Дар и проклятие

— Геральт… Стой… Давай остановимся… — Некогда! — Лошади! Лошадей загоним, Геральт! Да стой же ты! Бард направил лошадь наперерез ведьмаку. Еще немного — и они бы сильно столкнулись, если бы Геральт не сбавил скорость. Плотва — да, эту новую кобылу он тоже назвал Плотвой — такой порыв, разумеется, не оценила, заржала, встала на дыбы. Геральт лишь в последний момент смог сложить пальцы в знак Аксий, чтобы ее успокоить. Да и вообще — чудом было, что он смог удержаться в седле. — Лютик, блядь! Прочь с дороги! — Не знаю, к чему ты так торопишься, — нахмурился бард. — Но если ты хочешь услышать мое мнение… — Не хочу! — рыкнул на него ведьмак. — Я должен… — Я прекрасно знаю, что ты должен поскорее добраться в храм Мелитэле. Но будь так любезен! Выслушай! — У тебя минута… Бард вздохнул. Иногда его друг, ведьмак из школы Волка, был совершенно не по-волчьи упрямым. Лютик даже иногда задавался вопросом, не существует ли некая школа барана или осла — потому как именно с этими животными чаще всего в поэзии ассоциировалось упрямство. Иногда это упрямство даже проявлялось в ущерб ему самому, чего Лютик вообще никогда не понимал. — От того, что ты загонишь лошадей, быстрее ты в храм не доберешься! — Если бы ты, Лютик, так не светился и не пиздел по делу и без дела в своих балладах все подряд — нам бы вообще не пришлось ехать в Элландер. Так что не тебе меня останавливать. — Именно поэтому ты собираешься загнать кобылу? Животное-то в чем виновато? Или ты думаешь потом быстрее добраться пешком? Геральт выдохнул, остановился, выпрыгнул из седла, ткнулся лбом в шею Плотвы, глубоко задышал, успокаиваясь. — Мы уже почти у самого храма… Всего пара часов — и мы уже будем на месте… Только бы успеть… — Геральт, ну не будет же этот второй ведьмак убивать Цири на месте! — Ну, тебя же он допрашивал на месте, где увидел… И не постеснялся ни свидетелей, ни шума… — Долго ты мне будешь это вспоминать?! — обиделся Лютик. — Я, вообще-то, тоже пострадал! — Ага… Подай запрос новиградской страже, если тебе что-то не нравится… Лютик выдохнул. А вот теперь Геральт напоминал именно что волка. Злого, недовольного и огрызающегося на все, что окажется в зоне поражения. По крайней мере, Лютик считал настоящих волков именно такими. Может быть они были и другими, но, как говорится, у страха глаза велики… Бард не винил ведьмака. Он понимал, что если бы у него была собственная дочь — а именно так к Цири относился Геральт — он бы тоже всячески спешил ей помочь. Хотя, конечно, Лютик боялся даже подумать о том, что ему придется осесть и остепениться. Тем более — с детьми. Дав лошадям немного отдохнуть, они продолжили путь. И с каждым последующим шагом Геральт становился все более и более нервным. Даже чуть не кинулся на какую-то шайку наемников, во весь опор мчавшихся куда-то по дороге прочь от храма Мелитэле. Говорили на всеобщем, с сильным темерским акцентом. Впрочем, какой еще говор можно ожидать в Темерии, пусть именно эти земли юридически и признаны суверенными. По счастью, конфликта удалось избежать — то ли наемники не рискнули лезть к злому, будто черт, ведьмаку, то ли спешили выполнить какое-то задание. Уже вскоре они оказались у ворот храма. Лютик уже даже мог поклясться, что слышит дивные ароматы здешней кухни — впрочем, он всегда хорошо чуял запахи еды, особенно когда был голоден. — Что-то не так, — насторожился вдруг Геральт. — Ты о чем? — удивился бард. — Геральт, успокойся. У тебя просто паранойя. Мы уже у ворот храма, это нейтральная территория, мать Нэннеке — твоя добрая знакомая, которая, конечно же, тебе поможет, а заодно и накормит нас ужином… — Я не о том, дурень! — Геральт принялся осматривать окружение, пока, наконец, не понял, что именно ему так сильно не понравилось. Лютик, впрочем, тоже заметил причину неудобств. Этой причиной оказался медальон ведьмака. Лютик со слов Геральта знал, что голова волка на серебряной цепочке — не просто символ ведьмачьего цеха или символ принадлежности к некоему роду или сословию, но и могущественный талисман, чувствительный к магии. Обычно этот талисман просто покоился на шее ведьмака, реже — подрагивал, хотя Лютик никак не мог объяснить причины этого, ведь никаких закономерностей в этом подрагивании бард не видел. Сейчас же этот медальон, казалось, готов был слететь с шеи Геральта. Он