***
У Черён и Чанбина нашлись срочные дела, а Юна договорилась о встрече с Джису, поэтому Чонин и Сынмин заканчивали вечер вдвоём. Ближайший «МакДональдс» располагался всего в паре кварталов от дома Яна. Иногда он ловил себя на мысли, что они хорошо смотрятся вместе. Конечно, не так, как Юна и Джису, которые всегда выглядели так, как будто мир существовал только для них, но на уровне какой-нибудь пары из слащавого подросткового кино. Два симпатичных парня с примерно схожими интересами. Разве не так начинались все дорамы? – Я должен проводить тебя до дома, – сказал Сынмин, когда они закончили с бургерами. – На улицах слишком опасно в такое время. – Сейчас девять вечера, и это безопасный район. – Да, но я коп. Защищать людей – моя работа. – Ты снова пытаешься найти предлог, чтобы провести со мной больше времени? – Мне нравится смотреть на твоё лицо. Оно красивое. Есть что-то плохое в том, что я хочу наслаждаться им чуть дольше? – Нет, но… – Чонин почувствовал, как тепло подступило к щекам. – Я тебя смущаю? – Да. – В хорошем смысле или плохом? – Пока не знаю. – Ты очень милый. Самый милый парень из всех, которых я видел, исключая меня. Могу я проводить тебя до дома? – Ты ведь помнишь о том, что я сказал? – Конечно. – И ты всё ещё хочешь это продолжать? – Ну, полагаю, я из настойчивых, – улыбка Сынмина стала шире. – Я не собираюсь затащить тебя в какое-то тёмное место, красавчик. Мне хочется провести с тобой больше времени, потому что ты мне нравишься. Это нормально. Это может не перерасти во что-то серьёзное, стать прекрасной дружбой. Нужно просто не упустить это. – Я не знаю, что чувствую к тебе. Ты мне нравишься, но мысли о плохом не уходят из головы и… это просто тяжело. – Я понимаю, – кивнул Сынмин. – И не собираюсь тебя торопить. Они шли по узкому тротуару мимо невысоких бежевых домов, освещённых только синеватым светом фонарей. Их плечи соприкасались. Ветер трепал волосы Сынмина, делая его похожим на парней из дорам о любви, которые Чонин смотрел, когда ушёл от родителей. В то время он мечтал об идеальных отношениях и парне, который любил бы его больше всего на свете. Сейчас он хотел банального спокойствия, стабильности. Ян не сразу понял, как они оказались на детской площадке. Сынмин запрыгнул на качели, в два взмаха раскачиваясь почти до уровня перекладины. Его звонкий смех разорвал тишину улицы, заставив губы Чонина скривиться в улыбке. – Что ты делаешь? – Веселюсь. Знаешь, что это такое? – Не уверен, что это законно. – Я коп, малыш, и это абсолютно законно. Давай, присоединяйся. – Они детские. – Чанбин считает тебя ребёнком. Или ты боишься? Чонин никогда не хотел отступать перед вызовом. Со всей силой, на которую способен, он оттолкнулся от земли. Воздух ударил в грудь. Качели явно слишком малы для них, но Ян понимает, что за последние несколько лет ни раз не чувствовал себя настолько свободным. – Я обожал это, когда был ребёнком, – сказал Сынмин, поднимая голову вверх, чтобы посмотреть на тёмное небо. – Мог часами качаться на качелях, пока сестра не требовала, чтобы я вернулся домой. – Такое чувство, будто я король мира. – Так и есть. Посмотри, – он обвёл взглядом пустую площадку. – Здесь никого нет. Мы совершенно одни, единственные на планете. Мы короли этого мира, красавчик. Нет, не просто мира! Мы короли грёбаной Вселенной! Прыгай! – Что? – Прыгай! Давай, прямо за мной! Чонин ожидал боли, но почувствовал лишь всплеск адреналина где-то под рёбрами. Смех сам вырвался с губ, почти сразу паром растворяясь в холодном вечернем воздухе. Сынмин схватил его за ворот пальто, притягивая к себе, на посыпанный снегом бетон. Локоть Чонина ударил его в живот, заставив застонать, но хватка на талии стала