Дар и проклятие

Окрестности Новиграда, 1266 год, конец мая

— Бывай, хозяин. Спасибо за все. — И вам, милсдарь возьмак. Ежели будете у нас проездом — захаживайте. Встречу как старого друга… — Ага. Постараюсь. Бывайте. Эдрин на прощание пожал руку старосте, вскочил в седло. Следовало выдвигаться. Башни Новиграда-то вон они, видны вдали, но до них еще доехать надо. Да еще там как-то сориентироваться… Так что следовало ехать. С утра, пока завтракали, Эдрин успел немного расспросить старосту о том, где и как можно будет разместиться в городе. Тот, правда, слишком уж многого рассказать не смог — по крайней мере, из того, чего довакин не знал бы по книгам, прочитанным еще в Оксенфурте. Да и сам староста бывал там нечасто — не больше раза в три месяца, когда проводились крупные праздники и всенародные гуляния по тем или иным поводам, а потому считать его информацию хоть сколько-то актуальной можно было не надеяться. Впрочем, кое-что рассказать староста, все же, сумел. Например, о том, что в Новиграде начинаются странные волнения в адрес чародеев и магиков, которых в городе еще совсем недавно привечали и считали уважаемыми людьми. Эдрин мгновенно понял, в чем дело. Вероятнее всего, Культ Вечного Огня решил перестать играть в добрых дядюшек и напомнить местным чародеям, что право на чудеса есть только у тех, кто отстегивает процент «во имя Вечного Огня», а у всех остальных ритуальные свечи не из правильного воска сделаны. Не факт, конечно, но Эдрин, будучи пусть и бывшим, но главой крупного международного культа, прекрасно понимал, как работают самые разные церкви, ритуальные ордена, культы и храмовники. Все одним дерьмом мазаны и Культ Дракона, каким бы хорошим для простых людей он ни был, исключением в этом правиле не являлся. Подкупы, переговоры, союзы с согласными, устранение недовольных, периодические заказные убийства, ритуальные чудеса, снизошедшие не кому-нибудь, а только нужным людям… Правда, драконьи культисты действовали не так грубо, больше ориентируясь именно на добровольное приобщение людей к таинствам, а не на принудительное нанесение добра и причинение справедливости… Страх и принуждение — это, конечно, быстрее и эффективнее на первых порах, но в дальней перспективе… Рано или поздно людям просто надоест перманентное ощущение страха и они постараются от него избавиться — например, вырезав всех жрецов, храмовников и уничтожив все святилища. Лютик еще этот… Нет, понятно, что потерять барда с мировым именем — очень сложная задача, вот только чтобы его потерять — его еще найти надо. А где искать? В Новиграде живет, если верить книгам, почти тридцать тысяч жителей. И это только официально, а ведь есть еще всякие купцы, беженцы, гости города, путешественники, наемники и прочий сброд, который не учитывается ни в одной переписи населения. То есть, по факту, в городе живет сорок, а то и все сорок пять тысяч живых разумных. Почти вдвое больше, чем в Солитьюде… Да уж, немаленький, должно быть, город. И как в нем искать трубадура? Да еще и одного конкретного трубадура, да еще и не привлекая внимания? За размышлениями Эдрин даже не заметил, как прошло несколько часов. Лошадь хорошо отдохнула, дорога была наезженная, популярная — все же, почти по прямой связывала два крупных города… Днем на тракте, кстати, было весьма оживленно. Не торговая тропа из Вайтрана в Рифтен, конечно, но народ встречался. Несколько раз Эдрин разминулся с купцами, неподалеку от корчмы с любопытным названием «Семь Котов» его обогнал, судя по большим сумкам с торчащими из них свитками пергамента, вестовой. А уже у самого Новиграда пришлось уступить дорогу целой колонне телег, груженых так, что колеса