***
Спустя двенадцать минут после крушения…
Вызов поступил на пульт диспетчера ровно в девять, и Черён была первой, кто на него ответил. Они с Чанбином были всего в трёх минутах езды до аэропорта, патрулировали район. – Так, значит, опасное поведение? – Переспросил Чанбин, паркуясь у аэропорта. – Кому-то недодали орешков? – Ты действительно можешь шутить прямо сейчас? – Конечно, – улыбнулся он. – Иначе я свихнусь, ты же знаешь. Ты ведь не будешь носить мне апельсины в психушку если я это сделаю, верно? – Да, я планирую забыть тебя в первый же день. – Грубо. Разве я не твой лучший друг? – Ты заноза в моей заднице. Аэропорт был заполнен народом, – в основном, родственники тех, кто был на разбившемся самолёте. Едва увидев в толпе полицейскую форму, они бросились к офицерам. Черён не успела моргнуть, как её за руку схватила невысокая, тоненькая женщина. Другой рукой, дрожащей от панического ужаса, она придерживала ребёнка. – Вы… вы ведь из полиции, да? Мой муж был на том самолёте. Я… мы ничего не знаем… нам ничего не говорят… – Пожалуйста, – Черён вдохнула больше воздуха в грудь, стараясь сохранять спокойствие. – Пожалуйста, старайтесь дышать, хорошо? У меня пока нет информации о выживших, но я знаю, что на месте крушения работают лучшие спасатели. Они позаботятся о ваших близких. А теперь, пожалуйста, пройдите вместе с полицией аэропорта в зал ожидания, где о вас смогут позаботиться. – Мой муж… его зовут Им Чонхо. Он был в кепке «Bulls». Такая красная… – Я оставлю в системе запрос, обещаю. Как только нам станет что-нибудь известно о нём, я вам сообщу. Только оставайтесь здесь и старайтесь дышать. – Это… больно, – прошептал Чанбин, когда она скрылась вместе с работниками аэропорта. – Худшее впереди. Приготовься. – А к такому можно быть готовым? – Нет. Капитан полиции аэропорта, – высокий, полноватый мужчина лет пятидесяти, – задыхаясь от волнения, вёл их по взлётно-посадочной полосе. Из-за катастрофы всех пассажиров вынуждены были оставить на их местах, пока полиция не проведёт их полный досмотр. Руководство опасалось, что самолёт мог упасть в результате теракта, и старалось избежать новых жертв. По крайней мере, так говорил капитан. Когда они вошли, два офицера прижимали к полу парня на вид чуть старше двадцати. Его телефон лежал рядом, экран выглядел так, будто по нему топтались не меньше двадцати минут. Полный страха взгляд впился в лицо Черён. По его лицу текли слёзы. – Какого чёрта вы с ним делаете? – Он нарушал спокойствие, офицер. – Я просто хотел выйти, – пробормотал парень, но мужчина втолкнул его носом в ковролин. – Мне больно… – Эй, отпустите его, – оттолкнув мужчину, Чанбин помог парню подняться. – В вызове упоминали, что пассажир нарушал спокойствие, но всё, что я вижу, – применение насилия и превышение должностных полномочий. – Этот парень просто хотел выйти из самолёта… – сказал кто-то из пассажиров. – Мы все хотим выйти. – Мой отец, – парень растерянно посмотрел на Чанбина. – У него сегодня операция. Он хотел увидеться со мной перед тем, как поехать на неё. Она в одиннадцать, а они сказали, что нас выпустят только вечером. Я хотел позвонить, чтобы сказать отцу, что не смогу быть с ним, но они разбили мой мобильный. – Серьёзно? – Нахмурилась Черён. – При всём уважении к вашей службе, офицер, но вы не имеете права оставлять этих людей на борту. Вы сказали, что должны провести досмотр? Что ж, тогда проводите. Мы вам поможем. Но держать их в самолёте без всякой причины незаконно. – У нас недостаточно людей. – Это не моя проблема, – заявила Ли безапелляционным тоном. – Если ваше руководство не способно обеспечить аэропорт нужным количеством сотрудников, то они не должны затыкать пробоины за счёт пассажиров. – Вы ничего не понимаете, – мужчина попытался коснуться его плеча, но Чанбин встал у него на пути. – Вам не стоит прикасаться к офицеру полиции, когда он при исполнении. Чанбин чувствовал, как медленно начинает злиться. Где-то там, в километрах отсюда, его друзья-спасатели рисковали собой, чтобы спасти тех, кто пережил падение самолёта. Люди, которых он любил, могли умереть