"Помоги цветам распуститься
в сердце ближнего"
Феликс лежал на своей кровати и смотрел в потрескавшийся потолок, сжимая в пальцах белую простынь. Время медленно подходило к часу ночи, а сон никак не шёл. Феликс корил себя за то, что не настоял на том, чтобы Хёнджин остался у него. Надо было, несмотря ни на что, оставить его. Если нужно, то не на одну ночь. Если нужно, то забрать его вещи из дома родителей и заставить жить здесь. Хёнджину не сладко сейчас. Феликс это понимал. Он повернулся на бок и включил телефон, проверяя входящие сообщения. Пусто. Почему он не звонит? Ли выключил телефон и вновь повернулся на спину, продолжая смотреть в потолок.***
Хёнджин сидит на полу в ванной и смотрит в кафельную стену. Хотелось плакать, хотелось кричать, но он не мог выдавить из себя ни звука. Переведя взгляд на зеркало в пол, что стояло в углу комнаты, Хван скривился. Побитый, скрюченый, с разноцветными от синяков руками, со сползающими на лицо чёрными волосами. Взгляд пустой и безжизненный. Отвратительно. В данный момент, смотря на себя в зеркало, Хван наконец понял, за что его так ненавидят. Он жалкий, мерзкий, противный и уродливый. Хёнджин отвёл взгляд и посмотрел на свои содранные в кровь пальцы. На одном из них красовался пластырь, впитавший в себя кровь. «…моё солнце пахнет солёным морским воздухом, молоком, цветами, арома-свечами, стиральным порошком, бумагой, спиртом, зелёным чаем и мятной зубной пастой.» Хёнджин еле заметно улыбнулся. Воспоминания о Феликсе грели душу. К нему никто никогда не относился так бережно, как Ли. И Хёнджину было абсолютно плевать, зачем Феликс это делает. Он берёт лишь то, что ему дают, и его это устраивает. Когда Феликс перестанет отдавать ему свою нежность и тепло, Хёнджин не будет пытаться их отобрать, он лишь отпустит Феликса в свободное плавание и будет вспоминать о нём только самое хорошее. Хван давно разучился привязываться к людям, и Ли Феликс не будет исключением из этого правила. По крайней мере Хёнджин надеется на это. Хотя… правила созданы для того, чтобы их нарушать, не так ли?***
Феликс почти не спал, из-за чего встать с кровати на утро у него еле-еле получилось. Накинув на себя первую попавшуюся толстовку, Феликс вышел из дома и поехал в универ, по пути заехав в магазин, чтобы купить себе кофе. Но, уже собираясь выйти из минимаркета, Ли остановился, немного подумал, а после снова подошёл к автоматам с горячими напитками. Спустя пару минут напиток был готов, и Феликс вышел из магазина с американо в одной руке и с зелёным чаем в другой. С зелёным чаем для Хёнджина. При мысли об этом парне настроение немного поднялось, но потом сразу же пропало. Хотелось поскорее приехать в универ, чтобы убедиться в целости и сохранности Хёнджина. Зайдя в университет, он поймал очень много заинтересованных взглядов и заметил достаточно большое внимание к своей персоне. В нём были заинтересованы и его боялись. Хорошо, так даже к лучшему. Как только Феликс зашёл в аудиторию, все разговоры тут же прекратились, одногруппники уставились на него. Ли лишь обвёл всех их скучающим взглядом и поднялся на последний ряд, где обычно сидел Хёнджин. Феликс был немного обеспокоен тем, что Хвана не было, но он пришёл довольно рано, поэтому пытался унять свое беспокойство попиванием кофе и просматриванием ленты в TikTok. Спустя какое-то время рядом на стул плюхнулось чужое тело. Сердце Феликса сделало кульбит, но, повернув голову, Ли не узнал в сидящем рядом своего друга. — Привет, — со странной улыбкой сказал парень. Его лицо Феликс определённо где-то видел раньше, но никак не мог вспомнить где именно. О, точно! Компашка Джиёна рассказывала ему о нём. Один из «клоунов-суицидников», один из университетских хулиганов, Хан Джисон, кажется. — Привет, — нахмурившись, сказал Ли, — Чего тебе? — Почему так грубо? — наигранно расстроился Джисон, — Может, я подружиться хочу, — сказал он, взяв