Дар и проклятие

— Кровь тритона, глаз лягушки… сто монет стипендии — и получился старейшина… — Богами клянусь, закончим — убью. — Булькай потише. Ритуал и так не самый стабильный. — Да пошел ты на… Стоп! В смысле — «булькай»?! — А для кого был бочонок, по-твоему? Эдрин, ты вообще не учился на конструкции плоти, да? — Что?! — Хватит булькать, жижа! — повысил голос бог пьянства. — А то сейчас ошибусь еще — до конца жизни останешься не очень аппетитной брагой в бочке… — Ты совсем с ума сошел?! Где я?! Что со мной происходит?! — Ты хотел себе прежнее тело. Его надо из чего-то вылепить. Да, ведьмачье тело — так себе материал, так что я немного добавил от себя. Пальцы великана, два пузыря «Алто», тушка козы… Наверное, надо было назвать ее «Гледа»… — Ты бы, скотина, еще кольцо сюда бросил! Вместе с перьями ворожеи! — А это идея… — Не вздумай! — Да хватит булькать! — Сангвин от души треснул довакина черпаком. Ну, по крайней мере, сам довакин это так ощущал, на деле же бог пьянства просто резко опустил черпак в варево. — Откуда еще брать материалы? Обхожусь тем, что есть… Между прочим, притянуть драконьи души в обход владений Акатоша — очень непростая задачка, чтобы ты знал! Мда… Так, похоже надо это немного посолить… Эдрин выругался. Козлина даэдрическая… Хоть бы предупредил… В конце концов, не каждый день являешься участником ритуала, в ходе которого тебя сначала обращают в странное подобие клейкой биомассы, а затем — варят из этой биомассы какой-то очень специфический божественный супчик. Ну или, в случае Сангвина — божественную брагу. Странное ощущение, хотя и не сказать, что очень уж болезненное. В конце концов, мозга и органов чувств у массы, в которую обратился довакин, не было, так что и страдать было нечему. А все побочные ощущения… Ну, фантомные боли — они такие, от них никуда не денешься. Правда, как он, в таком случае, мог мыслить, что-то ощущать и вообще жить, если тело уничтожено… Магия — не иначе. Со стороны ритуал, скорее всего, выглядел еще более странно. Огромный очаг, на котором стоит противень, поверх которого возвышается огромная бочка. Рядом с этой «полевой кухней» стоит краснокожее рогатое тело в монашеской рясе и с упоением, изредка напевая матерные частушки, бросает в бочку разные компоненты, что-то там помешивает, разговаривает с супчиком и явно этому самому супчику отвечает, комментируя процесс. Мечта любого инквизитора, у кого хватит яиц сунуться поближе — а то обычно они только крестьян на признания в ведьмовстве доить горазды. — Долго еще?! — пробулькало варево, некогда бывшее довакином. — Не пизди под руку — и будет тебе счастье, — Сангвин зачерпнул варево ложечкой, попробовал, поморщился. Довакину при этом показалось, что у ему заживо откусили ухо, варево снова забулькало — на сей раз очень активно и явно совсем нецензурно. — Мда… Чего-то не хватает. Какого-то важного компонента… Хм… Да, а это идея. В руках бога пьянства тут же появилась походная сумка. Божество принялось рыться в содержимом. В сторону полетели кусок сыра, несколько яблок разных сортов, фуфырик с коньяком был выпит на месте и занюхан рукавом, затем в сторону полетели несколько цветочков разной степени безопасности и ценности. Наконец, Сангвин победно вскрикнул, достал из сумки здоровенный посох в виде кованой розы: — Ага-а-а! Вот она! Роза улетела в бочку, а Сангвин принялся быстро-быстро перемешивать получившееся варево. Вареву этот процесс, понятное дело, сильно не нравился, но бог пьянства уже не обращал внимания на возмущенное бульканье. Минут двадцать божество возилось с биомассой, а затем принялось творить, основательно искажая токи магии вокруг. Настолько, что энергия проклятия стала как будто менее плотной, немного расширилась, а затем, повинуясь воле бога пьянства, принялась тонким ручейком всасывать в биомассу. — И последний штрих перед тем, как у нас закончится процесс изготовления жаркое ля-Дова… — Сангвин… Убью. — Силенок не хватит, — бог пьянства вздохнул. — Ладно… Хватит ломать комедию. Встань, вылези и иди, сын мой! — Я тебе не сын. — Все, кто пьют алкоголь — мои дети и братья по вере. Иногда — даже одновременно. И не спрашивай, как так получилось. — Инцест — дело семейное… — Именно, — Сангвин заклинанием снял бочку с огня, поставил ее на землю, бросил рядом походный рюкзак. — Все, вылезай, давай. Твоя одежда в сумке, пожрать, надеюсь, в городе дадут. Ну а оружие… Придумаем что-нибудь. Эй! Эдрин! Ау! Ты живой там вообще? — Мгхх! — Что-что? — Мг-м-г-м-м-м! — Что?! — наклонился к самой бочке бог пьянства. — Бочку сломай, дубина! Здесь очень-очень тесно!