сегодня, а у этих уродов не хватало смелости просто сказать своим боссам, что они облажались. Крушения происходили по вине корпораций, – они на всём экономили, чтобы заработать на новый костюм от «Гуччи», – и не могли найти пару лишних миллионов, чтобы укомплектовать полицию аэропорта. Чёртовы ублюдки… – Полицейский Департамент Сеула работает на город и его жителей, и закон говорит, что держать их здесь без весомой причины незаконно. Вы можете провести досмотр прямо сейчас? – Нет, – уверенно ответил капитан полиции аэропорта. – Че, нас вызвали на опасное поведение, верно? – Да, – кивнула Ли. – Тогда, думаю, мы должны задержать этого парня, чтобы избежать новой угрозы. И это значит… – Ему придётся покинуть самолёт, – улыбнулась Черён. – Верно. И знаешь, что я думаю? – Что? – Все пассажиры этого рейса нарушают общественный порядок. Ты не думаешь, что мы должны задержать их всех? – Да, – ответил Чанбин. – И они все должны выйти из самолёта. Эй, – добавил он уже громче. – Вы слышали её?! Вы все задержаны! И вы все должны выйти из самолёта! А вы, – он коснулся плеча парня. – Поедете с нами. С мигалками мы успеем в больницу.***
В салоне пахло жареным мясом и палёными волосами. Пожарные команды под самолётом пытались потушить огонь, но он быстро и верно подбирался к бензобакам. Команда лучших механиков сливали топливо, но даже его остатков было достаточно, чтобы самолёт сгорел за несколько минут. Удар о землю привёл к тому, что некоторые кресла, слетев со своих мест, создали в центре салона стены из металла, ткани, чемоданов и трупов. Чонён почувствовала, как желчь подступила к горлу, но сумела сдержаться. Это было не самым худшим из того, что ей приходилось видеть. Большинству пассажиров было уже не помочь. Удар о землю привёл к смещению шейных позвонков. Но в передней части, у стены, плакал ребёнок. Он вцепился в руку матери, его ноги были зажаты креслом. – Чан, Шин, проверьте сиденье. Может, всё-таки повезёт, – она подбежала к женщине, осматривая ноги. Они были целы, – без смещений и переломов, – но кресло крепко вжимало их в пол. – Эй, малыш, – мальчик дёрнулся. – Ты должен уйти. Чан! Парень попытался поднять его на руки, но мальчик забился в истерике. – Мама! Я не уйду без мамы! – Это спасатели, милый. Теперь всё будет в порядке… – Мама! – Послушай меня. Ты должен пойти с ними. – Нет! – Как тебя зовут? – Спросила Чонён, взглядом следя за Чаном. Он покачал головой. Выживших больше не было. – Ённам. – Послушай меня, Ённам, мы здесь, чтобы помочь твоей маме, но, если ты останешься с ней, мы будем очень волноваться за тебя. Мы не сможем сконцентрироваться на твоей маме, если будет думать о том, в порядке ли ты. Я уверена, что ты очень умный мальчик и понимаешь, что происходит, и поэтому очень прошу, пожалуйста, спустить на землю с моим другом, чтобы мы могли помочь твоей маме. – Мама… – Я люблю тебя, милый. Иди с ними и не волнуйся. Они обо мне позаботятся. – Обещаешь? – Конечно. – Выжившие! – Крикнула Рюджин. – Они в туалете! Я их вытащу! – Поторопись! Внизу есть лебёдка, привяжи её к двери, чтобы вырвать! Выведи их и убирайся из самолёта! – Да, капитан! Чонён чувствовала, как пламя жгло лицо. Оно облизывало фюзеляж, нагревая то, что осталось от салона. Запах жаренного мяса становился только сильнее, и Ю кусала губы, сдерживая приступы рвоты. За спиной пролетела дверь туалета, и Рюджин повела людей к выходу. – Вы должны уйти, – сказала женщина, когда кресло не двинулось ни на миллиметр. – Я вас не оставлю. – Я умру здесь. – Если вы умрёте, то я и с вами. – Вы… как вас зовут? – Чонён. – У вас есть дети, Чонён? Всем телом ударившись о кресла, Чонён с трудом сдвинула его, но этого оказалось недостаточно. Оно уткнулось в стену, застряв ещё сильнее, чем раньше. – Дочь. В апреле ей исполнится четыре. – Вы должны вернуться к ней. – А вы должны вернуться к сыну. Если бы… – подставив под кресло рычаг из металлического куска самолёта, она упёрлась сильнее. – Если бы я была на вашем месте, то говорила бы так же, но в глубине души я бы хотела, чтобы за меня боролись до последнего. Сегодня так много людей не