сильнее. Сынмин прижимал его к себе, пока снег падал на них, и их губы разделяли только жалкие сантиметры. Ян сглотнул, пытаясь сохранить самообладание. Если бы этот парень поцеловал его… если бы он попытался… Чонин понимал, что не стал бы возражать. – Это не подходит под определение «дружбы», красавчик. – Я просто… извини. – Не извиняйся, это приятно. – Я… слушай, парень, которого я любил, бросил меня ради того, чтобы заниматься сексом с парнями в Париже. Ты мне нравишься, – очень нравишься, – но я не уверен, что хочу чего-то серьёзного. – А я похож на серьёзного человека? Для меня нет никакой проблемы в том, чтобы встречаться с кем-то просто ради хороших эмоций. Не каждые отношения должны заканчиваться браком, детьми и большим домом в пригороде. Некоторые нужны для того, чтобы просто повеселиться и понять, что именно ищешь в партнёре. Я не настаиваю, но возможно, – только возможно, – тебе стоит дать таким отношениям шанс. – Я не знаю… – Это только тебе решать, малыш. – Я… я думаю, что хочу, но это сложно… – Нужно время? – Да. – Сколько угодно, Чонин, – улыбнулся Сынмин. – Удивишься, но я могу быть терпеливым***
Чанбин старался фокусироваться на чём угодно, кроме болтовни своих сестры и матери. Они сидели за длинным дубовым столом в гостиной, освещённые только тусклыми огнями свечей в старинных серебряных подсвечниках, и наблюдали за ним. Глаза матери, – слишком чёрные на фоне фарфорово-бледной кожи, – следили за каждым его движением, пока тонкие губы продолжали шептать оскорбления. Разумеется, он снова допустил ошибку. Как и всегда. – Ты выглядишь как мусор, – заявила мама, когда он поставил перед ней тарелку с лазаньей. – Эта футболка… Боже, как такого урода как ты вообще взяли в полицию? – Они смотрели на мои навыки, – ответил Чанбин, почти сразу натыкаясь на злобный взгляд сестры. – Не груби мне. – И не думал. – В полицию идут только те, кого не берут в хорошие школы. Может, если бы ты слушал меня и больше учился, то смог бы добиться чего-то большего, чем суточная смена в жалком полицейском участке с такими же жалкими людьми. – Эти жалкие люди защищают тебя, мама. – Ты снова мне грубишь. – Нет. Он хотел отойти, но мать схватила его за руку. В следующую секунду лицо обожгла звонкая пощёчина. Это было не так уж и больно, – у его матери уже не осталось сил, – но грудную клетку наполнила бесконечная тоска. Мать сжала бокал вина, едва не ломая тонкую ножку, и прорычала: – Не смей обращаться так со мной, мальчик. Всё, что у тебя есть, принадлежит мне. Ты принадлежишь мне. Сядь. – Нет. – Сядь! – Нет! Чанбин не помнил, как оказался на балконе. Дверь в квартиру Черён оказалась открыта, и он легко проскользнул в квартиру. Чэён не было, – наверное, в очередной раз задержалась на работе. – Чэ, – позвал Со. Черён выглянула из кухни. Толстовка с эмблемой Департамента висела на плечах, закрывая ноги до середины бедра. На ней были его штаны, – старые, потрёпанные, цвета хаки, – и на секунду Чанбин почувствовал себя лучше. Здесь его всегда ждали. – Какого… о, Боже… они снова… – Я могу остаться у тебя? – Конечно. – Садись. Эта сука снова ударила тебя? – Не думаю, что она может кого-то ударить. Ты видела её руки? – Я серьёзно, Чанбин, – она приподняла его лицо, разглядывая покрасневшую щёку. – Ты должен съехать от них? – И потерять бесплатные ужины и соседство с тобой? Я понимаю, что ты беспокоишься, но… у неё деменция, она просто не понимает, что идёт не так. Она больна. – Это её не оправдывает. – Я не могу её бросить, ты же знаешь. Особенно теперь, когда её мозг ей не принадлежит. – Ты не должен терпеть это. – Давай не будем об этом, пожалуйста. Просто… чёрт, обними меня, Че. Я очень хочу, чтобы меня обняли. – Ты такой придурок, – выдохнула Черён, притягивая его к себе. – И я так тебя люблю. Обхватив её талию, Чанбин уткнулся носом между плечом и шеей. Ли запустила пальцы в волосы, мягко поглаживая по голове. Она слышала тихие всхлипы, чувствовала, как тёплые капли пропитывали ткань толстовки, и злость наполняла её сознание. – Я с тобой. – Я знаю. Ты всегда со мной. Ты – лучшее, что со мной случалось.***