дергался, подпрыгивал, будто кто-то невидимый старался притянуть его очень мощным магнитом. Геральт выругался, выскочил из седла. Почти мгновенно в его руках оказался меч, а сам ведьмак рванул в сторону храма. — Что происходит?! — прокричал Лютик. — Похоже, на Цири напали! Стой здесь! Геральт мгновенно оказался на территории храма Мелитэле, помчался куда-то в сторону садов. Лютик, разумеется, не послушался его совета оставаться на месте и поспешил следом. Конечно, за ведьмаком он не поспевал от слова «совсем», хотя и очень старался. Он быстро потерял ведьмака из виду и уже собирался остановиться, чтобы перевести дух, как вдруг… Казалось, небо содрогнулось от жуткого крика. Лютик вздрогнул. Казалось, где-то там, далеко, громогласно взревел дракон, нападающий на своих жертв… И примерно через минуту мимо Лютика промчался в сторону конюшен совершенно бледный рыцарь, одетый в латы Ордена Белой Розы. Что характерно, он был совершенно без оружия, запинался и бормотал себе под нос что-то невразумительное. И бежал он так быстро, будто на нем были не тяжеленные латы, а легкая одежда из назаирского шелка. Здраво рассудив, что Геральту может потребоваться его помощь, бард поскорее поспешил в противоположную от рыцаря сторону. Конечно, толку с него в бою было бы не очень много, но Лютик рассчитывал как минимум поддержать друга морально. Кроме того, именно там, скорее всего, сейчас происходила какая-нибудь знаменательная битва, на основе которой можно будет в дальнейшем написать отличную поэму. Лютик даже уже придумал название — «Ручной волк Богини». Больше, конечно, походит на какую-нибудь легенду, но Лютик считал, что так даже лучше. Однако же, вместо битвы он заметил совсем иную картину. На небольшой площадке, которая, почему-то, была усыпана многочисленным оружием и щитами, стояли друг напротив друга два человека. Стояли, держали в руках мечи, ходили по кругу, пока не рискуя нападать. Поначалу Лютик не видел лица второго — тот стоял спиной. Впрочем, уже вскоре этот второй оказался на противоположной стороне круга — и Лютик, мгновенно побледнев, осел на землю. Он узнал ведьмака, который на него напал… Который ему помог, конечно, но, тем не менее, напал. Ведьмак, очевидно, тоже его заметил и узнал. На его лице проступил жуткий оскал, который затем снился барду в кошмарах еще несколько дней. — Надо же… И ты здесь, — проговорил он. — Что же… Кажется, это многое объясняет…

***

Стоило Тайлесу со своими прихлебателями слинять, как Эдрин вновь услышал шаги. Точнее — бег. Бежал всего один человек. Слишком быстро, как для простого смертного. Эдрин развернулся на месте — и через мгновение получил тяжеленный удар в челюсть. Довакин покачнулся, сделал несколько шагов назад, отскочил от клинка. Пальцы сами собой сложились в символ молнии. Белоголовый ведьмак — а нападал именно он — успел ответить, сотворив какой-то странный, незнакомый Эдрину жест. Электрические искры ударили в полупрозрачный золотистый барьер, растаяли, не нанеся значительного ущерба — разве что волосы у противника встали дыбом. Белоголовый, возможно, хотел сделать что-то еще, но Эдрин ему этого не позволил. Тех нескольких секунд, которые ушли у белоголового на то, чтобы сократить дистанцию, Эдрину хватило, чтобы достать собственный меч и как следует осмотреть своего противника. Ведьмак был высок — по крайней мере на полголовы выше самого Эдрина. Кроме того, он был худощав и неестественно бледен. Конечно, новое тело довакина тоже было бледным, но сложен он был несколько правильнее. Белоголовый же походил в лучшем случае на узника на голодном пайке. Кстати, «белоголовый» он был совершенно точно — его волосы, перетянутые на лбу кожаной повязкой, были действительно белыми, а точнее — лишенными пигментации. Белый цвет им давал отражаемый свет. Желтые глаза с вертикальными зрачками слегка светились, взгляд был озлобленным. Выглядел он, кстати, не столько грозно, сколько жалко. Да, пожалуй именно жалко, бессильная злоба во взгляде только подчеркивала это. Одет он был небогато, доспехов не носил вовсе. Черная кожаная куртка до середины бедра, покрытая серебряными клепками на плечах и манжетах, штаны из грубой ткани, высокие сапоги стоптаны и потерты, длинные перчатки с шипами на костяшках и, как и куртка, обшитые серебряными или, что вероятнее, посеребренными клепками — вот и вся защита. Магии от него Эдрин вообще почти не ощущал — скорее всего, Геральт не был мастером магических искусств. Правда, мечи у него явно не уступали таковым у самого Эдрина. Сталь ударилась о сталь. Геральт — вроде, так звали белоголового — был сильнее и крепче телосложением, Эдрин — легче и ловчее. Конечно, убить ведьмака можно было уже сейчас, но он пока еще был нужен довакину, так что пришлось сдерживаться. Довакин попытался ударить ведьмака ногой в колено, но тот увернулся с нечеловеческой ловкостью и скоростью. Эдрин заблокировал встречный удар, выписал мечом восьмерку, слегка увеличив дистанцию. Геральт зашипел от боли — клинок Эдрина оставил ему неглубокий, но очень болезненный порез на боку. — Надо же, — фыркнул Эдрин. — Буйный какой… — Что ты сделал с Цири? — А… Тьфу ты, — Эдрин выдохнул, без проблем отвел очередной удар Геральта в сторону, отскочил назад. — Я уж думал ты мне за этого барда своего придурочного мстить приехал… А Цири здесь нет. Отбыли-с… Послышались еще шаги, Эдрин хмыкнул, стрельнул взглядом в сторону барда. — Надо же… И ты здесь, — проговорил он. — Что же… Кажется, это многое объясняет… Довакин выдохнул, опустил меч, убрал его в ножны. — Убери оружие, Геральт. Давай поговорим как ведьмак с ведьмаком… Убери-убери. Тебе меня все равно не одолеть. Да и не станешь ты нападать на безоружного… — Я могу сделать исключение и… — ХВАТИТ! Довакин и ведьмак синхронно вздрогнули, обернулись на звук. Мать Нэннеке, злая, будто пьяный черт, подошла к ним, с какой-то невообразимой ловкостью от души врезала по затылку и одному, и второму. — Не сметь поганить святое место своими дряными железками! А то я вас обоих занесу в список реликтов Сопряжения! — во взгляде Нэннеке сверкнуло золото. — И не посмотрю, что вы оба ведьмаки. Хотите выяснять отношения на мечах — прочь отсюда! Разбирайтесь за территорией Храма. — Успокойтесь, Нэннеке, — попросил Эдрин. — Никакой драки больше не будет. — Не смей меня успокаивать! — Да вы охренели, госпожа Нэннеке! — возмутился довакин. — Я, на секундочку, только что избавил вас и ваших подопечных от претензий со стороны Белой Розы. Мать Нэннеке покачала головой. — Это не довод. Геральт! Да убери ты меч! — Он напал на Лютика! — А Лютик тебе не сказал, что я его перед этим спас от Риенса? Геральт, казалось, споткнулся от таких новостей. По крайней мере, меч он опустил… После чего со злостью взглянул на барда. — Спас, значит… А мне тут сказали, что ты его допрашивал. — Не без этого, — довакин пожал плечами. — Но заметь — твой бард живой, здоровый и даже бегать может. Так что, можно сказать, он отделался даже не легким испугом, а так — дуновением ветра по щекам. В отличие от Риенса, который остался лежать хладным трупом со следами молнии на груди, сожженной нервной системой и проникающим ножевым ранением под ребрами. — Ты… — Геральт сглотнул, с недоверием посмотрел на Эдрина. — Ты убил Риенса? — Будут какие-то претензии? — развел руками довакин. — Да… Нет… Не знаю, — растерялся Геральт. — Но Риенс же был чародеем… — И что? — удивился Эдрин. — От этого он, по-твоему, не может получить кинжал под ребра? Или что — у него плоть и кровь другие? — Нет, но… Убить чародея — это не каждый может… — Спорить не буду, — пожал плечами Эдрин. — Так что ты там говорил про Цири? — Я считал, что этот крик — последствие твоего нападения на Цири. Ее матушка умела что-то такое… — А-а, — махнул рукой Эдрин. — Забудь. Это я немного повысил голос на одного не в меру обнаглевшего рыцаренка, решившего, что он здесь самый главный хрен. Твоей девчонки здесь нет. Уехала незадолго до моего прибытия. После этого Геральт завис надолго. Наверное, пытался понять, какая из двух услышанных новостей ему не нравится больше: что Цири исчезла в неизвестном направлении вместе с наставницей или что кто-то еще может… Тут завис уже Эдрин. А что, собственно, может?! Крик? Сомнительно. Не может же эта случайная соплячка быть драконорожденной? Нет, конечно, он читал в книгах о некоей «Старшей Крови», возможности которой были подозрительно похожи на хорошо развитый талант Голоса Драконов, но… Нет, это совершенно точно было невозможно. Слишком мала вероятность. Впрочем, Эдрин идиотом не был и привык считать, что случайности и совпадения в мире встречаются гораздо чаще, чем закономерности. И если существовала