***
Ситуация, как казалось Рюджин, не выходила из ряда вон. Ребёнок не смог выиграть игрушку и залез в автомат, чтобы её достать. Мать обратилась к администрации, но они не смогли найти ключи. Ничего особенно. Дети всегда отличались любопытством и желанием получить то, что хотят, любой ценой. На Чеджу Рюджин приходилось вытаскивать их из самых разных мест: от автоматов с конфетами до огромных надувных замков. Осторожно вскрыв замок, она вытащила ребёнка и доложила диспетчеру о закрытии вызова. И это всё, на что было способно полнолуние? Ребёнок в автомате с игрушками? Шин ожидала от самого мистического дня месяца гораздо большего. Телефон зазвонил в тот момент, когда она проходила мимо аппарата для производства сахарной ваты. – Алло? – Ещё не обратилась? – Рассмеялась Йеджи. – Очень смешно. Привет, – улыбка сама собой появилась на губах Рюджин. – Думала, ты отдыхаешь. – О, я отдыхаю. Только что поужинала, а теперь ищу хороший фильм. Есть что-нибудь на примете? – «Служанка». – Это тот, что с Ким Тэри? – Да. Знаешь его? – Любимый фильм моего старшего брата. Он в восторге от Госпожи. – У этого парня отличный вкус на женщин. – Да, с этим не поспоришь. А что насчёт твоего любимого фильма? – О… мне нравился «Хорошо быть тихоней». – Серьёзно? Не мрачный артхаусный триллер, а подростковая драма? – Ты что, осуждаешь меня? – Нет! Это… интересно. Нет, это даже больше, чем интересно. Я ожидала что-то типа «Птичьего короба» или «Убийство священного оленя». – Из ужасов мне больше нравится «Сырое», – усмехнулась Рюджин. – Почему я не удивлена? – Нежный смешок с той стороны трубки заставил сердце Шин сжаться. – Сцены каннибализма, да? – Они хорошо сняты. Ещё «История двух сестёр» хороший фильм. Особенно для полнолуния. Рюджин мысленно поблагодарила Чана за то, что он был достаточно вежлив, чтобы не спрашивать её о телефонном разговоре. Как только она села в машину, парень нажал на газ. Их отделяло только тонкое стекло, но Чан надел наушники, показывая, что не собирается подслушивать личные разговоры. – О, ты тоже знаешь об этом? – О глупом слухе? Конечно. – Это не просто слух. В полнолуние количество звонков увеличивается. – Очевидно, не только пожарные верят в это дерьмо. – Можешь не верить, но самые странные вызовы я получала именно в полнолуние. Знаешь, нападения оборотней, призраки, канализационные монстры? – Кто? – Кажется, тот, кто мне звонил, называл их «дерьмодемонами». Он говорил, что они пришли из канализации, чтобы превратить его в корм для своих детёнышей. – Боже… я хочу ужастик с таким сюжетом! Йеджи снова рассмеялась, и Рюджин почувствовала, как к щекам подступило тепло. Она будто сидела на против, улыбаясь так же широко, как и на фотографиях. По коже Шин бежали мурашки, тело била лёгкая дрожь. Хотелось прижать к груди что-нибудь мягкое и просто визжать, как влюблённая девочка-подросток. Это пугало, но Рюджин всё равно хотелось большего. – Мне уже пора. Не попадись дерьмодемонам, ладно? – Не могу ничего обещать. Я хочу увидеть их детёнышей. – Не думаю, что это того стоит.***
Чонин и Юна уснули в три. Капитан, убедившись, что в спальне тепло, и они не свалили одеяла на пол, вернулась в свой кабинет. Чан остался на втором этаже, чтобы немного почитать. Полнолуние продолжало разочаровывать. Конечно, их вызывали на ещё два или три случая, но это были вполне обыденные происшествия типа ожогов и глубоких порезов. Ещё их вызывали на преждевременные роды, но схватки оказались ложными, и они, успокоив девушку и дав ей воды, вернулись в часть. Рюджин сидела в раздевалке, постукивая по колену записной книжкой. Она крепко сжимала кулон, пытаясь вернуться к