***
— Главное, не нервничай. Волдеморт тут будет помоложе, так что, даже если и встретитесь, нос он тебе больше не сломает, — хмуро постарался утешить меня Снейп. Он так и оставался токсичным, поэтому даже такой благородный порыв не смог обойтись без напоминания о моем новом недостатке во внешности. — Еще три таких удара, и мой нос станет прямо как ваш, — не осталась я в долгу и сделала глубокий успокаивающий вздох. В этот раз на мне были шорты, а поверх — темно-бордовое платье с пикантным разрезом. Кажется, наши костюмеры сестры Патил пересмотрели боевики, в которых женщины дрались на каблуках и в мини-юбках не хуже мужчин в удобном снаряжении. Разочаровывать их тем, что это была постановка, не хотелось. Да и судя по координатам мне нужен был дресс-код. — Хоть бы перекрестили меня на дорожку. — Я атеист. — А я думала, что сатанист. Колени-то перед дьяволом преклоняли регулярно. — Волдеморт до настоящего дьявола никогда не дотягивал, — безэмоционально отозвался Снейп. — Вы будто с ним виделись. — Виделся. Удивлена ли я? Нет. Пожав плечами, я глянула на странного парня в капюшоне. Он тоже пожал плечами. Наклонностям Снейпа давно никто не удивлялся. — Крути маховик. Привычная процедура под голос таймера. Тошнотворный узел внизу живота. Быстрая смена картинок и местности. Оказавшись в нужном времени, я сосредоточилась и трансгрессировала. Место, неподалеку от которого я должна была найти камень, располагалось рядом с борделем в Лютном переулке. Точнее, в подвале борделя. Примерно два года там шли раскопки, и я пришла к моменту, когда камень вот-вот добудут. Поправив резную черную маску на лице и легкий полушубок на плечах, я зашла в бордель и окунулась в марево сладкого дыма. Меня встретили обнаженные женские и мужские тела, измазанные маслом, звуки переливчатого смеха и шепота, привкус наслаждения на языке и холодный рассудок. Отвратительное место. Просто отвратительное! И нет, я не смущаюсь, потому что тела девушек тут красивее, чем у меня. Красота — дело субъективное, так что я в любом случае являюсь чьим-то идеалом. Отмахнувшись от подлетевшего ко мне с подносом и крылышками за спиной то ли официанта, то ли ночной бабочки, я пошла в сторону подвала. Не останавливаться. В тот момент, когда я уже приблизилась к заветной двери с табличкой «для посторонних вход воспрещен», кто-то поймал меня за руку и потянул в сторону. Я оглянулась, готовая со всей силы врезать этому кому-то с явно девятью жизнями за спиной, но рука дрогнула. Это был тот самый юнец, только еще юнее! Точнее, Волдеморт, то есть Том, то есть… Так, стоп, почему его рука у меня на талии? Почему мы танцуем? Откуда здесь музыка?! — Простите, мне надо идти, — проговорила я вдруг охрипшим голосом и попыталась выпутаться из его полуобъятий, но руки явно пьяного Волдеморта оказались тяжелыми и словно стальными. А был ли он пьян?.. Черт, только не говорите, что он тоже охотился за камнями! Еще одно движение бедрами, резкая остановка музыки, и Волдеморт прижал меня ближе к себе. Вовремя вспомнив о просьбе парня в капюшоне, я засунула ему записку в карман брюк и, не удержавшись, хлопнула по заднице. Но приятное нужно совмещать с полезным, так что попутно со всей силы зарядила ему коленом между ног. Ошеломленный Том согнулся от боли, я жалобно похлопала его по плечу. — Нечего таскать танцевать сопротивляющихся незнакомых девиц. И, не собираясь и дальше оставаться рядом с ним, я направилась в сторону двери в подвал. Что за записка, спросите вы? Честно говоря, понятия не имею. Парень в капюшоне слишком неразговорчивый, чтобы наседать на него. Он, наверное, немой, и мне его жалко. Даже просьбу подсунуть его сообщение Волдеморту он написал на бумаге и положил рядом со мной. Объяснил ее содержимое тем, что посоветует ему начать изучать философию с древнегреческих ученых. Показала это объяснение Снейпу, делавшему вид, что ему неинтересно (по