Редания, 1265 год, конец ноября
— Заходи, ведьмак. Эдрин вошел в помещение, осмотрелся, хмыкнул. Типичный кабинет придворного мага — куча шкафов с книгами, свитки, большой стол посреди комнаты, на котором лежит расстеленная карта мира, стопка пергамента, чернильница с перьями. В углу комнаты — небольшой перегонный аппарат и столик для подготовки компонентов, в другом углу — какая-то не очень понятная вещица вроде трех бриллиантов на золотых подставках, назначения которой Эдрин не понял, но ощутил, что штука явно магическая. До полного счастья не хватает только лаборатории зачарователя. Хозяйка кабинета тоже была на месте. Это была красивая молодая женщина с тёмными волосами и такими же тёмными глазами, одетая в богато украшенное бордовое платье с черными и золотыми вставками. На шее у нее было ожерелье из чёрных агатов. Воздух в кабинете пропах духами с ароматом корицы и чего-то вроде валерьянки или надра. Увидев их, чародейка хмыкнула. — O! Zobacz kto tu jest! Kto to jest z tobą? — Tobie również dzień dobry, droga Fili, — проворчал Дийкстра, после чего повернулся к Эдрину и обратился к нему на нильфгаардском: — Ведьмак, познакомься. Это — Филиппа Эйльхард. Чародейка, советница короля Визимира, боги segne ihn долгой жизни… — Od kiedy mówisz po nilfgaardzku, Sigi? — ехидно заметила чародейка. — Może już zdecydowałeś się na zmianę obywatelstwa? — Очень смешно, — ответил ей Дийкстра все еще на нильфгаардском. — Филиппа, будь любезна, оставь свои возражения и тонкие замечания на следующий раз. Это — тот ведьмак, о котором мы говорили. — В самом деле? — тут же перешла на нильфгаардский чародейка. С произношением у нее было несколько лучше, чем у Дийкстры, а потому Эдрин, на ходу выстраивая кое-какие ассоциации с орочьим, понимал ее в куда большей степени. — Добрый день, миледи, — кивнул Эдрин. Чародейка поморщилась, будто ей под нос сунули полную лопату дерьма, однако, следует воздать ей должное, быстро вернула на лицо маску безэмоциональности, чем заработала себе дополнительное очко от Эдрина: маг, неспособный быстро взять контроль над эмоциями — мертвый маг. Ну да, разумеется. Если она — советница короля, то такое простое обращение, да еще и без всяких поклонов или какого-либо особого уважения ей уже непривычно. Но Эдрину было плевать, да и не собирался он кому-либо кланяться, кроме Алдуина — много чести. Он, конечно, сейчас уже — или правильнее сказать «пока еще»? — не глава самой крупной религиозной и военно-политической организации в мире, но это не значит, что он будет бить челом перед каждой мало-мальски высокопоставленной особой. — Груб и неучтив, как и все ведьмаки, — чародейка подошла поближе, чтобы рассмотреть Эдрина получше — в комнате царил полумрак. — Впрочем, ничего страшного, это не помешает делу. Дийкстра утверждал, что ты потерял память. — Именно так, — кивнул Эдрин. — Но ты более-менее понимаешь, что я говорю? Сам ты говоришь на нильфгаардском, только с каким-то странным диалектом. Похоже на диалект Виковаро, но более грубый… Ты не из тех мест? — Я не знаю, — добавив в голос некоторой растерянности, проговорил Эдрин, демонстративно поморщившись, как будто что-то вспоминая. — Помню только горную гряду. И все. — Негусто, — Филиппа сложила руки на груди. — Горы есть во многих местах, в том числе и в Виковаро, но это нам ничего не дает. Но если считать язык… — Я не знаю, откуда этот язык, — покачал головой Эдрин. — Я только знаю, что могу говорить на нем немного, но понимаю едва ли треть услышанного. И от этого начинает сильно болеть голова… — Так бывает, — серьезно кивнула головой чародейка. — Правда, я не ощущаю следов проклятий. — А ты их все знаешь? — Всего знать нельзя, — огрызнулась чародейка. — Но я знаю многое. — И что ты тогда