в руки зелёный чай, принесённый Феликсом, отпил, — Зелёный? Какая мерзость. — Ближе к делу. — Я хотел кое-что с тобой обсудить. — И что же? — Я видел, как вчера ты побил Джиёна на заднем дворе. Сейчас все активно мусолят эту тему, никто не понимает, зачем ты вступился за Хван Хёнджина, зачем ты вступился за такого, как он. Но я не об этом. Меня, если честно, мало интересуют твои мотивы, мне больше интересно другое… — И что же тебя так интересует, Хан Джисон? — Меня интересует твоё прошлое, Ли Феликс. Мне интересно, что же тебя остановило? — с нескрываемым интересом спросил Джисон, пытаясь разглядеть ответ в глазах Ли. — Я... я не понимаю, о чём ты, — Феликс и правда не понимал, он как будто разговаривал с сумасшедшим. — Видишь ли, Крис утверждает, что ты такой же, как мы. Но я в этом не уверен и хочу убедиться, хоть Крис и сказал мне не делать этого. Так что же тебя остановило? Что заставило тебя одуматься? Как ты смог отказаться от непоправимого, но такого дурманящего желания умереть? В голове Феликса крутилось множество вопросов, а самые главные из них: «Как он узнал?», «Кто такой, чёрт возьми, Крис?» И «Такие как "они" это какие?». Но в лице Феликс оставался спокойным, и лишь ответил: — Я не буду отвечать на твои вопросы. Мы не семья, не друзья, мы друг другу никто, мы даже не знакомы. Я не обязан тебе ничего рассказывать. — Но ему то ты рассказал. Хотя в тот момент вы также были незнакомцами, — сказал Джисон и увидел в глазах собеседника непонимание смешанное с удивлением. — Я рассказал ему, потому что в тот момент ему нужна была эта правда. Ему нужно было знать, что он нормальный, что он такой не один. Джисон посмотрел на него вопросительно, потом отвёл взгляд, будто раздумывая над чем-то. Спустя пару секунд его брови дернулись вверх, а над головой загорелась лампочка. — А Крис, оказывается, не всевидящий. — себе под нос заговорил Джисон, а после повернулся к Феликсу, — Знаешь, как постоянно говорит Крис? Даже незнакомцы могут стать семьёй. Я не верил ему, пока сам в этом не убедился. И ты тоже в скором времени поймёшь это. После этих слов он ушёл. Ушёл быстро и бесшумно, будто его здесь и вовсе не было, оставляя после себя невидимый, но такой ощутимый след чего-то странного и магического. Феликс оглянулся по сторонам. Казалось, будто Джисона никто, кроме Феликса и вовсе не заметил. Все спокойно сидели, занимаясь своими делами. «Нет, они не могли просто его не заметить, он одна из самых популярных личностей универа.» — думал Ли. Феликс потряс головой, прогоняя ненужные мысли. Не важно. Сейчас точно не время об этом думать. Главное другое, где, мать его, Хёнджин?***
Хёнджин не появился ни после первой пары, ни после второй, ни после четвёртой и пятой. Его не было целый день. И Феликс сильно забеспокоился, из-за чего его начало бесить всё вокруг. После окончания пар, Феликс поспешил к своей машине, чтобы скорее доехать до дома и решить, что же делать с пропавшим Хёнджином, который не отвечает на сообщения. Но всем планам пришлось обрубиться, ведь дорогу ему перегарадил Джисон и его друг Минхо. — Чего вам? — сквозь зубы проговорил Феликс и попытался их обойти, но Минхо сделал шаг в сторону, загараживая путь, — Отъебитесь от меня, мне сейчас не до вас. — Ты должен пойти с нами, Феликс. — Что? Зачем? Я никуда с вами не пойду, у меня есть срочные дела, — Феликс снова попробовал обогнуть их, но у него вновь не получилось. — Твои дела подождут, а сейчас ты должен по-хорошему просто пойти с нами, либо же нам придётся насильно потащить тебя, — говорил Минхо. — Читай по губам, — Феликс указал на свои губы, — Пошёл нахуй, — медленно проговорил он. Минхо стиснул зубы, но старался сдерживать гнев. Джисон коснулся его сжатый в кулак руки, тем самым успокаивая его. — Феликс, мы знаем, что ты переживаешь за Хвана, но не волнуйся, я уверен, что с ним всё в порядке. Тебе нужно пойти с нами, это