нормальному дыхательному ритму. Шёл двадцатый час суточной смены, ей следовало бы вздремнуть или выпить кофе, но её тело будто бы отказывалось подчиняться голосу разума. Ноги болели, как и в тот холодный ноябрьский день. Запах сырости наполнял лёгкие, а на коже будто оседала бетонная пыль. – Рюджин… – тихо позвал знакомый голос. Чан стоял в дверях, держа в руке чашку кофе. – Ты в порядке? – Да, я просто… задумалась. – Хорошо. Вот, выпей. – Спасибо. Он сел напротив, и Рюджин снова почувствовала себя неуютно. – Я не очень хочу болтать с тобой, Чан. – Я понимаю и поэтому не собираюсь тебя об этом просить. – Тогда почему ты сидишь здесь, а не на втором этаже? – Потому что я волнуюсь за тебя. Ты хорошо скрываешь эмоции, но сложно не заметить, какой мрачной ты иногда становишься. Особенно сейчас. – Не люблю осень. – Ты не умеешь врать, Шин, – покачал головой Чан. – Я просто хочу сказать, что, если вдруг тебе захочется отвлечься на что-нибудь, я знаю хорошее средство. Чонин, чтобы успокоиться, ходит в церковь, а я в бассейн. – Я не фанатка религии. И воды. – Но ты всегда можешь попробовать. Мы не собираемся выдавливать из тебя признания, Шин. Ты – часть команды, и этого достаточно, чтобы мы тебе доверяли, но, если ты всё-таки захочешь, мы рядом. Каждый из нас. Так что, если захочешь, можешь пойти со мной после следующей смены. – Спасибо, наверно. – Пожалуйста, – он улыбнулся до ямочек на щеках. – Пей кофе, пока не остыл. Рюджин не могла не признать, что он был милым. На Чеджу многие парни пытались привлечь её внимание. Говорили, что ради дружбы, конечно, но она то и дело ловила на себе их хищные взгляды. Чан даже по первому впечатлению не казался похожим на них. Он всегда улыбался, молча заботился и помогал. Почему? Наверное, он просто был действительно хорошим парнем. – Неудивительно, что ты стал пожарным. Типа… твоё желание помогать и всё такое. Ты был создан для этой работы. – О… спасибо. Вообще-то в начале я хотел быть продюсером. Ну, лет до шестнадцати. – Не сложилось? – Отец сказал, что там из меня ничего не выйдет. Знаешь, все эти парни с микрофонами, они… красивые. Высокие, худые. Я похож на прикроватную тумбочку, так что… – Не думаю, что рост это так уж важно для певца или композитора. Разве мир не меняет свои стандарты? – Не знаю. Я хотел подать заявку на прослушивание, но решил, что отец прав. В любом случае, из меня вышел хороший пожарный. – Определённо, но… не знаю, было бы круто как-нибудь послушать твои песни. – Я давно их не записываю, но спасибо. Давай, – он указал на чашку. – Пей, а потом поднимайся на второй этаж, если хочешь. Я разогрею мусаку.***
Иногда Йеджи думала, что мытьё посуды следовало бы отменить на законодательном уровне. Разве никого, кроме неё, не бесил тот факт, что после каждого приёма пищи кухня выглядела так, будто там готовили на целый офис? Конечно, можно было бы есть из пластиковой посуды, но это так вредно для экологии… Чёрт, почему никто до сих не смог придумать нечто безопасное для природы и удобное для повседневной жизни? Загрузив капсулу, она закрыла посудомоечную машину. Телевизор снова работал громче обычного. Врач говорил, что это нормально. Из-за повышения внутричерепного давления папа начинал хуже слышать. Конечно, сам он этого не осознавал, пока Хёнджин или Йеджи не просили убавить. Йеджи знала, что с этим ничего нельзя сделать. Да, папа лечился, проходил курсы химиотерапии, но доктор предупредил, что шансов мало. Его здоровье было подорвано тяжёлым трудом и частыми травмами, и, хотя он старался бороться, шансов с каждым днём становилось всё меньше и меньше. Он слышал хуже, всё чаще и чаще замирал на