Рассвет

Несколько дней спустя о пропавших жертвах заговорили в новостях. Ладно бы сказали, что пропала ещё одна девушка. Но оказалось, что нашли труп той, что пропала первой. Она была прибита к стене гвоздями, распятая, в грудь был вбит церковный крест. В её теле не было ни капли крови. Вечером этого же дня Рафи приплёлся припозднившись, плюхнулся в кресто и взялся за голову. Сглотнул. Я села рядом и расстегнула его пиджак. — Всё нормально? — спросила я. — Мгм. — негромко ответил он, не поднимая глаз. — Рафи, тебе нехорошо? Я могу что-то сделать? Он помолчал. — Чай. Сделай чай, пожалуйста. Я кивнула, чмокнула его в губы, и занялась чаем. Размешав сахар, я поставила на стол эклеры и вазочку вафель. В последнее время Рафи особо сильно к сладкому пристрастился, надеюсь, сейчас оно ему поможет. Он скинул пиджак и сел за стол, задумчиво смотря в свой чай. Ну скажи хоть что-нибудь, Рафи. Я же вижу, что ты выговориться хочешь. — Дорогой… — Господи, какой пиздец! — крикнул он, всплеснув руками и вскочив на ноги. — Катастрофический пиздец! Пиздец планетарного масштаба! По уровню пиздецовости даже коллапс вселенной не так ужасен, как это всё!!! Отличное начало. — Милый, в чём… — Девушку распяли и вбили в сердце крест из церкви Стефана! И кровь всю слили, ты понимаешь?! — он схватил меня и несильно тряс за плечи. — Если напавший на тебя, и похититель девушек — это один человек, то что с ним блять не так?! — Рафи… — Труп изнасилован, понимаешь?! Труп!!! Я сглотнула. — Зефирчик, сладенький… — Он, сука, охотником на ведьм себя возомнил?! Он её распял, убил, и выебал! На её месте могла оказаться ты, если бы я тогда не успел! — Рафаил, давай ты сейчас… — Я ж и магией его не обнаружу, я на небесах пять веков не был! — страдальчески сказал он, отпуская меня и усаживаясь на место. — Господи, за что? Я села ему на колени, чтобы он уже не вскакивал, и обняла. Рафи и без того впечатлительный, а теперь, когда он всё время на нервах, неудивительно, что добродушного ангелочка провало на маты. Он хныкнул. Мне сейчас как никогда казалось, что Рафи для полиции слишком чувствительный и мягкий. Упитанный довольно сильно, к тому же, и быстро утомляется. Нет, я вовсе не завидую, что его оставили, а меня нет, мне и раньше так казалось. Вообще мы туда пошли из-за меня. Когда мы выбирали, где работать, то Рафи сперва предлагал в больнице. Весь двадцатый век мы пахали там. Когда была моя очередь выбирать, мы пришли в участок. — Рафи, милый, выдыхай. Это действительно ужасно, почему бы тебе не попросить Джереми о помощи? — У него свои дела есть, он тоже очень занят. — Моё солнышко. — вздохнула я, поцеловав его. — А я могу тебе как-то помочь? — Не ходи одна. - он взял мои руки и прижал к сердцу. — Умоляю тебя, не оставайся одна на улице, хорошо? Я не хочу, чтобы ты… я боюсь не успеть к тебе… — Я буду очень осторожна, обещаю. — кивала я. — У тебя так мало сил? — Немного. Думаю, мне пора бы наведаться на небо. — Ты улетишь восстанавливаться? А долго? Он задумался. — Несколько дней, думаю. Не больше недели точно. Не заскучаешь? — Очень постараюсь. — слегка улыбнулась я. — Восстанавливайся и ни о чём не волнуйся, я буду в порядке. И чай пей, он уже остывает. — Я буду писать тебе каждый день. — пообещал Рафи, отпивая чай и кусая эклер. — Да, и ещё есть вероятность, что у меня сахарная зависимость. — Ну хоть не героиновая. — он прикрыл глаза и со скепсисом на меня глянул. — Ладно, извини, шутка тупая. У ангелов бывает диабет? — На небе нет, но на Земле… думаю, мы узнаем. Диабет сложно не заметить. — Мы начнём вести дневник питания. Рафи посмотрел на меня круглыми гляделками, моргнул, и, откусив эклер ещё раз, вернул его на родину. Позже мы отужинали, и завалились смотреть кино. На середине Рафи задремал, лёжа щёчкой на моём плече. Я плотно прижалась к нему, выключила телевизор, и тоже заснула. Всю ночь мне снилось падение в бездну и ледяные прикосновения. А утром, соврав Редклиффу, что очень заболел, Рафи крепко меня поцеловал и улетел, взмахивая прекрасными белоснежными крыльями. Я смотрела на удалявшуюся точку на голубом небосводе и поглаживала распятие на шее. Хоть немного отдохни дома, милый. А со мной здесь ничего не случится.