перевернутой вверх ногами газете и пристальному осуждающему взгляду я поняла, что актер из него был так себе). Мы оба посмеялись. Чуть не заплакали от горя, что такой мозг молодого Волдеморта утерян Как только моя рука коснулась ручки подвальной двери, Том резко развернул к себе лицом. Его глаза были хоть и черные, но похожи на два бесчувственных камня. Стальное лезвие коснулось горла. Не желая лишний раз провоцировать этого молоденького дурачка, я растянула губы в широкой улыбке, обхватила его шею легким объятием и отклонилась назад. Второй рукой Волдеморту пришлось поймать меня за талию. Притворюсь накуренной или пьяной, чтобы он даже не думал воспринимать меня всерьез раньше нужного. — А ты настойчивый ма-а-а-альчик, — протянула и захихикала. Мерлин, как же мерзко. — Так хочешь потанцевать? А зачем же ножик? Волдеморт поднял одну бровь. Нож от глотки так и не убрал. Твердый орешек. Кто же знал, что когда-нибудь я буду обниматься с ним? Да еще и виснуть на нем, пока он угрожает мне смертью? Либо мозгов нет, либо их слишком много, вопрос довольно сложный и спорный. Снейп сказал бы, что задача имеет лишь одно решение: ум у меня с течением времени атрофировался. — Хватит, — сухо произнес Том. Как бы не старался скрыть, я все равно услышала дрожащие от боли нотки в голосе. — Зачем ты здесь? Попробуешь соврать, прирежу. Ну, если прирежет, врать не буду. Я резко убрала руки с его шеи. Постаралась отклониться от лезвия ножа, но Волдеморт не позволил. Как был гадом, так и остался! Только внешне поменялся совсем не немного, что аж грустно: какой красивый юноша. А в будущем меня что ждет? Правильно, лысое безносое нечто! Зато в этом времени и волосы здоровые, и глаза черные, как вороново крыло, и лицо бледное и с острыми завораживающими чертами! Такого бы мальчика, да в мое время, и мы, быть может, даже не такими сильными врагами были бы. Так-так-так. Хватит всяких непотребств! — Я за камушком. Волдеморт фыркнул. Воспользовавшись моментом, я дотронулась до его ладони, держащей нож. Мягко, любовно, очаровательно (так ведь учила Джинни?). Волдеморт приподнял вторую бровь. Эмоциональность выше некуда! — А ты? — За тобой, — мрачно отозвался он и со всей силы оттолкнул меня в стену. Сжал нож в руке и бросился вперед с боевым кличем, готовясь вонзить лезвие в сердце. Вот же…! Увернувшись, я спешно достала маховик и параллельно подбросила в воздух пугалку Фреда и Джорджа. Послышался взрыв, одурманенные борделем волшебники завизжали и закричали, и зала погрузилась во тьму. Не желая лишний раз попадаться на глаза этому умалишенному, я юркнула в подвальную дверь и крутанула маховик на несколько часов назад. В теплом свету никого не было видно. Поправив растрепавшуюся прическу, я пошла по влажному каменному коридору. Жутко, одиноко. И мысли о том, как лучше в следующий раз ударить Волдеморта, доставляют величайшее удовольствие. Один поворот, второй, третий, четвертый. Спуск по лестнице на два этажа. Бордель с каждой минутой открывался мне все с новой и с новой стороны. Наконец я дошла до последней двери, перед которой старательно копошились какие-то молодые люди. Незамеченная ими, я затаилась в тени. — Это последняя дверь, — облегченно выдохнул блондин и распрямился. — Обыскали все. Тут прямо дворец! — Дворец дворцом, — отозвался темноволосый юнец. — Но все равно не понимаю, что за стекляшку Том подложить хочет. Абраксас, ты в курсе, что у него за великие планы? — Чем бы дитя не тешилось, лишь бы на месте немного посидело. Он же как с какой-то девчонкой подрался из-за изумруда пару лет назад, так и пытается отловить ее и отомстить. Чем-то она его то ли смертельно обидела, то ли смертельно зацепила. Кстати, у тебя этот странный камень осени? — Нет, — несколько помедлив, отозвался брюнет. — Я думал, что у тебя. — Как у меня? Антонин! Ты должен был его взять! — Да я взял! — Да я не вижу! Не удивительно! Что же