сделаешь? — спросил Эдрин. — Иногда случается такое, что у человека включается защита сознания, — задумалась чародейка. — Мозг пытается затереть участки памяти, которые больше всего травмируют — пытки, насилие, психологические травмы и события, которые к ним привели. Людей, которые тому или иному индивиду несимпатичны… Эдрин не стал пока ничего говорить. Он и сам неплохо разбирался в человеческой психике и психологии — трудно этого не знать, когда управляешь целым Культом. Пока что чародейка не солгала ни единым словом, а потому довакин считал, что может ей доверять хотя бы немного. Совсем немного. Примерно как каджиту-караванщику, который говорит, что он ни разу в жизни ничего не крал и ни разу не пробовал лунный сахар. — Я могу попробовать снять этот барьер, проникнув в твой разум, — предложила Филиппа, главным образом обращаясь к Дийкстре. — Это будет больно, но есть шанс, что ты восстановишься. — А если я не захочу? — нахмурился Эдрин. Вместо Филиппы, однако, ответил Дийкстра: — Тогда я прикажу солдатам содрать с тебя кожу, бросить остальное собакам, после чего — вытянуть шприцом содержимое твоих яиц, прокалить это и заставлю тебя сожрать то, что получится. Ты, ведьмак, выдержишь долго. — Я сдохну от боли еще на первом этапе, так что я бы не надеялся на долгое развлечение. К чему все это? — К тому, что для меня ты — все еще шпион черных, — заметил Дийкстра. — По крайней мере, пока не доказал обратное. А если ты — не шпион, то тебе нечего скрывать. — У каждого есть свои тайны, — не согласился Эдрин. — А я, может быть, и не хочу знать, что со мной было прежде. — Может, — согласился Дийкстра. — Но, по счастью, никто твоих предпочтений не спрашивает. Филиппа, будь так любезна… Эдрин нахмурился. Ему очень сильно не нравилась перспектива того, что кто-то залезет в его голову и будет там хозяйничать. Конечно, любой маг в Тамриэле умеет защищать свое сознание, а уж члены Культа и вовсе обучались этому навыку в совершенстве, но… Риск был велик. Что, если подход местных чародеев к чтению мыслей и защите сознания отличается? Что, если она сможет хотя бы немного подсмотреть, кто он на самом деле? Тогда, похоже, останется только убить ее на месте, поскольку делиться своими знаниями Эдрин не собирался. А затем — прорываться с боем. Филиппа кивнула, потянулась руками к голове довакина. Тот как-то рефлекторно схватил ее за запястья, но, заметив злобный взгляд Дийкстры, потянувшегося к мечу, отпустил чародейку. Нет, он не испугался этой металлической зубочистки — одного человека он бы точно одолел в рукопашной схватке, даже будучи невооруженным. Просто пока еще не время для резни. Но это только пока… — Не сопротивляйся, — прошипела чародейка. — Иначе это будет еще больнее. — Не сомневаюсь… В тот же миг в сознание Эдрина как будто ворвался раскаленный металлический прут. Довакин зарычал от боли. Кто так делает?! Кто учил эту ненормальную? Защитные рефлексы сработали раньше, чем сам драконорожденный успел это осознать. Сознание очистилось, как сотни раз до этого, чародейке мгновенно был подсунут образ тех болот, на которых он очнулся. Периодически этот образ сменялся другими, но созданными буквально на ходу. Заказчик, чье лицо скрыто глубоким капюшоном, передает золото за выполненную работу. Уход за мечами, сидя на пеньке. Снова золото. Алхимический стол вроде того, что стоял в углу кабинета, на нем кипит простое зелье, которое, однако, с грохотом взрывается после добавления нового компонента. Надо сказать, Филиппа была сильна. Даже очень. И очень опытна. Заметив что-то необычное, она тут же пыталась силой своей магии вызвать ассоциативные цепочки. Противостоять этому, будучи простым охотником на монстров, он бы точно не смог, а потому пришлось подкидывать новые образы, связанные