месте, погружаясь в свои мысли, и будто не замечал происходящего вокруг. Два и три раза он врезался в стеклянные двери, панорамные окна. В последнее время его начала подводить и память. – Милая? – Позвал отец. – Да? – Где наши тарелки? – Что? Он стоял у открытого шкафа, разглядывая пустые полки. – Сэджин скоро вернётся из ресторана. Она наверняка очень устала. Мы… где ужин? Я думал… нет, я определённо уверен, что готовил лазанью. – Мы уже поужинали, пап. – Ты шутишь, детка? Нет… – он осмотрел кухню. – Почему нет фотографий? Где Сэджин? Уже почти одиннадцать, она всегда дома в это время… – Пап… Воспоминания о матери били в грудь штормовыми волнами. Она не появлялась здесь шесть лет, и даже несмотря на это, отец не позволял её осуждать. Он говорил, что у каждого из них была свобода выбора, и они не могли осуждать маму за то, что она не справилась. «В конце концов», – говорил папа. – «Она молодая женщина. Ей всего пятьдесят. Она так много трудилась. Пусть теперь отдохнёт». – Сэджин… ушла. – Да, – выдохнула Йеджи. – Пап… – Это плохо… мне жаль, детка. – Нет, всё хорошо. Давай поговорим. Вызвать врача? – Нет, не нужно. Я просто… я немного отдохну у себя. – Ты уверен? – Конечно. Мне нужно побыть одному. – Хорошо. Слёзы навернулись на глаза Йеджи. Сжав ногти до боли в ладонях, она села на стул. Не до конца осознавая, что делает, она набрала знакомый номер. – Йеджи? – Да, я… прости. – Всё в порядке? – Да, – она запрокинула голову назад. – Я отвлекла тебя? – Я просто иду домой. Что случилось? Мне нужно кому-то врезать? – Нет, – грустно усмехнулась Йеджи. – Папе стало хуже. – О… это серьёзно? – У него злокачественная опухоль мозга, 3 стадия. – Мне жаль. – Обычно мы с братом просто не говорим об этом. Он с нами, и мы стараемся наслаждаться этим временем, но иногда, когда я одна, это сложно. Он вспомнил мою маму, думал, она вернётся, а потом всё вспомнил и… я не знаю, как ему помочь, Рюджин. – Ты не сможешь. Извини. – Нет, я понимаю. Я не онколог, не нейрохирург. Я просто… я просто хочу, чтобы он был счастлив. Мне жаль, что я беспокою тебя этим. – Нет! Ты… ты слушаешь меня, даже если я звоню в твои выходные, так что… звони мне в любое время. Мне… мне нравится твой голос. И ты… тоже. – Ты мне тоже нравишься. Йеджи почувствовала, как смущение подступило к щекам. Она влюблялась, когда училась в школе, даже встречалась с парнем, но после шестнадцати отношения будто перестали иметь значимость. Был только отец, о котором надо заботиться, дом, потом появилась работа. Пару раз Хёнджин устраивал для неё свидания, но это никогда не заходило слишком далеко. Но Рюджин не могла не привлекать. Она была сильной, смелой, хоть и немного другой, и этого оказалось достаточно, чтобы пробудить интерес. В конце концов, какая девушка хотя бы иногда не мечтала о плохом парне с тяжёлой судьбой и добрым сердцем? – Так… всё в порядке? – Да, я просто… – Ты заслуживаешь уважения за то, что осталась с ним. Будут проблемы, но их и со здоровыми людьми много. Поверь, ты не сделаешь ему больно. Ты просто не способна на это. – Откуда ты знаешь? – Люди, которые могут сделать другим больно, не звонят, чтобы поддержать незнакомых пожарных после провального вызова. – Он был не провальным. – И мы снова спорим об этом. – Ты спасла четверых. – Но потеряла одного. Давай… может, просто не будем об этом? По крайней мере, сейчас. – Хорошо. Как дела в части? – Чан предложил мне вместе сходить в бассейн. Сказал, что это вроде как успокаивает. – Он прав. Там тихо. Только ты и вода. – Мне хватило воды на Чеджу. – Ты не хочешь идти? – Хочу, но… – Рюджин замолчала, подбирая слова. – Я не хочу, чтобы это плохо закончилось. – Ну, если ты не пойдёшь, то вечер точно не закончится плохо. Но и хорошо он не закончится. Он будет таким же, как и всегда. Дай Чану шанс. Он хороший парень. – Я не хочу рисковать. Йеджи ласково усмехнулась. – Если бы ты не рискнула взять трубку, мы бы сейчас не разговаривали. Разве этот риск не стоил того? – Определённо стоил. Ты права. Я попробую. Спасибо, Йеджи. – Спасибо за то, что выслушала меня. Созвонимся? – Конечно.***