не займёт много времени. Ли коротко выдохнул. — Ладно. Только давайте без ваших приколов, а то я надеру вам обоим задницы! — сказал Феликс и, обойдя парней, последовал к своей машине. Минхо с Джисоном пошли за ним, споря о том, кто будет сидеть на переднем сидении. Минхо выиграл, и с победоностной улыбкой открыл переднюю дверь автомобиля. Ехали парни молча. Тишина прерывалась лишь тихими подсказками от Минхо о том, куда и в какую сторону поворачивать. Феликс всеми силами пытался запомнить дорогу, чтобы на обратном пути не запутаться, поэтому в его голове не было мыслей о том, куда и зачем они вообще едут. — Сейчас поверни направо и езжай до конца улицы, — снова подсказал Минхо. Доехав до конца улицы, Феликс остановился у больших чёрных железных ворот с красивыми завитушками. Ворота открылись и Ли заехал на огромный участок. Ряд красивых зелёных кустарников, цветочные клумбы, ровный газон, идеальная серая плитка на дорогах. Дом был не менее красивым. Большой трёхэтажный дворец из белого камня с серой крышей. Резные колонны, большие окна и чёрные узорчатые балконы. Парни вышли из машины и последовали в дом. Именнно в этот момент Феликс начал по-настоящему нервничать. Что-то тут точно не чисто. На пороге парней встретил мужчина средних лет в идеально выглаженном чёрном костюме. — Привет, Альфред. Как жизнь? — бросил ему Джисон и прошёл мимо, направляясь к лестнице на второй этаж. Если первый и второй этажи были такими же, как и фасад дома: вульгарными, богатыми, белыми, с резными колоннами, то третий этаж был будто бы другим миром. Смешанный друг с другом современный стиль, брутализм и минимализм, выполненные в тёмных, в основном в серых оттенках. Два больших дивана, кресла, плазменный телевизор, огромные колонки, различные видеоигры и серый пушистый ковёр. Рядом кухня из серого мрамора, большая барная стойка и высокие чёрные кожанные стулья. Большой балкон, на двери которого был прикреплён плакат с нарисованной сигаретой и зелёной галочкой рядом. Там стоял массивный круглый стол с восьмью стульями. — Осмотрись пока, мы сейчас придём, — сказал Минхо и увёл Джисона куда-то в неизвестном направлении. Феликс, не стесняясь, прошёл дальше, осматривая помещение. В этой гостиной было ещё где-то семь дверей. На одной из них корявым почерком было написано: «НЕ ВХОДИТЬ, УБЬЮ!». На другой была табличка с нарисованным человеком, который закрывает себе уши и надпись, которая гласила: «закрывайте уши!». На третьей двери висело какое-то расписание, на четвёртой почему-то было написано «не работает». Пятая дверь была полностью заклеена наклейками поросят. На шестой просто висела табличка с именами. А на седьмой двери не было ничего. Именно в неё решился зайти Феликс. В комнате царил минимализм. Кровать с серым комплектом постельного белья, пушистый ковёр, две прикроватные тумбочки, шкаф, два комьютерных стола. Было видно, что эта комната не жилая. — Это твоя будущая комната, Феликс, — послышался голос сзади. Ли обернулся. Очередное очень знакомое лицо. Это был Бан Чан. Его Феликс особенно запомнил тогда. Он казался сильным духом, надёжным и уверенным в себе. Полной противоположностью самого Феликса. — Бан Чан? — Да, но здесь все зовут меня Крисом. Крис? Джисон упоминал некого Криса. Он имел ввиду Чана? — А, точно, тебе никто ничего не рассказал, — больше себе, нежели Феликсу сказал он, — Давай присядем. Феликс и Чан прошли в гостиную и сели на один из больших серых диванов. — Ты можешь мне объяснить, что здесь происходит? — попросил Ли. Чан вздохнул. — Когда я увидел тебя во дворе универа, я очень удивился. Ведь никто прежде не заступался за кого-нибудь в этом университете. Особенно за Хван Хёнджина. Но... после того как я услышал твои слова, я сразу всё понял. — Какие слова? — «Я ненавижу насилие», — процитировал Чан. — Это была всего лишь фраза, брошенная на ветер, в этом не было ничего сверхъестественного, — пожал