Дар и проклятие

— Ну, граждане алкоголики, хулиганы-тунеядцы… Поработаем? — Очень смешно… Великий скульптор, блин. — Ага, — кивнул Эдрин, стрельнув взглядом в сторону ледяной статуи, в которую обратилась Филиппа Эйльхарт. — Короче, времени у нас осталось совсем немного. Мгла вот-вот развеется и нам с вами придется основательно поработать мечами, топорами и прочими дрынами, если хотим выжить. — После того, как ты казнил двух из трех наших чародеек, — фыркнул Стеннис, — говорить о нашем выживании как минимум — свинство. — Мы с Трисс доставили вам три десятка чародеев и друидов Скеллиге. Или Вашему Архивеликолепию мои заклинатели недостаточно чародейские чародеи? Ну извините… Мы этих ваши Аретузов не кончали, во дворцах по пятнадцать комнат с ваннами не жили… — Да они выглядят как бродяги из Новиграда, даже хуже… — Ну так и у нас тут не королевская площадь Венгерберга, у нас тут парадов не будет. Тебе не все равно, твое высочество? — Филиппа и Цинтия… — Говно они, а не чародейки. Гонору на целого иерарха вечного огня, а толку… Даже вшивый шторм поднять не могут. Позорище… — Ой, а ты у нас великий архимагистр? — Я хотя бы от создания щита без сознания не падаю… Прости, Трисс. Это я так — для примера. Хотя, с другой стороны… Какие твои годы, научишься. — Ну, спасибо, — фыркнула чародейка. — Всегда пожалуйста. Послушай дядю-дракона и расслабься, твоя аллергия на магию и шрам на груди — дело решаемое и… Ого! Драсьте, кого принесло… Давно не виделись. Участники собрания подняли взгляды в сторону выхода. И все только для того, чтобы увидеть… Синих Полосок. Изрядно потрепанных, но в полном составе. Ну, почти… Все же, Бьянка была в Вергене еще со времени повальной пьянки во Флотзаме. — Отлично выглядишь, Роше… — Пошел на хер. Довакин усмехнулся. Что же, справедливо. Выглядел королевский спецназ Темерии и в самом деле не самым лучшим образом. Потрепанные, подратые, нескольких и вовсе поддерживали товарищи. Похоже, им основательно намылили шею — если не защитники Вергена, то солдаты Хенсельта. Интересно только — за что? За сам факт существования или за что-то менее серьезное? — У меня другая ориентация, малыш, — фыркнул Эдрин. — Чего приперлись? Роше, однако, не спешил отвечать. Вместо этого он повернулся к Стеннису — наивно решив, видимо, что это принц Аэдирна тут всеми командует. Исполнив жалкое подобие легкого поклона, Вернон Роше начал свою речь: — Ваше Высочество, у нас для вас есть важная информация относительно… — Тю-тю-тю-тю-тю! Стоять, коняка… — перебил его Эдрин. — Во-первых, мы с тобой не закончили, а переключаться, не закончив разговор с власть имущими — моветон, ублюдок ты подзаборный… — Что ты сказал?! — мгновенно вызверился Роше, потянувшись к булаве. — Успокойся, это никоим образом не относится к обстоятельствам твоего рождения. Только к стилю жизни и профессиональным качествам, — довакин взмахом ладони вырвал у Роше оружие и отшвырнул его подальше. — Кстати, мое тебе уважение… Так, с разбегу, влетать в то дерьмо, которое вежливо называют «политика» и «дворцовый этикет», после чего выходить из него относительно сухим и чистым — это уметь надо… Вон, посмотри на Геральта… Так вляпался, что до сих пор отмыться не может… — Так он же… — Отож бо… — нравоучительно поднял палец Эдрин. — Во-вторых… Командует здесь отнюдь не это чмо в золотых доспехах, а Саэс… Ну а поскольку у нас здесь война, а не драчка в борделе, то Дева Аэдирна делегировала мне свои полномочия в превращении этого сброда в некое слабое подобие относительно нормальной армии, а значит, все новоприбывшие в Верген поступают в мое распоряжение… — Слышь, ты… — Вы. — Слышь, вы… — Роше нахмурился еще больше. — Ты кто такой вообще? — Стыдно не узнавать заклятых друзей. Йорвет, кстати, передавал тебе большой привет. Прямо жить без тебя не может — хочет твой значок себе в коллекцию… Повисла гробовая тишина. Синие Полоски уставились на ярла как бараны на новые ворота. — Э-э-э… — Ну, первую букву ты угадал, молодец. Возьми с полки пирожок, их там два, твой — тот, что в центре. — Э-Эдрин?! — Ну, слава всем Восьмерым… Вспомнил… А я уже думал, у тебя склероз. Хотя, вроде, рановато… — Умничаешь, сука… Мозги не жмут? — Да такое… Шлем стал тесноват, — фыркнул довакин. — Ладно… Хватит обмениваться любезностями. Чего приперся? — Где Бьянка, паскуда?! — Таки шо-то из нашего у тебе-таки есть, — фыркнул довакин. — Отвечаешь вопросом на вопрос… Ну да ладно. А с Бьянкой твоей все