Рюджин, пряча руки в карманы, неловко переступала с ноги на ноги. В начале смены это казалось простым – подойти, спросить, в силе ли предложения Чана и поехать в бассейн. Но чем больше она думала об этом, тем тяжелее становился язык, а мысли двигались всё медленнее. Прошло слишком много времени с тех пор, как она пыталась наладить с кем-либо отношения. Всё её дружелюбие осталось в прошлом, в обшарпанных стенах интерната, спрятанное под скрипучей койкой. Рюджин больше не искала друзей, не нуждалась в общении, но теперь пришло время что-то менять. Тем более Чан и остальная часть команды были настроены к ней совсем не враждебно. – Чан. – Да? – Парень отложил в сторону сумку. – Ты говорил про бассейн после смены. Предложение… эм… ещё в силе? – Конечно! Вот, – он постучал по сумке. – Я как раз проверял, взял ли с собой шапочку. Взвалив сумку на плечо, Чан позвал Рюджин за собой. Его белый Hyundai Porter стоял на соседней улице. В салоне играла популярная музыка, – кажется, кто-то из американских исполнителей, – приятно пахло сандалом. Чан постукивал по рулю в такт битам, напевая под нос слова. – Не фанатка Дрейка? – Даже не знаю, кто это. – Я могу переключить. – Нет, не надо. Это… неплохо. – «Неплохо», – улыбнулся Чан. – А какая музыка тебе нравится? Инди? Рок? Классика? – Не думаю, что есть определённый жанр. Я в целом не часто слушаю музыку. Из последнего мне понравились «Rolling Quartz». Я нашла их кавер на Ютубе. – Ты знаешь, что такое Ютуб? Ты не перестаёшь меня удивлять. – Мне же нужно на что-то тратить свободное время. У меня и подписка на «Нетфликс» есть. – Воу, Шин Рюджин знает, что такое Интернет. Всё, что я смог о тебе найти, – видео, на котором ты забираешь по отвесной стене на крышу. – Ты искал информацию обо мне? – Перед тем, как ты пришла, – кивнул Чан. – Я слышал о той истории с боссом и подумал, что было бы неплохо познакомиться заранее. Тем более, я хотел поддержать тебя. Этот ублюдок заслуживал больше, чем просто удар. – Меня нет в социальных сетях. – Да, я уже понял. Я искал весь день, но нигде не было ничего, кроме этого видео. Кстати, оно собрало девять миллионов лайков. – Ну, я крута. – Определённо. Рюджин нахмурилась, когда Чан остановил машину у огромного современного здания в самом центре Сеула. Над стеклянными автоматическими дверьми белыми буквами было написано: «ОЛИМПИЙСКИЙ БАССЕЙН МАЙКЛА БАНА». – Не думаю, что у меня хватит денег на абонемент здесь. – Не переживай, – ответил Чан всё с той же улыбкой. – У меня и моих друзей здесь пожизненная скидка в сто процентов. – Серьёзно? Ты что, спас владельца? – Можно сказать и так. В любом случае, не переживай о цене. Можешь брать что хочешь, всё оплачено заранее. Юна и Чонин, приходя, каждый раз сметают с полок все кислородные коктейли и съедают всё в кафетерии, так что не переживай, что кто-то будет не так смотреть. – Ты что, тайный принц? – Можно сказать и так. Чан не соврал, когда сказал, что вода может успокаивать. Рюджин, расслабившись, лежала на ней, пока Чан плавал в соседнем бассейне. Плеск воды превращался в шум моря. Здесь пахло так же, как и на Чеджу, – солью, водорослями и солнцем. Тело Шин постепенно расслаблялось, все мысли отходили на второй план. Ноги перестали болеть, а ощущение бетонной крошки на коже исчезло, как будто его никогда и не было. – Чан? – Да? – Спасибо большое. – Всё, что угодно для друзей, Шин.***
