Токио

      Кобо тихо открыл дверь и оказался в прихожей. Было темно и тихо, но лишь пару мгновений. Потом в коридоре зажёгся свет, и из кухни вышли родители. Мама сразу же кинулась обнимать его. — О, боги, Кобо! Ты в порядке? Не замёрз? Нет травм? — Всё хорошо, мам, — пробормотал Абэ, тоже обнимая маму. Он прижался щекой к её плечу и глубоко вздохнул. Всё же целый день прошёл, и Кобо успел соскучиться по своим родителям. — Боги, когда твоя классная позвонила и сказала, что ты ушёл из школы по записке, я чуть с ума не сошла! — мама, всё ещё держа руки на его плечах, отстранилась и взглянула на сына несчастными глазами. — Мы понятия не имели, где тебя искать! Где ты был, Кобо? — Я по городу гулял. С друзьями, — Абэ благоразумно решил не уточнять, в каком именно городе они гуляли. — Ну, молодец, — услышал он строгий голос папы. — Что ещё вы придумаете? Прогулять школу, чтобы съездить в Токио?       «Уже сделано, пап», — подумал Кобо, не глядя на родителей. Вроде как ему полагалось испытывать стыд, однако что-то его не было. Вместо этого Абэ вспомнил, как весело они провели время, как ходили по городу и развлекались вчетвером. Захотелось повторить эту поездку, и он был почти уверен, что когда-нибудь они это сделают. Но на лице у него всегда всё было написано, поэтому парень поспешил опустить взгляд, чтобы родители не догадались, о чём он думал. — Мы ужасно волновались! — воскликнула мама так, словно до Кобо раньше не дошло. — Как ты мог так поступить? А если бы с тобой что-то случилось? — Но ведь не случилось… — пробормотал Абэ, наконец стаскивая обувь и ставя её на полку. — А могло! — с нажимом сказала мама. — К тому же ты прогулял школу! Это ужасный поступок, Кобо! С одного прогула начинаются десятки, а там и из школы вылететь недолго! — Прости, мам, — вздохнул Кобо. Он понимал, что извинения особой роли не сыграют. Пока мама не выплеснет всё своё волнение на него, можно даже не рассчитывать, что поток слов иссякнет. Но сказать что-то надо было, вот он и извинился. — И ты написал фальшивую записку! Как ты вообще это сделал?! — мама всплеснула руками. — Неслыханный поступок, Кобо!       Абэ решил проигнорировать вопрос — тем более, что он всё равно был риторическим. Рассказывать о способностях своего друга и его замечательной малышки Кобо нисколько не хотелось. Вряд ли родители одобрили бы такие фокусы с почерком. — А потом эта прогулка! Ты хоть представляешь, что нам довелось пережить? Мы понятия не имели, где тебя искать!       Даже сейчас мама не ругалась, а как бы рассказывала, что с ней произошло за день. Голос у неё был больше расстроенный и обеспокоенный, нежели строгий. Мама вообще никогда не могла как следует отругать его, да и папа тоже. Слишком они любили Кобо.       Абэ опустил голову ещё ниже и уставился в пол, рассматривая узоры паркета. Может быть, именно поэтому ему сейчас так стыдно. Он столько всего совершил, а его даже не ругают, только почти ласково отчитывают. От такого хотелось крепко обнять маму с папой и горячо попросить прощения. — Выпороть бы тебя за такое, — качнул головой папа. — Не смей! — мама резко обернулась к нему. — Нельзя его бить! Вообще никого нельзя бить!       «Да уж лучше бы выпороли», — мрачно подумал Кобо, однако в разговоры родителей так и не вмешался. Как бы ему не хотелось закончить эту лекцию, он всё равно не желал испытывать такое наказание. Да и кому в здравом уме захочется?       Мысли невольно перескочили на Огая. Как бы тот не скрывался, Кобо пару раз замечал, что после каких-то выходок ему сложно сразу сесть на стул. Подозрения Абэ в скором времени превратились в уверенность: наставник бьёт его друга, и, видимо, сильно. Кобо пару раз порывался поговорить об этом с Мори, но всякий раз останавливал себя. Огай не жаловался, и Кобо чувствовал, что, если он хотя бы даст понять, что обо всём догадался, Мори отдалится от него. Не сможет дружить с тем, кто его жалеет.       А Абэ и не жалел Мори. Его просто невозможно было жалеть. Он был слишком гордый, слишком… далёкий. Жалеть можно было родителей, или кого-нибудь из одноклассников, или маленькую Мэйко. Да даже себя! А Мори жалеть нельзя было, потому что он был другим.       