***
Приходит в школу только к третьему уроку, зайдя перед этим домой и обнаружив полностью пустую квартиру. Словно никто и не приезжал. Словно и не было никого. Показалось. Но всё ещё витающий в воздухе запах вишнёвых приторных духов и оставленный на столе пакет с печеньем утверждают обратное. Толкает дверь от себя, проходя внутрь. Головы одноклассников поворачиваются в её сторону, задерживаясь на ней взглядом всего на секунду, когда она проходит вдоль рядов, присаживаясь за последнюю парту. Мария Владимировна как всегда элегантно поправляет шаль, накинутую на плечи, и присаживается за учительский стол, откашливаясь, чтобы успокоить и привести в чувство тех, кто ещё не готов её слушать. — Лера, кого сегодня нет? — ангельским тихим голосом спрашивает она, открывая журнал, который Лера кладёт на её стол, оставаясь стоять рядом. — Горюнова нет и Сверчковой, все остальные здесь, — отчитывается Лера как староста, присаживаясь на своё место на первой парте. И Лиза закатывает глаза от того, как та разворачивается в её сторону, закатывая глаза. И в её голове уже привычно звучит нравоучительный тон, говорящий донельзя постоянное: «Могла бы и предупредить». Лиза почти засыпает, пока Мария Владимировна рассказывает им о том произведении, которое они разбирают уже второй урок, и просыпается лишь тогда, когда приходит время рассказывать стихи, заданные наизусть. — Андрющенко, — ставит себе точку в журнале Третьякова, глядя на неё добрыми глазами и хлопая ресницами. — Простите, я не готова сегодня, — мычит она сонно, вынуждая Марию Владимировну поджать губы и что-то написать в своём блокноте. — На следующем уроке расскажешь, — кивает сама себе Третьякова, переключаясь на остальных. И Лиза запоздало кивает, подрёмывая. Когда звенит звонок, Лиза встаёт из-за парты, потирая след от рукава толстовки, оставшийся на щеке, и начинает медлительно закидывать вещи в рюкзак. А на выходе уже собирается целая толпа, сталкиваясь с неугомонным Б классом, кричащим наперебой и расталкивающим А-шек локтями. Лиза на секунду поднимает голову и, морщась от того, как напрыгивает на одноклассника Кира, душа сгибом локтя, закидывает рюкзак на плечо, идя к выходу. — И-индиго, — растягивает первую букву её прозвища Медведева. — Как мамаша, ничего не сказала про твой… внешний вид? — хмыкает она злорадно. И лишь тогда Лиза поднимает на неё глаза, вкладывая в них всё своё презрение и ненависть, сжигая её мысленно в том горящем костре, который поселился в груди. — Медведева, тебе заняться нечем, я не пойму? — Вакарчук возникает за Лизиной спиной, словно из неоткуда, выходя вперёд и закрывая собой Лизу. — Иди лучше повтори стих, а то небось забыла уже всё, что выучила, пока в школу шла, — вступает в перепалку, перетягивая на себя одеяло. И Андрющенко чувствует разочарование, въедающееся в жилы. Потому что и сама бы рада сказать хоть раз то же самое. — Принцесса объявилась, — всё ещё посмеивается Кира, а в глазах чёртики пляшут, впитывая в себя эмоции других. — Не помню, чтобы раньше ты за неё заступалась, — кивает за её спину, небрежно указывая на Лизу подбородком, словно та не стоит и грязи из-под её ногтя. Индиго это всё бесит до дрожи, но она по привычке терпит, склоняя голову и раскурочивая взглядом потёртый линолеум. — А я и не заступаюсь, — хмыкает Вакарчук. — Просто интересно стало. Ты из школы вообще выпускаться собираешься или решила ещё годик посидеть, как дядя? — и бровь приподнимает нахально, словно физическая сила Киры для неё — сущий пустяк. — Чо сказала? — сопит Кира. — Сказала, чтобы ты не лезла к моим одноклассницам, — чеканит спокойно, не