плечами Феликс. — Такими фразами не бросаются, Феликс. — Ладно, хорошо. И что же ты понял? — То, что ты такой же, как я. Такой же, как мы. — Джисон говорил мне что-то подобное сегодня, но я не понимаю, что это значит. Объясни мне! — требовал Ли. — Такие, как мы — это те люди, которых что-то остановило. Остановило что-то странное, может, в каком-то понимании, магическое. Остановило от непоправимого, от самой большой ошибки, которую уже нельзя было исправить. Мы оба знаем, что ты понимаешь, о чём я говорю. Такие люди, люди, которые остановились буквально в последнюю секунду, люди, которые были на грани жизни и смерти. Вот, какие мы. И какой ты, — говорил Крис, — А это место… Это место мы создали вместе с Чанбином. Создали, чтобы помогать таким, как мы. Чтобы помогать самоубийцам. Здесь мы живём в любви и понимании. И… Я хочу чтобы ты тоже был с нами. Был здесь. Я хочу, чтобы ты стал частью нас, частью этого дома. Феликс молчал. Молчал и смотрел на Криса, который в этот момент казался донельзя хрупким. Молчание затянулось, Феликс не знал, что сказать. Тут он вспоминил про Хёнджина. Вспомнил его глаза в тот момент, когда увидел его впервые, тогда, на крыше завода. — Ты не должен говорить это мне, Крис, — сказал Ли, — Почему ты говоришь это именно мне? Мне не нужна твоя помощь, я давно справился с трудностями в своей жизни. Твоя помощь нужна далеко не мне. — А кому, если не тебе? — Хёнджину. — Нет. Хван не такой, как мы, — отрицательно замахал головой Чан. — Блять, Крис! — крикнул Феликс и встал с дивана, — Джисон назвал тебя всевидящим, но неужели ты не можешь видеть таких очевидных вещей? Ты хоть раз видел глаза Хёнджина? Нет? Знаешь, что не так с его глазами? Они пустые. В них лишь пустота, окутанная тьмой, — говорил он, — Ты говорил, что таких как мы, останавливают какие-то странные вещи. Знаешь, что остановило его? Песня. Он услышал песню, текст которой напомнил ему его собственную жизнь. Знаешь, как называлась эта песня? Ничтожество. Он считает себя ничтожеством, ему говорят это все, включая родителей, его руки все в синяках и порезах, пальцы содраны в кровь. И ты всё ещё считаешь, что ему не нужна помощь? — возмущался Феликс. Чан лишь спокойно сидел и слушал, будто бы его эти слова совершенно не волнуют. Ли глубоко вдохнул, а после медленно выдохнул, и уже тише добавил: — А может ты лишь притворялся слепым? Может, всё это ты создал только для своих эгоистичных побуждений? Может, ты и вовсе не хочешь помочь? Ты же такой же, как все, да? Тебе просто не нравится Хёнджин, поэтому ты не хочешь ему помогать. Знаешь что, да пошли вы все к чёрту! И ты, и Джисон с Минхо, и все остальные. Всего хорошего! Феликс развернулся и пошагал к лестнице. Там, между вторым и третьем этажом стояли человек пять или шесть, среди них также были и Минхо с Джисоном. Все их взгляды направлены на Феликса, смотрели они задумчиво, немного грустно и напряжённо. Все эти лица Феликс узнал, но имена вспомнить не смог. Феликс быстро прошёл мимо них и вышел на улицу, делая долгожданный глоток свежего воздуха. Он зажёг сигарету, сел в машину и уехал с этого участка, держа путь к своему дому. А в голове лишь одно имя…***
Феликс зашёл в дом и обессиленно упал на диван. Диван издал вымученный скрип, а Фэда, что сидела под ним, в страхе выбежала и понеслась в коридор. Ли зарылся руками в свои волосы и закрыл глаза. Злость сменилась усталостью, и Феликс даже не понял, как заснул и сколько вообще проспал, пока его не разбудил звонящий телефон. Он еле-еле разлепил глаза и посмотрел на имя звонящего. Хван Хёнджин. Феликс подорвался с места и поспешно взял трубку. — Хёнджин? С тобой всё хорошо? Почему ты не был в универе? Почему не брал трубку? — сразу засыпал его вопросами Феликс. На другом конце трубки слышно лишь умеренное дыхание. — Я… я немного плохо себя чувствую. Проспал почти целый день, поэтому не слышал, как ты звонил. Прости. — Ты точно в порядке? Мне приехать за тобой? — Н...