с теми, что он уже показал. При этом, работать приходилось буквально балансируя на лезвии ножа, стараясь одновременно и подсовывать Филиппе правдоподобные картинки, и не выдать чего-то действительно стоящего. Одно ложное воспоминание цеплялось за другое, затем — за следующее, затем — еще и еще одно. Больше всего Филиппу, впрочем, интересовала вовсе не политическая принадлежность Эдрина. Нет. Вместо этого она с какой-то маниакальной скрупулезностью пыталась выловить хотя бы капли сведений о ведьмачьем цехе. В частности — об алхимии и магических практиках. Казалось, прошла целая вечность прежде, чем Филиппа перестала копаться в целом рое поддельных воспоминаний. — Что же, думаю, этого достаточно. Поток магии оборвался, Эдрин, потеряв равновесие, покачнулся, едва не свалившись на пол, в последний момент оперевшись на плечо Дийкстры. Ментальное противодействие, тем более — такой сильной чародейке, да еще и будучи ослабленным после недавней смерти… Это испытание не для слабых духом. На борьбу ушла почти вся магическая сила, которую он смог собрать, восстанавливая свою мощь по мельчайшим крупицам. Но, вроде бы, получилось отстоять свое. Филиппа тоже изрядно вымоталась. У нее проступил пот, она тяжело дышала. Ага, как же… «Этого достаточно»… Какая красивая замена фразе «я устала, больше не могу». Еще и злобно так, самодовольно произнесено, будто она дошла ровно до тех воспоминаний, какие были ей интересны. Потрясающее лицемерие… Но куда больше она злилась вовсе не от усталости — скорее уж от того, что кто-то имел наглость увидеть этот миг слабости. Но в первую очередь, она злилась, ведь так и не смогла увидеть никаких секретов, кроме пары болотных пейзажей, громкого солдатского мата, воссозданного из недавней речи стражников в тюрьме, а также подробностей некоторых сексуальных похождений довакина еще когда он даже не был доставлен в Хелген. Нет уж, милая, не доросла ты еще до секретов драконьего культиста. — Это не было похоже на восстановление воспоминаний, — заметил Эдрин. — Больше походило, будто ты пыталась докопаться до ведьмачьих секретов. — Ты — ведьмак, — мгновенно сориентировалась королевская советница. — Я думала, ты захочешь вспомнить, чему тебя учили, разве нет? — Ага, а заодно и покажу воспоминания тебе, — проворчал Эдрин. — Это все, конечно, очень занимательно, — встрял в разговор Дийкстра. — Но я здесь не для того, чтобы любоваться на ваши взаимные любезности. Эдрин, будь так добр — подожди за дверью. Довакин кивнул. Ну, понятно. Хотят его спровадить и поговорить наедине. Спорить, однако, он не решился. Равно как и убегать пока не собирался — не ко времени и не к месту. Не сейчас, когда магических сил у него меньше, чем в сухом лошадином навозе. Так что Эдрин просто пошел к выходу, где его уже ждали двое стражников в форме реданской армии. Ясно, почетный караул вежливо просит далеко не уходить.***
— Что скажешь, Филиппа? — спросил Дийкстра, стоило только ведьмаку удалиться за дверь. — Молчи, — чародейка подошла к секретеру, достала оттуда бутылку очень дорогого туссентского вина, налила себе бокал и совершенно неаристократично залпом его выпила. — Молчи и слушай… — Весь внимание, — Дийкстра сложил руки на груди. — В первую очередь я отвечу на тот вопрос, который вертится у тебя на языке, — начала Филиппа. — Он — не шпион Нильфгаарда. Определенно, нет. Но… Его воспоминания очень странные. — Не понял? — нахмурился Дийкстра. — Я смогла увидеть часть его воспоминаний. Все, как и положено ведьмаку — заказы, оплата в кошеле, уход за оружием, шлюхи… — И что тебя смущает? — Во-первых, все слишком гладко, — начала объяснять Филиппа, наливая себе второй бокал. — Ни единого общего фона, обзор в воспоминаниях всегда либо локальный, вроде сосредоточения