***
Играем в «Приём гостей». Накройте стол: поставьте пустые тарелки и чашки. В центре простой круглый хлеб. Чашки можно накрыть небольшими листками бумаги либо сухими кленовыми листьями. Не выключайте свет, но закройте глаза. Мысленно представьте себе лица людей, которые один за другим появляются за столом. Это ваши гости. (Тук-тук-тук)
Они поднялись на второй этаж. Шэнь Цзю провел Ло Бинхэ к одной неприметной двери, которая прежде была заперта. Массивный бронзовый ключ сверкнул в руках Шэнь Цзю, и дверь распахнулась. В вытянутой комнате одна стена была вся в окнах и выходила в лес. В центре стоял длинный деревянный стол, расположенный вдоль стены. Над ним висел причудливый канделябр, обвитый шипастыми лозами, с него свисали подвески. На нитках покачивались деревянные фигурки животных, блестящие бусины и металлические диски размером с ладонь. Всего стояло девять стульев с высокой спинкой, по одному на торцах, четыре со стороны окон и три напротив. Спинки были украшены сухими цветами цвета солнца. — Садись, — Шэнь Цзю указал Ло Бинхэ на стул с одного торца. — Непосредственно в ритуале ты не участвуешь. Однако должен присутствовать, чтобы дать им понять, ты не пришлый лишний, — Шэнь Цзю ловко зажег девять свечей в канделябре и палочки благовоний, по две на каждый угол стола. — А что будешь делать ты? — не то что бы Ло Бинхэ ждал подробного ответа. — Шаманить, — пожал плечами Шэнь Цзю и, с пристрастием осмотрев комнату размахивая длинными шелковыми рукавами, зажег еще несколько десятков свечей в напольных подсвечниках. Свечи в канделябре хорошо освещали стол, но с напольными свечами, которые стояли вдоль стен, все место вспыхнуло. Стены по короткой стороне были выкрашены в красный цвет и натерты до блеска, они отражали огни и многократно усиливали впечатление, что все вокруг горит. — Не многовато ли огня? — с оттенком шутки проговорил Ло Бинхэ, хотя на самом деле его беспокоили развевающиеся рукава, хорошо хоть волосы Шэнь Цзю были закручены в пучок и подколоты резной костяной шпилькой. Весь в красном Шэнь Цзю был сам как живое пламя. — Огня много не бывает, огонь согревает, огонь разрушает. Всем нужен огонь, — в отблесках пламени глаза Шэнь Цзю так и полыхали. — Ты устраивал пожары? — дым свечей, дым благовоний уже заполнили собой пространство. — Пожары? — Шэнь Цзю задумался, — как-то со мной на контакт вышли духи огня. Мы не сошлись характерами, и они попытались меня сожрать. Я их спалил и больше не видел. Но с тех пор я особенно полюбил огонь. Мрачная таинственная недосказанность повисла в воздухе. Ло Бинхэ посмотрел на каменное блестящее блюдо по центру стола, от которого отражалось прирученное пламя, и ему показалось, что духи огня сейчас рядом с ними. В блюде лежали розовые, красные сухоцветы и та самая бесцветная трава, которую они сегодня собирали, в свете свечей даже она окрасилась в приятные персиковые оттенки. Еще на столе стояли деревянные широкие плоские тарелки по количеству стульев, но без приборов. Тарелка перед Ло Бинхэ была наполнена черными ягодами, та, что стояла на противоположном конце стола — усыпана алыми свежими цветами. А на всех остальных лежали только небольшие пухлые тканые багряные мешочки. По числу тарелок было столько же кубков, наполненных до краев то ли вином, то ли еще чем глубокого темно-красного цвета. Шэнь Цзю подошел к Ло Бинхэ, обмакнул палец в его кубок, слизал жидкость и сунул палец ему в рот. — Пробуй, не отравлено, — Ло Бинхэ пососал палец, но вкуса напитка не почувствовал. Когда Ло Бинхэ с тихим чмоком выпустил палец Шэнь Цзю изо рта, он сделал глоток из кубка. Оказалось не вино, но вяжущий терпкий сок черноплодки, хотя в воздухе ощущался слабый запах алкоголя. Ло Бинхэ потянулся за ягодами. — А это отравлено, — улыбнулся Шэнь Цзю, — но если хочешь, тоже пробуй. Одна ягода — и умрешь, две — обретешь бессмертие, три — вспомнишь, кто ты. Ло Бинхэ покрутил в руках ягоды и отложил назад на тарелку, лицо непроизвольно растянулось в улыбке. В этом был весь Шэнь Цзю, положить на тарелку яд, а из-под ресниц соблазняющий взгляд. Кажется, он входил во вкус. Его обещание «верить» обрастало новыми смыслами. — А что же у шаманов не принято в честь церемонии по-особенному обряжаться, в перья там всякие? — всплыла мысль у Ло Бинхэ, и он, поддаваясь настроению тут же ее озвучил. — Я тебе что курица щипаная в перьях прыгать? В моей традиции принято раздеваться, а не наоборот. Я горю, и все на мне горит, — Ло Бинхэ мог бы добавить, что даже он, находясь поодаль, тоже