нет, не надо. Я могу сам приехать, если ты не против, — говорил Хёнджин. Его голос дрожал и звучал слишком тихо. — Да, конечно, я буду тебя ждать. Но. может мне всё-таки приехать? Просто скажи адрес, — настаивал Феликс. — Н...нет. Я сам. Увидимся. И Хёнджин сбросил. По этому разговору Феликс понял, что что-то всё-таки случилось. Волнение за Хёнджина готово было выплеснуть наружу, ведь Феликс начал уже ходить кругами по квартире. Он скурил уже три сигареты и понял, что так продолжаться больше не может. Чтобы занять себя чем-нибудь, Феликс решил что-нибудь приготовить. И вот, спустя двадцать минут в духовке стояли шоколадные брауни, а сам Феликс был весь в муке, ведь как обычно забыл с какой стороны он ранее открывал муку. Всё-таки готовить брауни было не самой лучшей идеей. Пытаясь убрать всё это, он вымазался ещё больше, и на весь мир обрушился целый поток матов. Сзади послышался тихий смех. Феликс повернулся и увидел Хёнджина, что стоял, оперевшись на дверной косяк. — А тебе идёт, — улыбнулся Хёнджин. — Ха-ха, — саркастично посмеялся Феликс, — Очень смешно. Как ты вообще вошёл? — У тебя было открыто, — сказал Хёнджин и подошёл к Феликсу, чтобы помочь убраться. — Оставь это, — сказал Феликс и вытащил из духовки готовое брауни, — Лучше сядь и поешь. А я пока пойду приведу себя порядок. Феликс ушёл в ванную, Хёнджин остался один на разгромленной кухне, остался среди летающей в воздухе муки, среди вкуснопахнущего дыма от горячих брауни, один, среди магической атмосферы квартиры №87. Хёнджин отставил поднос с десертом на чистый стол, взял метлу, подмёл всю муку, после прошёлся мокрой тряпкой на два раза. Почистил кухонный гарнитур, что был весь в шоколаде, после выложил брауни на тарелку и поставил чайник на плиту. К тому моменту Феликс как раз вышел из ванной в чистой одежде и с мокрыми волосами. — Я же сказал тебе ничего здесь не трогать, я бы сам всё убрал, — сказал Феликс. Он пододвинул небольшую тумбочку, что стояла возле окна к дивану и пригласил Хёнджина сесть рядом. Хван взял тарелку с брауни, чай и сел рядом с Феликсом на диван. — А теперь рассказывай, — сказал Феликс и отпил горячий чай из кружки с отколотой ручкой. — Что рассказывать? — включил дурачка Хёнджин. — Хёнджин, — строго сказал Ли, — Я знаю, что что-то случилось. Если ты не расскажешь, я не смогу тебе помочь. Хёнджин выдохнул и опустил голову. Только сейчас Феликс заметил, каким уставшим он выглядел. Бледное лицо, круги под глазами, покусанные губы. Он пришёл в одной лишь белой футболке и спортивных штанах, хотя на улице было довольно прохладно. На тонких, чуть подкаченных руках с выпирающими венами красовались новые синяки и ссадины. — Хёнджин… — Я… я никому никогда не рассказывал о чём-то подобном, — говорил Хван. — Ты же знаешь, что я не буду осуждать или смеяться над тобой. Ты можешь мне рассказать, — Феликс легонько коснулся руки Хёнджина, пытаясь успокоить его. Перед глазами Хёнджина расплылась картина вчерашнего дня. Его пробило до дрожи. — Вчера… Вчера я пришёл домой довольно поздно. Отец накричал на меня, спросил, где я так поздно шляюсь, назвал шлюхой и… и много ещё кем. Он сказал, что я самое отвратительное существо на планете и что я самое большое разочарование в его жизни, — невесело усмехнулся Хёнджин, а после ненадолго замолчал, раздумывая над чем-то, — Тебя... тебя когда-нибудь били линейкой? А пряжкой от ремня? Это больно. Очень больно. Он… он побил меня. Потом я пошёл в ванную, а когда вышел он кинул в меня мой альбом с рисунками. Насколько я понял, он рылся в моих вещах и нашёл его. Ему не понравились рисунки. Он выгнал меня из дома и сказал, чтобы я не возвращался. — И… и где ты ночевал? — голос Феликса дрожал. — В гараже у соседей. — Почему ты не позвонил мне? Я бы приехал и забрал тебя. — Было поздно, мне не хотелось тебя