***
Чёрный «Форд» Сынмина плавно ехал по пустой дороге. В салоне играло что-то из Шон Мендеса, и Ким подпевал, барабаня пальцами по рулю. – Святой отец сегодня назвал тебя моим «молодым человеком», – выдохнул Чонин. На секунду Сынмин затих. – «Молодым человеком»? – Переспросил он. – В следующий раз я скажу ему, что это звучит слишком старомодно. Сейчас люди используют слово «парень». С таким же успехом он мог бы назвать меня твоим «ухажёром». – Это… это тебя не беспокоит? – Его старомодность? Нет, конечно. Это то, чего я ожидал от священника. – Я не об этом. – Я знаю, – улыбнулся Сынмин. – Просто мне нравится подшучивать над тобой. Так… «молодой человек», да? Я могу понять, почему он так подумал. Я появляюсь там же, где и ты, стараюсь встать рядом с тобой и называю «красавчиком». Это явный флирт. – Рад, что тебя это не беспокоит. Сынмин повернул голову, пристально вглядываясь в лицо Чонина. – А тебя определённо беспокоит. Тебя так волнуют ярлыки? – Нет. На самом деле мне нужны ярлыки, чтобы точно знать, в каких мы отношениях, но сейчас… я просто не знаю, как отвечать на это. – Рано или поздно тебе придётся подумать над этим. Чонин поёрзал на кресле, не отрывая взгляда от пустой дороги перед ними. Он не понимал, что думать и говорить, как называть то, что происходит между ними. Нравился ли ему Сынмин? Да, конечно. Но видел ли он его в роли своего парня? Требовалось больше времени, чтобы ответить на этот вопрос. – Я не могу сказать сейчас. – Я понимаю и не хочу, чтобы ты переживал по этому поводу. Я не настаиваю и готов ждать столько, сколько нужно. Если ты не захочешь встречаться, мы будем друзьями. Я уже говорил, что отличный друг? – Пару десятков раз. – Так вот, я отличный друг, – рассмеялся Сынмин. Чонин не мог отвести от него взгляд. Он был так прекрасен сейчас, – свет фонарей танцевал в тёмных волосах, скользил плавными линиями по лицу. Он выглядел как тот парень, о котором Ян мечтал, когда был моложе, только лучше, потому что Чонин наконец-то мог к нему прикоснуться, почувствовать тепло и нежность кожи. Когда машина остановилась, он потянулся вперёд, чтобы поцеловать Сынмина в щёку. – Могу написать утром? – Буду ждать.***
Когда они приехали, отец уже спал, до ушей накрывшись одеялом. Джисон сидел на диване в их гостиной, листая книгу. Землетрясение почти не ударило по их району, но его друзья и муж провели самые опасные час в городе, – помогали тем, кто в этом нуждался. Йеджи была почти уверена, что он с трудом сдерживал слёзы, и ей вдруг захотелось просто обнять его. – Мы видели доктора Ли, когда были в больнице, – сказала она, крепко пожимая его руку. – Он сказал, что его отпустят через пару часов. – Я рад. Спасибо. – Вам спасибо. Как он? – Очень волновался за вас, но я убедил его немного поспать. Он… он очень любит вас. – Очень, – кивнула Йеджи. – Можете остаться здесь, пока Минхо не приедет. Выпьем чаю или кофе. – Я хочу приготовить для него что-нибудь. Он всегда очень голоден в такие дни. Много стресса и пациенты… вы понимаете. – Конечно. Если вам когда-нибудь что-то понадобится, поднимайтесь к нам. В любое время. – Буду иметь в виду, – улыбнулся Джисон. Когда он ушёл, Хёнджин поставил на столе пару чашек, заливая водой травяной чай. До кухни не доносилось никаких звуков, и Йеджи почти поверила, что там, – за стенами дома, – не произошло ничего плохо. Что Рюджин сейчас шла домой и искала повод, чтобы ей позвонить, а не лежала в больнице с десятком швов на голове. – Я не пущу её на работу ещё как минимум две недели, – пообещал Хёнджин, касаясь руки сестры. – Она будет в безопасности. – Я знаю, просто… я влюбляюсь в неё. Очень быстро. И это совсем не так, как было с девушками до, понимаешь? Она не такая, как они, и дело не в характере или внешности. О них я беспокоилась, потому что мир в целом не очень безопасен, но Рюджин почти каждый день имеет дело с реальной угрозой. Я волнуюсь о ней, и… ты знаешь, какой я становлюсь, когда такое бывает. Я боюсь, что моё беспокойство надоест ей, что оно всё разрушит. – Я понимаю, о чём ты. Нельзя не беспокоиться за близкого