Пролог
24 ноября 2022 г. в 05:33
Ранние зимние сумерки опустились на равнину, бледное солнце медленно клонилось за горизонт, отбрасывая золотисто-оранжевые отблески на оконные стекла. Дрожащий огонек единственной свечи отважно и безнадежно боролся с темнотой, поглощающей комнату. Шелковые простыни слегка зашевелились, молодая женщина вздрогнула и проснулась.
Скосив глаза на окно, она зевнула и села в постели: «Стемнело, значит пора вставать». Торопливо расчесав волосы перед зеркалом, она подошла к окну, украшенному морозными узором и отражающим слабые лучи заходящего солнца. Сдвинув от напряжения брови, попыталась открыть окно, надавив на створки изящными бледными пальцами. Послышался треск, и ставни отворились. На секунду тонкая до прозрачности рука попала в последний отблеск солнечного света. Этого мгновения было достаточно, чтобы плоть и кровь растаяли, явив тонкие белые кости пальцев. Она стояла сбоку от окна, и глубокая тень, отбрасываемая стеной, защищала ее тело, но все равно стало жутко.
Цзи Юнхэ поднесла ладонь к глазам, рассматривая то, что осталось от пальцев, и сжала кулак.
— Как же страшно, — безучастно произнесла она.
В это же время, как бы откликаясь на слова, во дворе внизу послышались шаги служанки, медленно приближающейся к дому с коробом для еды.
Цзи Юнхэ торопливо спрятала обезображенную ладонь в рукав и повернулась ей навстречу, так и не закрыв окно. Последние лучи солнца угасали, провожая морозный день. Ледяной ветер быстро выстудил комнату, но Цзи Юнхэ не чувствовала холода. Она все еще стояла, прячась за стеной, и разглядывала дальние горы за озером. Набрав полные легкие морозного воздуха, выдохнула белое облачко пара.
— Кажется, сегодня пойдет снег, самое время выпить подогретого вина.
БАМ! Входная дверь распахнулась от грубого пинка. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, погружая комнату в полную темноту. Новая служанка, Цзян Веян, вошла в комнату, волоча тяжелый деревянный короб для еды.
— Вина выпить? Такая тощая, слабая и больная, не боишься упиться до смерти? — Цзян Веян снисходительно подняла брови и нарочито грубо добавила: — Окно всегда должно быть плотно закрыто. Мне все равно, если ты подохнешь, но если заболеешь, мне придется за тобой ухаживать.
Она открыла короб и принялась сервировать ужин.
— Эдакая холодина сегодня! Все нормальные люди сидят по домам, в тепле, одна я должна переться сюда, чтобы накормить тебя, — продолжала бубнить Цзян Веян, выкладывая рис в тонкую фарфоровую мисочку. Оставшись без ответа, повернула голову и увидела, что Цзи Юнхэ так и стоит у открытого окна. Цзян Веян подняла брови и повысила голос: — Ты что, оглохла?
— Я тебя слышу, — Цзи Юнхэ улыбнулась ей, как будто не замечая недовольства. — Продолжай, пожалуйста.
Цзян Веян вышла из себя. Отставив миску в сторону, она в два прыжка подскочила к окну и ухватилась за створки, пытаясь его закрыть. Бледная тонкая рука потянулась снизу, удерживая окно открытым. Цзян Веян развернулась и гневно посмотрела на спокойно улыбающуюся Цзи Юнхэ.
— Слушай, — примирительно сказала та, — я просто хочу почувствовать ветерок и подышать свежим воздухом. Я же заперта тут целыми днями…
Не успела она завершить фразу, как Цзян Веян, размахнувшись, ударила ее по руке:
— А мне-то какое дело!
Цзи Юнхэ посмотрела, как рука наливается краснотой, и глаза ее опасно сузились.
