Пути Господни

      Аарон поставил свежие цветы в белую пластиковую вазу, стоящую на комоде и тяжело вздохнул. Он явно выглядел уставшим: лицо немного осунулось, а под глазами залегли нечеткие синие круги. Бросив на меня тяжелый взгляд, он опустился в синее бархатное кресло рядом с больничной кроватью.       — Как ты меня нашел? — впервые спросила я после того, как вернулась в палату и застала его там с букетом белых роз.       — Это было несложно. Весь город гудит, — равнодушно пожал плечами Аарон. — Не надо было тебя тогда отпускать.       — Ты не можешь присматривать за мной вечно, — ответила я, складывая руки на груди. — У тебя ведь и правда есть свои дела.       Он замолчал, изучающе рассматривая меня, а затем мотнул головой в воздухе, будто сбрасывая наваждение. Запустив пальцы в волосы, он на минуту прикрыл глаза, медленно выдыхая.       — Ты как сама? Скоро тебя выпишут? — произнес он спустя минуту молчания.       — Нормально, то есть… я даже не знаю, — пришла моя очередь вздыхать. — Когда меня выпишут, куда мне возвращаться? Дома теперь страшно.       — Я бы советовал тебе уезжать отсюда.       — Куда уезжать? У меня нет сбережений, — развела руками я. — Мне некуда ехать, я теперь сама у себя осталась.       — Сара, да хоть куда-нибудь! — воскликнул он, быстрым шагом обойдя всю палату, а затем сел прямо на кровать рядом со мной.       Я немного отодвинулась, не ожидая такого, напряженно сжав кулаки. Аарон крепко обнял меня, прижимая к себе, заботливо поглаживая по спине.       — Ты не одна, слышишь меня? Не отстраняйся, — горячо зашептал он. — Пожалуйста.       Какое-то дикое волнение охватило меня с головой, заставляя сердце бешено стучать. Это не тот адреналин, который ударял в голову во время побега от Сэма. Здесь было что-то более глубинное, заставляющее тело покрываться приятными мурашками. От него приятно пахло смесью табака, лосьона для бритья и кожи от черной куртки. Я прикрыла глаза, неуверенно обняв в ответ. Аарон продолжал прижимать меня к груди, отчего я слышала, как стучит его сердце. Почти в унисон с моим.       — Сара, все будет хорошо, — прошептал он на ухо. — Знаю, звучит глупо, но это лучшее, что можно сказать в твоей ситуации. За черной полосой всегда следует белая.       — Спасибо, Аарон, — так же прошептала я.       Почему-то не хотелось говорить громко. Я боялась спугнуть приятный момент, боялась, что он отстранится и лишит меня своего тепла, которого мне так не хватало. Я вжалась щекой в плечо, увязнув в приятном аромате, исходящем от него. С ним все иначе, совершенно не так, как с другими парнями до этого. Его хотелось касаться, открыть свое сердце и душу, ведь я точно знала, что он не плюнет в нее. Он другой, как-то родной, что ли.       Получается, я влюбилась? Или тянусь к нему просто потому, что он старше и наверняка защитит меня ото всех бед? С Аароном так комфортно быть просто рядом.       — Я что-нибудь придумаю, — он отстранился, видимо, решив, что объятия затянулись. — Попытаюсь хоть как-то помочь тебе.       — Я думаю о том, чтобы уехать из Сентфора, — призналась я со вздохом. — У меня в Балтиморе осталась тетя, сестра моей матери. Попробую позвонить ей сегодня вечером, вдруг она примет меня.       — Это хорошая идея, — кивнул он, улыбнувшись. — Позвони. И продай этот чертов дом, где все случилось.       — Да, — я улыбнулась в ответ, чувствуя, что краснею.       — Я еще загляну, — Аарон подмигнул мне, поднимаясь с кровати, пошел в сторону выхода. — Рад, что с тобой все в порядке.       — Я буду ждать, — прошептала я, прижимая руки к груди. Они пахли им, и как только Аарон вышел, я прижала их к лицу, глубоко вдыхая.       Он хороший, я верю, что он другой. Не такой, как Стив или даже Дерек. Он человек слова, никогда не предаст и не обманет, не заставит меня чувствовать себя глупо. За наше недолгое знакомство я убедилась в этом окончательно. Странно после всего того, что со мной случилось, думать о каких-то высоких чувствах, о том, что я могу нравиться просто потому, что я есть? Принимать мои стороны, моего Бога внутри, верить в то, что у меня все наладится?       