вероятность того, что девочка может оказаться потенциальной драконорожденной — нужно ее брать под свою опеку и учить ее, попутно объясняя, каким великим даром и каким страшным проклятием ее наделила природа. Ну и заодно уберечь потенциальную ученицу от идиотов и откровенно странной мотивации — например, принятия самопожертвования. А то найдутся какие-нибудь местные Седобородые, промоют девочке мозги — и все, приехали. А ведь если «Старшая Кровь» окажется следующим этапом эволюции Голоса Драконов — приспособившимся и мутированным, дабы соответствовать магии этого мира… Да если ее еще и научить правильным Словам Силы… Тогда появится немалый шанс либо на то, что он сможет вернуться в свой мир, либо сможет хотя бы передать весть о себе, либо приведет кого-либо из своего мира в этот. — Эй! — вернул его в реальность Геральт. — Как тебя зовут, спрашиваю? — Эдрин, — отмахнулся довакин, все еще мысленно выстраивая логические цепочки и примерно просчитывая вероятности и возможности как на случай того, что «Старшая Кровь» окажется Голосом, так и на обратный случай. — Эдрин… Зачем тебе нужна Цири? — Я не собираюсь ее убивать и не собираюсь отдавать кому-либо из королей, если ты об этом, — довакин поправил перевязь с мечами. — Дело в том, что я могу научить ее использовать ее дар. — Этим уже занимается одна моя… Знакомая. Она опытная чародейка и… — Это не простая магия, ведьмак, — поднял взгляд на Геральта Эдрин. — Это нечто большее. Гораздо большее. То, чего никому из чародеев не понять хотя бы потому, что они, скорее всего, ищут ответы не там. — А ты знаешь, где искать? — удивленно спросил Геральт. — Знаю, — кивнул Эдрин. — Так, может, просветишь меня? — Может быть, — кивнул Эдрин. — Но что я получу взамен? Геральт снова задумался, Эдрин улыбнулся. Ну да, конечно… Отдавать бесценные сведения задаром? Ищите другого идиота. Геральт, однако, быстро нашел правильный ответ на этот очень простой и совершенно очевидный вопрос: — А чего ты хочешь? — Ну, давай подумаем, — Эдрин подошел к ведьмаку, поднял руку — и через мгновение волна золотистой энергии исцелила ранение на боку у Геральта, о котором тот уже успел слегка позабыть. — Я ищу Цири, чтобы помочь ей и надеяться на взаимность с ее стороны. Ты ищешь Цири, чтобы удостовериться, что она в безопасности. Ты знаешь, куда она могла отправиться вместе со своей наставницей, я — где искать ответы по поводу ее силы. Вот только я рано или поздно и сам догадаюсь, где она, а ведьмаки с чародеями могут искать мою информацию вечно. Так что давай договоримся. — О чем? — Ты говоришь мне, куда могла отправиться Цири, я в ответ даю тебе намек на то, где искать информацию об истиной сути Старшей Крови. И мы расходимся. — Я не согласен, — нахмурился Геральт. — Я тебя не знаю и не могу тебе доверять. Ни тебе, ни твоим словам. Кроме того, я слышал, что недавно на службе у Дийкстры, главы реданской разведки, появился некий ведьмак из школы Кота. Подозрительное совпадение… Так что нет. Я не стану рисковать. — Ну и зря, — пожал плечами Эдрин. — В таком случае, не договоримся. Я тебя исцелил, считай это подарком в честь знакомства. И уйди с дороги. — Я не могу допустить, чтобы Цири что-то угрожало. Или кто-то угрожал. — И поэтому отдал ее на воспитание чародейке? — фыркнул Эдрин. — Ну-ну… А ты мудрец. И отойди с дороги, иначе я заставлю тебя это сделать. Геральт нахмурился, снова потянулся к мечу. Эдрин покачал головой, одним парализующим заклинанием связал противника — уж больно близко тот стоял — перешагнул через свалившееся на дорогу парализованное тело, кивнул матери Нэннеке. — Прошу простить, госпожа Нэннеке. Боюсь, вынужден вас покинуть. — Вынужден, — согласно кивнула Нэннеке. — Учти, Эдрин, я зла на тебя. По крайней мере, пока что. Ты использовал магию, пролил кровь на территории храма и совершил за неполный день своего присутствия здесь столько неописуемых поступков, что простить тебя будет трудно. — В таком случае — прощайте, мать Нэннеке. Возможно, лет через десять мы увидимся. — Я не настолько злопамятная, — фыркнула Нэннеке. — Но ближайший год я тебя видеть не желаю. — Я это учту. — Удачи на Пути. Да, кстати… — Чары сами спадут через несколько часов. Они безвредные. Даже скорее полезные — пусть подумает о своем поведении. — Тогда — прощай, ведьмак… — До свидания, госпожа Нэннеке.