человека. Особенно, если он пожарный. Рюджин знает об этом. – Она выросла без семьи, у неё не было друзей до переезда сюда. Что, если она подумает, что я слишком навязчива? – Уверен, что не подумает, но, если ты так беспокоишься, стоит сказать ей об этом прямо. Объясни, что чувствуешь, и тогда вы решите, что с этим делать. – Я боюсь. Он обхватил руку Йеджи своими, мягко поглаживая нежную кожу. Тепло наполнило тело. Ей всегда нравилось, когда Хёнджин так делал. Это напоминало о тех днях, когда они, – ещё дети, – бегали к киоску с мороженым, всегда держась за руки, потому что так было спокойнее. Когда её ладонь была в его ладони, мир казался чуть ярче и веселее, и Йеджи уже ничего не боялась. Хёнджин с ней, и он никогда её не бросит. – Разговор – это лучшее, что вы сможете сделать. Ты можешь промолчать, но тогда в будущем это приведёт к ссорам и спорам. Решите всё сейчас, пока отношения не стали глубже. – Ты прав. Конечно, ты прав. Я поеду к ней, когда её выпишут, и поговорю об этом. Спасибо. – Всегда пожалуйста. – И почему такой умный и красивый парень всё ещё одинок? – Потому что он слишком несерьёзен для отношений. И не жалеет об этом.***
Стянув куртку, Чанбин устало упал на диван в гостиной семьи Ли и закрыл глаза. Это был тяжёлый день. Какой-то ублюдок повысил цены в магазине, и им с Черён пришлось около получаса разбираться с толпой у его ворот. Конечно, Че, как и всегда, заставила этого придурка дать покупателям скидку в почти семьдесят процентов, но Со злился от осознания, какими же мелочными иногда могут быть люди. Он видел, как вытаскивают из-под завалов тела, и сам вытащил нескольких, когда пожарным понадобилась дополнительная помощь. Их лица всё ещё стояли перед его глазами, и, увидев того ублюдка, Чанбин всерьёз испугался, что не сможет сдержать себя и ударит его. – Выпей, – Черён протянула ему стакан чистого бурбона. – Мы заслужили. – Ещё один такой день, и я начну говорить, что должен уйти на пенсию. – Ты не настолько стар. Хотя и выглядишь как старик. – Я тоже люблю тебя, Че. Черён замерла, словно не веря в то, что только услышала. Взгляд скользнул на его руку. Там, – в месте, где ткань рукава слегка задиралась, – розовела рана. На вид ей было чуть больше суток, и он не мог получить ей на работе, значит… – Ей настолько плохо? – О чём ты? – Не веди себя как идиот. Ты знаешь, что я имею в виду. – А, – он коснулся плеча, поправляя рукав. – Я готовил завтрак, и ей показалось, будто я добавил тимьян раньше базилика. Ты же знаешь, какой она становится, когда думает, что кто-то нарушает фирменный семейный рецепт. – Она ударила тебя ножом. – Столовым. Брось, он просто по коже прошёлся, даже не задел особенно. – Она. Ударила. Тебя. Ножом, – повторила Черён так медленно, как только могла. – Твоя мать ударила тебя ножом, и ты продолжаешь делать вид, будто это нормально. Я… я просто не могу отпустить тебя домой после такого. – Но мама… – О ней позаботиться твоя сестра. – Она на свидании, – пожал плечами Чанбин. – Мы приглашаем сиделку, но сестра против, чтобы она оставалась на ночь, потому что это выходит дороже. – Меркантильная сука. Со не стал её защищать. Она не отправляла мать в дом престарелых только из-за того, что это было слишком дорого, и на работе её бы начали обсуждать. Сестра настаивала на том, чтобы держать её дома, прятать от людей, что ещё больше утяжеляло её характер. Чанбин терпел, потому что где-то там ещё любил их, но… – Я так устал, Чер. – Переезжай ко мне. – Я не могу… ты же знаешь, что не могу. Я должен заботиться о них. – Ты должен и о себе заботиться. – Я успею, – улыбнулся Чанбин. – И ты всегда рядом, верно? – Я не собираюсь тащить на себе твою накаченную задницу, придурок. Но… ты всегда можешь прийти ко мне. Чанбин потянулся вперёд, чтобы осторожно прижать её к себе. Черён всегда казалась ему слишком маленькой, хрупкой, словно стекло, и день за днём он обещал себе, что защитит её, чего бы это ни стоило. И он старался. – Я знаю. И… чёрт, я так люблю тебя, Ли Черён. – Ты такой сентиментальный. Придурок.***