вернётся домой. Я хочу, чтобы их было на одного меньше. – Капитан! – Раздался знакомый голос. – Рюджин? Я велела тебе убираться! – Я этого не помню. Это лебёдка, капитан, – она привязала её к креслу. – Тяните! Кресло всё ещё с трудом поддавалось, но теперь расстояния хватало, чтобы женщина вытянула ноги. Рюджин выдернула её, легко удержав на руках. Весь следующий путь казался Чонён кадром из фильма. Они бежали по проходу, пока спины облизывал жар. Взрыв прогремел в ту же секунду, когда их ноги коснулись земли. – Мать твою, – пробормотала Рюджин, падая лицом в холодную грязь. – Мать твою, капитан… я чувствую себя так, будто провела пять ёбаных часов в сауне. Даже на Чеджу не было так жарко… Капитан, сделаете мне одолжение? – Какое? – Давайте на следующей смене обойдёмся без горящих самолётов, ладно? Я не против подоставать котов с деревьев или… не знаю, может, снимать бусины с пальцев. Но только не самолёты. – На твоё счастье, Шин, это первый самолёт, упавший в этом районе. – Надеюсь, он станет и последним.***
За три минуты до падения…
Когда Джису села за свой стол, ни Феликса, ни Йеджи ещё не было в здании. Она писала им, спрашивая, всё ли в порядке, но телефоны молчали. Наверное, застряли в пробке или так же, как и всегда, забыли ночью зарядить телефоны. Какими бы хорошими диспетчерами не были её лучшие друзья, их память оставляла желать лучшего. Иногда они даже забывали о том, заказывали ли что-то на перерыв или нет. Она получила звонок спустя секунду после того, как ввела свой код в компьютер. – 116, что у вас случилось? – Разговоры ведь записываются, да? – Конечно. Что у вас случилось? – Я в самолёте, – сказал мужской голос. На фоне громко кричали люди, раздавался треск, металл бился об металл. – Мы падаем. Пожалуйста, я… я просто хочу оставить сообщение для своих жены и дочери. Я могу это сделать? – Конечно. Сердце Джису замерло. Она посмотрела на экран телевизора на стене напротив. Журналистка стояла на фоне кадров очевидцев и сообщала, что рейс B12 Сеул-Токио вылетел из аэропорта ровно в восемь тридцать и через минуту пропал с радаров. Диспетчеры не смогли выйти на связь, а через две минуты его заметили в районе центра. Самолёт падал. – Её зовут Им Миён. Дочка родилась всего полгода назад, и она… она очень болезненная, так что, пожалуйста, пусть кто-нибудь будет рядом, когда она это услышит. Меня зовут Им Чонхо. Я… я просто хочу сказать, что люблю тебя, милая. Я думаю о тебе и нашей малышке, и я хочу для вас обеих только лучшего. Я стал самым счастливым человеком на свете, когда ты позволила мне стать твоим мужем, доверилась мне. Я надеялся, что проведу с вами больше времени. Прости, что не получилось. Я буду с вами всегда, и я продолжу заботиться о вас, обещаю. Пожалуйста, каждый вечер говори Сэджин, как сильно папа её любит, хорошо? Я люблю тебя. Я так сильно люблю вас обеих. Я… Боль наполнила тело, когда звонок прервался. Гудки били по ушам, словно отбойные молотки, пока слёзы текли по лицу. Она смотрела вверх, на экран, на самолёт, который врезался в землю, выбрасывая в воздух огненный столп. По статистике самолёты были самым безопасным видом транспорта, но, когда они падали, шанс выживаемости пассажиров был меньше двадцати процентов. Никогда ещё сухие цифры не казались Джису настолько жуткими, как в этот момент. – Кто сейчас на месте падения? – 109, 142, 122 и 104. – Нужно связаться с ними, – сказала Джису, но руководитель смены пожал плечами. – Нельзя. Они ведут переговоры, мы не можем их перебивать. – Я получила звонок. – Я понимаю, но придётся подождать, пока спасательные работы не закончатся. Мне жаль, Джису, но ты должна вернуться к работе.***
Спустя три часа после падения…