– Скалодром? – Переспросил Чан, неуверенно глядя на Рюджин. – Ты приглашаешь меня на скалодром? Ты? Всё нормально? – Ты сказал, что мы друзья, так что теперь моя очередь дарить тебе что-то. – Не уверен, что дружба так работает. – Просто скажи, едешь или нет, Чан. – Да! Да, я просто… не ожидал. И мы едем только вдвоём. – Капитан хочет провести выходные с семьёй, а Чонин и Юна слишком заняты. У них свидания. – А та девушка, с которой ты разговариваешь по телефону? – Чан открыл перед ней дверь машины. – Я думал, вы вместе. – С Йеджи? Нет, мы… тоже друзья, я думаю. – Йеджи? Та, что работает в службе 116? – Да. Откуда… – Мой друг помогал ей там освоиться. Феликс. Он тоже диспетчер. Они с Йеджи хорошие друзья, он часто приглашает её и Джису повеселиться с нами. Рюджин понимала, что у такой, как Йеджи, будет много друзей. Она была доброй, милой, понимающей. Люди всегда к таким тянулись. Но в голове всё равно чёрной желчью разлилась мысль о том, что Рюджин рядом с ней не место. Шин не умела успокаивать, а вся её помощь сводилась к пожиманию плечами и словам, что рано или поздно всё пройдёт. Конечно, она никогда бы не смогла заслужить кого-то типа Йеджи. – Здорово. – Она очень милая. – Да. Невероятная девушка. – Она тебе нравится? – Мы ещё не виделись. – Хорошо, но… ладно, это, наверное, личное. – Это сложно, Чан. Вот и всё. Кстати, я тоже кое-что поискала о тебе. Чан не выглядел удивлённым. Кивнув, он слегка прибавил скорость и проверил навигатор. – И? – Ты правда установил олимпийский рекорд по плаванию брассом? – Это был юниорский рекорд. – Но на Олимпийских Играх. – Детских, – поправил Чан. – Мне было пятнадцать. – Да плевать. Ты олимпийский чемпион! Он рассмеялся и покачал головой. – Бывший. – Зато теперь я понимаю, почему ты можешь бесплатно заниматься в олимпийском бассейне, Кристофер. – О, Боже… – Я никогда больше не буду тебя так называть. – Да, это дурацкое имя. Так меня звал только отец. Знаешь, когда я отставал от идеального времени, он забирался на стул для спасателей и вопил: «Кристофер! Кристофер Бан!». Я слышал его даже с затычками в ушах. – Мы можем не говорить об этом, если не хочешь. – Но я хочу, просто… не рассказывай остальным, ладно? Я не собираюсь скрывать от них, кто я, тем более что капитан уже знает, но я боюсь, что они подумают, что всего лишь богатый парень, который стал пожарным, чтобы доказать что-то отцу. Я люблю эту работу, свою команду, Чонён, даже часть, хотя её приходится оттирать после каждой смены. – Они никогда так не подумают, но я обещаю, что ничего не скажу. – Спасибо, Рюджин. Это не такая уж и длинная история. Мой отец тренер олимпийской сборной Австралии, а я старший ребёнок, так что, наверное, у меня и выбора-то не было. Я наследник, вот и всё. Сперва мне нравилось, потом я устал. Я люблю плавать, вода – моя стихия, но вечно убегать это утомительно. Папа считал, что я всегда должен быть лучшим, но я… я не хочу быть лучшим. Я хочу быть просто хорошим человеком, который занимается любимым делом. Его амбиции мне надоели, и я… ушёл… или сбежал. В любом случае, больше мы с ним не разговариваем. Рюджин почувствовала, что должна ответить на его честность тем же. – Насчёт моей книги. Там мои долги. Вернее, один долг. Очень большой. – Финансовый? – Нет. Я крупно облажалась, и это привело к трагедии. Теперь я пытаюсь возместить ущерб. – Это серьёзно? – Очень серьёзно. – Я могу как-то помочь? – Это… это даже больше, чем личное.