Чан пришёл за десять минут до официального начала смены. Чонин и Юна дополняли аптечки к новому дню, Хёнджин проводил ревизию, а капитан разговаривала с кем-то по телефону, сидя на лестнице. В воздухе пахло омлетом, – наверняка Хёнджин снова приготовил слишком много и принёс с собой. – Итак, – закончив разговор, Чонён хлопнула в ладоши. – Я говорила с врачом Рюджин, и он сказал, что она должна провести дома ещё как минимум две недели, пока её рана окончательно не затянется. На данный момент она чувствует себя хорошо и просит, цитирую, «отцепить от неё все эти провода и отвалить». – О, узнаю Рюджин, – усмехнулся Хёнджин. – Думаете, мы сможем навестить её, капитан? – Конечно. – Я подготовлю список! – Крикнула Юна, едва не выпадая из машины парамедиков. – Чонин! Он успел схватить её за талию и усадить себе на колени. – Лучше, если вы займётесь этим вдвоём. Чан только улыбнулся. Глядя на этих двоих, он вспоминал сестёр. Они вели себя так же, когда ещё считали его старшим братом. Сейчас между ними будто лежал бесконечный океан, который раз за разом выбрасывал Чана на берег. Но он продолжал бросаться в воду, плыть, как раньше, на дорожке, напрягая все мышцы, чтобы добраться первым. Он был готов потратить все силы, лишь бы вернуть хотя бы часть того тепла, которое когда-то чувствовал от них. – Извините, – услышав женский голос, он замер. На входе в часть стояла девушка лет тридцати. Каштановые волосы красиво рассыпались по плечам. Миндалевидные, – лисьи, – глаза смотрели на всё с интересом, пока пухлые губы кривились в слегка смущённой улыбке. Шёлковая ткань белой блузы струилась по стройному телу, словно белая пена по богине Афродите, выходящей из синих морских вод. – На пальце нет кольца, – шепнул Хёнджин, толкая его под рёбра. – Давай, это шанс. – Ты даже не знаешь, кто она. – Я знаю, что она красивая, и ты должен попробовать. Он не сразу заметил, что следом за ней в часть вошёл мужчина лет пятидесяти с профессиональной камерой. – Сана? Ох, – Чонён потёрла пальцами переносицу. – Я совсем забыла, что мы договаривались о съёмке. – О, ничего страшного. Я слышала, что произошло с одной из ваших пожарных. Рада, что всё обошлось. – Да, мы все немного взволнованны из-за Рюджин. – Я могу уйти… – Нет. Нет, думаю, у нас есть всё, что нужно. Я буду занята, но кто-нибудь из моих ребят… – Чан! – Выкрикнул Хёнджин. – Чан сможет провести лучшую экскурсию по пожарной части. – Да, Чан действительно отлично подходит для вашего задания. Чан чувствовал, как медленно тонет, пока эта девушка подходила ближе. Он инстинктивно протянул руку и тут же едва не вздрогнул. Её ладонь была нежной и тёплой, и Чан на секунду подумал, что может поранить её своей грубой, словно наждак, кожей. Ему стало неловко. Почему каждый раз, когда рядом появляется красивая девушка, он становится таким идиотом? – Минатозаки Сана. – Кристофер Бан. Или Бан Чан. – Кристофер звучит очень красиво. Могу называть вас Крисом? – Конечно, – улыбнулся Чан. – Как вы хотите, чтобы я называл вас? – Можно просто Сана. Я обратилась к вашему руководству ещё пару недель назад, чтобы снять репортаж о работе пожарных, но все готовились к землетрясению. Вчера мне разрешили прийти, чтобы взять интервью и записать, как вы готовитесь. Вы не будете против? – О, только за, – с лисьей улыбкой сказал Хёнджин, подталкивая Чана ещё ближе. – Чан будет с вами всё это время и не стесняйтесь просить его о помощи. Он не просто очень красив, у него ещё и доброе сердце. – Я вижу. Должно быть, мне очень повезло с таким гидом. – Вы даже не представляете как.***