К двенадцати часам стало известно, что из ста двадцати пассажиров выжило сорок восемь. Пожарные команды не уходили, пока самолёт не был окончательно потушен, а все тела не доставили в больницу. 142 и 104 уехали сразу после, а 109 и 122 остались, чтобы помочь подговорить самолёт к транспортировке. Руководству авиакомпании и следственному комитету по безопасности ещё предстояло выяснить причину аварии, хотя предварительный осмотр говорил, что виной всему стала неисправность одного из двигателей. Джису не слушала размышления коллег по поводу причины аварии. Ей нужно было связаться с кем-то из спасателей. – Диспетчер? – Спросил женский голос. – Это Шин Юна, команда 109. Что-то случилось? – Нет… не совсем. Это личная просьба… – О… переключить на капитана? – Нет. За три минуты до аварии нам поступил звонок. Пассажир самолёта оставил сообщение для жены, и я… я знаю, что вы уже установили личности тех, кто не так пострадал и, если это возможно… – Назовите имя, я его найду. – Спасибо, пожарный Шин. – Просто Юна, – ответила девушка. – Назовите имя. – Его зовут Им Чонхо. – Дайте мне пять минут. Минуты тянулись словно годы. Джису вжалась в кресло, чувствуя, как сердце забилось сильнее. Она никогда не верила в Бога, но сейчас впервые молилась о том, чтобы он оказался жив. Она думала, что откажется от всего, во что верила, если этот мужчина вернётся к жене и дочери, но Юна тихо ответила: – Мне жаль, диспетчер. Он мёртв. Если я могу помочь, только скажите. – У него остались жена и дочь, он записал для них сообщение. – У меня есть друзья в полиции, они найдут их. – Им Миён и Сэджин. Девочке примерно полгода. – Мои друзья доставят их вам так быстро, как только возможно. – Спасибо, – выдохнула Джису, чувствуя, как слёзы подступили к горлу. – Вы в порядке, диспетчер? – А вы? – Нет, поэтому и спрашиваю вас об этом. – Я, наверное, должна была привыкнуть. – К такому не привыкают. Крепитесь, диспетчер. – Джису. Меня зовут Джису. – Приятно познакомиться.***
Спустя четыре часа после падения…
Миён привезли в диспетчерскую с мигалками. Два офицера, – парень и девушка, – помогли ей войти, усадили за компьютер. Она прижимала ребёнка к груди, и её губы дрожали, но она не позволяла себе плакать. Сердце Джису в очередной раз сжалось. – Вы можете забрать эту запись домой, если хотите. – Я могу прослушать её здесь? – Конечно. – Я… – она коснулась руки девушки-офицера, а затем посмотрела на парня. – Вы можете остаться со мной? Пожалуйста. – Конечно, – они ответили одновременно. Джису была рада, что она попросила не её. Голос этого мужчины причинял ей жгучую боль, но видеть его жену было настолько мучительно, насколько возможно. Она думала, что ещё немного, и упадёт в обморок, но внезапно кто-то сжал её запястья. Рядом стояла высокая худощавая брюнетка. Нашивка на тёмно-синей форме гласила: «ПАРАМЕДИК», а на рукаве красовалась золотая эмблема команды 109. – Юна? – Предположила Джису, и незнакомка улыбнулась. – Джису? – Дело в заплаканном лице, да? – Вообще-то в бейджике, – когда Джису слабо улыбнулась, Юна мило, словно щенок, наклонила голову, изучая её лицо. – Если ты улыбаешься, то всё не так уж и плохо, верно? – Я успокаиваю себя тем, что ничем не могла ему помочь. – Он умер в ту же секунду, как самолёт врезался в землю. Перелом височной кости. Никто бы не смог ему помочь. Но, по крайней мере, он мог умереть, зная, что его жена услышит, как сильно он любил её и дочь. – Да… Джису почувствовала, как к глазам подступили слезы. Она знала, что там, за её спиной, рыдала Миён, и ей самой становилось плохо. Юна сделала короткий шаг навстречу. – Хочешь обняться? – Да… – Хорошо. Её объятия были крепкими, а руки сильными. Юна поглаживала Джису по волосам, пока её слёзы оставляли на форме мокрые пятна. Всё тело дрожало, и на секунду Чхве возненавидела себя за эту слабость. Это не её любимый человек был мёртв, но она рыдала так, словно потеряла всю семью. – Я не должна… – Всё в порядке, – прошептала Юна. – Это просто чувства. Это нормально. Этот мужчина явно был хорошим парнем, так что нет ничего странного, что ты плачешь по нему. Он… он стоит всех слёз.***
Спустя двенадцать часов после крушения…
