Новиград, 1266 год, конец мая
Уже вскоре Эдрин понял, что пытаться ехать в городе верхом не имеет смысла — улочки были не слишком широки, по дорогам бродили толпы народу, а потому пешком было бы удобнее пробираться по ним. Так что пришлось заглянуть на конюшню — не бросать же лошадь без присмотра? Конечно, из конюшни ее угнать бы тоже могли, но вероятность этого была значительно меньше. — Приветствую, — отсалютовал ведьмак щербатому конюху. — Чего надо? — Того, чего и всем, — ведьмак подвел лошадь поближе. — Кобылку пристроить к вам на постой. — Места для тебя нет, — сложил руки на груди щербатый. — Тут тебе Новиградские стойла приблуда, а не твоя зассанная пещера с палкой заместо коновязи. Тут порядочные люди своих коней держат. — Заплачу, — осторожно предложил ведьмак. — Репутацию-то не купишь, — конюх сплюнул на пол. — Хотя кому я это говорю — ебаному наемнику без чести… — А в рыло? — оскалился Эдрин. Он, конечно, не был рыцарем, но для него, прожившего много лет в Скайриме, среди гордых нордов, обвинение в бесчестии было смертельным оскорблением. — Чего? — конюх взялся за дубинку. — Вот так, значится? Я тебе говорю, а ты сразу в драку проситься? А ну, убирайся отсюда, пока я тебе башку не проломил. Эдрин хмыкнул. Ага, конечно. — Разве что в мечтах. — Пошел вон отсюда! Эдрин пожал плечами, пальцы сложились в ритуальный символ, с волна спокойствия ударила конюху по мозгам. — Ты примешь мою лошадь и золото за ее постой. Однако, против ожиданий, конюх заорал во весь голос: — Он магичит! Колдун ебучий! После чего бросился на Эдрина. Тот увернулся от удара дубинкой, дал конюху подсечку, после чего от души добавил оголовьем кинжала, мгновенно оказавшегося у него в руках, по затылку нападавшего. Конюх мгновенно осел на землю. — Неплохой удар, друг мой… Но, право, не стоило тратить на него свои силы. Эта свинья не заслуживает даже того золота, что дерет за присмотр за лошадьми. Эдрин обернулся на голос. Из-за дверцы, отделявшей одну секцию стойл от другой, вышел человек. Он был не слишком высок, слегка полноват, хотя и не сказать, что он был слишком уж толстым — так, на уровне зажиточного человека, который, однако, следит за собой. Густые вьющиеся волосы каштанового цвета доставали ему до плеч. Куда более странными были его глаза. Эдрин готов был поклясться, что на него этими глазами смотрит не человек, а, как минимум, кто-то из старейших вампиров или высокопоставленных драконьих жрецов, одаренных даром Голоса. Одет незнакомец был в весьма изящный кафтан, поверх которого была накинута коричневая накидка. Оружия при себе у него не было. Довакин прислушался к собственным ощущениям. Было в этом человеке что-то неправильное. Сильно неправильное. Незнакомец был спокоен, держался уверенно, но отнюдь не горделиво. Да еще и говор… Эдрин никак не мог понять, что не так в голосе собеседника. — Благодарю за совет. — Не стоит, друг мой, — человек протянул ему руку. — Борх по прозвищу Три Галки. — Эдрин, ведьмак, — охотно пожал протянутую руку довакин. — А еще — бродяга, приблуда, мутант и еще полтора десятка нелестных прозвищ на всеобщем языке — выбирай любое. Борх захохотал во весь голос. — Умение посмеяться над собой дорогого стоит, — он хлопнул Эдрина по плечу. — Ты мне нравишься, ведьмак. Откровенно говоря, ты — уже второй ведьмак, которого я встречаю. И вот, сука, что характерно — оба вы оказались вовсе не ебаными сукиным сынами, а очень неплохими на первый взгляд мужиками. — Рад знакомству. — А я как рад, Эдрин… В наше время нечасто удается встретить ведьмака, вашего брата с каждым годом все меньше и