реагируя на нападки. — Это моя территория, понятно? К своим цепляйся. И Лиза за спиной Леры вздрагивает, когда Кира переводит на неё свой взгляд, словно говоря желчное: «Потом сочтемся». Лера вытаскивает её из класса, желающего разорвать их парочку на мелкие кусочки, вцепляясь крепкой хваткой в плечо, и бросает посреди коридора, припечатывая к полу неодобрительным взглядом и гулким, пролетевшим по коридору: — Выглядишь жалко. И Лиза хмурится, касаясь разбитого вчера, припухшего носа и синяка под глазом, косясь на её расправленные плечи.***
— Сегодня пишем лабораторную работу, — сказала Зинаида Михайловна, прижимая тетради к груди. — Виолетта, будь добра, раздай. Лиза и сама догадалась, что сегодня им придётся писать лабораторную, поскольку расставленные по столам пробирки и ящички с реагентами говорили сами за себя. Руки её мелко подрагивали после встречи с Кирой, и Лиза натянула рукава до самых пальцев, пряча в них мелкую дрожь, прорывающуюся наружу. Солнце за окном уже начало идти на убыль, а Андрющенко всё ещё сидела за ненавистными партами, собирая пыль со стульев задницей. Когда Вилка, поднимая в воздух лежавшие перед учениками листы, юрко пробежалась по классу, разбросав все тетради по нужным партам, учительница прокашлялась, осматривая учеников. Брови её съехались у переносицы, когда она подошла к парте Вакарчук, за которой собрались трое: сама Лера и двое её подружек-прихвостней, готовых делать лабораторную втроем. Лиза на последней парте сжалась в комок, когда взгляд учительницы скользнул и по ней. Стуча яркими сапожками по линолеуму, она подошла к её парте, кладя ладонь на столешницу, и Лиза автоматически отодвинулась от неё всем телом, начиная сбивчиво молиться про себя. — Девочки, кто-то из вас пусть пересядет к Лизе, чтобы всем досталась пара, — назидательно произнесла она, ставя условие, не требующее пререканий. Послышались шепотки и ехидные смешки, долетевшие до Лизиного слуха, а потом Вакарчук с мученическим вздохом поднялась со своего места, взяв на себя эту нелегкую участь. Она молча прошагала вдоль рядов с низко опущенной головой и приземлилась рядом, на что Зинаида Михайловна удовлетворительно хмыкнула, отходя от их парты. — Быстро всё сделаем и разбежимся, окей? — недовольно пробурчала Лера, открывая свою тетрадь и записывая в ней дату. Ручка нетерпеливо заскрежетала по бумаге, когда Лиза медлительно открыла свою, читая, что им нужно сделать. Первым делом Лера капнула в пробирку с уксусной кислотой несколько капель метилоранжа, наблюдая за тем, как фейерверком распространяется ярко-красный цвет. Щёки Лизы приобрели похожий оттенок, когда она нацарапала в тетради их наблюдения, тыкнув Лере пальцем на нужную графу. Палец её мелко подрагивал, соприкоснувшись с шершавой бумагой тетради, когда Лера опустила туда взгляд, записывая, пока Лиза добавляла во вторую пробирку с той же кислотой раствор гидроксида натрия, превращая жидкость в кристаллики ацетата натрия, чем-то напоминающего Лизе сахар, залитые водой. Вместе они снова склонились над тетрадями, выводя формулы и записывая наблюдения. — Твои костяшки чистые, — шёпотом произнесла Вакарчук, насыпая в третью пробирку порошкообразный магний. Лиза нахмурилась, пытаясь сосредоточиться на лабораторной, а не на словах Леры. Но теперь всё, что возникало в её голове, — мимолётом брошенная фраза, попавшая, кажется, в яблочко. — Что? — всё же переспросила Лиза, чиркнув спичкой о коробок и поднеся её к спиртовке, поджигая фитиль, пока Лера поджигала что-то внутри неё. — Ты вечно побитая, но костяшки твои постоянно чистые, — поясняет Лера, пока Лиза