Цзян Веян захлопнула окно и развернулась:
— Давай жри свою еду, а когда закончишь… — гневная тирада прервалась на полуслове, когда Цзи Юнхэ вдруг схватила ее за запястье.
Цзян Веян замерла от неожиданности и вдруг почувствовала, что её тело стало вдруг очень легким, поднялось в воздух и развернулось. В следующее мгновение голова Цзян Веян врезалась в только что закрытое окно, снова распахнув его настежь. Она ощутила колкое дыхание морозного ветра на лице. Половина ее тела сейчас свисала из окна, и только тощая рука Цзи Юнхэ удерживала ее от падения вниз с высоты третьего этажа. Лицо Цзян Веян посинело, и голос задрожал от ужаса:
— Ты что творишь? Немедленно отпусти… Нет! Не отпускай…
Цзи Юнхэ вытерла пот со лба свободной рукой, кашлянула и подумала: «Совсем ослабела. Даже такое минимальное напряжение утомляет так, что руки трясутся».
Цзян Веян отчаянно вцепилась в руку Цзи Юнхэ:
— Пожалуйста, не надо, не надо, я упаду!
Цзи Юнхэ усмехнулась:
— А мне-то какое дело!
Она сделала вид, что собирается разжать пальцы.
Цзян Веян заверещала, но тут же почувствовала, как чужая рука с силой втянула ее назад в комнату. Она в ужасе зажмурилась, а когда открыла глаза, обнаружила себя стоящей посреди комнаты, рядом с Цзи Юнхэ. Цзян Веян обалдело оглянулась назад, на все еще открытое окно. Снаружи завывал ледяной ветер, солнце исчезло и в воздухе не было ни капли тепла.
Она чуть не упала с третьего этажа… Цзян Веян снова оглянулась и уставилась на Цзи Юнхэ, глядящую на неё со своей назойливой улыбкой.
— Ну и как это, когда над тобой издеваются? — весело поинтересовалась та.
Минуту назад Цзян Веян висела между жизнью и смертью, но когда она услышала этот дразнящий тон, ее глаза снова потемнели от гнева. Всю жизнь, с самого детства, она занималась боевыми искусствами, и эта минимальная демонстрация силы ее не впечатлила. Скорее всего, Цзи Юнхэ удалось застать ее врасплох. Цзян Веян гордилась тем, что была племянницей самой госпожи управляющей, хотя тетя постоянно напоминала ей ни в коем случае не устраивать скандалов в Облачном Саду. Но в этом Облачном Саду никто не жил, кроме этой самой болезной «госпожи» — одно только название! Да она вообще находилась тут под домашним арестом! Облачный Сад находился на маленьком островке посередине замерзшего озера. Тут запрещено было ходить, и все дороги, ведущие к островку, были перегорожены и закрыты. По высочайшему распоряжению никто не мог ступить на этот остров. Снаружи никто не мог войти, а изнутри — выйти.
Сверху пришло однозначное указание, что «госпоже» запрещено покидать свою комнату. Каждый раз, когда Цзян Веян приносила сюда еду, она чувствовала себя тюремщиком, надежно запирая за собой дверь на замок.
Ходили слухи, что Цзи Юнхэ как-то связана с Домом Властителя Севера. Но за все время, что она тут находилась, Властитель так ни разу и не появился на острове, оставив ее одну в Облачном Саду. Совершенно ясно, что это просто умирающая женщина, брошенная тут на холоде. У нее даже не было настоящего титула, чего же тут бояться?
Цзян Веян росла балованным ребенком, любимой дочерью в семье. Если бы ее семья не обеднела, она бы ни за что не пошла бы в услужение к своей тете. И сейчас над ней так оскорбительно посмеялись! Она думала об этом, закипая от злости.
— Ты что себе позволяешь?! — собралась рявкнуть она, размахнувшись и готовясь отвесить нахалке знатную затрещину, но вдруг почувствовала, будто ледяные тиски сомкнулись на руке. Цзян Веян обернулась и увидела темный силуэт и холодные синие глаза, сверкающие ледяным гневом. Это был… Она сразу его узнала и затряслась от ужаса.