меньше. А ты, как я чую, вовсе не так прост. Да еще более не прост, чем мой прежний знакомец… Эдрин вздохнул. Он, наконец, понял, когда уже ощущал то, что ощутил при контакте с Борхом. Почти такие же ощущения он испытывал каждый раз, когда контактировал с Алдуином, Одавингом, Салокниром и другими старейшими из драконов. Аналогичные ощущения Эдрин испытывал и при длительном общении с Мираком, драконорожденным… Драконьи души. Вернее — всего одна драконья душа — вот, что он ощутил. Судя по лицу и фразе Борха, тот был удивлен не меньше, чем сам Эдрин, но против такого знакомства точно не возражал. Уж как-нибудь два человека с душами драконов между собой договорятся. — Думаю, наши ощущения взаимны. Дрем Йол Лок. Борх вздрогнул, когда волна магии голоса драконов прошла сквозь него. Впрочем, он весьма умело сыграл дурачка. Должно быть, ощущал где-то неподалеку кого-то, кого сам Эдрин не замечал. — Странные слова. Я не узнаю этого языка, уж прости. Не мог бы ты, милсдарь Эдрин, повторить их на каком-то более… Близком для людей языке? — Покой, огонь и небо, — пояснил Эдрин. — Старинное приветствие из мест, откуда я родом. Борх хмыкнул, кивнул, демонстрируя, что уж он-то точно понял истинный смысл сказанного. Он кивнул, сложил руки на груди. — Значит, ты издалека? — заключил он. — Наверняка можешь поделиться сказаниями о своих приключениях или парочкой историй со своей родины? — Пожалуй, могу, — кивнул Эдрин. — Это было бы неплохо, — Борх задумался. — Я, к сожалению, сегодня буду занят. Даже слишком занят, Эдрин. Но вот вечером… Скажи мне, любезный, в твоем ремесле пиво пить не запрещается? — Определенно, нет. — Тогда подходи после заката в корчму «Зимородок». Я тебя там подожду. Потрепемся о том — о сем, поболтаем, выпьем… Что может быть лучше, а? — Надеюсь, пить будем не на спор, — хмыкнул Эдрин. У него был весьма плачевный опыт питья на спор с малознакомыми представителями древних сил. — Кто знает, ведьмак… Кто знает. До встречи. — До встречи, Борх…***
Новиград был удивителен. Удивителен в своей исключительной мерзости. Нет, разумеется, строения города — особенно те из них, что виднелись вдали — были просто шикарны. Иначе и быть не могло — все же, возводился Новиград на развалинах эльфийского города. Каменные дома с крышами из настоящей черепицы, мощеные брусчаткой улочки, куча мастерских и цехов. Для любого приезжего — рай на земле, если не всматриваться. Эдрин, однако, видел истинное лицо этого города. В глаза опытного управленца, да еще и мага, бросались все неприметные для простого человека мелочи. Город погряз в собственной грязи и с трудом держится, чтобы не пойти на дно. По крайней мере — в моральном плане. Например, один стражник, воровато оглянувшись, взял кошель из рук какого-то мужика явно уголовного вида — и тут же слинял с поста возле какого-то склада. Через мгновение в двери хранилища уже забрались полдесятка молодцов в масках. Похоже, кто-то сегодня недосчитается нескольких ящиков товаров. Дочиста не вынесут, ни рук, ни времени не хватит — едва ли стражник согласился «пойти погулять» больше, чем на четверть часа. Но за эти четверть часа унести реально очень много всякой всячины. Что характерно, на шухер поставили не кого-нибудь, а чуть ли не десяток уличных мальчишек в возрасте примерно от шести до десяти лет. Детишки, оценив ситуацию взглядами профессиональных карманников, разместились по всей округе, мастерски притворившись, что играют в камушки и ножики. Ай да дети… С такими нужен глаз да глаз, каждый из этих босяков без раздумий выполнит все, что прикажут «старшие», особенно если этот