на мечах, либо слишком общий вроде пшеничного поля или болота. Никаких примечательных мест, в которых можно было бы поискать хоть какие-то следы. Во-вторых, часть его воспоминаний закрыты. И закрыты очень серьезной магией. Ведьмаки на такое не способны. Не на такую магическую мощь. Это уровень какого-нибудь мелкого демона или очень сильного чародея. Вильгефорц, пожалуй, мог бы такое провернуть, но я уверена, что он не стал бы тратить время на простого ведьмака. — То есть, он все же может быть шпионом, но узнать этого… — Осади, — попросила Филиппа. — Не ищи темную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. Никто не стал бы тратить такие ресурсы на ведьмака. По крайней мере — специально. — Хочешь сказать, что это — случайность? Филиппа, какая, к черту, случайность? Очень уж вовремя он появился… Да еще и знак кота… Кто знает, что ему взбредет в башку? Может, завтра он увидит Бленгема Бленкерта и у него в голове появится указание на убийство? — Пока что — ничего, кроме того, чтобы восстановить часть знаний и навыков, у него не появится, — Филиппа сделала глоток вина. — Пойми, Сиги, он вообще сейчас — почти что чистый лист. Нильфгаардский язык — это, конечно, зацепка, но совсем небольшая. Можно будет поспрашивать чародеев из Виковаро, но это почти ничего не даст — я уверена. Просто потому, что ведьмаки кота — единственные в своем роде, кто не имеет постоянного пристанища и постоянных чародеев. Они плодятся тут и там как… Да, в общем, как бездомные кошки. Так что даже если кто-то из чародеев и слышал что-то о нашем новом друге — то он уже, скорее всего, или мертв, или, за чередой других экспериментов, давно забыл про этого твоего… Эдрина. — Он настолько же мой, насколько и твой, — огрызнулся Дийкстра. — Впрочем… Возможно, он будет полезен. Если дать ему возможность учиться, да еще и одновременно правильно мотивировать по самую макушку… — То сможешь всего за год-два вырастить себе личного ручного котика, — кивнула чародейка. — Но учти — это сделать будет непросто. Хотя, конечно, личный солдат-ведьмак, способный действовать как в отряде, так в одиночку, это — серьезная сила. И он будет тебе обязан если не всем, то многим. И на этом его можно будет доить досуха. Главное — не передавить. — Я сам знаю, — кивнул Дийкстра, все еще думая о чем-то своем. — Да… Это возможно. Визимир, думаю, будет не против. Все же, если что, никто не удивится, если ведьмак школы Кота вдруг станет наемным убийцей или простым наемником на службе у короны. Не он первый, не он и последний. — Вот-вот. Так что давай, освобождай его указом своей разведывательной милости, приноси извинения — и сажай за книги. В первую очередь — за язык. А то глава реданской разведки, регулярно общающийся на нильфгаардском, уже сейчас вызывает у солдатни слишком много вопросов. И да… Ты знал, что у тебя ужасный акцент? — Знал, — кивнул Дийкстра. — Но на допрос пленных хватает, а для остального у меня есть другие, более подготовленные люди. Но твой совет я учту. — Всегда пожалуйста, — Филиппа взглядом указала на дверь, давая понять, что аудиенция окончена. — Свою безмерную благодарность можешь перевести на счет в банке Вивальди. И учти — я хочу двойную ставку. Дийкстра кивнул, поднялся с места, быстро покинул кабинет чародейки — уж он-то прекрасно знал, что уставшая Филиппа — злая Филиппа. А когда она злая — лучше ее не трогать. Ведьмак стоял у выхода из кабинета, облокотившись на стену и прикрыв глаза. Казалось, он вообще обратился в каменную статую — не было заметно, чтобы он даже дышал. Двое стражников, которые, вообще-то, должны были караулить ведьмака, спали прямо на полу, укрывшись ростовыми щитами и подложив руки под голову. Тем не менее, когда дверь за Дийкстрой закрылась, Эдрин спросил на