Токио

      Когда во время встречи с некоторыми важными людьми Нацумэ позвонили из школы Мори, за пару секунд Сосэки успел поседеть и передумать всё, что только можно было: начиная от того, что Огай подрался с кем-то и отстранён от занятий, и заканчивая тем, что он поджёг себя во время лабораторной по химии. Нацумэ слишком хорошо знал своего воспитанника и не боялся заранее преувеличивать степень произошедшего. — Алло?       Говорить, конечно, пришлось в другом помещении, где были телефоны. Переговоры меж тем стопорились, но Сосэки было плевать. Он нутром — кошачьи чутьём — чувствовал, что с его учеником опять что-то случилось. И это заставляло Нацумэ волноваться, хотя он никому бы в этом не признался. — Здравствуйте, Нацумэ-сан, — быстро заговорила молодая девушка, и Сосэки узнал классную руководительницу Мори. — Простите, что беспокою, но я просто хотела уведомить вас, что вашу записку я получила. — Что?..       Однако, честно говоря, ему потребовалось лишь пару секунд, чтобы осознать, что Мори придумал какую-то хитрую схему и просто-напросто смотался из школы. — Ну, вы написали записку, что забираете Мори-куна из школы на день… — голос классной стал ещё испуганнее. Она почти всегда так звучала, когда разговаривала с ним.       Нацумэ решил, что ему нужна минутка, и замолчал. Он понятия не имел, что сделал Мори и как он вообще провернул трюк с запиской, но понимал, что вряд ли стоит сдавать его. Лишние проблемы у Огая выльются в лишние проблемы у самого Сосэки, а ему это совершенно не нужно. — Да, конечно, я понял. Извините, совсем забыл про это. А можно забрать Мори-куна на два дня? — наконец сказал он, решив, что Огаю нужно будет время, чтобы восстановиться после наказания. Потому что сейчас у Сосэки чесались руки всыпать ему по первое число. — Да-да, конечно, без проблем, только вторую записку напишите. А мы будем ждать Мори-куна через два дня! — с облегчением сказала классная. — Хорошего дня, Нацумэ-сан! — И вам того же, — вздохнул Сосэки, кладя трубку.       Откинувшись в кресле, Нацумэ прикрыл глаза и постарался успокоиться. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Успокоиться не получалось. Потому что Сосэки внезапно осознал одну страшную вещь: он понятия не имеет, где сейчас Мори.       Эта мысль почти заставила его мгновенно поседеть. Нацумэ подавил в себе порыв схватиться за голову, как беспечный родитель, потерявший своего ребёнка на улице. Впрочем, всё так и было, с той лишь разницей, что Мори сам куда-то убежал. И где теперь его искать? Что он делает? В порядке ли он? Может, получил какую-то травму или его сбила машина? С ним ведь могло произойти всё, что угодно!       Сосэки прикрыл глаза, тихо постанывая сквозь зубы. Искать Мори сейчас, конечно, смысла не было. Он вернётся домой к вечеру, в этом Нацумэ не сомневался. Вернётся как ни в чём не бывало, потому что наверняка Мори уверен, что его проделка осталась незамеченной. Кто ж знал, что классная руководительница окажется такой дотошной? Сейчас Сосэки благодарил всех богов за то, что молодые учителя всегда такие.       Однако нервы всё равно были на пределе. Хотелось вскочить и нестись сломя голову, искать Мори хоть где-то. Нацумэ чувствовал, как внутри всё переворачивается от беспокойства за ученика. Что с ним? В порядке ли он? Сможет ли вообще вернуться домой к вечеру? Вопросы роились в голове, оставаясь без ответа, а волнение всё росло и росло. «Боги, вот только вернись, Огай! Зад надеру так, что сидеть неделю не сможешь!» — подумал Нацумэ, стараясь не зацикливаться на первой фразе.       Только вернись, Огай…