Рюджин казалось, что сажа въелась в ботинки, словно вмёрзший в землю лёд. Она тёрла его почти час после конца смены, но материал оставался всё таким же чёрным, как и раньше. Записная книжка в кармане брюк словно прожигала кожу. Сегодня она добавила туда ещё два имени, но до финальной цели, оставалось ещё больше сотни. «Двести сорок четыре жителя», – напомнил внутренний голос. – «Пять этажей. Взрыв бытового газа. Это твоя вина». – Я искуплю, – пробормотала Рюджин, кусая губы почти до крови. – Как смогу. Я… я верну долг. – Шин? – Позвала Чонён. – Что ты здесь делаешь? – Хотела почистить обувь. – Я могу просто выдать тебе новые. – Мне… мне удобно в этих. – Ясно, – капитан устроилась рядом. – Не хочешь идти домой? – Нет, я просто… не знаю, наверное, мне не хочется оставаться одной. А что насчёт вас? – Жду, когда придёт капитан второй смены. Нужно передать ему бумаги. – Точно. – Не хочешь поговорить? – Спросила Чонён. – О чём? – О том, что тебя беспокоит. Я знаю всё о Чане, Юне, Чонине, но ты для меня загадка. Ты никогда ни о чём не рассказываешь. – Не делайте вид, что не читали моё дело. – Я читала только о том, что касалось работы. Твоё прошлое – твоя личная информация. Рюджин нахмурилась, крепче сжимая в руке ботинок. Перед глазами проносились воспоминания: ощущение тяжести на груди, темнота, запах сырости в носу. Она не верила, что сможет выбраться, пока не услышала над головой шаги, а затем мир наполнился криками и стуками. – Мне не о ком рассказывать. Мой отец уехал из страны ещё до моего рождения, а мама… она погибла двенадцать лет назад. – Соболезную. – Спасибо. – Мой отец тоже погиб, когда я была подростком. Мы жили в Тэгу, и он ездил на работу на метро. Утром восемнадцатого февраля две тысячи третьего года он так же, как и всегда, сел на поезд 1079, а через час мы узнали, что поезд сгорел. Он был там, в том же вагоне, что и смертник. Я никогда не злилась так сильно, как в тот день. – Соболезную. – Спасибо, – улыбнулась Чонён. – Знаешь, после смерти отца я долго думала, что не смогу больше жить нормально. Мама тоже переживала, мы отдалились друг от друга, и я думала, что весь мир против меня, а потом встретила того, кто показал мне, что это не так. Мир полон хороших людей, которые готовы помочь. Постарайся их не отталкивать. Её улыбка стала шире, когда на парковке у части остановился белый «Субару». Из него вышла среднего роста шатенка в дорогой на вид белой шёлковой блузе. Рядом с ней, держась за руку, шла девочка лет трёх в очаровательной панамке с тигрёнком. Едва увидев капитана, она бросилась к ней, громко крича «Мамочка!». – Мы пришли забрать тебя с работы, – гордо объявила девочка, когда Чонён взяла её на руки. – О, правда? Я так сильно задержалась? – Не очень, но ни она, ни я не хотели ужина без тебя, – женщина приподняла голову, чтобы поцеловать капитана в щёку. – Я соскучилась по тебе, детка. – Я тоже. Знакомься, это Рюджин, одна из моей команды. Рюджин, это Наён, моя жена. И… – Я сама! – Девочка протянула Шин руку. – Чеён! Мне три года. – Уже такая взрослая, – с готовностью её пожав, Рюджин улыбнулась Наён. – Приятно познакомиться. – Взаимно. Надеюсь, она не слишком с вами строга. Если да, то можете жаловаться мне. У меня есть к ней подход. Щёки капитана покраснели, и Рюджин с трудом сдержала улыбку. – Мне нужно сдать смену, но после я вся ваша. – Я, наверное, пойду. – Конечно. До встречи, Рюджин. – До встречи, капитан. Шин шла по пустой улице, глядя на чистое небо. Ничего уже не напоминало о том, что двенадцать часов назад в километре отсюда разбился самолёт. Дым рассеялся, обломки убрали, трупы увезли. Сеул быстро вернулся к мирной жизни, забыв обо всех неприятностях. Впрочем, таков был закон большого города, здесь никто не обращал внимание на нечто настолько незначительное, как смерть. Рука сама собой потянулась к карману, набрала знакомый номер. Йеджи ответила почти сразу. – Привет, – улыбнулась Рюджин. – Привет. Ты в порядке? – Да, только закончила смену. У тебя есть время? – У меня пятнадцатиминутный перерыв. – Я… эм… я иду домой и подумала, может, мы… ну… сможем поговорить немного. – Да, было бы здорово. – Правда? – Конечно, – нежно сказала Йеджи. – Мне нравится говорить с тобой. – Может, когда у тебя будет свободное время, ты пришлёшь мне ссылку на этот твой сайт. – Инстаграм? – Да. – Хорошо. – Спасибо, Йеджи. – Без проблем. Так… ты была на том самолёте, да? Ты в порядке? – Ну, сложно сказать… в общем…