в плотно утоптанную землю уходили почти на полдюйма. Сопровождала их, кстати, целая толпа солдат с реданскими гербами. Город и в самом деле был огромен. Не так… Он был ОГРОМЕН. Высоченные каменные стены тянулись сколько хватало взгляда во все стороны. Огромный ров с острыми кольями, подвесные мосты, каждые метров двести вдоль стены возвышались башни. Откуда-то с западной стороны был слышен грохот прибоя — значит, у всего этого богатства был еще и прямой выход к морю. А если верить книгам, то у Новиграда имеется еще и собственный флот, в котором, помимо обычных каботажных суденышек, имеются и огромные боевые корабли, на некоторых из которых даже установлены крупные баллисты и катапульты. На стенах сновали десятки людей, у моста, к которому подъезжал ведьмак, дежурил едва ли не полноценный взвод хорошо вооруженной стражи. Не реданские солдаты, нет — в Новиграде вообще не было ни реданского, ни какого-либо другого государственного гарнизона. У города была своя полноценная армия, скромно именуемая «храмовой стражей». Мало того, перед самим городом раскинулся район, известный как «застенье». По размерам этот «район» едва ли уступал всему Оксенфурту. Правда, устроено застенье было куда как беднее, чем реданский город: деревянные дома, грязные узкие улочки, посреди одной из улиц вообще кто-то вылил, казалось, несколько бочек с разномастной краской, которая теперь воняла растворителем на много десятков метров вокруг — должно быть, где-то рядом разместилась мастерская ткача, который не только делал ткани, но и красил их прямо на месте. У берега разместилась целая артель рыбаков, чуть в стороне от них занимались стиркой женщины. Кругом сновали люди, вдоль главной тропы, ведущей к воротам города, расположились, протянув руки, десятки нищих, ожидающих подаяния. Ведьмак проехал через застенье без особых приключений — ему очень не хотелось задерживаться в этом месте. Казалось, буквально каждый из нищих имел намерение что-нибудь стащить у проезжих. А доставать кошелек, наверное, и вовсе было бы равноценно попытке самоубийства. Одному подашь — и другие тут же набросятся не то, что с прошением — с требованием милостыни. Но тут, по счастью, херовая репутация ведьмаков спасла Эдрина. Нищие сторонились его, краем уха Эдрин даже услышал, как один из нищих сказал другому, что от одного взгляда ведьмаков или чародеев можно запаршиветь, что, к слову, было частичной правдой — по крайней мере, Эдрин, при желании, мог сотворить некоторые заклинания без слов, с помощью одного только проявления силы воли. Очередь на въезд в город была довольно большой. Ну еще бы — надо ведь каждого въезжающего проверить, осмотреть, взять пошлину, если кто везет много всякого товара. Занималась этим делом все та же храмовая стража. Пришлось потратить некоторое время на то, чтобы дойти до ворот. Что характерно, к каждому отдельному человеку стражники относились по-разному. Кого-то пропускали почти без задержек, кого-то (особенно купца, который провозил в город сразу три телеги с товаром) досматривали со всей тщательностью и страстью, явно рассчитывая этого самого купца «доить» настолько, насколько это вообще возможно. Все правильно, ни один шелонг не должен пройти мимо казны или мимо кармана стражника. Эдрин даже не сомневался, что так будет. Стражник, который не берет взятки, не будет стоять на таком прибыльном месте, как одни из ворот города. С некоторыми путниками возникали проблемы. Например, одного человека, у которого седельные сумки были полны, судя по пряному запаху, разными травами, стражники пропустили без задержек, чуть ли не в ноги кланяясь. А уже следующего за ним крестьянина, везущего сушеные