Я посмотрела на цветы, что принес Аарон и широко улыбнулась. Мне никогда их не дарили, точнее, никто, кроме папы. Поднявшись с кровати, я подошла к комоду, коснувшись белого лепестка розы. Такие красивые, чистые и невинные. Жаль, что свою невинность я подарила какому-то идиоту, решившему, что будет здорово напоить и трахнуть на вечеринке тихоню.       Это не делает меня грязной, нечестивой, правда? Аарон знает об этом. Он принимает все, как есть.       Пора признаться, что Бога нет. Уложить эту мысль в голове, а те воспоминания, как я сутками напролет умоляла его помочь и спасти меня, забросить в дальний ящик и запереть на ключик в собственных мыслях.       Он не пришел ко мне ни разу. Даже в моменты жуткого отчаяния.       Усевшись снова на кровать, я тяжело вздохнула, устало потерев виски. А что если он слышит сейчас мои мысли и думает о том, что я отреклась? А что, если Всевышний правда существует, просто не успел ко мне вовремя?       Вспомнив Джона, я прижала руки к груди, растворяясь в собственных сомнениях. Я запуталась. Заплутала. Все то, во что я верила последний несколько лет, и вправду может оказаться глупой сказкой и инструментом управления массами. Папа всегда говорил, что религиозные фанатики — больные люди, и мы — те, кто не верит — можем их просто пожалеть. Придя к Богу, я начала думать, что рак сразил отца как раз-таки потому, что он не верил. При этом во снах мне часто виделось, как его душу принимают в Рай. Рая и Ада тоже нет, ведь так?              До самого вечера я сидела в палате одна, периодически раскачивая на месте собственное тело. Приносили еду, но я лишь тяжело смотрела на нее, обычно выпивая только сок, и продолжала восстанавливать свой мир по маленьким кусочкам.       Ко мне возвращались воспоминания, как Дерек врывается в дом, подхватывает меня, откатившуюся в ужасе от Сэма. Он лежит плашмя, на животе, а на серой футболке расплывается красное пятно крови. Как когда-то у Кэнди. И поделом.       Затем я сижу на диване, завернутая в плед. Дерек Никсон рядом. Полицейские тщательно осматривают дом, громко о чем-то кричат, когда находят маму. Нет, не так. То, что осталось от нее. Затем приезжает скорая. Тут я понимаю, что совсем выключаюсь, сознание будто расщепляется и покидает меня, снова заставляет смотреть на ситуацию со стороны. Это последствия посттравматического стресса, как мне позже объяснил доктор Ларсон.       И даже временная амнезия — тоже. Я все помню лишь в общих чертах, мне трудно сказать, сколько времени прошло от момента, когда я нашла труп в ванной, до момента, когда я ехала в скорой, потому что никак не могла прийти в себя. Врачи говорят, что психика очень сильно истощилась, поэтому защищалась как могла.       Сейчас нужно время. Чтобы восстановиться, пойти на поправку и жить нормально, насколько это возможно в рамках всего произошедшего. На следующее утро я беседовала с психотерапевтом. Точнее, большую часть сеанса я просто молчала, рассматривая все вокруг в ее кабинете.       А там правда много всего. И детские рисунки на стенах, и какие-то мягкие игрушки. Даже мой мистер Бир, но только белый, наряженный в красную шубку с надписью «Кока-Кола». В кабинете вкусно пахло ванилью; позже этот запах настолько въестся в ноздри, что я буду чувствовать его слабый аромат еще где-то час.       Психотерапевта звали Шайла Коннард. Она была достаточно молодой, весело улыбалась, совершенно не стесняясь маленькой щербинки между зубов. Но мне было тяжело раскрываться, я не знала, что говорить, и нужно ли это вообще. Зачем снова вспоминать и мусолить все события? Но с другой стороны, сделать вид, что ничего этого не было, тоже не получится. Уже точно.       Под конец сеанса я с трудом заговорила. Щипчиками для бровей отрывала от себя по кусочку и выкладывала ей на стол порциями, по слову. А она с жадностью брала, впитывала каждое слово, слушая и почти не перебивая мой поток мыслей. Я рассказала ей о Боге, о том, как ночи напролет вместо подготовки к экзаменам зачитывалась Евангелием, Заветом и, конечно же, Библией. А сейчас Бог отвернулся от меня, словно мать от ребенка-отказника. Даже не взглянув в мою сторону.       