Съёмки первого этажа затянулись на час. Чан водил их по всем помещениям, рассказывая о том, как строилась эта часть. Он узнал о ней примерно за месяц до официального открытия, когда Чонён пришла в их часть, чтобы набрать персонал. Их капитан поднял её на смех, но Чан сразу понял, – это тот человек, у которого он должен работать. Сана слушала с интересом, задавала вопросы, даже если оператор был явно недоволен тем, как долго они снимали сюжет. Несколько раз он намекающе кашлял, но она только отмахивалась, снова переключая внимание на Чана. – Да, и тогда я просто вошёл сюда и подумал: «чёрт, это единственная дверь в Сеуле, в которую смогут пройти мои плечи». Сана рассмеялась, и Чан понял, что пытается запомнить каждую секунду этого. – Ты преувеличиваешь. У тебя красивые, сильные плечи, но они выглядят гармонично. – Ты так думаешь? – Да. Как твой друг и сказал, ты очень симпатичный парень. – О… – Он так старался тебя разрекламировать. Ты одинок? – Да, – смущённо пробормотал Чан, опуская голову. – Он слегка одержим идеей найти для меня кого-нибудь. Вообще-то почти все мои друзья этим одержимы. – Могу их понять. Обидно, когда хорошие парни одиноки или терпят плохих партнёров. Уверена, после репортажа у тебя появится очень много поклонниц. – Ох, я совсем плох в том, как говорить с девушками. – Ну, со мной у тебя хорошо получается, – сказала Сана, наклоняя голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Чан не хотел давать себе ложные надежды, но симпатия нежно-розовым цветком росла где-то в груди. Ему нравилась, как улыбается эта девушка. Было в этом что-то, что напоминало о лисах-кицунэ из японских легенд. Когда Чан был младше, то, влюбившись раз и навсегда, прочитал о них всё, что только смог достать. Он рисовал их в тетрадях и блакнотах, на салфетках и стенах. Везде, где только мог. – Знаешь, теперь, когда ты столько мне рассказал, я думаю, что одного сюжета будет недостаточно. Возможно, я могла бы договорить с каналом о серии репортажей. Что думаешь? Ты мог бы стать консультантом? – Конечно. – Тогда мне будет нужен твой номер. И… я могу звонить в любое время? – В абсолютно любое.***
Руки Йеджи дрожали, когда она звонила в дверь Рюджин. Эта смена была легче, чем обычно, – к людям сразу приходили на помощь врачи, которые вместе с полицейскими патрулировали город, – и у Хван даже было время, чтобы подготовить небольшую речь. Она пыталась выглядеть уверенно, но… с тех пор, как она предлагала кому-то встречаться в последний раз, прошло уже слишком много времени. Квартира Шин выглядела примерно так, как Йеджи и представляла: небольшая, но аккуратная. Вместо фотографий на стенах полки из тёмного дерева, заставленные книгами. Энциклопедии первой помощи, истории о массовых катастрофах, книги Жюля Верна стояли стройными рядами. На них не было пыли, – значит, Рюджин часто брала их, чтобы перечитать. Всю поверхность кофейного столика у дивана занимали исписанные тетради, рядом с которыми стояла огромная чашка, до краёв наполненная кофе. Рюджин неловко извинилась за беспорядок. На ней была широкая футболка на пару размеров больше и мужские шорты с карманами. Волосы в очаровательном беспорядке. Йеджи подумала, что никогда раньше не находила кого-то настолько красивой. – Я принесла ужин, если ты не против его разделить. – О, я только «за», просто… я не ожидала, что ты приедешь после смены. Мне казалось, эти смены будут тяжёлыми. – Улицы патрулируют, и звонков меньше. – О, это звучит хорошо. Проходи, я… дай мне секунду, чтобы всё убрать. О дне в больнице не напоминало ничего, кроме глубокой красной полосы под волосами. Ей наложили швы, и врач сказал, что жизни и здоровью уже ничего не угрожает, но Йеджи продолжала волноваться. Что, если бы Рюджин захотела вернуться на работу раньше? Такие, как она, быстро начинали скучать и не всегда ответственно относились к правилам. К сожалению. – Я хочу поговорить с тобой, – сказала Йеджи, опуская на диван рядом с Рюджин. – Хорошо. – Я… думаю, уже очевидно, что я влюблена в тебя и хочу быть с тобой, но есть то, что нужно обсуждать заранее. Я хочу сказать, что буду всегда волноваться за тебя. Каждый раз, когда ты на работе, моё сердце болит, но я не хочу, чтобы моя тревожность как-то мешала тому, что происходит между нами. – Как она может мешать? Я тоже волнуюсь за тебя. Я… в день, когда упал самолёт, я думала только о том, как сильно боюсь, что ты не успела добраться до диспетчерской. – Просто я волнуюсь и за Хёнджина и очевидно, что это очень его напрягает. Кажется, будто каждый раз он хочет потрясти меня за плечи и сказать: «эй, я уже взрослый, перестань так бояться». Я не хочу, чтобы