– Ты слишком много думаешь, – сказал Феликс, загружая в кофе-машину капсулу с эспрессо. – Проблемы на работе? – Нет. – Тогда с кем-то из друзей? – Нет, я просто… не знаю… ты считаешь меня симпатичным? – Конечно, – улыбнулся Ли. – У тебя очень милая улыбка. – А что кроме улыбки? – Всё остальное тоже выглядит мило. Кроме мышц. Они скорее сексуальны. А что, кто-то в этом не уверен? Чан пожал плечами, не отрывая взгляда от чашки кофе в руках. – Я пытался ходить на свидания, как ты и советовал, но все девушки просто спрашивали, когда смогут увидеть меня в форме. Будто бы… не знаю, будто бы они ожидали, что я приеду на свидание на пожарной машине и в полном снаряжении. Я не беспокоился первые три раза, но после пятого задумался, может, форма – единственная моя часть, которая может понравиться? – О, Боже, – усмехнулся Феликс. – Дело не в тебе, Чан. Девушкам нравятся парни в форме, потому что они герои. Полицейские, пожарные, – все они очень романтизированы благодаря красавчикам-актёрам и книгам, которые их прославляют. Поверь, любая девушка, которая мыслит этой романтизацией, будет разочарована, если к ней придёт не горячий американец в форме. – Ладно, я в любом случае должен сначала разобраться со своими детьми. Нужно убедиться, что все вы попадёте в здоровые отношения, чтобы потом не драться с вашими дерьмовыми парнями. – Мой защитник. Феликс устроился рядом. На экране плазменного ТВ загружался какой-то фильм. Должно быть, что-то из семейных комедий, которые так любил Чан. Ли никогда не возражал против его выбора, – ему тоже нравилось такое кино: спокойное, уютное и действительно милое. – На самом деле есть один парень, в котором я заинтересован. – Так? Он хороший? – Мне кажется, что да, но я всё ещё в нём не уверен. Он слишком несерьёзен. – С каких пор Ли Феликс ищет серьёзности? Что с твоим планом «просто хорошо провожу время»? – Я виделся с отцом в Сочельник. Он… он говорил со мной о возвращении в Австралию. – Ты… он был груб? – Нет. То есть не больше, чем обычно. Он сказал, что я должен взяться за ум. Ему нужен преемник. Тот, кому он сможет передать бизнес, когда поймёт, что слишком устал. Он говорил, что готовил меня к этому, и считает, что я достаточно поиграл с работой диспетчера и теперь должен вернуться. К тому же мне двадцать четыре, а для него это тот возраст, когда пора начинать что-то серьёзное. Ну, знаешь, брак, дети. Он хочет, чтобы я нашёл хорошего парня для чего-то дольше полугода отношений. Я понимаю, что он хочет лучшего, но мне нравится Корея, моя работа, люди, которые меня окружают. Плотнее сжав губы, Феликс набрал больше воздуха в грудь. Казалось, пристальный взгляд отца до сих пор прожигал его спину. Его слова звучали в ушах. Пока он просто просил, но скоро, когда его терпение бы закончилось, он непременно начал требовать. – Скоро он станет настойчивее, и я боюсь, что это приведёт к ссорам. Я не готов ссориться с ним, понимаешь? Я этого не хочу. Он беспокоится за меня, хочет защитить, но это всё равно слишком давит. Я люблю его, Чанни. Люблю больше, чем кого бы то ни было, но его желание опекать тянет меня ко дну. – Ты говорил ему об этом? – Много раз, но это всегда заканчивалось плохо. С ним так сложно. Чан притянул его к себе, опуская сильную руку за плечо. Феликс прижался к нему. – Ты справишься. Я с тобой, я на твоей стороне. – Спасибо, Чанни. – Всё для моего лучшего друга.***