Я не знаю, почему, но хотелось поделиться именно этим. И она выслушала, кивая, улыбаясь своей щербинкой. Мы немного поговорили о Создателе, о Иисусе, даже затронули тему церковных хоров. Шайла рассказала мне, что когда-то пела в своем родном городе, в штате Луизиана. А потом добавила, что будет ждать меня завтра, чтобы снова поговорить обо мне.       Когда я вышла из кабинета, мне захотелось прогуляться до зимнего сада, в надежде встретить там Джона Доу, но медсестра, сидевшая на посту, предупредила, что меня ждут в палате. Я с замиранием сердца надеялась, что Аарон решил снова заглянуть. Развернувшись, я практически бегом вернулась в палату, млея от желания прикоснуться к нему снова, почувствовать тепло, заботу и тот невероятный комфорт, который всегда от него исходит.       Но в палате оказался Дерек, сложивший руки на груди. Я расстроенно выдохнула, даже не пытаясь скрыть своего разочарования.       — Привет, — он улыбнулся, бросив взгляд на букет роз, что принес Аарон. Но не спросил, постеснялся, наверное.       — Привет, — я постаралась улыбнуться в ответ, но вышло как-то натянуто. — Рада тебя видеть. Я вру, зачем, сама не знаю. Раньше бы я себе такого не позволила, зная, что ложь — это грех.       — Как твои дела? — поинтересовался он, присаживаясь в мягкое кресло.       — Пойдет, — призналась я, все еще стоя в дверях. — А твои?       — Терпимо. Скоро каникулы заканчиваются, мне придется вернуться в Вашингтон.       — Спасибо, — тихо проговорила я, усаживаясь на кровать лицом к нему. — Спасибо, что спас меня. Я даже не знаю, чтобы я делала.       — То, что с тобой случилось… — начал он, сделав паузу, а затем поднял на меня холодный цепкий взгляд. — Сара, это просто ужас. Кровь в жилах стынет.       Я пожала плечами, тихо хмыкнув. Ответить было нечего, все и так понятно.       — Рад, что ты справляешься. Держишься. Черт, да я бы волосы на себе рвал, пережив такое, — он стукнул кулаком по подлокотнику кресла.       — Я хочу уехать из Сентфора. Не могу больше тут оставаться. Продам дом и уеду к тете в Балтимор, — я поджала губы, тяжело вздохнув.       — Наверное, это правильно. Так будет лучше.       — Зачем ты пришел? — вырвалось у меня.       — Сам не знаю. Ноги занесли. Как тогда, я же зачем-то задержался, докурив сигарету в машине. А потом увидел Сэма.       — Все еще рассчитываешь, что я пойду с тобой на свидание? — я развела руками, рассмеявшись. — Дерек, нет.       — Да я вижу, у тебя поклонники, — он кивнул головой на букет.       — Это просто друг, — на автомате ответила я.       А друг ли? Даже я не могу ответить на этой вопрос. Аарон рождает во мне какие-то чувства, любое прикосновение приятно отзывается во всем теле. Но я пока не готова. Не уверена, что могу кому-то открываться, да и вообще, любовь — последнее, о чем я сейчас думаю. Тем более, он взрослый мужчина, зачем ему малолетка с кучей проблем и травмированной психикой?       — Пойду я, — Дерек сдержанно улыбнулся, поднимаясь с кресла. — Выздоравливай.       — Спасибо, что заглянул, — я сбросила босые ноги с кровати, влезая в тапочки. — Может быть, еще увидимся.       — Ага, — кивнул он в дверях. — Пока.       Странное чувство, будто Дерек расстроился, что мне принесли цветы. Или он рассчитывал на мою благодарность за спасение? Не понимаю. Почему все просто не могут отстать от меня?       На смену щемящего чувства в груди пришло какое-то умиротворение. Я впервые поняла, что свободна. Свободна от матери, и теперь больше никто не будет устраивать пьяные вечеринки по ночам, а на утро греметь бутылками. Она больше никогда не поднимет на меня руку, не выбросит как ненужную игрушку под холодный дождь, потому что я в очередной раз напомнила ей, что пора завязывать с алкоголем. Я теперь могу копить, откладывать все заработанное, смогу оплатить долги за дом. Мне больше не нужны засовы на двери в мою комнату, бояться больше нечего.       Я словно маленькая бабочка выпорхнула из клетки и полетела на свет.       Но у всего этого, есть одно огромное «но»: я не хочу больше жить в Сентфоре. И иметь хоть что-то общее с этим захолустьем. Единственное, о чем я мечтаю — забыть как страшный сон все, что здесь произошло.       Бабочке оторвали крылья и снова засунули ее в темницу из собственных желаний и амбиций.