Но Кобо всегда искренне сочувствовал ему. По-настоящему сильно сочувствовал, иногда так, что даже сам испытывал боль. И подчас Абэ хотелось просто убить наставника Мори за то, что тот посмел поднять на него руку; посмел так обращаться с тем, кто доверяет ему.       «— Ощущение, что он у тебя какой-то тиран.       — Не без этого…»       Кобо вздрогнул, пытаясь отогнать ненужные сейчас воспоминания. Он всё равно ничего не мог сделать с этим. Каждый раз, когда ему хотелось придушить наставника Мори, он напоминал себе, что этот человек — единственный, к которому Огай может вернуться; у которого дом Мори. Пусть ужасный, пусть порой невыносимый, но это был дом Огая. И кто такой Кобо, чтобы отбирать этот дом?.. — Ты права, — вздохнул тем временем папа. И обратился к нему. — Мы не станем наказывать тебя, Кобо. — Но… — парень неуверенно замолчал. С одной стороны, наказания не хотелось, с другой стороны, он понимал, что вряд ли такой проступок может остаться без последствий. — Мы знаем, что ты можешь поступать лучше, — мягко сказала мама. — Пойдём лучше, покормим тебя, — улыбнулся папа, хлопнув его по плечу. — Иди пока, вымой руки.       Абэ согласно кивнул, в очередной раз проглатывая свою вину, и уже собрался пойти в ванную, когда вдруг мама снова всплеснула руками. — Кобо, убери, пожалуйста, песок!       Парень обернулся и обречённо вздохнул. В прихожей опять был толстый слой песка. Видимо, из-за волнения он снова не смог контролировать свою способность. — Прости, мам, — вздохнул он, силой мысли убирая сухой и абсолютно чистый песок. — Всё хорошо, Кобо. Не переживай, — мама заметно смягчилась. Хоть она и не была эспером, всегда прекрасно понимала, как тяжело её сыну жить с его способность.       Абэ слабо улыбнулся и пошёл наконец в ванную мыть руки. По дороге он закинул сумку в спальню и переоделся в домашнюю одежду. Затем, умывшись, он прошёл на кухню и сел за стол. Родители сели вместе с ним, налив себе чай. Перед ним же мама поставила большую тарелку удона. — А где Мэй? — спросил Кобо, набрасываясь на еду и стараясь не вспоминать о том, что сегодня сделал. Получилось: еда перекрыла все переживания. Целый день без приёмов пищи сказывался. — Она уже спит, так что будь тише, — мама с нежностью вздохнула. — Устала сегодня на занятиях. — А потом тебя, балбеса, ждала, — по-доброму усмехнулся папа. — Хотела, чтоб ты ей сказку на ночь почитал.       Кобо едва сдержал ругательство. За всеми этими приключениями с друзьями он напрочь забыл о том, что всегда читает сестрёнке на ночь книжку. Девочка любила слушать именно Кобо, потому что он всегда рисовал ей песчаные картины на сюжеты из книг. Об этом родители, разумеется, не знали, а Мэйко преданно хранила его секрет. И вот сегодня он не пришёл показывать ей таинственные песчаные мультики. Теперь Мэйко наверняка сильно обижена на него и будет дуться весь завтрашний день. — Она обиделась? — осторожно спросил Абэ, доедая. — Она запомнила, — хмыкнул папа. — Ничего, завтра сходишь с ней погулять, и она всё забудет. — Ну да, — хмыкнул Кобо, позволив себе лёгкую улыбку. Дети всегда всё быстро забывают.       Он доел, встал и вымыл посуду, а потом сел пить чай с родителями. Они разговорились об обычных вещах и, казалось, думать забыли о проступке сына. Кобо слушал их, про себя даже немного жалея, что его родители такие мягкие. Если бы они его наказали, может быть, он смог бы избавиться от стыда. Но никакого наказания не последовало, и сейчас Кобо мучился от осознания, что поступил так ужасно.       Усталость брала своё. Хотелось лечь, закрыть глаза и крепко уснуть, а наутро, проснувшись, понять, что всё осталось в прошлом и уже можно не переживать на этот счёт. — Иди спать, Кобо, — мягко сказала мама, заметив, что сын собирается уснуть прямо за столом. — Завтра ведь тебе в школу. — Больше не прогуливай, — хмыкнул папа. — Не то в следующий раз всё-таки накажем. — Больше не буду, — пробормотал Абэ, смутившись. — Простите меня. — Прощаем, — мама ласково погладила его по голове.       