приказ как следует сдобрить несколькими грошами «на сладости». Впрочем, не детьми едиными была богата сеть неизвестных кукловодов Новиграда. Помимо них были еще и нищие. Калеки, уродцы, просто бездомные бродяги, которым не удалось или не захотелось найти себе занятие получше. Некоторые даже держали при себе собак — таких же грязных и тощих, как их хозяева. Дескать, если мне жалко подать монетку — то хоть животинку пожалей. Нищенок с маленькими детьми на руках тоже хватало — мол, помогите ребеночку. Эдрин, к ужасу своему, ощутил от некоторых свертков, где якобы спали дети, легкий запах гнили, кое-как перебиваемый дешевой краской, а также вонью и грязью от самих нищенок. Похоже, «младенцы» спали уже вечным сном. И, похоже, довольно долго, раз успело начаться разложение. Впрочем, Эдрина больше заинтересовало не само количество нищих — их было не слишком-то много, так, по два-три на каждый участок улицы — но расставлены они были на редкость профессионально. Не много, не мало, но буквально каждый важный участок улицы, будь то чья-либо лавка, таверна, аптека или просто относительно зажиточный дом, были под постоянным наблюдением как минимум двух нищих и с двух разных ракурсов. Кто бы не организовывал этих бродяг, он явно знал, что делает… — Помогите… Умоляю… Мелитэле прошу… Эдрин обернулся на источник шума. Им оказался эльф, валяющийся в грязи. С виду он был молод, но Эдрин знал, что это впечатление обманчиво. Этому «юноше» могло с равной степенью вероятности быть и двадцать, и семьдесят, и двести с хвостиком. Эльф явно был ранен — он прижимал рукой к животу какую-то грязную тряпку, стараясь, видимо, остановить кровотечение, но не слишком заботясь о том, что его может ждать заражение крови. Никто этому эльфу не помогал — даже наоборот, все прохожие старались обходить длинноухого, будто грязную зловонную лужу. Эдрин подошел ближе, склонился над эльфом. Похоже, бедолаге не только всадили нож под ребра, но и основательно надавали по морде. Но последнее хотя бы поправимо… А в одну из прошлых стычек ему еще и необратимо повредили глаз, если судить по повязке на половину лица. Кто-то из прохожих, заметив раненого, плюнул на дорогу, проворчал что-то про ебаных нелюдей — и поспешил прочь. — Спокойно, — Эдрин взял эльфа за запястье, чуть сдвинул руку длинноухого в сторону, открывая себе доступ к ране. — Я попробую тебе помочь. Давай я осмотрю твою рану. — Мне… Уже ничего… Я… — Лежи спокойно, — ведьмак отвесил эльфу подзатыльник, кто-то неподалеку одобрительно хмыкнул, видимо решив, что «воспитание нелюдей» пошло по второму кругу. — И не дергайся. Рана выглядела скверно. Нож, которым, очевидно, пырнули эльфа, явно представлял собой не медицинский скальпель и явно не был идеально чистым. Скорее даже совсем наоборот. Рана была грязная, на краях были видны частицы грязи и какой-то маслянистой жидкости — должно быть, нож вымазали в чем-то мерзком и противном. Да еще эльф затыкал рану грязной тряпкой, чем еще больше усугубил свое положение. Впрочем, этому длинноухому еще повезло — жизненно важные органы не были задеты. — Я… Я уже слышу этот шепот… Я уйду… на остров, где цветут яблони, — простонал эльф. — Не все так плохо, — Эдрин приложил руку к ране. Нельзя было допустить, чтобы зеваки заметили сияние магии. Или, по крайней мере, подумали, что ведьмак помогает эльфу. Незаметно подмигнув эльфу, Эдрин произнес нарочито громко, чтобы зеваки услышали. — Готовься, длинноухий. Сейчас тебе будет больно. Впрочем, эльфу даже подыгрывать было необязательно. Магия восстановления, конечно, значительно улучшает состояние даже