***

      — Нет, Сара, конь ходит иначе, — Джон Доу схватился за черного коня и быстро перепрыгнул им по клеточкам шахматной доски. — Это пешки ходят на один шаг всего лишь.       — Я запомню, хорошо, — я улыбнулась.       Мы сидели в комнате отдыха и играли в шахматы. Точнее, Джон учил меня. На фоне лениво бубнил пузатый телевизор, а какая-то женщина в очках читала газету на диванчике. Других пациентов не было, как и персонала больницы с большими дымящимися чашками с кофе, засыпающими прямо на ходу.       — А вот так ходит король, — Джон показал на доске, победно улыбнувшись. — Если бы мы сейчас играли, то я бы поставил тебе мат.       — Как быстро, — пробормотала я, подняв голову и взглянув ему в лицо.       Шрамы больше не пугали, не вызывали дикого отвращения. Скорее, даже наоборот. Я начала относиться к ним как к части его самого, местами находя их даже красивыми. Они не портили его внешность, наоборот, подчеркивали аристократичную красоту. Сухих кровавых корок больше не было, они затянулись, оставив только красноватые рубцы. Заметив, что я его разглядываю, Джон лениво улыбнулся в ответ.       — Кто к тебе вчера заходил? — спросил он, вперив свой магический взгляд в меня. — Я видел низенького худощавого парня, когда возвращался в палату.       — Дерек, — на выдохе я произнесла имя, прикованная голубизной глаз. — Он школьный товарищ.       — Цветы тоже он принес? — он словно гипнотизировал меня, заставляя все больше и больше млеть от ощущения, что внутри все приятно переворачивается.       — Нет, это Аарон. Тоже друг.       — Как много у тебя друзей, Сара, — он покачал головой.       — Ну, это не совсем прямо друзья, — я немного смутилась, взяла пешку в руке, нервно затеребив ее. — Скорее, хорошие знакомые.       — Друзья, знакомые, какая разница? Знаешь, все люди сначала кажутся хорошими, а потом, — он показал ладонью на свое лицо, — бывает вот так.       Я замолчала, не зная, что сказать, уставилась на шахматную доску.       — Только в общине я понял, что такое настоящая дружба и любовь, — добавил он, тяжело вздохнув.       — А что за община?       — О, это настоящий дом. Можно сказать, создав ее, я так сильно преисполнился, так сильно напитался любовью, что это все круто изменило мою жизнь. Община — это целая семья, это место, где тебя ждут, любят и помнят. Мы совместно справляемся со всеми невзгодами и готовы помочь каждому, кто случайно к нам заглянет.       — Это что-то типа поселения?       — Ну, можно сказать и так. На самом деле, нас много. Больше тысячи. Есть строгие правила, которые необходимо соблюдать, поэтому многие наши люди не покидают ее. Да и зачем, ведь у нас есть все: еда, работа, вода, различные культурные мероприятия. Даже магазин свой.       — А далеко вы находитесь? — его глаза будто бы сверкнули чем-то магическим, и я снова не могла отвести взгляд, ловила каждое слово и впитывала как губка.       — Рядом с Сентфором, но точнее сказать не могу. Тоже одно из правил общины, — он улыбнулся широко, но при этом как-то лениво. — Там так хорошо, Сара. Если бы я только мог тебе показать, тебе бы сразу понравилось, я уверен.       — А почему не можешь? — мне стало дико интересно, потому я немного подалась вперед.       — Правила, опять же. Сначала нужно понять, действительно ли ты хочешь ее увидеть. Община готова открыться не каждому, — его голубые глаза внимательно сфокусировались на мне, а затем он поднялся со своего места. — Уже почти час дня, я, пожалуй, пойду. Дневной сон очень важен для скорейшего заживления моего уродства.       — Увидимся вечером? Или завтра? — чувство полной опустошенности наполнило каждую клеточку организма, когда я смотрела на его удаляющуюся спину.       В дверях он развернулся, обдав меня ласковым взглядом, и хрипло произнес:       — Может быть. Если только ты этого действительно хочешь.       Я замерла на жестком неудобном стуле у шахматной доски, прижав кулаки к груди. Община… звучит так таинственно и загадочно, от этого не менее интересно, что это за место. Место, способное помочь мне забыть кошмары Сентфора. Хотелось узнать больше, расспросить Джона до мельчайших подробностей.       Община. Я попробовала слово на языке. Словно что-то мягкое, теплое, по-домашнему уютное и родное. То, что нужно.       А как же Аарон?..