Парень немного устало улыбнулся ей, поднялся, вымыл кружку и вернулся к родителям. Наклонившись, Кобо крепко обнял сначала маму, потом папу. Ощущая их тепло, он прикрывал глаза, наслаждаясь. Всё-таки дома, с родными было так хорошо… — Ну всё, иди спать. Спокойной ночи, Кобо, — мама нежно поцеловала его в щёку.       Парень кивнул, пожелал родителям спокойной ночи и пошёл в душ. Быстро вымывшись, он вошёл в свою комнату и стал расправлять футон. Свет включать не хотелось, поэтому Кобо пытался сделать всё быстро в темноте.       В момент, когда он встряхнул одеяло, собираясь лечь, кто-то юркнул в его спальню и крепко обнял его за талию. Кобо вздрогнул, выпуская одеяло и опуская взгляд. В ответ на него из темноты уставились два чёрных поблескивающих глаза. — Мэй! Ты чего не спишь? — шёпотом воскликнул Кобо. Вряд ли родители обрадуются, узнав, что малышка не спит в такое позднее время. — Я ждала тебя! — так же шёпотом ответила девочка. — А ты не пришёл! Знаешь, как мамочка с папочкой волновались? И я тоже волновалась!       Мэй была младше Кобо на семь лет, но их связь была очень сильной. Милая и наивная, сестрёнка была личным солнышком Абэ. Он в ней души не чаял и был готов на всё ради неё. Всегда заботился о ней и старался быть рядом. Мэйко тоже любила Кобо, по-детски трогательно и по-девчачьи мило. Иногда она даже могла выгородить его перед родителями, а иногда просто помогала пережить какие-то сложные моменты, крепко обнимая и молча сидя рядом. — Прости, Мэй, — Кобо погладил её по голове. — Я совсем забыл о времени.       Мэй отстранилась и серьёзно посмотрела на него снизу вверх своими тёмными глазками. Только теперь Абэ заметил, что она держит в руках свою любимую игрушку рыбки, которую ей купили в аквариуме. Рыбка тоже смотрела на него своими стеклянными глазками, иногда немного сверкая ими в свете лампы из коридора. Немного подумав, Мэйко указала пальчиком вниз. — Присядь. — Что? — Кобо неловко усмехнулся. — Присядь, — серьёзно повторила девочка.       Кобо тяжело вздохнул, потом опустился на одно колено, оказавшись с Мэйко на одном уровне. Сестра оглянулась на дверь, а после решительно раза четыре хлопнула плавником рыбки по макушке брата. — Ай! — Будь послушным! — строго сказала Мэйко. — И приходи домой вовремя! И школу не прогуливай! И книжки мне читай! — Ладно, я заслужил, — вздохнул Кобо, потирая макушку. Получить рыбкой по голове было не слишком больно, однако всё равно неприятно. По большей части из-за стыда. Он сегодня перед всеми виноват. — Прости, Мэй. — Прощу, если завтра мне почитаешь! — объявила сестрёнка, опять крепко обнимая свою игрушку. — А если сейчас? У меня для тебя есть подарок.       Кобо всегда знал, как можно подкупить сестрёнку. При слове «подарок» глаза Мэйко широко раскрылись, и она радостно подпрыгнула. Игрушка в её руках тоже как-то будто оживилась и радостно засверкала глазками-стёклышками. — Подарок? — Да, смотри.       Кобо взял свой портфель и достал из него купленные книги. Свою он отложил на стол, а вторую показал Мэйко. Та прищурилась, читая название. — Призрак Тоширо? — глаза девочки вновь радостно заблестели, и она протянула руку за книгой. — О, спасибо, спасибо! Ты самый лучший братик на свете, Кобо!       Абэ рассмеялся, отдавая ей подарок. Мэйко сразу же прижала книгу к груди и зажмурилась от восторга. Рыбка в её руках как-то съёжилась, потому что девочка уж очень крепко обняла её. — Ну вот, я прощён? — улыбнулся Кобо, вновь присаживаясь на одно колено рядом с сестрёнкой. — Ммм… Ладно, ты прощён, — Мэй улыбнулась, а потом кинулась на шею брату. — Спасибо, Кобо!       Он ласково обнял сестрёнку в ответ, слушая, как радостно колотится её маленькое сердечко. Крепко стиснул её, чувствуя, какая она маленькая и хрупкая. Мэйко была его солнышком, его ярким и нежным солнышком. И сберечь её свет было самой важной задачей Абэ, он твёрдо знал это. — Ну всё, Мэй, пора спать, — Кобо слегка отстранился и подхватил девочку на ручки. — Завтра нам обоим в школу. — Мы вместе пойдём? — спросила Мэйко, улыбаясь.       