* * *

      После работы Сосэки возвратился домой в слабой надежде, что Мори хотя бы сообразит вернуться после уроков в квартиру, чтобы его проделка осталась незамеченной (хотя это, конечно, было бы бесполезно). Однако дом был пуст. Нацумэ прошёлся по комнатам, зачем-то посмотрел оставленные на столе учебники. Может быть, Мори был тут раньше него, просто снова ушёл? Но новых учебников не прибавилось. Вообще ничего не изменилось. Сосэки прошёл на кухню и заглянул в холодильник, где стояли суши. Однако даже еда была не тронута. «А ведь он без обеда…» — мельком подумал Нацумэ, закрывая дверцу.       Он понятия не имел, где искать своего ученика. Но бегать по городу всё ещё не было смысла — это было бы всё равно, что искать иголку в стоге сена. Сосэки привёл себя в порядок после рабочего дня и сел в гостиной с книгой в руках, вновь успокоив себя тем, что Мори рано или поздно всё же придёт домой. А если не придёт, то Нацумэ точно позвонят на домашний телефон. Оставалось надеяться, что не из морга. С такими мыслями Сосэки открыл книгу и углубился в чтение.       Прошло несколько часов. На улице давно стемнело, и Нацумэ с неудовольствием отметил, что уже почти десять, а Мори всё ещё нет дома. Где он шатается? И шатается ли вообще? Голодный, уставший… Сосэки недовольно нахмурился, переворачивая страницу и бездумно смотря в текст. Волнение за ученика утихать не желало.       И вдруг он услышал, как входная дверь тихо открылась. Нацумэ вздрогнул, но вовремя взял себя в руки, встал, отложил книгу и вышел в прихожую. В коридоре обнаружился Мори. Он стоял, целый и невредимый, абсолютно живой и здоровый — такой, каким Сосэки уже не чаял его увидеть. Быстро осмотрев ученика, Нацумэ ощутил, как с плеч падает тяжёлый груз. С Огаем всё было в порядке. Он был жив.       Но как только первое облегчение спало, на смену ему сразу же пришёл гнев. Всё произошло в одно мгновение, и вот Нацумэ уже стоял, серьёзно и строго глядя на своего прогульщика. Мори, до этого нерешительно смотрящий на сумку, которую уже успел кинуть на тумбочку возле двери, вздрогнул и перевёл взгляд на учителя. Заметив выражение лица наставника, Огай сразу же почти инстинктивно попытался опять убежать на улицу, но Сосэки не дал ему это сделать. В два шага преодолев расстояние между ними, он схватил ученика за руку и втащил в дом. Захлопнув за ним дверь, Нацумэ строго посмотрел на Мори. — Живо снимай обувь.       Огай коротко вздохнул и стянул с себя кеды. Сосэки подавил в себе желание отвесить ему крепкий подзатыльник. — Звонила твоя классная руководительница, которой ты оставил фальшивую записку, чтобы прогулять школу. И у меня к тебе один вопрос. Где ты был? — строго спросил он. — Я… гулял, — пожал плечами Огай. — Где ты гулял? Почему только сейчас пришёл? — Нацумэ стоило огромных усилий не повысить голос в момент, когда он пытался выяснить обстоятельства проступка. Сейчас ни в коем случае нельзя было кричать. Надо было просто спокойно узнать, что произошло. «Спокойно» получалось с натяжкой. — Ты вообще знаешь, сколько время?       Мори только кивнул и хотел было ограничиться этим, но под строгим взглядом недовольно повёл плечами. — Я гулял… по городу.       Вот уже по этим хитрым красным глазам, в которых не было ни намёка на раскаяние, Нацумэ видел, что ученик безбожно и нагло лгал ему прямо в лицо. Едва не сжав кулаки, он твёрдо сказал: — Не ври мне, Огай. Где. Ты. Гулял? — Ну… — Мори замялся, не желая выдавать свою тайну. Сосэки заставил себя забыть о заманчивой идее встряхнуть ученика. Такого обращения Огай точно не простит. — Говори, — сухо приказал он.       