подносит донышко пробирки к горящему огню. — Не понимаю, о чём ты, — а рука предательски дрожит, разбалтывая содержимое, выливающееся ей чуть ли не на рукав, когда Лера перехватывает щипцы, беря подогрев на себя и кивая на Лизину тетрадь, мол, записывай давай, раз не справляешься. — Ты ведь умеешь защищаться, — морщится Лера. — Так почему… позволяешь им унижать тебя? — и к ней лицом поворачивается, всё ещё держа пробирку над огнём. Вот только рука её, в отличие от Лизиной, не дрожит ни капли, да и настроена она более, чем решительно. — Я… — теряется Лиза под её напором. — Не знаю. Просто не хочу бить девочек. Не хочу опускаться до их уровня, — качает головой из стороны в сторону, опуская взгляд в тетрадь и снова скребя ручкой по бумаге. — Тебе не нужно их бить, — чуть ли не шипит Вакарчук. — Тебе нужно защитить себя. Это разные вещи, Индиго. А Лиза прикрывает глаза, потому что щиплет невыносимо, и носом шмыгает, ещё больше утыкаясь в тетрадь. Лизе удивительно, почему Вакарчук всё ещё помнит о её способностях, почему обратила внимание на её костяшки и почему пытается учить уму разуму. Два года назад они даже ходили в одну секцию боевых искусств, и, несмотря на то, что Лиза об этом помнила, она и подумать не могла, что вспомнит и Лера. — Какая разница, как это называется, если в конечном итоге ты всё равно бьёшь человека? — тихо произносит Индиго, заставляя Леру заскрипеть зубами. — А когда тебя бьют, так и ничего, да? — мотает головой она взбешенно, дописывая лабораторную. — Неужели тебе нравится? И нос воротит, выводя последнюю букву и захлопывая тетрадь с раздражением. А Лиза головой мотает из стороны в сторону, потому что нет, не нравится. — По тебе не скажешь, — цепляет её руку за запястье Лера, поднося абсолютно чистые костяшки к лицу Андрющенко. — Ты доделала? Давай сюда, — и, вырвав тетрадь из её рук, относит учительнице, присаживаясь на своё место рядом с девочками. Когда урок заканчивается, Лиза идёт к кабинету психолога, но на полпути останавливается, разворачиваясь на сто восемьдесят и шагая в сторону лестницы. Заматывает шарф на шее, просовывая руки в рукава куртки, и выходит на морозный воздух, оглядываясь на горящие окна кабинета психолога. Ей это не нужно.***
Глаза закрываются спросонья, никак не желая открываться полностью, когда Лиза толкает подъездную дверь, поглядывая на часы. Пять минут до начала первого урока. И ускоряется, замедляясь на самом старте, когда видит сидящую на лавочке у её подъезда Кристину, держащую в руках сигарету. Она не тушит её и не встаёт с места, когда Лиза останавливается, так и не отойдя от двери, лишь смотрит на неё пристально, склонив голову в бок. — Ты чего здесь? — опасливо делает два шага от подъезда Лиза, опуская глаза и шмыгая носом. — Ты была вчера в школе, — вместо ответа начинает Кристина, делая затяжку. — Я видела тебя. — Я в курсе, — с сарказмом тянет Лиза, делая ещё шаг в её сторону. Кристина всё ещё, словно пригвождённая к месту, не предпринимает ничего, лениво дымя и смотря на Лизу. Так пристально, что мурашки по коже бегут от предчувствия дерьма, которое за этим может последовать. — Но на психологию не пришла, — испепеляет одним взглядом, заставляя поёжиться и повыше поднять плечи, почти закрывая ими уши. — Почему? — спокойно спрашивает она, но в голосе звенит злость и раздражение, вызванное её вчерашним поступком. — Живот заболел, — пожимает плечами Лиза, придумывая на ходу причину своего прогула. Но где-то внутри понимает, что этот самый «живот» будет болеть все последующие дни, потому что ходить к Розенберг Андрющенко больше не имеет никакого желания. У