хорошо. — Пьют-с коктейль имени себя любимой, — поддержал разговор Сангвин, отсалютовав Синим Полоскам кубком с какой-то подозрительно пахнущей алкогольной субстанцией. — Вермут с ап-пульсиновыми соками вкушать изволят. — Вы чем ее опоили, негодяи?! — Варвар… — Алкашина! — Па-а-апр-р-шу! Я сомелье! Дипломир-рванный! Меня, может, сам создатель на этот путь благословил! Сангвин вернулся к распитию своего коктейля, а Эдрин продолжил допрашивать Роше: — Ну так что? Будем говорить или дальше письками меряться? Так у тебя шансов никаких… Роше выругался, покачал головой, но, поняв, что ему здесь ничего хорошего не светит, принялся рассказывать: — Значит, так… Пока вы здесь прохлаждались, мы устроили небольшое восстание в армии Хенсельта. Так что сейчас в лагере каэдвенцев царит настоящий хаос, против короля устроили заговор, а потому он на некоторое время задержится. По крайней мере, пока не разберется с мятежниками… Солдаты тоже негодуют, правда не могу сказать, от чего… Мне это, по крайней мере, неизвестно. — Ну да, неизвестно… Тоже мне, загадка вымирания вранов… Просто кто-то, не будем показывать пальцами на себя любимых, спиздил из-под носа Хенсельта и его чародеев всю лагерную казну. Жалование платить нечем, вот и… — Так это были вы?! — Извольте видеть… Вон, видишь доспехи Стенниса? Вон он, золотой запас Каэдвена, топает своими ножками от негодования, что ему досталось мало… — А-а… Э-э… Ы-ы… — Какая экспрессия! Какой словарный запас! — восхитился Сангвин. — Эдрин, можно мы его оставим? Ну п-ж-ж-а-а-алс-ста… Я буду его сам выгуливать… — Веди себя прилично — и я подумаю, — фыркнул довакин. — Ладно… Излагай, что еще. — Э-э… — Роше почесал в затылке. — Да, вроде… Все. Мы хотели только сказать, что там мя-ате-еж… Эм-м… Эдрин отследил взгляд Роше, заметил Трисс, целующуюся с уже полураздетой Бьянкой, улыбнулся. — Ну, а что ты хотел? Верген — вольный город, и нравы тут тоже… Кхм… Вольные. Девочки! Вы не могли бы подождать хотя бы до конца совещания? Или хотя бы выйти в соседнюю комнату, раз уж так приспичило? В ответ на это чародейка и воительница синхронно продемонстрировали довакину средние пальцы, не отвлекаясь от своего основного занятия… — Никакого уважения к старому ярлу… — покачал головой довакин. — Ладно, Роше… Раз уж приперся — падай на свободное место. Там как раз кресло Филиппы освободилось. — А где она?! — Бабуля? Я за нее… — заржал довакин. — А если серьезно — ледяную статую при входе видел? Во-о-от… Роше покачал головой. Похоже, запас удивления у него на сегодня закончился. Так что он просто послушно подошел к свободному креслу, спокойно сел и приготовился слушать. Эдрин же вернулся на свое место во главе стола и продолжил свою речь: — Итак… Вот, что мы имеем на сегодняшний момент мы имеем с птицы гусь… Учитывая, что манипуляции нашего дорогого алкоголика… — Па-апр-ршу! Бесценного! — Хорошо… БЕСЦЕННОГО алкоголика увенчались успехами, следует немного скорректировать план обороны. Вот, как мы поступим…

⊹──⊱✠⊰──⊹

— Ну как, все готовы? — А как же! — фыркнул Мышовур, покрепче хватаясь за посох. — Саэс — это, конечно, не Цири, но тоже наш человек… В смысле — дракон… — Вот-вот, — довакин облокотился руками на стену, глядя, как армия Хенсельта строится в боевые порядки. — Стройтесь-стройтесь, дорогие мои… По вам проще попасть будет… — Если честно, мне это очень не нравится, — покачал головой Мышовур. — Столько невинных людей погибнет… — Это война, Мышовур… На ней не бывает невинных. Тем более — в армии оккупантов. — Это будет даже не битва, а мясорубка… — Вергенская мясорубка… Звучит, — усмехнулся довакин. — Кроме того, невинные здесь только гражданские, которых войска Хенсельта лишили кого крова, кого — жизни, а кого — невинности… И собирались добить здесь. Вот это была бы мясорубка. А это — так… Кармический томагавк в действии. — Бумеранг. — Да нет, именно томагавк… Я не ошибся. Так сказать, кто к нам с мечом придет — тех проще застрелить. — А ты добрый… — Сам горжусь. Пока они беседовали, войска Хенсельта успели построиться в какое-то подобие боевых порядков и приготовиться к атаке. Зазвучали горны, призывающие солдат на битву. Довакин фыркнул. — Поехали, касатики… Мóлóдцы… Так, ну, похоже, мой выход, да? — Именно. — Тогда — изволь свалить куда-нибудь поглубже в норку. А то, знаешь ли, стихия не разбирается, где у нее правые, левые, кривые, виноватые… — Удачи… Довакин похлопал старого друида по плечу. Тот поспешил