Может быть, лучше было и не знать, где шатался Мори. Но Нацумэ, уже привыкший ко всяким выходкам ученика — в том числе и к тому, что тот вполне мог иметь дела со всякими тёмными личностями и об этом стоит знать заранее, — понимал, что лучше выжать всю правду сейчас, чем узнать обо всём через месяц, когда придётся в очередной раз менять квартиру из-за подрыва или ещё какой-нибудь ерунды. — Я гулял по соседнему городу, — нехотя выдавил Мори.       Кот внутри Сосэки почуял подвох. Воспитатель внутри почувствовал его ещё быстрее. — По какому городу?..       Огай посмотрел на него с видом «Вам действительно надо знать об этом, учитель?». Нацумэ едва не кивнул, но вовремя осёкся, понимая, что этим выдаст свою слабость. — По Токио, — прозвучало тяжёлое.       «По Токио… — повторил про себя Сосэки. — Токио…» Сначала была просто пустота, за ней — медленное осознание. Потом пришёл страх: «Как он туда добрался?! С ними могло случиться всё, что угодно!». А потом наконец снова пришёл гнев. — Ты был один?       Мори вздёрнул подбородок. Ясно. Своих не сдают. Хотя и так понятно, кто это был: его друзья, Кобо и Котаро. Не слишком хорошая компания, особенно последний. Нацумэ он не нравился после одного случая, вспоминать который не хотелось, но запретить Мори дружить с ним он не мог. Сосэки глубоко вздохнул раз, потом другой, стараясь считать на выдохе, чтобы успокоиться. Это немного помогло: ему всё же удалось не дать подзатыльник Огаю. Заслуженный, между прочим.       Взяв себя в руки, Нацумэ посмотрел на ученика так, что тот невольно отвёл глаза. Сдерживая гнев лишь благодаря чудесным дыхательным практикам, Сосэки указал в сторону ванной комнаты. — Марш мыть руки. А потом приходи на кухню. Расскажешь, что ты видел в Токио.       Все-таки Мори не был самоубийцей, потому спешно ретировался в сторону ванной. Сосэки провёл рукой по волосам и ушёл на кухню. Накрыв на стол, он сел ждать непослушного ученика.       Мори не было довольно долго, хотя вода уже прекратила литься. Нацумэ задумался, что будет делать, если Огай уже сбежал или решил закрыться в ванной, пока гнев наставника не пройдёт. Что ж, он точно всыпет ему ремнём так, что мало не покажется.       Однако ничего подобного, к счастью, не произошло. Мори появился на кухне через несколько минут, уже переодетый в домашнюю одежду. Он настороженно взглянул на наставника, потом сел за стол и принялся за еду. Сосэки тоже стал есть, иногда поглядывая на ученика. — Зачем вы это сделали? — наконец спросил он.       Огай ничего не ответил, продолжая есть. Нацумэ подавил в себе усталость. Нельзя было сейчас показать ученику эту слабость. — Огай, я спросил: зачем ты это сделал? — До этого были «вы», — как бы невзначай заметил Мори, спокойно обмакивая суши в соус. — Не рой себе ещё более глубокую яму. Зачем ты поехал в Токио, ещё и школу прогуляв и написав поддельную записку? — Ну… Захотелось, — спокойно ответил Огай. На этот раз он не дерзил. Видимо, просто не знал, что ответить. — Это твои друзья тебя подговорили?       Мори слабо мотнул головой. Палочками он принялся выводить какие-то узоры на уже пустой тарелке. — Огай, ответь на вопрос. — Это не они меня, а я их подговорил! — вдруг выпалил Огай, подняв яростный взгляд красных глаз на учителя.       