грибы на продажу, принялись допрашивать с пристрастием, проверять все, что только можно. — Это еще что такое?! — нахмурился стражник, указывая на сушеные грибочки. — Г-г… Грибы, ваша милость, — испуганно пропищал крестьянин, чем, похоже, еще больше убедил стражника в собственной виновности. — Волшебные, стало быть? — Да какие там, ваша милость… — несмело пробормотал крестьянин. — Сморчки, шапиёны… Головачи вон. Майские грибочки-то. Что по лесам нашли да засушили… Ваша милость, детки голодные. Муки купить не на что. — Значит, головачи и сморчки, да? — толстый стражник еще больше нахмурился. — А я почем знаю, что это они, а? Может, ты шпион черных и этими грибочками своими потравить половину Новиграда хочешь? — Да что вы, ваша милость, — совсем расклеился крестьянин. — И в мыслях не было. Никогда. Честное вам слово… — Разберемся. Вскоре солдаты и вовсе уволокли грибника куда-то в направлении башни. Должно быть, почуяли слабинку и сейчас начнут давить до тех пор, пока крестьянин не согласится пожертвовать на нужды стражи, скажем, четверть товара и небольшую сумму в кронах, после чего отпустят, скорее всего. Ох уж эта мнимая власть… Начальники забора. Парадокс, кстати — чем мельче власть, тем больше люди стараются ее использовать. Эдрин помнил, как местечковые чины в Сиродиле из него, порой, душу готовы были вытрясти, в то время как благородные лорды действовали гораздо мягче. По крайней мере, в прямом общении. Нет, понятно, что мелкие чины заносят за спокойствие более крупным, но если миновать эту цепочку — все становится проще. Еще Эдрин заметил, что к людям стражники относятся несколько благосклоннее, чем к эльфам, краснолюдам, низушкам и прочим расам. Примерно через час к стражникам присоединился еще какой-то хрен в красной рясе, который вскарабкался на деревянный ящик и принялся нести какую-то ахинею, которая должна была быть проповедью в пользу Вечного Огня. Стражники, приободрившись, тут же начали без всякого стеснения требовать от некоторых в очереди пожертвование. Эдрин покачал головой. Да уж, миры меняются, а вот люди — нисколько, к сожалению. Примерно к полудню Эдрин, наконец, и сам оказался рядом со стражниками. К нему подошел один из стражей закона. — Еще один ведьмак? — нахмурился стражник. — Вот наплодилось вас, уродов ебаных… — Еще один? — тут же уцепился за фразу Эдрин. — А что был и другой? — А тебе чего? — сложил руки на груди стражник. — Что, планируете на государя, небось, мечи точить? — Ага, обязательно, — сложил руки на груди Эдрин. Он уже понял, что стражник решил сделать его очередной своей жертвой. А потому планировал сорвать явно хорошо заготовленную речь, после которой, по логике стражника, жертва должна была начать убеждать его в своей невиновности. — Все вы, суки, со скотаелями якша… — тут до стражника, наконец, дошло, что что-то пошло не так. — Э-э… Чаво? — Чего «чаво»? — развил успех Эдрин. — Ну, энтого… Ты мне тут не того, понял, приблуда? — Допустим. И что? Стражник сжал пудовые кулаки. — А то, приблуда! Выворачивай давай, что там у тебя в сумках? Эдрин пожал плечами. Должно быть стражник подумал, что если перед ним ведьмак, то у него в сумках есть что-то магическое. Проблема заключалась в том, что из всего магического у Эдрина был только он сам и небольшой медальон в форме кошачьей головы, который, однако, одновременно является символом цеха ведьмаков, а потому отобрать его никто не может. — Да смотри, мне что — жалко, что ли. Стражник кровожадно облизнулся и принялся искать у ведьмака хоть что-то, за что можно уцепиться. — А это что? — стражник потыкал пальцем в ткань, в которой был завернут хлеб и кусок копченого сала. — Продовольствие. — Не