беспокоить, — он опустил голову ниже, не в силах смотреть на Феликса. Ли подорвался с места. Он был зол. — В каком смысле «было поздно»? Я же сказал тебе позвонить! Хёнджин… — П… прости. Феликс стоял и просто смотрел на него. На него. Такого беззащитного, хрупкого и милого. Побитого и усталого. Смотрел как чёрные волосы закрыли лицо, как дрожали содранные пальцы, как язык прошёлся по покусанным губам. Феликс не смог удержаться. Он подлетел к Хёнджину и обнял его крепко-крепко. Хёнджин немного опешил, но потом всё же обнял в ответ. Феликс выдохнул в копну чёрных волос, из-за чего по затылку Хёнджина забегали мурашки. — Сегодня ты останешься здесь, — тихо сказал Феликс, зарываясь носом в волосы, пахнущие краской и ванилью. — Но… — Никаких «но». Я должен был настоять в прошлый раз, но ты меня убедил, и вот чем это кончилось. В этот раз так не выйдет. Феликс гладил спину, ощупывая рельефные мышцы сквозь тонкую ткань футболки. — Не понимаю… Не понимаю, зачем я тебе... такой. Я же проблемный, странный, ненормальный. У меня куча комплексов и проблемы с психикой. Зачем? — выдохнул Хёнджин, цепляясь за футболку Феликса. — Бабочки не видят своих крыльев, поэтому они не видят свою красоту. — Что ты хочешь этим сказать? Что я бабочка? — Именно. Ты не можешь увидеть себя моими глазами, поэтому ты не понимаешь, каким тебя вижу я. Для меня ты вовсе не проблемный, не странный. Для меня ты такой же, как все. Обычный. Нормальный. Да, у тебя есть проблемы, но они есть у каждого. Для меня ты красивая бабочка, хоть сам ты и не видишь своей красоты. — Странные у тебя понятия красоты, — усмехнулся Хёнджин. Феликс посмеялся. — Может и так. Ли наконец отцепился от Хёнджина, хоть никому из них этого и не хотелось. — Может, ты хочешь спать? Или съесть что-нибудь по существеннее? Может душ? — предлагал Феликс. — Я бы принял душ, — улыбнулся Хёнджин. — Я принесу одежду и полотенце, — пролепетал Феликс и убежал в комнату. Полотенце он отыскал быстро, а вот с одеждой вышли небольшие проблемки. Он не мог найти ничего более менее приличного, да ещё и такого, что подошло бы Хёнджину. В итоге он откопал где-то чёрный лонгслив и серые спортивки, после побрёл назад в гостиную, где застал Хёнджина за мытьём посуды. — Трудную же ты мне задачку задал. У меня, знаешь ли, не так много одежды, — сказал Феликс. – Я не напрашивался оставаться у тебя, ты сам предложил. — А я что, говорю что-то против? Феликс отдал одежду Хвану, проследил за тем, как тот заходит в ванную и занял место Хёнджина около раковины. Закончив с посудой, Ли мельком глянул на часы. Время близилось к вечеру. Он пошёл в спальню, расстелил кровать, поменял наволочки на подушках и впервые задумался, как они будут спать? Диван маленький и скрипучий, с выпирающими пружинами, Хёнджина он туда не отправит, да и сам спать туда не пойдёт. Придётся им спать вместе. Феликса эта мысль ничуть не смутила, главное, чтобы Хёнджин не испугался. Но тому, видимо, тоже было плевать. Ведь, когда он вышел из ванной, то спросил: — Мы будем спать вместе? — Да, а это смущает? — спросил Феликс. — Не особо, — пожал плечами Хёнджин. Пока Хван клал свои грязные вещи в рюкзак, Феликс заметил в сумке краешек альбома, который ранее упоминал Хёнджин. — Это твой альбом? Можешь показать мне рисунки? — спросил Феликс. Хёнджин достал альбом и посмотрел на обложку, на которой был изображен профиль какой-то девушки. — Это не просто альбом. Это что-то личное, ну знаешь, типо личного дневника. Но... думаю, я покажу тебе. Хёнджин сел на кровать рядом с Феликсом и открыл первую страницу. Первая страница была пустая, лишь внизу, в самом краю мелким аккуратным почерком была написана фраза: «молчание всегда было моим самым громким криком» На следующей странице был рисунок губ, сомкнувшихся в поцелуе. «Любви подвержены даже Боги» — было написано на странице. На следующем был нарисован маленький мальчик, а