От удивления Нацумэ даже забыл, что должен как-то отреагировать. Он, конечно, понимал, что кто-то должен был выдвинуть эту идею, но никак не думал, что его ученик на такое способен. Разумеется, его воспитанник часто был непослушным, но чтобы вот так легко прогуливать школу да ещё и записки подделывать…       Мори меж тем подорвался из-за стола и отправился мыть посуду. У него была всего одна тарелка и пара палочек, так что он закончил слишком быстро. Нацумэ ещё не придумал, как отреагировать на такой выпад, а Огай уже собрался выскочить за дверь. Лишь теперь Сосэки понял, что ученик опять готов ускользнуть от него, и тоже поднялся. — Юноша, мы с вами ещё не закончили!       Но Мори уже выскочил в коридор. Нацумэ глубоко вздохнул и направился за ним. Он нагнал ученика в коридоре (а Огай, к слову, и не особенно старался убежать, будто показывая таким образом, насколько ему плевать на гнев наставника), схватил его за запястье и затащил в гостиную. Поставив его перед собой, Сосэки скрестил руки на груди. — Объясни мне, как ты вообще до такого додумался? И кто дал тебе право прогуливать школу? Кто дал право отправляться куда-то, не рассказывая об этом мне? Писать освобождение от моего имени? — Как оказалось, можно делать это и без всяких прав! — дерзко заявил Огай, откровенно насмехаясь над наставником. — Не смей разговаривать со мной в таком дерзком тоне! — Нацумэ подтащил его за локоть ближе и наклонился к нему, глядя прямо в красные глаза. — Этим ты только усугубляешь своё и без того незавидное положение! — Если моё положение такое незавидное, просто выпорите меня уже, и дело с концом! — практически выплюнул Мори.       Почему-то именно это заставило Нацумэ успокоиться. Идея для наказания пришла в голову слишком быстро, и Сосэки, даже не обдумав её как следует, решил немедленно воплотить её в жизнь. Потом он часто думал, что тогда это, пожалуй, был единственный выход.       Он дошёл до дивана, сел и притянул Мори к себе. А потом перекинул подростка через свои колени, будто совсем ребёнка. От неожиданности Огай даже подавился словами, удивлённо уставившись в обивку дивана. — Ты ведёшь себя как ребёнок. Проверяешь мои границы? Уже пора бы знать их, — даже слишком спокойно проговорил Нацумэ. — Я не позволю тебе прогуливать школу. Каким бы гениальным ты ни был, тебе нужно образование. Больше даже не вздумай писать освобождение от моего имени. Между прочим, это тоже официальный документ, и подделывание карается законом. И только попробуй ещё раз сесть на поезд и уехать куда-то без моего ведома. Так просто не отделаешься.       С этими словами Сосэки размахнулся и просто шлёпнул рукой пониже спины Мори. Огай дёрнулся от удивления и лёгкой боли, потом заёрзал, стараясь подняться. — Нацумэ-сенсей, мне уже не пять лет — ай! — А ведёшь себя на все три, — парировал Сосэки, спокойно продолжая шлёпать вертящийся зад. — Проверяешь мои границы, пишешь освобождение самому себе, прогуливаешь занятия, уезжая непонятно куда и не сообщая об этом мне. Точно ребёнок, который совсем отбился от рук. — Я не ребёнок! — Пора напомнить вам о правилах поведения, юноша, — строго сказал Нацумэ. Наказания, которого Мори явно совершенно не ожидал, он ни на секунду не прерывал. — Только попробуй ещё раз надерзить мне, уехать куда-то без спроса, обмануть учителей или прогулять занятия в школе — нарвёшься на такое же наказание. — То есть, ремня больше не будет? — фыркнул Мори, однако мгновенно зашипел: все-таки шлёпал Нацумэ неслабо. — Будет, но за другие проступки. За такие детские выходки я буду перекидывать тебя через колени, как малыша.       