безнадежно раненого пациента, но у почти каждого ее заклинания есть побочный эффект. Например, очищающие чары, растворяя грязь в ране, вызывали страшное жжение. Некоторые пациенты могли даже потерять сознание от боли, получить некоторые психологические аномалии или фантомные боли на долгое время после исцеления. Эдрин зашептал заклинание, эльф заорал, будто его начали резать тупым ножом для хлеба. Несколько человек, обступивших ведьмака и эльфа плотным кольцом, одобрительно загудели. Эльфов в Новиграде, судя по всему, ненавидели. Эдрин, конечно, сам относился к длинноухим с некоторым предубеждением — особенно после того, как провел несколько дней в застенках Талмора — но в данной ситуации решил убить двух зайцев одним выстрелом. И толпа увидит, что некий новый ведьмак вовсе не любитель нелюдей, а значит — хоть в чем-то является «нормальным мужиком», и этот длинноухий умник станет его должником. Конечно, они, скорее всего, больше никогда не увидятся, но мало ли как все обернется… — Главное — не теряй сознание. Еще два заклятия, — шепнул Эдрин, зная, что эльф его услышит, а зеваки — нет. После чего повысил голос: — Что? Больно тебе, сучье племя? А тем, кого ты, сука, резал по лесам, думаешь, больно не было? Пальцы сложились в другой знак. Сияние стало чуть сильнее, так что пришлось подтащить эльфа к себе, свободной рукой схватив его за загривок. Только так можно было спрятать сияние магии, прикрыв эльфа собой. Рана была очищена, теперь следовало остановить кровотечение, соединив края сосудов и заживив их. Этот этап был уже не так болезнен, как очищение раны, но тоже мог доставить целую кучу неприятных ощущений. Эльф захрипел — сорвал голос, все же… Не повезло. Но это — меньшая из его бед, судя по всему. — Не слышу! — прорычал Эдрин. — Что? Не можешь? Может, ты стесняешься честных людей? Ну так на ухо мне скажи, если ты такое ссыкло поганое. Эдрин наклонился пониже, прошипел почти в ухо длинноухому: — Еще одно заклинание. Я тебя отнесу отсюда, не дергайся и не приходи в себя. И готовься — я тебе врежу для вида. — Спасибо… Vatt`ghern… Скоя`таэли тебе не забудут… — Ах ты блядин сын! Эдрин от души врезал длинноухому по лицу. Перестарался, пожалуй — щупленький эльф вырубился. Или очень натурально прикинулся, что вырубился. Ведьмак прислушался. Нет, не прикинулся — пульс снизился, дыхание стало ровнее. Последнее заклинание, предназначенное для быстрого заговора ран, стянуло края раны, Эдрин выдохнул. Нелегко далось лечение. Очень нелегко. По счастью, никто его усталости не заметил — толпа ликовала. Еще бы — нелюдя прибили прямо на улице! Праздник! Ведьмак подхватил эльфа на плечи, выпрямился кое-как. — Эй! Куда это ты его? — окликнул Эдрина какой-то горожанин. — Да вон, в каналы скину, — кивнул ведьмак. — Нечего этой падали тут честным людям под ногами валяться. Запнется еще кто об это дерьмо… — Тоже верно! Туда ему и дорога, паскуде! Чтоб его тамошние рыбы пожрали! Эдрин потащил эльфа прочь, сопровождаемый уважительными взглядами простолюдинов, недовольным ворчанием стражников, которые, однако, мешать не стали. Эдрин даже заметил, как один из стражников передал другому несколько монеток — проспорил, должно быть, что ведьмак эльфа не добьет. Дотащив тело до канала, ведьмак свернул в сторону, скрываясь из виду у людей на площади, положил эльфа на землю, убедился, что тот дышит, похлопал его по щекам. — Просыпайся, красавица. — Я… Не красавица, — эльф кое-как смог встать, все еще держась за бок. — Ты… Спасибо тебе. Но зачем? — Будешь должен, — хмыкнул Эдрин. — Как тебя угораздило? — Это уже неважно. Те, кто