воспламенялся. — А вот тебя мы приоденем, а то всех гостей распугаешь, они и так с перепугу разбежались. И следуя своим словам Шэнь Цзю достал из-под стола маску в виде козлиной головы и протянул Ло Бинхэ. — Если не боишься, будешь сегодня оборотнем. — А если боюсь? — Ло Бинхэ принял маску, в ее основе был вытянутый череп, покрытый лохматой шкурой, имелись прорези для глаз, носа и рта, пара козлиных ушей торчала в стороны, а венчали ее два больших вытянутых рога. — А если боишься, будешь козлом. Теперь следи за руками, сейчас я три раза хлопну, а на третий хлопок — разом надевай. И сразу обратишься. Ло Бинхэ, вовлеченный в игру, выполнил все, как было сказано, и одновременно с третьим хлопком натянул маску. Густая шерсть доходила до плеч, от чего было немного жарко. Вес рогов непривычно давил на голову. — Бинхэ, теперь закрой глаза, откроешь, когда все закончится. А мне настало время впускать гостей. И не подглядывай! Закрыл? — Да, — и вместе с закрытыми глазами, все вокруг погрузилось в ощущения: жары, запаха свеч, травы, какого-то дурмана, горечи на губах, и конечно Шэнь Цзю. Ло Бинхэ кожей чувствовал его присутствие. Послышались тихие шаги и колокольчики. Ориентируясь на звуки, Ло Бинхэ почти отчетливо мог представить, как Шэнь Цзю ходит кругами вокруг стола, он, видимо, повязал на себя колокольчики, и их перезвон кружился вместе с ним. Отодвинули стул с противоположного торца стола. Колокольчики снова забряцали. Стул задвинули. Звуки глотков. Тихое мурлыканье. Захлопали ставни окон. Ло Бинхэ чуть не открыл глаза, когда с жутким грохотом распахнулось множество окон разом. Рокот был такой, словно окна гремели по всему дому. Задул ледяной осенний ветер, неся запах леса и почему-то болот. Порывы ветра разносили холод, но в кожаной маске было тепло. — Гости пришли, — хмельным голосом захихикал Шэнь Цзю. И едва прозвучали слова Шэнь Цзю, как Ло Бинхэ явственно ощутил чужое присутствие. Но не враждебное. Что бы тут ни было, оно не обращало на Ло Бинхэ внимания. Нестерпимо хотелось открыть глаза во второй раз. Запахло палеными травами. И снова колокольчики. Шэнь Цзю встал из-за стола, и будто начал водить хороводы. Глотки. Колокольчики. Кто-то? Шэнь Цзю? Будто залез на стол. Шуршание ткани. Глухое бам. Колокольчики. Глотки. До одури пахнет дымом. И травами. Тихие стоны. Стук окон. Бам-бам-бам. Вой ветра. Треск. Шуршание. Льющаяся вода. Колокольчики. Запах дыма. Смех. Скрип дерева. Что-то глухо падает на стол. Плеск. Удары о стол. Стоны. Падение. Нарастающие пульсирующие ритмы. Ритмичные постукивания. Колокольчики. Стуки. Звон. Стук сердца в такт с отбивкой. Глотки. Рваные ритмы. Стук. Скрип. Звон. Плеск. Журчание. Бум. Тресь. Ба-бах! Выстрел. Ло Бинхэ распахнул глаза. Здесь был он, Шэнь Цзю и больше никого. Но все вокруг превратилось в хаос. Несколько стульев валялись на полу, бокалы опустели, половина валялась на столе, половина под столом. Красные реки стекали со стола. В тарелках вместо мешочков дымилась трава, мешочки раскинуты в разные стороны. Напольные подсвечники, какие просто потухли, а какие опрокинулись на пол. Единственным источником света были две свечи в канделябре. Вакханалия стала третьим участником пиршества. И в центре бедствий был Шэнь Цзю. Он возлежал в распахнутом халате на столе, прикрыв глаза. На его узких ладонях повязаны нити с колокольчиками. Они мягко бряцали, пока он лениво ласкал свой член, направив на блюдо с волшебной травой посередине стола. Несколько движений и его семя упало в блюдо, туда, где танцевали слабые огненные отражения. Шэнь Цзю распахнул глаза и посмотрел прямо на Ло Бинхэ. А затем полностью скинул с себя халат, роняя чудом оставшиеся стоять кубки, поднялся на столе во весь рост и затушил свечи в канделябре. Все погрузилось во мрак. Ло Бинхэ уже не мог закрыть или отвести глаз и вовсю смотрел туда, где только что был Шэнь Цзю. Тот поначалу слился со мраком, но потихоньку его контуры начали проступать. — Да будет разрушено безмолвие, да возвратится оно в безмолвие, — возвестил Шэнь Цзю. — Прием окончен. — Все прочь! — не своим голосом гаркнул Шэнь Цзю, и в ответ снова задул ветер. Шэнь Цзю опустился на четвереньки и пополз по столу к Ло Бинхэ, раскидывая тарелки. А в следующее мгновение Шэнь Цзю уже переполз к нему на колени, стянул с него маску, бросил ее куда-то в сторону, притянул за шею и кажется чего-то ждал. И Ло Бинхэ, кажется, даже понял, чего. Он подхватил Шэнь Цзю под колени, встал из-за стола и направился прочь из комнаты для приема гостей.***