Подросток обиженно замолчал, только принялся ёрзать ещё активнее. Сосэки и не думал останавливаться, просто продолжал такое лёгкое наказание. С каждым шлепком Мори вздрагивал и начинал пытаться вырваться, но Нацумэ удерживал его и продолжал. — Хватит! — наконец не выдержал Огай. — Я всё понял! Ай! Больше не буду уезжать — ой! — писать фальшивые записки и… прогуливать занятия! — И что ещё? — подсказал Нацумэ, впрочем, не прекращая шлёпать Мори.       Подросток замолчал, не желая так просто признавать свою ошибку перед учителем. Сосэки только вздохнул. Ну ведь почти всё получилось! Огай почти сказал всё, что нужно! И пусть Нацумэ сильно сомневался, что он действительно больше не будет прогуливать занятия, составляя фальшивые документы, и кататься на поездах в другие города без позволения наставника, всё равно был готов закончить наказание сейчас, если бы ученик извинился за всё.       Однако Мори, конечно, надо было всё усложнить. Он упрямо замолчал, видимо, надеясь, что учитель сжалится над ним и перестанет шлёпать его. Ничего подобного не произошло. Нацумэ лишь продолжил наказание, чувствуя, как ягодицы ученика судорожно сжимаются после каждого удара.       Несмотря на боль и чувство стыда, Мори явно не спешил извиняться за дерзость в адрес наставника. Сосэки опустил руку в очередной раз и решил немного надавить на него. — Если за десять шлепков не скажешь то, что я хочу услышать, я сниму с тебя штаны.       Никакой реакции. Мори продолжил ёрзать, пытаясь избежать ударов, однако просить прощения не стал. Нацумэ пожалел, что дал ему времени только до десяти шлепков. Может быть, до двадцати Огай уже успел бы передумать и извиниться. Но теперь, конечно, менять время было поздно.       Десять шлепков и вправду закончились слишком быстро. Нацумэ отвесил последний и потянулся к поясу штанов, чтобы снять их. Однако тут путь ему преградила рука Мори. Мальчик уткнулся носом в диван, но схватил собственные штаны и крепко сжал их, будто надеялся, что наставник в таком случае не сможет стянуть их.       Сосэки покачал головой, легко заставил Мори выпустить пояс и прижал его запястье к его спине. Огай задёргался, пытаясь вырваться, и даже попробовал встать, чтобы убежать, однако Нацумэ быстро прижал его ноги своей и слегка надавил локтем на спину ученика — не слишком сильно, но показывая, что всё ещё держит его. — Даже не думай. Клянусь, в таком случае я всё же выдеру тебя ремнём, — сухо сказал он, стягивая штаны до колен.       Краснота на ягодицах выступила даже дальше края белья. Нацумэ попытался вспомнить, сколько раз он уже успел шлёпнуть ученика, но так и не смог назвать точного числа. Двадцать? Тридцать? Судя по красноте, не меньше пятидесяти.       Хотелось уже закончить наказание, поднять мальчика и попросить его больше никогда так не делать. Всё-таки Сосэки волновался за этого непутёвого гения, который каждый раз играл на его нервах. Но Мори упрямо молчал, и ему не оставалось ничего другого, кроме как продолжить наказание.       Рука равномерно шлёпала то по одной, то по другой ягодице. Нацумэ видел, как Мори ёрзал, как пытался уйти от обжигающих шлепков, однако у него ничего не выходило. Огай утыкался в обивку дивана, и уши у него были такие же красные, как и зад.       Ладонь Сосэки начинала потихоньку зудеть. Он тоже отвык наказывать так. Давно Мори не выводил его так сильно. Когда мальчику исполнилось четырнадцать несколько месяцев назад, Нацумэ перешёл на ремень. Возможно, в какой-то мере Мори тоже вздохнул с облегчением: ему уже было стыдно получать просто шлепки, как какой-то малыш лет семи. И он не слишком часто доводил наставника до ручки, так что Сосэки редко брал в руки ремень.       