положено, — оскалился стражник. — Обоснуй, — сложил руки на груди ведьмак. — А сало-то у тебя, небось, не со свинюки, как положено? — Ты на редкость проницателен, — кивнул Эдрин. — Не свиное ни разу. — Ага-а-а! — потер руки стражник. — А чье тогда? Что? Собачье, небось, приблуда? Для эликсиров и мазей чародейских? — А ты себе, что ли, хочешь? Стражник покраснел, взялся за меч. — Ах ты сука! Ты что, мне… Мне! Стражу Вечного Огня! Предлагаешь ведьмовские штучки? Да я тебя сейчас… — Да при чем тут колдовские штучки? — отмахнулся Эдрин. — Я про сало говорю. Не свиное, да. Кабанье. Так ты бы так и сказал, служивый. Налить — не налью, нечего. А вот закусить — это завсегда. Стражник оскалился. — Я с выродками не пью. — Я тоже не пью, — пожал плечами Эдрин. — Но ты же не выродок? Выродков в стражу не берут. — Не берут, — совсем растерялся стражник. — Так, может, тогда за это выпьем-закусим? Стражник заозирался по сторонам, сглотнул, но… Комбинация была сорвана некстати появившимся десятником. — На посту пить запрещено, солдат! А-ну, пшел вон к следующему. Я сам с ним поговорю. — Как прикажете, ваша милость! — тут же вытянулся солдафон. — Пшел вон отсюда! Стражник, злобно зыркнув на ведьмака, поспешил прочь. Десятник же, покачав головой, обернулся к Эдрину. — Ну так что, приблуда? Есть чего запретное? — А что запретное? — Эдрин понял, что его, похоже, больше «потрошить» не собираются. — Магического ничего не везу. Наркотиков нет, травок нет, эликсиров нет. Только мечи да жратва какая-никакая. — Ну, значит, и ладно, — десятник посмотрел на Эдрина повнимательнее. — Вы же ведьмак, стало быть? — Ведьмак, — подтвердил Эдрин. — Тут такое дело, — сглотнул десятник. — Есть для вас, милсдарь ведьмак, работенка одна… Тут до вас еще один ведьмак белоголовый был, заехал в город давеча, но даже слухать нас не стал — торопился куда-то, видать… Отбрехался кое-как, ужо и не упомню, как именно. Курвин сын. — Так… — Эдрин прищурился. Этот самый «белоголовый», скорее всего, и был тем самым Геральтом, в компании которого не так давно видели Цири, то есть — основную цель. Добавляло подозрений и то, что этот самый «белоголовый» отказался от перспективного заказа. Да еще и так легко, будто он купается в золоте. Ну что же… Тем хуже для него, награда пойдет кое-кому менее брезгливому и разборчивому. — И что за работенка? — Да завелась у нас тут блядина какая-то мерзкая, — десятник махнул рукой. — Ужо двоих стражников прибила. Да еще как позорно… — Позорно? — нахмурился ведьмак. — Это как? — Померли парни не просто так, милсдарь ведьмак. Не как положено, в бою али в походе. Нашли их в койках без штанов. И выглядели эти молодцы так, будто их… Высушили, что ли? Эдрин задумался. — А тела уже похоронили? Осмотреть их можно? — Увы, ваша милость, — развел руками десятник. — У меня приказ был — не хранить тела, чтобы никакой гнили или чумы не разводить. Хворь в городе никому не нужна, сами разумеете. — Понимаю, — кивнул Эдрин. — А на телах были следы укусов или когтей? — Не было, милсдарь ведьмак, — подумав, заключил стражник. — Тела были просто… Ну, как вяленые, может. Такие вот. — А где нашли тела? — уточнил Эдрин. — Так этого… Известно где — в хате рядом с «Хромоножкой». — Где? — не понял ведьмак. — Подле «Хромоножки», — кивнул стражник. — Бордель тутошний, недалеко от порта. Девки там, конечно, потертые, но дело свое знают. Оно-то, конечно, может, и не то, что в Пассифлоре али каком ином месте, но… Жалование-то у нас, солдатни, не шибко большое. Отираемся где можем. — Странно, — задумался Эдрин. — Я бы понял, если бы стражников прямо в этой вашей «Хромоножке» нашли, но в доме рядом? — А, это у