нильфгаардском: — Ну, что теперь? — Ничего особенного, — проворчал Дийкстра. — Пойдешь со мной. Выпишу тебе грамоту на освобождение. — А я что должен буду за это сделать? — Обязательно ли что-то делать взамен на такую мелочь? — попытался сыронизировать глава реданской разведки. — Да, — неожиданно ответил Эдрин. — Ничего не бывает даром. Вообще. За все приходится чем-то платить. За мечи — верной службой, за службу — золотом, а за золото, чаще всего, кровью. Так что нет, Дийкстра. Я не верю, что ты собрался вот так просто меня отпустить. — И правильно делаешь, — кивнул Дийкстра. — Сейчас вернемся в замок, тебя покормят чем-то получше тех помоев, что подают в тюрьме, а дальше будем думать, что с тобой делать. — Например? — Например, согласишься ли ты выполнить кое-какие услуги по своему профилю взамен на то, что будешь некоторое время жить, питаться и учиться всеобщему языку при дворе реданской разведки.***
— Филиппа? — в мегаскопе появился образ еще одной чародейки. — Какая неожиданность. — Здравствуй, Маргарита, — едва заметно кивнула ректору Аретузы Филиппа. — Как твое здоровье? — Давай оставим всю эту лишнюю чушь для официальных визитов, — попросила Ло-Антиль. — Что случилось? Кажется, ты выглядишь уставшей. — Не сомневайся, повод серьезный, — Филиппа поправила волосы. — У меня сегодня был очень интересный опыт. Очень интересный. — Меня мало волнуют твои сексуальные похождения, Филиппа, — нахмурилась Маргарита. — Если ты вызвала меня только для того, чтобы похвастаться… — Я сегодня встретила ведьмака. — Велика невидаль… — Дослушай, пожалуйста, — попросила Филиппа. — Это был ведьмак из школы Кота, магический потенциал которого либо равен, либо даже превышает возможности всех известных мне чародеев, включая Вильгефорца. ХРЯСЬ! Маргарита Ло-Антиль с такой силой сжала бокал вина, который парой секунд ранее взяла в руки, что хрусталь раскололся. Чародейка выругалась, быстро прочитала исцеляющее заклинание. — Так не бывает… Даже самые одаренные из ведьмаков, Грифоны, не умеют ничего большего самых простых… — Он уверенно отразил попытку чтения мыслей! — повысила голос реданская чародейка. — И сделал это так, будто с пеленок только этим и занимался! Образы, которые он подбирал, были столь тщательно собраны и скомпонованы, что нельзя даже узнать, что именно он делал еще вчера вечером. Вообще ничего. И я уверена — все, что я увидела в ассоциативных цепочках — тоже было мне подсунуто. — Ну, при беглом чтении мыслей такое природное сопротивление возможно… — Но не двадцать семь минут подряд! — Сколько?! — ахнула Маргарита. — Именно! Даже немного больше. Не знаю, кто его учил этому, но делал это настоящий мастер. Как Вильгефорц или кто-то из эльфийских знающих. Уровень владения собой и магическая сила у него стоят куда выше, чем… — Может, какие-то новые ведьмачьи мутации? — задумалась Маргарита. — Если этот твой ведьмак действительно из школы Кота — то я бы не удивилась даже если бы у него внезапно оказалось четыре руки, два члена, а вместо слюны бы выделялся чистый спирт. Что ты с ним сделала? — Отдала Дийкстре, пусть лучше ведьмак какое-то время будет под боком. Может, удастся что-то узнать, отслеживая его состояние. — И чем вы его решили привязать? — тут же спросила Маргарита. — Золото? Вино? Контракт на охрану? Девки? — Не поверишь — учеба, — ответила Филиппа, чем еще больше шокировала свою коллегу. — В частности — язык и культура. Вообрази себе, этот ведьмак двух слов не может связать на Всеобщем, но довольно хорошо, хотя и не без акцента и ошибок, говорит на нильфгаардском. — Подозрительно это, — кивнула Маргарита. — Но я твою мысль услышала. И если потребуется моя помощь в укрощении или понимании этого твоего странного найденыша — можешь на меня рассчитывать.