прочь, а Эдрин… Довакин опустился на колени, закрыл глаза. Ту’ум — чрезвычайно могущественная магия сама по себе. Она не знает границ и способна нарушать даже фундаментальные законы пространства и времени. Но Крик, к которому он готовился, относился к числу особо могущественных даже по меркам ту’ума. Само мироздание противится его применению в отдельных случаях, а драконья душа буквально горит в том пламени, которое пробуждается при произнесении всех трех Слов… Даже Алдуин не рисковал применять его слишком часто. — Йол Струн Тор! Раздался жуткий грохот, земля содрогнулась. Ту’ум сотряс саму душу мира, проклиная ее и обрекая живых, не имеющих укрытия над головой, на погибель. Небо в одно мгновение сменило окраску с нежно-голубой на ярко-оранжевую, из ниоткуда сгустились иссиня-черные тучи, медленно начавшие закручиваться в темную воронку во все небо. Довакин зарычал от боли. Мощь призванного кошмара была многократно больше порога магической чувствительности. Эта магия ослепляла, давила на все чувства, на каждую частицу тела… Он не успел понять, в какой момент с неба на головы наступающим войскам рухнул первый пылающий адским огнем метеор. Каэдвенцы даже не успели ощутить собственную смерть. Рухнувший с неба метеор взорвался с оглушительным грохотом, буквально испарив целую когорту раньше, чем разум солдат успел осознать болевые ощущения. За ним упал еще один. Затем два, пять, десять вспышек одновременно… И еще… И еще один… Огненный шторм постепенно набирал масштабы. Стихия била по всем, кто не успел укрыться. Земля дрожала, послышались страдальческие крики раненных и пока еще живых, завопивших от страха. Да уж… Проклятие Глевиссиг — легкий летний дождик на фоне ада, разгоравшегося сейчас на поле перед Вергеном. Горела, обращаясь в пепел, земля. Плавились камни скал в тех местах, где взрывались метеоры. Оставалось лишь посочувствовать тем несчастным, кто не умер мгновенно. Войска Хенсельта дрогнули, но не стали разбегаться, как того ожидал Эдрин. Со стороны лагеря каэдвенцев сверкнули несколько вспышек, устремившихся в небо. Наивные… Утихомирить своими жалкими потугами магию самого мироздания… Следующий метеор рухнул прямо в центре лагеря, испепеляя всех, кто дерзнул попытаться противодействовать магии самого мира. Что-то загрохотало совсем рядом, один из метеоров рухнул в Вергене, послышались вопли, запахло паленым мясом, послышался треск пламени. Где-то рядом начался пожар. Идиоты! Он же однозначно сказал — кто сунется наружу без команды — покойник! Но нет! Любопытство, мать его… Сгубило, похоже, на этот раз, не только кошку. Хорошо хоть, что город строили краснолюды и деревянных домов в нем раз-два и обчелся, а потому полноценного пожара можно было не бояться. Шторм бушевал всего несколько минут, а затем небо как будто само собой очистилось, проклятие развеялось. Все же, довакин оставался смертным, хоть и с душой дракона, а потому полностью подчинить себе небеса не мог. Но и этих минут хватило, чтобы оставить от смертоносной и непобедимой армии Каэдвена — одной из сильнейших армий Королевств Севера — всего несколько сотен раненых солдат и совсем небольшое количество тех, кто оказался достаточно везучим — или, может быть, достаточно яро молил богов о спасении, — чтобы уцелеть там, где уцелеть было практически невозможно. — Можно выходить! — крикнул довакин, его голос эхом прошелся по пока еще пустым улицам Вергена. Люди боязливо принялись высовываться на улицу, оглядываться и трогать себя руками, будучи не в силах поверить, что они все еще живы и даже относительно целы. К Эдрину подошел бледный и какой-то странно дрожащий Мышовур. — Это… Это что было? — Армагеддон, друг мой, — довакин поднялся на ноги, покачнулся, вцепившись в посох друида, чтобы не рухнуть на землю. — Сам ад, снизошедший на наших врагов и забравший их поганые души туда, где им самое место. — Это… Это невозможно, — сглотнул Мышовур, глядя на то, во что превратилось поле, простирающееся перед Вергеном. — Так не должно быть… Этот мир не допускает такого вмешательства… Даже богам было бы не по силам… — Не богохульствуй, — Эдрин сделал глоток из фляги, но ему показалось, что вся свежая вода буквально впиталась в язык. — Магия может многое, друг мой… Иногда, к сожалению, даже слишком многое. — Это бесчеловечно! — Согласен, — кивнул Эдрин. — Но давай поговорим об этом после окончания битвы? Я буквально валюсь с ног, а ведь битва за Верген только начинается…