Но теперь просто сухо выдрать Огая ремнём показалось Нацумэ неправильным. Этим поступком Мори как будто проверял что-то — может, и неосознанно, но проверял. Сосэки раньше даже не подумал об этом, но инстинктивно почувствовал. Огай словно бросал ему вызов: мол, посмотрите, если я сделаю так, если попаду в ситуацию, которая обычно заставляет родителей волноваться за своих детей, что вы сделаете, учитель? И когда Нацумэ несколько секунд размышлял над его наказанием, ему показалось слишком жестоким просто молча выдрать Мори ремнём. Однако и оставить этот проступок без внимания было невозможно.       Нацумэ тяжело вздохнул, опуская ладонь неизвестно в какой раз. Как же всё-таки сложно воспитывать ребёнка! Особенно когда этот ребёнок упрямится и не хочет извиняться. Сосэки спустился на место, где ягодицы переходят в ноги, чтобы чувствовалось, но не был уверен, что это проймёт ученика. Что ж, если Мори и дальше будет упорствовать, то придётся отпустить его.       Однако как раз в этот момент Огай дёрнулся особенно сильно и выкрикнул куда-то в диван: — Простите, Нацумэ-сенсей! — За что? — спросил Сосэки, опуская ладонь вновь. Звонкий шлепок разнёсся по комнате. — Ай! За то, что я… дерзил вам!       Нацумэ хмыкнул. Ну, хотя бы что-то. Пусть спустя много шлепков, но они добились этого. Кожа Мори была уже вся красная, однако это не помешало Сосэки нанести ещё один шлепок. — Ай! Хватит! Я ведь уже извинился! — Последние десять, и мы закончим, — пообещал Сосэки.       Огай раздражённо ударил кулаком по дивану. Нацумэ сделал вывод, что продолжить наказание было правильным решением. Мори слишком гордый и не умеет признавать свои ошибки. Ещё несколько минут наказания усмирят его гордыню.       Десять шлепков дались им нелегко. Огай постоянно ёрзал, пытаясь убежать, а Нацумэ силился охватить всю площадь наказуемого места: от бёдер до верха ягодиц. Ладонь болела, но зад ученика наверняка болел намного сильнее.       Наконец Сосэки отвесил последний шлепок и закончил наказание. Оглядев результаты своей работы, Нацумэ подавил в себе желание пожалеть мальчика. Ягодицы Огая были все красные и горячие. Даже бельё не могло спрятать их тепла. Однако Мори сам был виноват. Признал бы свою вину, они бы закончили намного раньше. — Ремнём легче, — вдруг сказал Огай. Он по-прежнему смотрел в диван и даже не делал попыток подняться. Его плечи вздрагивали, как будто он судорожно вдыхал после удушья и никак не мог успокоиться.       Сосэки не смог сдержать тихого смеха, услышав такие слова. Мори, почувствовав настроение наставника, тут же соскочил, отступив на шаг, и натянул штаны, болезненно поморщившись. Его глаза были красными, однако уже сухими. То ли вытер, то ли успокоился так быстро. — Иди сюда, — подозвал его Нацумэ.       Огай поразмышлял пару секунд, а после кошкой скользнул в объятия наставника. Учитель прижал его к себе и почти ласково погладил по голове. — Больше не делай так, — попросил Сосэки. — Больше не буду, — вздохнул Мори. И добавил ехидным тоном. — А в Токио было так весело! — Может, тебя в угол отправить? — вслух задумался Нацумэ, едва сдерживая смех. Ничему Мори жизнь не учит.       Когда Огай был совсем маленьким, Сосэки иногда пользовался такой мерой. Просто ставил малыша в угол, а сам старался успокоиться, занимаясь обычными делами. Иногда Мори хватало этого наказания, чтобы признать свою вину, а иногда он упрямо напрашивался на пару хорошеньких шлепков и лишь затем извинялся. — Не надо! — Мори сделал было большие глаза, но, заметив улыбку учителя, мгновенно скорчил гримасу. — Нацумэ-сенсей! — Что? Тебе сегодня не помешало бы… — Не надо, — Огай отвернулся.       