так обидело Тома Марволо Риддла, что он решил меня на стекляшки приманивать? Какой он сентиментальный оказался, черт побери! Кипя от злости, я схватила маховик и припомнила наши со Снейпом обсуждения камня весны. Он как раз был в последний раз засечен на три года раньше. Я начала крутить маховик и мысленно считать. Главное не сбиться. Антонин и Абраксас продолжали спорить. Еще несколько оборотов. Подвал только вырывали. Досчитав до нужной даты, я замерла. Вокруг были несколько светильников, лопаты, кирки и другие инструменты для раскопок. Мысленно выругавшись на саму себя, я направилась вверх, не обращая внимания на удивленно смотревших мне вслед рабочих. Надо было сначала выйти, потом маховиком пользоваться! Повезло, что подвал уже есть, а если бы его еще не построили?! Записочку о последнем камне вместе с моим телом нашли? Идиотка! Нельзя позволять чувствам к Волдеморту захватывать мозг! Миновав еще проектирующийся бордель, я вышла на улицу, поправила шубку на плечах и трансгрессировала. Место, в котором оказалась, было неподалеку. Закрытая лавка со всякими побрякушками в темном доме с единственным горящим окном на втором этаже. Желтый свет ласково лился на снег, выпавший белыми комьями очередного тридцать первого декабря. Чтобы войти, пришлось сломать замок. Не оглядываясь сильно по сторонам, я сразу направилась на второй этаж, попутно открывая каждую дверь. Помещения были темны, и лишь в последнем меня встретила ярко освещенная комната. В ней на кресле лицом ко мне сидел еще более юный Том и крутил в руках изумруд. Глаза блеснули. Это был камень весны! — Вы кто такая? — он поднял на меня вопросительный взгляд и достал палочку. — Что вы здесь делаете? — Мщу за будущее, гад, — рявкнула я и, выхватив свою палочку, пустила в него заклинание. Том отбил, подскочил и принялся атаковать меня. Камень остался лежать на кресле. Отбиваясь от его проклятий и сохраняя между нами расстояние, я начала приближаться к желанному артефакту. Совсем позабыв про драгоценность, Том сосредоточил все внимание на мне. Не скажу, что драться с ним было просто, но в грязь лицом я точно не упала. Благо, комнатка была небольшая, и я успела схватить изумруд, после чего отскочила за кресло и достала маховик. Сердце пылало в груди пламенем мести. Наверное, Снейп был все же прав, когда говорил, что голова с чувствами у меня не кооперируются. Я на мгновение высунулась и вскрикнула. Вспышка, конечно, пролетела мимо, но спектакль в наших новых отношениях с Волдемортом — святое дело. Уверенный в своей победе, он медленно приблизился. Палочку так и не убрал. Я скорчилась и вся сжалась. — Кто вы? — тяжело дыша, повторил он свой вопрос. Опустился на корточки перед моим лицом. Я слабо, оставаясь под прицелом его палочки, приподнялась. Вгляделась в красивые юные черты. Все, что было в этой комнате, останется в этой комнате. Девчонка, столько раз уже дравшаяся с ним, должна занять в его памяти место стихийного вихря и боли унижения. Я резко притянулась к его лицу и коснулась губами его губ. Пользуясь временем его шока, крутанула маховик. Для него я осталась видением, забравшим камень весны и растворившимся в небытие вместе с поцелуем. Надеюсь, наш поцелуй был первым в его жизни. Я хочу, чтобы он до конца дней своих страдал от того, что отдал его не тому человеку. Да еще не тому в квадрате: если вспомнить, как я забрала камень зимы у него из-под носа (ценой красивого своего), можно лишь злобно похихикать. Мое время ударило по ребрам, и я застонала, вновь рухнув на землю. Наученный опытом, Гарри подстелил мне сюда покрывало. Снейп после этого неделю обижался — он, вообще-то, брал с него расписку не заходить в лабораторию. Примета у профессора, видите ли, есть: если Гарри Поттер переступает порог его мастерских, все идет коту под хвост. Вот и пошло. Я почему-то поцеловалась с Волдемортом. Так, стоп. Я все-таки поцеловалась с ним?!2.