неё нет никаких проблем с головой. Она абсолютно адекватна и умеет трезво мыслить. А если Кристине так нужно, то пусть ходит к Розенберг одна, решая сугубо свои проблемы, заставляющие её бить ни в чём неповинных людей. — Врешь, — утверждает Крис, снова затягиваясь. А Лиза чувствует, как шарф, замотанный на шее, постепенно начинает душить её, вынуждая провести пальцами вдоль ткани и ослабить его хватку. — Вру, — с запозданием подтверждает Лиза. — Ты забыла о нашем договоре? — щурится Захарова, пытаясь разглядеть что-то в её лице. — Могу напомнить, — и шею разминает, похрустывая. — Не сомневаюсь, — Лиза видит вдали плетущегося с пакетами мужчину, провожая его взглядом до самого подъезда. — Решение это моё не изменит, если хочешь знать, — быстро, на выдохе произносит она, замирая всем телом, когда Кристина поднимается с лавки, тянуще медленно двигаясь в её сторону. — Какого хуя, Индиго? — уже не в силах скрыть своё раздражение шипит Захарова. — Может, тебе похуй на то, что тебя поставят на учёт или вызовут родителей, потому что их вообще не ебет, как ты живешь, но мне не похуй, — злостно произносит она, опаляя дыханием Лизину щёку. Затягивается, выдыхая дым ей в лицо, и Лиза морщится от запаха неприятного, покрепче стискивая зубы. — Не трогай моих родителей, — по слогам цедит Лиза. — А то что? — усмехается Захарова, приподнимая вверх один уголок. Настолько лениво и самодовольно, что Лизу тошнит от неё. — Индиго меня ударит? — насмешливые искорки рябят на дне её голубых глаз, когда Лиза поднимает на неё взгляд, поджимая губы. — Нет, — глухо отзывается она. — Я же не ты, — и бровь приподнимает, заставляя Крис вздёрнуть её за грудки, отрывая на несколько сантиметров от земли. А Лиза на носочки поднимается, ничего не предпринимая, лишь моргает устало, осматривая перекошенное лицо Кристины. — Спрашиваю ещё раз, — дёргает её Крис как тряпичную куклу, — ты придёшь завтра к Розенберг? — Нет, — сквозь зубы. — Ответ неправильный, — кулак Кристины прилетает в Лизин живот, заставляя согнуться пополам. И Лиза кряхтит и дышит загнанно, пока Крис всё ещё второй рукой держит её куртку. — Спрошу ещё раз. Ты придёшь завтра? — и дышит загнанно, сверкая злыми, как у пса голодного, глазами. — Можешь бить сколько хочешь, — жмурится Лиза, произнося слова между рваными выдохами. — Ответ не изменится. И Кристина едва не рычит, отталкивая её от себя. — Чего ты хочешь, Индиго? Чего ты, блять, от меня хочешь? — заводится с пол-оборота, хмурясь и срываясь на крик. А Лиза голову к окнам поднимает, боясь, что их могут услышать, выглянуть в окно, увидев Лизу, стоящую, уперев руки в колени и задыхаясь. — Да ничего мне от тебя не нужно, неужели неясно? — жестикулирует активно, подкрепляя слова. — Я жить хочу спокойно, вот и всё, — чуть ли не скулит, воя от отчаяния. И Крис словно смягчается, меняя позу. Падает на лавочку, туша сигарету об урну. — Я отстану от тебя, — кивает сама себе, — а ты будешь ходить к Розенберг, — выделяет слово «будешь» Кристина, чуть скалясь. И, не видя от Лизы обратной реакции, хмурится, проворачивая шестерёнки в голове и осматривая её внешний вид. — Кирюха тоже отстанет, — добавляет словно нехотя. И Лиза поднимает на неё тёмные глаза, закусывая щеку с внутренней стороны и сдвигая брови. Думает, отчаянно пытаясь взвесить все «за» и «против», когда Крис протягивает ей руку, всё ещё сверля взглядом. — Индиго, — клацает зубами предупреждающе. — Мы договорились? — Договорились, — бросает отстранённо Лиза, смотря на зависшую в воздухе протянутую ладонь. И опускает голову, проходя мимо и засовывая руки в карманы поглубже.