это сделал, уже мертвы. Или вот-вот умрут, — эльф поморщился, посмотрел на то место, где еще несколько минут назад была страшная рана. — Никогда не видел ведьмака, который так хорошо бы владел магией. — А я никогда не видел эльфа, который бы перед смертью молился какому-то божеству. — Об этом не говорят, но многие из нас верят в Королеву Полей, которую вы, смертные, зовете Мелитэле, — эльф хотел потрогать место, где была рана, но ведьмак его остановил. — Не трогай. Вообще постарайся не тревожить рану. Магия-магией, но… Организму потребуется некоторое время на восстановление всех функций, а я вовсе не магистр магии исцеления. Помереть я тебе не дам, конечно, но тебе бы, по-хорошему, некоторое время где-то пересидеть. Хотя бы пару недель. На нормальном питании, с полноценным сном. — Благодарю тебя, vatt’ghern, — эльф выпрямился. — Скоя`таэли тебе не забудут этого… Как я могу тебя отблагодарить? — Мне от тебя ничего не нужно, — покачал головой Эдрин. — Но, может быть, однажды мне понадобится помощь. А ты будешь рядом, чтобы мне помочь. Удачи тебе, эльф. Как тебя зовут хоть? — Йорвет. — Ну вот. Удачи тебе, Йорвет. Будем надеяться, в будущем тебе повезет больше, чем сейчас. Потому что второй раз старика Эдрина может рядом не оказаться. — Или где-то еще найдется ведьмак, который не позволит мне сдохнуть от ножа. — Я бы не надеялся, — Эдрин сложил руки на груди. — Обычно я не столь добр и миролюбив. Не думай, что если я решил потратить часть своих сил на твое исцеление, то ты мне сильно нужен. — Я обязательно это учту, можешь не сомневаться. — Удачи тебе, Йорвет. — Va fail, Эдрин. Эльф, осторожно оглядываясь, пошел вдоль каналов. По логике Эдрина, он должен был рано или поздно выйти куда-то, куда ведут эти каналы — к морю, скорее всего. А там уже вдоль берега — и потихоньку, двигаясь подальше от главных дорог, можно выбраться куда угодно. — Удачи тебе, Йорвет, — проговорил про себя довакин. — Что же… Теперь пора заняться делом…***
Найти «Хромоножку» было, в общем и целом, плевым делом — нужно было только ориентироваться по многочисленным уличным девкам. Точнее — по их концентрации. Все же, едва ли многие ночные жрицы предпочтут отдаляться от «родного дома» — у борделя подцепить клиента проще, тот сам идет. Даже искать никого не надо. Разве что конкуренток нужно опередить. Кстати, уличные девки были, скорее всего, вовсе не уличными. По крайней мере, кое-какая организация у них была. И Эдрин готов был поспорить на крону, что организовывал их тот же человек, что управлял нищими. Шлюх, конечно, в любом крупном городе хватает — особенно в портовом — но эти уж больно одинаковые с первого взгляда, как под один шаблон сделанные. И у всех — небольшой тканный браслет на левой руке. Не цеховой символ, конечно, но опознавательный знак — это уж точно. Постороннюю девку, вздумай она торговать собой на улицах, быстренько убедят делиться заработком и информацией, выдав такой браслетик, или, если попадется несговорчивая, быстро отправят в мир иной. Теперь нужно было только найти среди всей этой толпы девиц с заниженной планкой социальной ответственности нужную. Одну конкретную. В частности, у нее должны были быть рожки, копытца вместо ступней и хвост. Потому как Эдрин еще во время беседы со стражником понял, что причиной смерти несчастных стала вовсе не вампирша и не какая-нибудь другая неопознанная хтоническая хрень, а самый обыкновенный суккуб. Ну, в той мере, в какой суккуб вообще может быть «обыкновенной»… В «Хромоножке» было достаточно людно — все же, дешевый бордель, да еще и расположенный относительно недалеко