Они всегда ходили в школу вместе: Абэ провожал сестру до её корпуса, а потом бежал в свой. Мэйко обожала гулять с ним до школы, пока народу на улице было ещё не слишком много и можно было посмотреть всё вокруг. Если они успевали, то могли даже забежать на площадку, где Мэйко любила кататься на качелях, а Кобо — досыпать на лавке в тени дерева. Потом оба, конечно, едва не опаздывали, и это было довольно весело. — Как всегда, — кивнул Кобо, тихо выходя в коридор и неся сестрёнку в её комнату. — Может, даже на площадку забежим. — Ура! — Мэйко радостно, но тихо рассмеялась.       Кобо уложил её на футон и получше укрыл одеялом. Книгу он положил на полку над столом Мэйко, а рыбку девочки устроил рядом с ней в кровати. Погладив сестру по голове, Абэ наклонился и нежно поцеловал её в лоб. Мэйко ответила ему лёгким и нежным поцелуем в щёку. — Спокойной ночи, братик. Не уходи больше далеко, — она сонно зевнула. — Спокойной ночи, Мэй. Я больше никуда не уйду.       Кобо вышел в коридор, прикрыл дверь и отправился наконец к себе спать. В комнате всё ещё было очень темно, и он опять не стал включать свет — всё равно скоро нужно было ложиться.       Но прежде чем лечь спать, Абэ подошёл к окну и выглянул на улицу. Тёмная дорога с несколькими тусклыми фонарями была абсолютно пуста. Кобо на всякий случай огляделся, ища глазами какую-нибудь фигуру, и успокоился, лишь когда понял, что никого нет.       Иногда Мори приходил к нему, когда ему было совсем плохо. Абэ замечал короткие световые сигналы, которые Огай отправлял ему с помощью фонарика. Тогда он выглядывал на улицу и видел Мори, прислонившегося к фонарю напротив его окна. Огай стоял, спокойно глядя на его дом, и методично посылал сигналы. В такие моменты Кобо либо звал его к себе — а Мори был способен залезть к нему так, чтобы никто из домашних Абэ не услышал, — либо спускался сам к нему, и они вместе отправлялись бродить по городу.       Мори нужны были такие встречи, Кобо знал это. Когда его наставник слишком сильно наказывал его, Огай приходил к своему другу и просто проводил с ним время. Абэ никогда не спрашивал, что происходило между наставником и Мори, но чувствовал, что между ними всё было не так гладко, как хотелось бы. Огай был мрачен, а ещё ходил очень аккуратно. И никогда не садился, пока рядом кто-то был, только в классе. Потом дома, наверное, на животе лежал. Кобо этого уже не знал.       Иногда он думал, почему загадочный Нацумэ-сенсей так поступает. Ведь они с Огаем делали всё вместе. Так почему его родители могли просто отругать его, а наставник Мори сразу же брался за ремень? Кобо не знал ответа. Будь он младше, подумал бы, что так делают все взрослые. Но так делали не все взрослые, Абэ видел это. Его родители не были такими. Родители Котаро не были такими. Тогда почему же наставник Огая так поступал?       Кобо порой казалось, что он знает ответ. Ведь в моменты проступков Мори был плохим в глазах своего наставника. А плохого человека можно бить, и тебе за это ничего не будет. Он так думал? Абэ не знал, но полагал, что логика примерно такая.       И за такую логику ему хотелось задушить Нацумэ-сенсея песком.       Кобо мотнул головой, понимая, что никогда этого не сделает. Найдёт тысячу способов, но никогда не поднимет руку на человека и не попытается причинить ему боль. Потому что тогда это будет значить победу Нацумэ-сенсея. А он не даст ему победить.       Абэ снова посмотрел на улицу и вздохнул с некоторым облегчением. Мори не было. Значит, он дома. И значит, наставник не слишком сильно лютовал. Может быть, обошлось? Нацумэ-сенсей ничего не узнал? Навряд ли. Скорее всего, всё обошлось только с наказанием.       «Завтра обо всём узнаю», — подумал Кобо, садясь на подоконник. На улице всё ещё никого не было. Все давно спали, готовясь к новому дню, набираясь сил, а Абэ всё сидел, притянув одно колено к груди и размышляя обо всём.       Пока он смотрел на тёмную улицу, его мысли перескочили на Котаро. Досталось ли ему? Вряд ли, конечно. Родителям Котаро было по большей части плевать на него. Они никогда не появлялись на родительских собраниях, и Кобо никогда не видел их. Справедливости ради стоило заметить, что и Нацумэ-сенсея он видел лишь пару раз. И видел последствия его действий — странная походка Мори. А вот последствий действий родителей Котаро никогда не было. Они как будто и не существовали в жизни сына.       