это раздражало и тебя. – Не будет, – Рюджин взяла её руки в свои. – Скорее я даже начну действовать чуть осторожнее, зная, что есть человек, который волнуется за меня. И… – на секунду воздух будто исчез из её лёгких. – Может быть… мы могли бы… ты могла бы стать мо… моей девушкой? – Да… да, конечно… Йеджи подалась вперёд, врезаясь губами в губы Рюджин. Она положила руки на плечи, с замиранием сердца чувствуя, как тёплые ладони Шин опускаются на её щёки. Кончики пальцев ласкали её кожу. Целый мир вдруг перестал иметь для Хван значение, сойдясь на кончиках пальцев её теперь уже девушки. – Ты прекрасна… – прошептала Рюджин. – Ты так прекрасна. Они целовались, забыв об ужине и горячем кофе. Рюджин подалась вперёд, усаживаясь на коленях Йеджи. Ноги обхватили талию. Пальцы Шин ласкали её, тянули за волосы, пока язык исследовал рот. Ни с кем другим Хван не чувствовала себя настолько возбуждённой. Рука Рюджин скользнула под рубашку на плечо Йеджи, останавливаясь на лямке бюстгалтера. Губы Хван прижались к шее, лаская её. Они обе вздрогнули, когда в дверь постучали. – Что за… – Шин Рюджин! – Раздался знакомый голос. Юна ударила ещё пару раз. – Эй, Рюджин, ты в порядке? Мы пришли навестить тебя! – Чёрт… – Чёрт, – согласилась Йеджи.***
Юна и Хёнджин выглядели так, будто с трудом сдерживали хохот. Чан скользил смущённым взглядом по всему, кроме Рюджин и Йеджи. Чонин и Чонён, переглянувшись, усмехнулись и вежливо спросили, не могут ли они остаться на ужин, но только в случае, если у них с Йеджи не было… «планов». – Планов? – Переспросила Йеджи, хмурясь. – Мы просто хотели поужинать вместе. – Да, и то, что у вас с Рюджин одинаковый блеск для губ, это случайность, – усмехнулся Хёнджин. – Как и то, что у вас обеих он смазан. – Сма… чёрт, – Рюджин стёрла его так быстро, что Йеджи рассмеялась. Улыбка появилась на губах Шин, и её взгляд будто смягчился. – Вы уже здесь и принесли еду, так что я не могу вас выгнать. Проходите, но кому-то придётся сидеть на полу. – Кресло моё! – Одновременно завопили Чонин и Юна, прыгая через высокую спинку. Звуки шутливой борьбы наполнили гостиную. Закатив глаза, Чан подошёл, чтобы поймать их обоих за плечи. – Эй! – Вы как два непослушных ребёнка. Ещё раз, и я посажу вас рядом и заставлю держаться за руки. – Как скажешь. Папа. За их спиной раздался кашель, и пожарные расступились. Феликс и Джису, нагруженные китайской едой навынос, с любопытством оглядывали небольшую толпу. Рюджин чувствовала, как улыбка постепенно проступает на губах. Хотелось расхохотаться, но разум напомнил, что ей стоит сохранять образ. Они и так увидели достаточно её мягкой стороны, решив навестить в самое неподходящее во всех отношениях время. – Кажется, не мы одни решили узнать, как Рюджин себя чувствует, – сказал Феликс. – У нас китайская еда. – Бургеры и пицца, – пожал плечами Хёнджин. – Кок-о-вен, кордон блю и клафути на десерт. – О, французская кухня. Отличный выбор, сестрёнка. – Вы что, решили устроить вечеринку? Увидев Черён и Чанбина, несущего пакет с эмблемой ресторана, Рюджин не сдержалась. Смех вырвался из её губ. – Да, – кивнула она. – Теперь это действительно вечеринка.***
Хёнджин смог достать телефон только три часа после того, как вошёл в квартиру Рюджин. Почти полчаса они с Феликсом объезжали ближайшие магазины, закупая посуду и столовые приборы для вечеринки, потому что Ли настаивал на том, что «никто не должен есть кордон блю из пластиковых тарелок». Ограничившись нежным «гурман», Хван согласился поехать с ним, чтобы купить всё, что им было нужно. Затем они много болтали. Черён и Чанбин рассказывали, каким громким становился Сынмин, когда говорил о Чонине, и Ян краснел, отводя взгляд в сторону. Джису сидела на коленях у Юны, целуя её при каждом удобном случае. Йеджи нежно обнимала Рюджин за плечо. Глядя на это, Хёнджин почти забыл, как одинок. Когда он взглянул на экран мобильного, чтобы узнать время, прямо под часами висело пять уведомлений о пропущенных звонках. Следом шло сообщение. От кого: «Не брать. Никогда.». Перезвони мне, как только сможешь. Это срочно. Мама.