рядом с ним огромный монстр, что сидит на качели и безумным взглядом смотрит на него. По телу побежали мурашки. — Это... бросает в дрожь, — выразил свою мысль Феликс. — А мне становится спокойно, когда я смотрю на этот рисунок. Появляется ощущение того, что здесь всё так, как и должно быть, — пожал плечами Хёнджин и перевернул страницу. Следующий рисунок было описать сложно. На нём был изображен человек, но... какой-то бесформенный, с большим количеством голов. «Однажды мы все бываем безумны» — гласила цитата. Феликс перевернул страницу и увидел там человека, что смотрит на себя в зеркало. «Человек в зеркале портил жизнь не только мне, но и окружающим.» Следующий лист был полностью заполнен могилами. Кладбище. Всё были старыми, потрёпанными, только одна из них выглядела свежей. На листе был написан стих. «Листья шумели уныло Ночью осенней порой Гроб опускали в могилу Гроб озарённый луной Тихо, без плача зарыли И удалились все прочь Только луна на могилу Грустно смотрела всю ночь» Далее были ещё несколько листов с потрясающими рисунками. Вот тебе и лес, и горы, и моря. Какая-то чужая квартира, закат, высотки. Страницы альбома заканчивались, и наконец, Феликс увидел последний рисунок. На листе был изображен он. Он, только карандашный, но выглядел именно так, как в реальности. Каждый сантиметр. Расположение каждой веснушки, каждой родинки, каждой реснички. Сердце Феликса сделало кульбит и, кажется, ненадолго остановилось. — Это... восхитительно. Прекрасно, — единственное, что смог выдавить из себя Ли. — Также восхитительно и прекрасно, как в жизни, — улыбнулся Хёнджин. Феликс посмотрел на него. Щёки Ли порозовели, на губах появилась широкая улыбка, он отвёл взгляд и заправил блондинистую прядь за ухо. — Ты уж прости, но я не смог сдержаться и нарисовал тебя. Всё же хорошо? — Д...да. Всё прекрасно. Это очень красиво, жаль, что я так не умею. — А что ты умеешь? У тебя есть какие-нибудь увлечения? — спросил Хёнджин. — Я немного играю на гитаре. Но то было раньше. Я давно забросил это дело. — А почему? — Не знаю. То ли времени нет, то ли мотивации. — Может, сыграешь сейчас? Я показал тебе рисунки, а ты покажешь свою игру на гитаре, — предложил Хёнджин. — Ладно, но только в благодарность за тот портрет. Но знай, я давно не практиковался, — сказал Феликс, встал с кровати и побрёл к шкафу. Он достал оттуда классическую гитару, которая была вся в различных наклейках. Ли пододвинул старую табуретку к кровати, сел на неё и положил гитару на колени. Он немного подтянул струну, настраивая гитару, положил одну руку на гриф, а вторую на корпус и выдохнул. Первый аккорд. Второй. Третий. Послышалось тихое басистое, немного хриплое пение.«Тёмно-оранжевый закат на фоне потресканных домов
Ты так хотела рассказать ему, насколько тяжело
Ты так хотела показать ему прокуренный балкон
У тебя слёзы на глазах, у него — целый горизонт
Не плачь, прошу, я тоже не вывожу
Держись, держу, у-у-у»
«Бабочка не видит своих крыльев, поэтому не видит свою красоту». Феликс тоже был бабочкой. Самой красивой, с жёлтыми, блестящими на солнце крыльями. Хёнджин видел их. Он видел эти крылья, что немного подрагивали при каждом движении его плеч и лопаток. Он видел как золотая пыль падает с них, при каждом таком движении. Это... это было просто потрясающее разум и сердце зрелище. Феликс был красив. Невероятно красив. Он был лёгкой и прекрасной бабочкой, доброй и изящной. Но не стоит забывать, что бабочки живут три дня.«Светло-голубой рассвет снова укладывает спать
Ложиться смысла уже нет, он вынуждает закрывать
Глаза, чтобы не видеть всё, что ты успела потерять
Когда проснёшься, тебя ждёт темно-оранжевый закат
Не плачь, прошу, я тоже не вывожу
Держись, держу, у-у-у»
Песня закончилось, и крылья Феликса расстворились в воздухе также внезапно, как и появились. «Бабочка» — пронеслось в голове Хёнджина, а на деле он сказал: — Ты потрясающий.