Весна Юности: однострочники и драбблы

      Шикамару закуривает, смотрит на распластанную на кровати фигуру. Фигура еле слышно мычит. — Не курите в комнате! — Как давно он так себя ведёт? — Да уже почти неделя, мы звонили докторам, они транквилизаторы кололи, а ему совсем по барабану… — На стены залезал? — Что? — Ясно. Как давно он ел? — Что? Какое это имеет… — Когда ел? — Четвертый день ничего не ест… поим насилу…       Шикамару выдыхает дым. — Ну хоть ослаб, что-то хорошее, — Он проверяет ремни на руках и ногах, все четыре по очереди, чтобы «пациент» в самый неподходящий момент не вздумал напасть или сходить проветриться. Все это время обеспокоенная родственница продолжает причитать по поводу курения. — Тц, вот же морока, — Шикамару наклоняется над большой спортивной сумкой, что принес с собой, — Это курительная смесь, она ослабит демона. — Пахнет табаком… — неуверенно замечает женщина. — Он входит в состав, — безапелляционно сообщает Шикамару, доставая канистру и книгу. — Вы что собрались делать?! — Спокойно, не жечь, — Шикамару ставит канистру у кровати, берет женщину за плечо и толкает к двери, — А теперь — на выход. Вам тут быть опасно.       Как только за женщиной закрывается дверь, Шикамару запирает её изнутри. Проверяет окна — плотно ли закрыты, тушит бычок, подходит к кровати и откручивает крышку у канистры. — Чего, чертяга? — кисло кривится Шикамару, — Давай быстрей закончим, я домой пойду. И ты домой… «пойдешь»… честно. Человек на кровати смотрит на Шикамару с пару секунд. Шикамару вздыхает и открывает книгу на заранее загнутой странице. Человек резко издает крик, схожий с криком петуха и начинает истерично смеяться, больными, горящими глазами смотрит на Шикамару.       Шикамару снова вздыхает. — Как задолбало это, ты б знал, — он начинает монотонно бубнить, — Crux sancta sit mihi lux…       Одержимый выгибается неестественным колесом, визжит на каком-то ультразвуке, от которого закладывает уши. — Non draco sit mihi dux, — Шикамару, зажав руками уши, но продолжая читать по памяти, подпрыгивает к сумке и, прижав одно ухо к плечу, принимается рыться освободившейся рукой внутри, — Тц! Твою мать! — шумоподавляющие наушники, очевидно, остались в другой сумке дома, — Сбился из-за тебя, сука!       Человек на кровати резко перестает орать, уставившись на Шикамару во все глаза. — Чо пялишься? — Сукин сын! — внезапно и резко визжит одержимый, — Хочешь сгореть живьём, наглая сволочь? — Ага, — Шикамару хмыкает и снова закуривает, — Сообщи, как продвинешься в этом плане. — Козел, слышь! — лицо одержимого искажается весьма не инфернальным, а вполне житейским выражением простой околочеловеческой эмоции — обиды. Шикамару усмехается. — Мне лень ждать, ты там скоро?       Одержимый дёргает руками со всей силы, да так, что на секунду Шикамару правда пугается. Но ремни выдерживают. — Слышь, мудила! — рычит явно уязвленная нечисть, — Я гребанный демон, а не твой дружок-голубок! — Да не, — тянет Шикамару, не особо впечатленный словарным запасом собеседника, — Так, черт мелкий. Больше мороки, чем опасности… — Ублюдок… — рычит так называемый черт и снова дёргает руками. — Не кипишуй, скоро отстану, — усмехается Шикамару, тушит бычок и снова берется за книгу, — Crux sancta sit mihi lux…       Новый ультразвуковой вопль не заставляет себя долго ждать, но в этот раз Шикамару решает смириться со своей участью, только закрывает одной рукой ухо и зажимает другое плечом. — Non draco sit mihi dux, — продолжает Шикамару, на всякий случай озирается, ища глазами место, куда поставил канистру, — Vade retro satana…       Раздается треск — демон резко дергает рукой — и уродливые, длинные ногти со свистом рассекают воздух, силясь достать Шикамару. — Черт, ну что за маета, — восклицает Шикамару, попутно хватая канистру.       Черт, быстро сориентировавшись, начинает драть когтями ремни на второй руке. — Да щас! — Шикамару размахивается и выплескивает на одержимое тело полканистры. Шипение, пар, вой. — Твою мать, больно же! — орет черт.       Не теряя зря времени, Шикамару прыгает на кровать, хватает освобожденную руку, которая силится его цапнуть, и тянет на положенное место. Черт рычит и визжит, перемежая эти звуки ругательствами. Шикамару одной рукой расстёгивает ремень на поясе и начинает привязывать.       Треск. Вторая рука. — Твою мать, — комментирует Шикамару и отпрыгивает подальше на всякий случай.       Но вместо атаки демон тянется к привязанной руке, делает движение, будто счищает что-то, и сует свободную руку себе в рот, жадно облизывая. — Надо же, да ты — джашин, — кисло резюмирует Шикамару, не очень довольный, что изгнание затянется. — Чего, мудила, — победно скалится демон, и на лице его проступает чёрно-белый узор, — Повеселимся, а?