⊹──⊱✠⊰──⊹

— Стой! Кто идет?! — Свои! — Свои все дома! — Что, даже северяне? И даже ярла не забыли? — Не твое дело, приблуда! Пошел вон, пока лучников не свистнул! И вообще — говори пароль, а то… — Слушай ты, порождение конюха-скотоложца! Меня только что несколько часов парили в самой херовой бане мира, а потом по пути до меня и Сангвина доебалась какая-то ведьма — видите ли, некромантия под запретом какого-то там Капитула… Так что либо ты открываешь ворота, либо эти ворота быстро закончатся. Мне лень разбирать собственноручно возведенные защитные чары… — Э-э-э… Ярл Эдрин?! — Собственной персоной! Открывай, даэдра тебя побери! Пароль «сова». Можешь ее на глобус натянуть! — А энтого… А вы чего так выглядите-то? — Отмылся от ведьмачьей скверны, — довакин похрустел суставами. — Открывай давай… — Такточ, вашмилсть… Ворота со скрипом и грохотом начали открываться, Эдрин с улыбочкой принялся ждать. Да уж… После крайне посредственного тела ведьмака с наглухо переломанными магическими жилами, с кривой работой решительно всего, кроме нереального уровня восприятия, собственное старое тело ощущалось чем-то невозможным… Магическая мощь опьяняла, искажала восприятие, пробуждала давно забытые чувства и ощущения. Да что там… Сейчас, полностью ощущая себя прежнего в привычном облике, Эдрин понимал, что в том пропитанном токсинами, почти что гниющем заживо теле, которое представлял из себя ведьмак, ему не то, что дышать — даже думать полноценно было тяжело. Хотя, конечно, разница между прежним и нынешним была заметна — во всяком случае, сам Эдрин чувствовал некоторый дискомфорт. Все же, магия этого мира была слабее и, к тому же, была совершенно неоднородной. План реальности Нирна был спокойнее, токи магии в нем были нейтральны и позволяли полноценно работать с любым направлением магических искусств. В Неверлэнде же ситуация была иной — в теле ведьмака Эдрин это ощущал не так сильно, но теперь оценил всю глубину проблемы. Потоки энергии мира обладали явно выраженными чертами: почти неподвижные потоки земли, спокойные токи водной энергии, завихрения воздушной магии и настоящее буйство пламени… Неудивительно, что здешние чародеи, в большинстве своем, слабаки, не способные выдать ничего сильнее ученика Коллегии Винтерхолда, а те, кто могут, выделяются сразу и слывут могущественными магами. Еще бы… С такими завихрениями и дисбалансом магии ты либо справляешься и шикуешь, либо не справляешься и сдыхаешь в муках… Плюс еще особенности местных школ, не обучающих накоплению магии, а призывающих использовать энергию напрямую, обращая свое тело в этакий проводник… — Милсдарь ярл! — отсалютовал ему стражник, как только врата в город приоткрылись. — Ого… Видать, сильно вас эта зараза ведьминская потрепала — славно выглядите, после энтой вашей отмывки-то… — Спасибо, — кивнул Эдрин. — Да чегось там, — махнул лапищей аэдирнец. — Я всегда говорил — не дело этим ведьминским уродам по земле ходить-то… — У всего есть своя судьба, дружок. На что-то и ведьмаки нужны. Но самому быть ведьмаком… — Эдрин вздрогнул. — Нет уж… Это без меня. — И правильно. Хватит нам тут и одного урода, — стражник вдруг понял, что только что ляпнул. — Ой… Ярл Эдрин, вы это… Не подумайте, я не про вас намекал, просто… — Все в порядке, — кивнул Эдрин. — Так… Саския где? — У