22 декабря 2022 г. в 15:14
— Бей нормально, а не как девчонка! — рявкнул на меня Грюм. Его кулак направился в сторону челюсти, но я ловко уклонилась и тут же попала под вспышку вылетевшего из неизвестного места на его теле проклятия. Организм свело спазмом, и я со стоном рухнула на мокрую от тающего снега землю. Была середина марта, тренировки с каждым разом становились все жестче.
Увернувшись от его деревянной ноги, кинула в него бомбочку Фреда и Джорджа, но Грюм весьма профессионально отбил ее обратно. Я так же профессионально пасовала ему. Через десять таких перебросок ее в воздухе схватил успевший незаметно приблизиться профессор Снейп, смерил нас ядовито-презрительным взглядом (токсичным, как говорила Луна) и кинул готовую вот-вот взорваться бомбочку за ворота. Послышался крик Долохова. Время обеда.
— Может, нальем ему похлебки? — жалобно спросила я и, перебарывая боль, села. Снейп подал руку и рывком поднял с грязной земли. Ну что за несправедливость? Он никогда не тренируется, а ведет себя как профессиональный ниндзя. Честно говоря, я не удивлюсь, если он окажется членом какого-нибудь боевого ордена, охраняющего этот мир от неведанных нам злых сил. От него можно всякое ожидать.
— Не заслужил еще, — обиженно буркнул Грюм. У него с Долоховым были сложные дружеские отношения: они вечно собачились. Долохов профессионально скрывался, Грюм профессионально его ловил. Было похоже на то, что змея старалась сожрать собственный хвост. Никогда не дотянется, но глаза горят неуемным голодом.
— Он тут уже полгода мир пропагандирует. Почему же не заслужил?
Вместо ответа Грюм страшно зыркнул. Я тут же заткнулась. Он, конечно, старый, но дрался похлеще всех Пожирателей Смерти вместе взятых. Именно поэтому, наверное, в битве за Хогвартс они обходили его за пару миль. Ради нормального боя ему приходилось либо Долохова выискивать, либо бегать за любой черной мантией и серебряной маской с криками «сейчас засалю!».
— Как дела за стеной? — спросила я, поймав за рукав бежавшую к обеду Тонкс. Теперь уже вчетвером мы продолжили путь в сторону столовой и кухни в одной из самых больших палаток.
— Как обычно. Портрет Ганди вывесили рядом с Волдеморта на стене Министерства, Сивый у входа попросил передать профессорам приглашения на работу обратно в Хогвартс и клятвенное обещание больше в школу не лезть. Дети, конечно, счастливы, что потеряли почти год обучения, но Яксли, которого взяли ответственным за образование, очень беспокоит этот вопрос.
— Вопрос хороший, — кивнул Снейп. — Малявки итак были бездарями, а сейчас еще бездарями с отставанием умственного развития на год окажутся.
— Сказал бывший директор, — фыркнула, не удержавшись. Снейп лишь приподнял бровь и бросил мне в лицо занавес палатки. И почему его никто не научил, что дам надо пропускать вперед? Причем всех дам, а не только Нимфадору и Грюма!
— Я думаю, что профессорам можно возвращаться, — несколько подумав и вдоволь насладившись сказочными ароматами стряпни Молли, правившими в тепло-желтой палатке, вынес свой вердикт Грюм. — Кингсли говорит, что благодаря новым увлечениям Волдеморта и его желанию построить свою страну, обещаниям о безопасности можно верить.
— Гад он редкостный, этот ваш Волдеморт, — выдохнула, не удержавшись. Все присутствующие согласились.
— Ты, как всегда, права, Гермиона. Если что, я поставил на то, что вы либо переспите, либо поубиваете друг друга в ближайшие два года, так что почаще и погромче выражайся, — кивнул мне вынырнувший из толпы магов Рон, положил руки на плечи и усадил на деревянную лавку за стол. Ко мне заботливо подлетела полная тарелка похлебки. Где-то за стеной горестно взвыл Долохов.
— А ты что думаешь насчет возвращения профессоров к работе?