Иногда Кобо задумывался: не лжёт ли им Исака вообще? Может быть, у него и родителей-то нет? Думать так о друге было крайне неприятно, но Абэ ничего не мог с собой поделать. Подчас Котаро был едва ли не скрытнее, чем Мори. Он редко рассказывал о том, как ему живётся вдали от чужих глаз, как он проводит свои вечера. Кобо знал только, что у него есть бабушка и что была ещё одна бабушка, которая умерла. И, разумеется, родители, которые точно не желали иметь с сыном что-то общее.       Кобо тяжело вздохнул и положил голову на колено. Если у Котаро всё было более-менее понятно, то с Мори вообще всё странно. Он жил с наставником. На каких правах? Почему Нацумэ-сенсей забрал его из старой семьи? Где родители Огая? Кем ему официально приходится Нацумэ-сенсей?       На каких правах он бьёт его?       Раньше Кобо как-то не задумывался об этом. В детстве всё казалось проще. Мужчина, с которым жил Мори, был совсем как папа. Ну, не папа, конечно, но кто-то вроде опекуна. Лишь теперь Кобо начинал подозревать, что в этой семье (семье ли?) не всё так просто.       К тому же у этого Нацумэ-сенсея был второй… подопечный. Тот, для которого Мори сегодня книгу купил. Юкичи — кажется, так его зовут? Кобо не был с ним знаком, а Огай и не стремился их познакомить. Он просто как-то упоминал, что этот Юкичи живёт с ним. Правда, на год он уезжает в школу самураев, чтобы изучать какие-то древние искусства борьбы, но на каникулы приезжает.       Кобо, честно говоря, вообще не понимал, что это за загадочное место — школа самураев. Кому сейчас нужно это образование? Кому надо учиться борьбе в мире, где нет никакой борьбы? То есть, Кобо, разумеется, понимал, что борьба-то есть. Но она была где-то далеко, слишком далеко от них. Она бы их, простых подростков, не коснулась. Так зачем Юкичи изучает это ветхое и древнее искусство самураев?       Абэ подозревал, что это наставник Нацумэ заставил Юкичи пойти туда. Кто знает, для какой цели. Может быть, даже чтобы разлучить их с Мори. Кобо не видел, чтобы Огай слишком скучал по этому Юкичи, но Мори вообще был не из тех, кто показывает свои чувства. Возможно, он и тосковал по Юкичи. Он всё-таки был его другом (другом ли?). Хотя кто знает, какие у них отношения.       Кобо почувствовал, как у него начинает болеть голова от мыслей. Он прикрыл глаза, но тут же снова распахнул их: ему показалось, что он вдруг увидел яркие вспышки света. Абэ подорвался и выглянул в окно, уже боясь увидеть знакомую фигуру с фонариком внизу. Однако ему лишь померещилось. На улице никого не было. Кобо выдохнул и вновь опёрся спиной о холодную стену.       У Мори всё хорошо. Сегодня наставник, очевидно, не был слишком суров с ним. Чёрт его знает, почему. Может быть, потому что испугался причинить Огаю такую боль, после которой придётся вызывать скорую, или потому что у него уже не было сил слишком сильно наказывать Огая. Но так или иначе, с Мори всё в порядке, если уж он не пришёл к Кобо.       Абэ стиснул кулаки, глубоко вздохнул. Может быть, всё и хорошо, раз Огая тут не видно. Но наставник точно выпорол его. Опять избил. И пусть их проступок был довольно серьёзным, пусть он мог не понравиться взрослым, но у этого Нацумэ-сенсея не было никакого права бить Мори. Будь он двести тысяч раз его отцом, он не мог, просто не мог избивать Огая. А он не был, не был его отцом! Он был ему вообще никто, а всё равно почему-то решил, что может поднять на своего ученика руку. И стоило Кобо подумать о том, что Мори сегодня пришлось лежать ничком и покорно терпеть боль, как у него начинало что-то мучительно болеть в груди.       Абэ глубоко вздохнул, поднялся с подоконника и лёг на футон. Натянув одеяло до подбородка, он крепко зажмурил глаза и постарался уснуть. Мори сегодня не было внизу. Он не пришёл к Абэ, а значит, ему не плохо. Только это и успокаивало Кобо. Только это и помогло ему наконец расслабиться и уснуть.       Спустя какое-то время по комнате тихо и как-то очень грустно зашуршал песок.