от порта, привлекал многочисленных любителей ночных (да и не только ночных) развлечений, истосковавшихся по женской ласке моряков, студентов, у которых не было достаточно средств для длительных загулов в заведениях поприличнее… Играла музыка, на импровизированной сцене, собранной, очевидно, из большого перевернутого чана, намертво прибитого к специальной конструкции, танцевала полуголая девица лет, быть может, семнадцати. За столиками сидели посетители, на коленях у которых сидели местные красотки. За стойкой управлялась, разливая по бокалам пиво и вино, размалеванная — другим словом этого ужаса не описать — женщина лет сорока пяти. Очевидно, местная «бордель-маман». К ней Эдрин и направился. Приземлившись на свободный стул возле низенькой стойки, ведьмак приготовился ждать, пока хозяйка заведения закончит с другим посетителем. — Чего изволите, милсдарь? — наконец обратила на него внимание бордель-маман. — Для начала, — Эдрин поднял взгляд, уставился на хозяйку заведения, — бокал вина. Красного сухого. — А-а. Эмм… — удивленно уставилась на него женщина. — Ведьмак? — Ведьмак, — подтвердил Эдрин. — И чего ты тут ищешь? — стушевалась женщина, подав, однако, заказанное вино. — У нас тут чудовища, вроде как, не водятся… — Может, и не водятся, а, может быть, и водятся, — вздохнул Эдрин, отметив, однако, что старуха на этих его словах невольно стрельнула взглядом куда-то в сторону лестницы, что вела на верхние этажи. — В любом случае, я здесь не для того, чтобы кого-то убивать. — Вот как? — Да. Сегодня я просто ищу женщину… — Как и все здесь, милсдарь ведьмак, — вздохнула хозяйка заведения. — Ищете какую-нибудь конкретную или вам все равно? Сейчас свободных девочек не так много, но… — О нет… Я, пожалуй, ищу одну конкретную женщину. Ну, знаете… С очень характерными экзотическими рожками. Бордель-маман переменилась в лице. — Не знаю я таких, милсдарь ведьмак. Здесь порядочное место. И всякой страховидле у меня места не будет. Ясно? Вечный огонь, повелось тут, понимаешь… Столько нормальных человечьих та эльфских баб, а им всякую монстрилу подавай… Эдрин хмыкнул. В его голове уже возник некоторый план. Он, конечно, догадывался, что бордель-маман ему вот так, с бухты-барахты, все не выложит. Собственно, потому он ее и спросил, собираясь выбить из равновесия. И у него даже получилось. Да хранят Древнейшие драконы человеческую психологию. Неподготовленный человек, получив неожиданный нежелательный вопрос о чьем-либо местоположении, в первую очередь смотрит в сторону разыскиваемого. Если, конечно, знает о нем или о ней. И только потом пытается солгать. Значит, суккуб где-то здесь. Но ее прячут — или для особо дорогих клиентов, или по какой-то иной причине. Ну да… Еще бы. В городе царствует культ Вечного Огня, жрецы которого требуют немедленной казни всех, кто имеет минимальное отношение к магии — будь то магические создания, чародеи или расы, наделенные магией в большей степени, чем люди. Кроме того, выдавать расположение чудовищной красотки ведьмаку, которому наверняка заплатили за убийство золотой жилы… Дураков нет. Осталось только развязать язык одной из местных работниц. И лучше это сделать наедине. А значит… — Ну что же… Тогда, раз нет особых, придется посмотреть из тех, что есть… - Эдрин осмотрел зал, кивнул, остановившись взглядом на подходящей девке. Если даже не выйдет ее разговорить, то можно будет хоть время провести с пользой и удовольствием. - Скажем, вон та, с коричневыми волосами. Как раз в моем вкусе. — Во! Сразу видно… А то ишь ты… Рогатых ему подавай… Берта! А ну, иди сюда, курвина дочь…