шлюх местных такая придумка есть. Бордели-то, ваша милость, проверяют иногда. Сотники ходят. Ежели кого из солдат найдут — за распутство пошлют потом сортиры чистить, — покачал головой сотник. — Дескать, сперва стражники суют кому попало, а потом, ежели за бабу не подерутся, в армии сифилис ходит. Ну, вот девки, стало быть, чтобы клиентов не терять, и ведут не в бордель, а в дома рядом, где сами и живут, стал быть. Да только вот непонятно мне, милсдарь ведьмак… Это же какие бабы должны быть, чтобы таких солдафонов так уездить? Вомпер среди них завелся. Точно вам говорю… Мужики уже по бабам ходить боятся, хотя сами-то они не трусы совершенно. От того и дуреют. Одной-то водкой всего не забьешь, да и выпить-то столько не каждому дано. Так возьметесь, а? — Может быть, — Эдрин сложил руки на груди. — Но сперва поговорим о моей награде. Сколько за решение вопроса даете? — А давайте по бартеру, ваша милость? — предложил десятник. — Я вам, стало быть, подорожную грамоту дам, чтобы вам боле в очередях не стоять и чтобы через мосты вас вокруг Новиграда пропускали. И от себя немного мы с мужиками скинулись. Немного, но что есть — отдадим. — Денег мне пока не нужно, — покачал головой Эдрин. — Но по бартеру… Давайте-ка сговоримся. Я вам решу этот вопрос, а вы мне — подорожную грамоту, о которой говорили, и заодно — поможете сыскать одного человека в городе. — Ну, эт вы, ваша милость, загибаете… — нахмурился десятник. — Город-то вишь, какой огромный. Где же я вам нужного человека-то искать буду. Небось еще и неведомо какого. — Да нет, он-то, как раз, известный человек, — Эдрин почесал нос. — Лютиком кличут. Трубадур, поэт… — А-а, ясно! — хохотнул стражник. — Думаете, ваша милость, он и о вас напишет чего? Разумно. Не все же ему дела своего белоголового дружка на вирши разбирать. Пишет-то он, вроде, и ладно, да только надоело слухать за белого волка и чародейку — спасу нет. Ну, ежели в городе еще да не выехал энтот ваш бард — то, стало быть, сподмогнем. Сейчас же и пошлю кого, чтобы, стало быть, узнали. А как вы башку твари принесете али еще как разберетесь — то и расскажу, что узнали. По рукам? — По рукам, — согласился Эдрин. — Ну, вот и ладушки, — десятник кивком указал на ворота. — Проходите, милсдарь ведьмак. Добро пожаловать в Новиград. Эдрин кивнул десятнику, подошел к лошади, вскочил в седло. Дальше дорога ему была уже открыта. На самом деле, Эдрин не понимал мотива этого странного ведьмака, Геральта. По крайней мере, в двух вещах. Во-первых, почему он отказался от заказа. Судя по тому, что о нем говорил Дийкстра, Геральт явно нуждается в средствах. И весьма серьезно нуждается. При этом, он отказывается от подработки, которая даже ему, Эдрину, пришельцу из иного мира, не кажется чем-то таким уж серьезным. По крайней мере, на первый взгляд. С чего такая переборчивость? Боялся «засветиться» в общении с новиградской стражей? Так смысла нет — все равно с такой приметной внешностью, как белые волосы, дополняющие слегка нечеловеческую ведьмачью морду, надолго не спрячешься. Все равно заметят рано или поздно. Уж лучше, раз уж все равно «засветишься» в будущем, настроить стражу в свою пользу — оказать помощь, содействие. Конечно, глобально одно или два добрых дела не шибко помогут улучшить никчемную репутацию ведьмачьей профессии, но иметь благодарных знакомых в страже — уже что-то. А там уже пойдет: одно к другому, затем другое к третьему — и вот уже ведьмаков считают не нищими моральными уродами без принципов, а относительно нормальными мужиками. По крайней мере, не будут грести всех под одну гребенку. Эдрин выпрямился в седле, хмыкнул. — Ну, что же… К девкам — значит, к девкам.