Не давая ей шанса униженно вымолить прощение, рука, удерживающая запястье, ухватила за шиворот. Прогремел голос, безжалостный, как ледяная бездна:
— Ты что себе позволяешь!
И Цзян Веян вылетела в открытое окно третьего этажа и свалилась вниз, как мешок с мусором. Она с грохотом пробила толстый слой льда, сразу целиком уйдя под воду. Скоро она показалась на поверхности, рыдающая от боли и ужаса, умоляя о пощаде. Небольшая группа прислужников, столпившихся во дворе, сбилась в кучу, боязливо поглядывая на окно. Никто не посмел сдвинуться с места.
— Эй вы, помогите ей кто-нибудь! — Цзи Юнхэ высунулась из окна. — Мы вовсе не хотели её убивать!
Но слуги продолжали стоять внизу, застыв в поклоне и не смея поднять головы. Такой благоговейный ужас внушала мрачная фигура в черном, стоящая рядом с Цзи Юнхэ.
Цзи Юнхэ скривилась:
— Ладно, уговорили, я закрою окно. Не теряйте времени, выловите её из проруби. Я позабочусь, чтобы этот ничего не увидел.
Она была единственной, кто осмеливался так говорить в его присутствии!
Клик! Окно на третьем этаже захлопнулось, прерывая поток морозного воздуха. Цзи Юнхэ развернулась и посмотрела на темную фигуру стоящего перед ней. Отступив назад, в глубину комнаты, изящно опустилась на стул.
— Чан И, ты становишься просто невыносим.
— Садись и ешь.
Бессмысленный диалог повис в воздухе. Чан И подошел к столику и закончил сервировку, аккуратно расставляя посуду и палочки для еды.
Цзи Юнхэ не двигалась. Она безучастно наблюдала. После долгого молчания попросила:
— Отпусти меня. Я уже достаточно наказана.
Чан И аккуратно положил палочки на подставку. В напряженной тишине нежный звон фарфора прозвучал как тревожный колокол.
Цзи Юнхэ вздохнула:
— Да и зачем я тебе нужна? Мне осталось так мало… Я просто хочу выйти отсюда и почувствовать снег под ногами, увидеть луну над головой и первые цветы, что цветут по весне. А если повезет, может, застану летний дождь. Хотя бы несколько дней свободы…
— Цзи Юнхэ, — Чан И медленно повернулся к ней, — убей меня ещё раз, если сможешь, и тогда ты свободна уйти.
Его ледяные синие глаза смотрели совершенно безучастно, скрывая тысячи мыслей.
Они оба выпрямились, и их взгляды скрестились в молчаливом поединке. Цзи Юнхэ сдалась первая. Она резко засмеялась и невозмутимо сказала:
— Шесть лет назад никто не смог бы остановить меня сегодня вечером!
Пальцы Чан И слегка дрогнули от спокойного равнодушия ее голоса. Он медленно подошел и, взяв Цзи Юнхэ за подбородок, внимательно посмотрел в глаза, надеясь заметить хоть какие-то следы сожаления или раскаяния. Тщетно. Ее глаза были такими, как всегда: два безмятежных черных омута, скрывающих все мысли и чувства.
— Сейчас — это не шесть лет назад, — наконец произнес он.
— Да, — согласилась Цзи Юнхэ, — это не шесть лет назад. Ты теперь стал могущественным демоном, Властителем Севера, а я скатилась от лучшего Мастера Укрощения Демонов и Госпожи Хранительницы к бесполезному мешку с костями. И знаешь что, Чан И? — смешинка в голосе придавала оттенок горечи ее словам. — Сейчас мы в том же положении, как и шесть лет назад, с точностью наоборот.
Тюремщик и пленник.