себя, ваш-мил-сть… Это, вас. может, провести? — Нет. Возвращайся на пост, — довакин вздохнул. — Проклятие Сабрины слабеет. Скоро туман развеется и этот паршивый пастух, Хенсельт, поведет на нас свою скотину. И не дай тебе Боги проморгать начало движения. Понял? — Так точ, ваш-мил-сть! Солдат поспешил на пост, а сам Эдрин направился в сторону бывшей городской ратуши. Если Саския у себя, нужно с ней поговорить. В конце концов, Сангвин, формируя ему прежнее тело и перетаскивая сквозь миры драконьи души, и в самом деле сжег огромное количество магической энергии, а потому туман вот-вот развеется. И чего в этом случае ждать от Хенсельта — долго гадать не нужно. Штурм начнется в тот же момент, как чародеи короля убедятся в том, что это не ловушка, а магия и правда развеялась. А в том, что чародеи догадаются, сомневаться не приходилось от слова «совсем». Конечно, формально Филиппа, сующая свой поганый нос во все щели, находится на стороне Саскии. Но это не аргумент, ведь она является главой Ложи и в любой момент может решить, что существование Девы из Аэдирна угрожает интересам как Ложи в целом, так и самой Филиппе в частности. Так что она уже начала пытаться прощупывать его, довакина, на предмет того, сможет ли он, если что, защитить Саскию и насколько далеко пойдет. Собственно, за этим она и послала Цинтию по его следу. Да еще и науськала — мол, если что, этих двоих можно раскручивать любыми средствами. Тем более, что ритуал и в самом деле формально относился к запрещенным отраслям магии. Так что Цинтия уцепилась за этот вариант и попыталась угрожать тем, что придаст огласке факт использования уважаемым ярлом и его товарищем мерзкого искусства некромантии. Что же… Земля ей пухом. И огромная благодарность за планы, которые удалось извлечь из ее угасающего сознания… В том числе и за тот, который Филиппа доверила ей совершенно случайно. — Эй, стоять! Ты еще кто та… — Пропустить! У меня срочное сообщение для Саскии. Ее жизнь в опасности. — Не велено пущать! — Прочь с дороги! Для меня у Саскии всегда есть время. — Да кто ты вообще… — Не узнаешь северных союзников, солдат?! Да я из тебя за такую безалаберность половик сделаю! Стражник сглотнул, отвел, наконец, взгляд от лица собеседника, глянул на символику, вышитую на одежде, после чего вытянулся во фрунт. — Виноват, милсдарь ярл! Не узнал! — Пропустить! — Есть! Эдрин шагнул в помещение, на него тут же уставились несколько десятков пар глаз — очевидно, в штабе шло какое-то важное заседание. Что удивительно, Сангвин тоже уже был здесь и от души разливал из бочонка какую-то красноватую жидкость. Заметив довакина, божество отсалютовало кубком: — О! Ты уже вернулся?! А я-то все думаю, кто там у входа бузотерит… Проходи, здесь наливают! — Дядюшка Эдрин? — удивленно уставилась на него Саския. — Нет, я — бывший глава драконьего культа из иного мира, пришедший сюда, чтобы принести твою душу в жертву Пожирателю Миров, — довакин усмехнулся. — Успокойся, я это. Я. — Вижу, ритуал прошел довольно успешно, — с ненавистью поглядев на него, поинтересовалась Филиппа. — Правда, почему-то, я не вижу здесь никакого обещанного войска, а от тебя несет остаточной энергией проклятия. Кажется, кто-то предпочел сделать себе смену внешности, а не спасти наше положение… А я тебе говорила, Саэсентессис, что этим