такими, как сейчас

— возвращайся назад! ты не посмела умереть сразу же, после того как я ценой собственной жизни спас тебя, — я достаточно громко произношу эти слова, докуривая очередную сигарету. — там столько всего произошло, ты даже представить себе не сможешь, — Саша смеясь, присаживается рядом со мной, — я не могла не умереть. между нами зависает тишина. я смотрел на чёрное небо, а она устремила свой взгляд в пол. над нами висело пустое черное небо. тускло поблескивали пару звезд. полный простор для воображения. — как твой жених? — я краем глаза прохожу по ее выражению лица. — не называй его так. — а как мне его еще называть? — парень. он мой парень. — уж прости, но такое я сказать не в силах, — тихо усмехаюсь я. она замолкает на какое-то мгновение. снова зависает тишина. от нее исходит странный приятный аромат, что-то в перемешку с запахом спелой груши и кислой вишни. что-то, что напоминает мне о прошлом. я недовольно морщусь, отрекаясь вспоминать о давно забытом. — ты все еще злишься на меня? — ее тихий голос становится более серьёзным, имеющим достаточную строгость и сдержанность. — злюсь? — удивленно парирую я. — по твоим словам, я подумала, что так. я устало выдыхаю, бросая окурок под ноги. — все не так, как выглядит. — это все, что ты можешь сказать? — а ты ждёшь от меня чего-то конкретного? она недовольно хмурит брови, скрещивая на груди свои руки. — нет. просто я уже не понимаю, можно ли мне с тобой разговаривать или все еще нет? все эти дни, когда ты держался на расстоянии и даже не отвечал на мои банальные вопросы, были невыносимо. как для меня, так и для друзей. — по твоим словам, я будто тебя ни во что не ставлю. — но именно такое впечатление и создается. я пожимаю плечами, не найдя ответ на поставленный ею вопрос. она смущённо отворачивается, неудовлетворенная моим словам. ее щеки краснеют то ли холода, то ли от накала неловкости наших взаимоотношений. ** после квеста мне пришлось вылететь из Лос-Анджелеса первым ближайшим рейсом обратно домой. в ночь после посещения парка аттракционов мне позвонила мама, сообщив, что отец попал в больницу. у него снова инфаркт и мама утверждала, что все намного хуже чем в первый раз. друзья подвезли меня до аэропорта и утром между 3-4 часами я вылетел из города. полет должен длиться 13 с лишним часов. вылетели мы с задержкой на 20 минут. я бился в кресле, пытаясь успокоиться. однако ничего не выходило и я продолжал нервно ерзать на месте. я просидел так час, а на второй до меня дошло легкое осознание всего происходящего. я вылетел первым же рейсом к отцу, которого ненавидел и презирал всю свою жизнь. оставив в том городе друзей и любимую, чтобы удостовериться, что отец в порядке. второй час полета я провел в раздумьях о прошлом. отец никогда не был мне хорошим воспитателем или авторитетным лицом. а на третий час полета я вдруг задался вопросом, стоило ли мне так рвануть? спорить не стану, отец которого я помню и отец, который существует сейчас это абсолютно два разных человека. как бы мне не было сложно это осознать, он изменился. я не узнаю в нем того человека, который бил меня из-за прогулов в школе, не посещения тренировок и говорящего все эти издевательства на мой счет из-за моей внешности. но и принять его «нового» я не могу. он так старается быть «идеальным» счастливым отцом и мужем, что меня подташнивает от этой фальшивой картины. он звонит и пишет каждый день. спрашивает о моем самочувствии, просит почаще приезжать и навещать их. и каждый божий вечер молит меня о прощении. я не отвечаю на его сообщения. для меня слишком сложно просто взять и простить ему все эти ужасы, что он творил с нашей семьей. со мной. я был еще совсем маленьким, когда отец отказался от меня. он не учил меня кататься на велосипеде, не учил водить, не учил манерам и правилам поведения. он не проводил со мной свободное время, не играл со мной, не посещал мои научные конференции и никогда не поддерживал меня в моих начинаниях. все что я помню о нем из детства, это как он сидел у телевизора с бутылкой пива или водки, и мычал «сходи за еще одной». всему чему я научился, я обязан лишь самому себе и матери, которая так отчаянно пыталась уберечь меня от ненависти моего собственного отца. я все свое детство пытался понять, чем я так сильно не угодил своему собственному отцу? мое недовольство росло с каждым днем. отец не менялся вплоть до рождения Германа, а затем, как по щелчку пальца, он изменился до неузнаваемости. он перестал пить, кричать, оскорблять и унижать. для него теперь существовала лишь семья в круге Германа и моей мамы. меня он не хотел замечать и я оставался для него тенью. вместо слов, он наделял меня суровым молчанием. и спустя пару таких лет, я решил уехать из этого дома как можно дальше. бежать, без оглядки назад. прошло 6 часов и я, наконец, вырубился мертвым сном. ** — ты все таки прилетел, — мама встревоженно размахивая руками, смотрит на подходящего меня. она подбегает в мои объятия и слезы стекают одна за другой по ее щекам. казалось, будто все накопленные ею слезы, вылились в этот момент. она задыхаясь, плакала у меня на груди. в какой-то момент я вдруг ощутил неприятное чувство, будто защемило что-то в груди. мне показалось, что у меня все еще есть сердце. ** я сидел в палате около спящего отца, медленно изучая его лицо. несмотря на годы распитая спиртных напитков, он выглядит достаточно молодо. я крутил в руке сигарету, снова и снова пытаясь понять, что я здесь делаю. аппарат неприятно пищит над моим ухом, я встаю с места, чтобы немного пройтись по больнице. вечером в больнице намного меньше людей, чем было до. — Макс? — я замечаю знакомую фигуру, сидящего напротив у кабинета врача. друг растерянно смотрит на меня, а затем встает с места, протягивая мне руку. — давно не виделись, — его голос наполнен невидимой грустью, чего я раньше никогда не ощущал рядом с ним. — ты чего здесь делаешь? обследование? я поворачиваюсь к кабинету, попутно читая серую надпись на ней «врач-онколог». мои опасения складываются один за другим, как пазл. друг отчаянно разводит руки по сторонам и обратно присаживается на место, а я рядом с ним. — у меня лимфома, — он делает паузу, — все не так плохо как кажется, у меня курс химиотерапии. мой врач очень хороший и он полностью уверен в успехе. умирать я, пока не собираюсь. — если я сам тебя не убью, — хмуро произношу я, — почему ты никому не сказал? — я только хотел иметь возможность просто провести с вами время. знаешь, на 5 минут почувствовать себя нормальным, —он аккуратно проводит пальцем по брови, — когда друзья знают, то притворяться уже не имеет смысла. все говорят их глаза: страх, жалость. мы просидели у кабинета еще пару мгновений, утопая в воспоминаниях о минувших днях. а затем я вернулся к отцу. я был раздосадован и не имел малейшего понятия как дальше быть. Макс он друг, мой старый верный друг. мы познакомились с ним, когда я скитался по улицам, после ухода из дома. у него рано умерли родители и он сам взялся за воспитание своей младшей сестры. он работал барменом в одном дешевом клубе и разрешал мне время от времени там ставить свои песни. он показал мне, что путь можно приложить откуда угодно, если вложить в нее душу и что популярность не имеет смысла, если тебе нечем делиться с людьми. я продолжал крутить в руке сигарету, тщательно раздумывая над предстоящим будущим.