— Думаю, что четверть зарплаты должны отдавать ополчению, а то наши денежные запасы иссякают. Всех кормим за свой счет, но никто не платит.
— Уизли дело говорит, — хмуро отозвался Снейп. — Весьма неожиданно. А что там со вторым дружком? Поттер уже вернулся из стана врага?
— Гарри прислал весточку, что Волдеморт все еще обижается и на разговор идти не хочет. Зато он подружился с Сивым, — отчитался Рон. — Мама прислала ему свое фирменное мясо, так что, в целом, мы в любой момент можем переманить оборотней на нашу сторону.
— Отлично, — Грюм закашлялся. Рон поспешно достал из фартука укрепляющее зелье, по привычке отбился от сопротивляющихся рук аврора и влил ему в рот. Толстое круглое лицо некрасиво сморщилось. Рон безэмоционально усадил за стол и его. В этой палатке они с Молли хозяйничали. Попади сюда Волдеморт, подчинился бы им в течение первых двух минут.
— Но тут своя проблема, — продолжил Рон. — Пару раз Сивый проскакивал за Долоховым мимо ловушек и ошивался у наших стен с требованиями. Долохов обычно сам его выпроваживает, но стоило бы обратить внимание на то, что его секретные лазейки просачиваются в массы.
Я тяжело вздохнула и посмотрела на парня в капюшоне напротив. И кто его посадил за наш стол? Молчит же всегда.
— Чего он требует? — презрительно спросил Снейп.
— Лаванду. Говорит, полюбил ее с первого взгляда.
Со стороны соседнего стола послышалось фырканье. Лаванда сама сбежала с месяц назад: буквально заговорила одного из охранников до смерти, вытащила у него ключ от темницы и преспокойно вышла. Ей повезло, что был час банных процедур Волдеморта, и все прятались, боясь его побеспокоить: во время своего отдыха он может наорать пуще прежнего. К тактике «слиться с местностью» Пожиратели Смерти начали прибегать после пары инфарктов.
— Он пес по всем повадкам, кроме верности, так что даже не думайте.
— Он так воет от горя и любви, что слеза невольно наворачивается, — пожал плечами Рон.
— Из тебя бы вышла неплохая шпионка, — добавила Луна мелодичным голоском. — В первую очередь потому, что от тебя этого никто не ожидает.
— Вам Гарри мало?
— Гарри не шпион, а переговорщик, — поправила я. — Он налаживает семейные отношения с частью себя, чтобы эта часть не снесла наш участок. А вот шпион нам и правда нужен.
— Нет, — Лаванда отрицательно качнула головой, и блик свечи затерялся в ее пышных соломенных волосах. — Не пойду.
— Ну, пожалуйста, — взмолилась я, предавая все внутренние принципы. Эту же фразу повторили все собравшиеся в палатке волшебники. Музыкальное трио затянуло какую-то похоронную мелодию, просачивающуюся в глубину души. Рон услужливо поставил перед Лавандовой ее любимый десерт — наполеон его мамы.
Лаванда вздохнула. Вытерла слезу. Трио заиграло еще проникновеннее. Даже Снейп достал платок и высморкался. Сердце разрывалось. Буквально через несколько минут рыдал весь лагерь и Долохов за забором.
— Ладно, — дрожа от слез, согласилась Лаванда. — Угово-о-о-орили.
Трио взяло высокую трепещущую чувствами ноту.
— А ну хватит! — рявкнула на них Лаванда. Свет, сам собой ставший более темным и интимным, вернулся к прежнему. Мы все вздрогнули и стряхнули навеянное музыкой отчаяние с плеч. Грюм оторвал раскрасневшееся от слез лицо от ладоней и поморщился. Я шмыгнула носом. — Даже поесть нормально на дают! — проворчала Лаванда.
И правда, еда, что это мы?
Я жадно втянула аромат похлебки и схватилась за ложку. Только Долохов продолжал рыдать за забором. То ли от того, что внутрь его так и не пустили, то ли потому, что похлебки не дали, то ли от трогательности всей ситуации. Черт его знает, этого Долохова.
А вот жену ему все же нужно найти. У нас в ополчении полно хорошеньких девиц. Одну из них можно и отправить на выданье…