Сосэки только улыбнулся и посильнее обнял ученика. Мори долго дуться не смог и тоже прижался к учителю, аккуратно садясь на диван рядом с ним. Нацумэ погладил его по голове, потом по спине и прикрыл глаза. Несмотря ни на что, он был несказанно рад, что его ученик вернулся домой целым и невредимым.       Некоторое время они так и провели, обнявшись. Каждый успокаивался после потрясений: Мори — после наказания, а Нацумэ — после всех нервов. Он был уверен, что когда Огай наконец вырастет, то сам Сосэки останется полностью седым. Если Мори его раньше в гроб не вгонит.       Через пару минут Огай ловко выпутался из объятий наставника и сразу же ускользнул в комнату. Нацумэ только посмотрел ему вслед, но останавливать не стал, просто взял книгу и стал спокойно читать дальше. Мори вообще предпочитал справляться со всеми эмоциями в одиночку. Если только ему не было совсем плохо. В таких случаях он куда-то убегал; возвращался лишь под утро и никогда, даже после долгих расспросов и угроз новых наказаний, не рассказывал, куда он ходил.       Сосэки вздрогнул, поднялся, отложив книгу, и направился в комнату к Огаю. Нет, нельзя допустить, чтобы Мори снова улизнул. Ещё одного побега нервы Нацумэ не выдержат.       Он уже открыл дверь, ожидая увидеть комнату пустой, но Мори обнаружился на кровати. Огай лежал на животе, явно только что устроившись, и собирался спать. Сосэки прогнал навязчивое чувство дежавю. Где-то он уже это видел. — Не собираешься убегать? — спросил он, садясь на постель рядом с учеником. — Нет, — буркнул Мори.       Он был точно недоволен тем, что ему опять напомнили о его проступке. Однако тут же, оживившись, приподнялся и взглянул в глаза учителю. Нацумэ сразу же почувствовал новый подвох. — Нацумэ-сенсей… Вы ведь завтра не скажете учителям, что мы прогуляли? — спросил Огай с самым ангельским видом. — Что ты, Абэ-кун и Исака-кун нагло прогуляли школу? — проворчал Сосэки. — Компания хулиганов, вот вы кто. — У вас предубеждения против нас! Есть люди хуже, — закатил глаза Мори.       Нацумэ только покачал головой, вздохнув. Что ж, он вряд ли сможет переубедить Огая. К тому же кажется, что Кобо и Котаро хорошие друзья, несмотря на то, что не слишком хорошие люди. — По-хорошему, конечно, стоило бы рассказать — вряд ли они своё получили… — задумался вслух Сосэки. — Родителям Кобо только новое расстройство, потому что они уже всё равно знают, раз вы узнали. А родителям Котаро всё равно. Нацумэ-сенсей, не рассказывайте! — Ну, хорошо, я никому не скажу о том, что вы сегодня натворили, — усмехнулся Сосэки. И вздохнул, уже понимая, что сейчас будут крики радости. — И ты завтра не идёшь в школу. Я отпросил тебя на два дня. — Правда?!       Мори почти сел и с радостным удивлением взглянул на наставника. Увидев его кивок, Огай улыбнулся и лёг обратно, пряча улыбку в подушке. Сосэки сказал себе, что не должен так радоваться тому, что потакает капризам ученика. Но такая его реакция не могла оставить равнодушным даже сурового Нацумэ-сенсея.       Мори меж тем радостно вздохнул и прикрыл глаза, постепенно проваливаясь в сон. Сосэки погладил его по голове, чувствуя, как на губах сама собой появляется улыбка. Устал, парень, умотался за день… — Спасибо, Нацумэ-сенсей, — пробормотал Огай. — Не за что, — спокойно ответил Сосэки. Однако одного он просто не мог не сделать. — Но завтра у нас с тобой будет тренировка. — Да блин, Нацумэ-сенсей! — Поговори мне ещё тут.       Вопреки этим словам Нацумэ лишь снова погладил своего ученика по голове, благодаря всех богов за то, что он вернулся домой целым и невредимым.