двоим нельзя доверять и… — Закрой рот, манда старая. — Что ты сказал, щенок?! Довакин оскалился. Филиппа — угроза. План по отравлению Саскии с последующим исцелением был очень хорош. Очень. Так красиво сажать на чувство долга за спасение — это классика жанра, на памяти Эдрина в Скайриме так делали раз пятнадцать, а здесь, в Неверленде, примерно тридцать пять. Но еще никто не делал этого в период боевых действий, точно зная, что провал плана со спасением будет означать падение Аэдирна… Даже если она пока что на их стороне — впереди предстоит большое сражение. И рисковать довакин не собирался. — Филиппа Эйльхарт! — Эдрин сложил пальцами сложный символ, помещение тут же накрыла полупрозрачная голубая полусфера. Удивительная смесь заклинаний оберега и чар отталкивания, придуманная одним из лучших магов Культа Дракона. Пока чары держатся, ни одно смертное создание через них не сможет ни войти, ни выйти. — Я обвиняю тебя в подготовке покушения на убийство члена клана Ан Довакиир, Саэсентессис из Аэдирна, путем отравления ядом. По закону Скеллиге, наказание за подобное деяние одно. Смерть. — Что за вздор?! — Не отпирайся, Филиппа, — Эдрин хмыкнул, заметив, как Филиппа инстинктивно принялась осматривать помещение на предмет возможного побега. — Твоя ученица, Цинтия, обладала не только на удивление смазливым личиком, но и весьма длинным языком. Таумадор, в народе известен как маченник. Трогательно… Так стараться, придумать целый план, заказать через святош Вечного Огня компоненты, потребовать от своей ученицы провести ритуал с магией огня, чтобы напитать компоненты посильнее… — Это недоказуемо! — Может, мне призвать дух твоей ученицы и спросим у нее? — Некромантия запрещена Капитулом! — в голосе Филиппы уже ощущалась некоторая паника. Она, похоже, осознала, что теперь ей основательно прищемили хвост. — Ты не посмеешь! — Ой ли? — Кстати, подтверждаю! Все обернулись на возглас. Сангвин, еще парой минут ранее разливавший напитки, подошел к совершенно бледной Саскии, взял со стола ее кубок, принюхался. — Точно… Яд. Концентрация слабовата, убить — не убьет, но вот чтобы уложить Саскию в постель на несколько дней — очень даже хватит. — И ты это понял от одного запаха? — удивилась Саския. — Милая моя… — Сангвин забрал кубок, поставил перед девушкой новый. — Я много тысяч лет занимаюсь всем, что связано с алкоголем. В самых разных мирах и в самых разных местах. Я знаю про алкоголь все и на запах отличу даже гронку винограда, из которой было приготовлено вино. Так что если я говорю, что в вине яд, то так и есть. Кстати, чародейка Эйльхарт… — Сангвин усмехнулся. — Весьма ловкий ход. Ведь наливал всем я, а не ты… Кто там заметит, что поверхность кубка натерта порошковым ядом… — Которому ты, похоже, не стремился противодействовать! — заметила Филиппа, решив, видимо, утащить за собой в могилу еще кого-то. — Естественно! — кивнул Сангвин. — В конце концов, вино из Туманной Рощи — это вам не всякий эльфийский шмурдяк, оно от этих ваших ядов только крепче станет. Но отравить кого-то?! Нет уж… Разве что — головной болью на утро. — Так что, Филиппа? — хмыкнул Эдрин. — Ты сама сдашься или обязательно надо будет подраться? — Да пошел ты, скотина! В руках чародейки вспыхнули огненные шары. — Назад, уроды! Или я испепелю здесь все и вся! — Из-Слен-Нус!