Toys and Ties and a Stunning Lack of Crimes

      Дверь в дом-тюрьму закрылась, и наконец стало тихо. Всё, что он хотел, из квартиры перевезли. Герои, грузчики, все, наконец, ушли.          Хисаши глубоко вздохнул и медленно выдохнул, чувствуя, как вздымается и опускается его грудь, прислушиваясь к тихому тиканью часов, гудению холодильника и шепоту тепла. Изуку спал в своём слинге на груди Хисаши. Он позволил руке опуститься на голову Изуку, его пальцы нежно перебирали невероятно мягкие локоны Изуку.    Были только он и Изуку.          Здесь было очень тихо, по сравнению с Танимой. Спустя... Больше трети года он сильно привык к больничным звукам. Теперь, когда они исчезли... Стало слишком тихо.    Тишина была тяжёлой.          Но это была удобная тяжесть, как утяжелённое одеяло. Это было тем, к чему он мог снова привыкнуть, даже если теперь всё было по-другому.    Все за Одного был мёртв.    Но Изуку был жив, жив, жив, и это всё, что заботило Хисаши.    Он вздохнул в тишине.         Он устал. Устал, правда. Но ложиться спать означало укладывать Изуку, а он... Пока не хотел этого делать.          Хисаши медленно оторвал взгляд от двери и направился к дивану. Его шаги были громкими в подавляющей тишине. Он осторожно сел на диван, диван Инко, диван, на котором она сообщила ему замечательную новость... Хисаши посмотрел на сына, его глаза проследили за мягкими линиями лица.          Он улыбнулся, слегка переместив слинг Изуку, чтобы прижать его к своей груди. Он погладил пухлую щеку Изуку свободной рукой, помня о пластыре на щеках и канюле под носом.          — Посмотри на себя, — прошептал он, — посмотри на себя, детка, — он не мог оторвать глаз от Изуку. Как он мог сделать это, когда Изуку был таким совершенным?          — Ты такой милый, — пробормотал он, — посмотри на свой носик и кругленькие щечки. Такой маленький, такой мягкий, — он тыкнул Изуку в нос, улыбаясь, когда тот сморщил нос и отвернулся. — Как ты можешь быть таким милым, а? Как это возможно? Как ты превратился из сморщенной картофелины в самого милого ребенка в мире?         Хисаши усмехнулся про себя, осторожно взял руку Изуку и провёл пальцем по мягкой коже на тыльной стороне ладони Изуку:       — Достаточно милый, чтобы победить Символ Зла, и всёёёёё, что тебе нужно было сделать, это просто посмотреть на меня.          Кожа Хисаши была покрыта мозолями и шрамами. Кожа Изуку была невероятно мягкой, нежной и новой.        — Я никогда не думал, что мне нужен герой, о котором всегда говорил Йоичи, — выдохнул он, едва произнося слова, — но ты стал моим, Изуку. Стал моим.   По какой-то причине его глаза загорелись, а зрение расплывалось.          — Мой милый малыш. Я люблю тебя, — Хисаши поцеловал Изуку в голову, нежно прижавшись лбом к нему и закрыв глаза, — я люблю тебя.