Хёнджин знал, что происходит за дверью с того момента, как открыл глаза. Из гостиной доносились странные звуки, – смесь стонов, хрипов и мышиного писка. Затем их прервали тяжёлые шаги. Кто-то открыл дверь, и стоны снова донеслись до слуха Хёнджина. В этот раз он был слишком громким. С раздражением откинув одеяло, он вышел из комнаты. Отец сидел на стуле, положив руку на кухонный стол. От запястья до локтя проходила неглубокая рана, с которой на столешницу, пропитывая подложенное под руку полотенце, стекала кровь. Окровавленный нож валялся на полу. – Я не знаю, как это произошло, – пробормотал отец, с ужасом глядя на сына. – Я не знаю, милый. Я ничего не понимаю. – Я же просил не выходить из комнаты ночью. – Я… я забыл. – «Забыл», – повторил Хёнджин. – Ладно. Это моя вина. Нужно было запереть ящики. – Милый… – Дай мне секунду. Убедившись, что Йеджи спит, Хёнджин достал из ящика в ванной аптечку и вернулся к отцу. Не хотелось, чтобы сестра видела, что происходит в их доме по ночам. Конечно, папе становилось хуже и в те моменты, когда она была дома одна, но самые тяжёлые травмы всегда доставались Хёнджину. Несколько раз он случайно резал себе руки, разбивал зеркала, а затем плакал, забившись в угол словно виноватый ребёнок. – Мне жаль, дорогой. – Это не твоя вина. – Нет, я понимаю, что мешаю вам. Ты… ты мог бы остаться в Америке. Ты ведь всегда хотел жить там, верно? Йеджи была такой общительной, а теперь выходит из дома только на работу. Я… я мешаю вам жить. – Не думай об этом. – Милый. – Пожалуйста, не отвлекай меня, – закончив с перевязкой, он помог отцу добраться до комнаты. – Выпей лекарство, ладно? – Сынок... – Всё в порядке, – Хёнджин коснулся его руки, мягко сжимая. – Ложись спать. И не говори Йеджи об этом. – К-конечно. Уборка крови всегда была частью его работы, но сейчас Хёнджин впервые чувствовал, как тошнота подступает к горлу. Усталость давила на плечи. Глаза слипались. Он мечтал вернуться в кровать, накрыться одеялом и просто забыть, но не хотел, чтобы, проснувшись, сестра увидела окровавленную кухню. «Я не должен быть здесь», – думал Хёнджин. – «Нужно было оставаться в Америке. Как же я устал…».***
Он закончил с уборкой в четыре утра. Кухня блестела как в первый день, когда они переехали. Воздух был пропитан приятным ароматом цитрусовых и хлорки. Положив постиранное полотенце на сушилки, Хван выдавил довольную улыбку и вышел на балкон. Ему не нравился Сеул. Он казался слишком консервативным, старым, насквозь пропитанным духом ненавистных Хёнджину «традиций». Там, в Америке, он чувствовал себя свободным: целовался с парнями, девушками, проводил весёлые вечера в клубах и пил сколько мог. Всем было плевать, чем он занимался. Его друзья появлялись и исчезали так же быстро, как звёзды на небе, партнёры менялись каждую ночь. В такие моменты Хван думал, что живёт так, как всегда хотел, наслаждается долгожданной свободой. Он включил телефон, открывая знакомое приложение. Последние несколько месяцев у него получалось подавлять желание снова воспользоваться им, но сегодня силы закончились. Ему хотелось разрядки, – немного страстных поцелуев и грязного секса в туалете какого-нибудь дешёвого бара. XXLBoi, 04:14. не спишь, красавчик? давно тебя не видел. нашёл кого-то постоянного?Вы, 04:14.
Я даже не помню, кто ты
XXLBoi, 04:14. парень, который отсосал тебе пару месяцев назад в баре в Каннаме. «Кицунэ» ты сказал, что это был лучший минет в твоей жизниВы, 04:15
Я соврал, чтобы немного поднять твою самооценку
Ты был на 2 из 5
Извини
XXLBoi, 04:15. мудак – Согласен с тобой, милый, – усмехнулся Хёнджин. – Я тот ещё ублюдок.