Из провала

      Гарри вновь твердо стоял на ногах. Аппарация перестала приносить ему существенный дискомфорт в последнее время. Он не обратил внимания на других прибывших, раздумывая о произошедшей встрече, что поневоле обличила каждое чувство, засевшее глубоко внутри него. Здесь были и смятение, и злоба, но что самое главное – жажда и неудовлетворенность. Он желал получить ответы, желал победить, а не бежать.       Прохладный ветерок пробрался под легкую одежду, заставив Гарри поежиться. Он огляделся вокруг, замечая, что стоит на подходе к полуразвалившемуся двухэтажному особняку, окруженному заросшим садом.       – Пристанище Пожирателей еще времен Первой магической войны. Нужно зачистить и поставить сигнальные, – сказал Сэвидж рядом с ним.       – Для статейки о том, как эффективно работают авроры? – скривился Гарри. – Сомневаюсь, что сюда нагрянет кто-то из Пожирателей. По виду здесь лет двадцать никто не жил.       – Это важная работа, зря ты так. Мы поймали Рабастана Лестрейнджа по сигнальным чарам, и, собственно, он сообщил нам новые сведения.       Это была хорошая новость. Они всегда считали, что поймают Лестрейнджей обязательно вместе, но даже один опасный убийца под замком – уже успех.       – Привел Поттера, чтобы он под ногами путался? – услышал Гарри недовольный голос сбоку. Это был Долиш.       – Брось, ему нужно вливаться в дело, – махнул рукой Сэвидж.       Некоторые в аврорате считали, что Гарри и Рон попали туда лишь благодаря их заслугам. Как Гарри ни было противно это признавать, так и было, ведь они даже не сдали ЖАБА. Возможно, им стоило отучиться последний год в Хогвартсе, как сейчас это делала Гермиона, но Гарри, честно говоря, до сих пор не был готов видеть замок.       Они отправились вперед по расчищенной гравийной дорожке. По периметру находилась группа авроров, которая успела прочесать местность на наличие засады.       – Смотри под ноги, Гарри, – посоветовал Сэвидж, когда они вошли в дом. Здесь толстым слоем лежала пыль, облицованные деревом стены облупились, в некоторых местах был разрушен пол, и там пробивалась еще не успевшая пожелтеть трава. Однако – удивительно – тут сохранилась вся мебель, выглядевшая даже местами ново.       Сэвидж и Долиш обводили комнаты палочками, ища уцелевшие книги и артефакты. Всё найденное нужно было доставить в Министерство, и уже там решали, что с ним делать.       – Ого, да тут целая библиотека, – раздался голос Сэвиджа, когда он вошел в очередную комнату. Гарри проследовал за ним, осматриваясь. Действительно, стеллажи из темного дерева располагались удобными коридорами, правда, книг на них всех было не больше двух десятков.       Гарри не покидало ощущение, что они занимались мародерством, но ему пришлось, как теперь часто бывало, приглушить свою совесть. Он прошел по библиотеке, представляя, какой она была в расцвете жизни. Кто жил в этом доме? Семья Пожирателя, погибшая еще до рождения Гарри?        Помещение навеяло на него грусть. Сколько таких пустых домов уже нашли авроры, сколько семей магов погибло за столько лет? Если Волдеморт хотел сохранить чистоту крови в их мире, то эффективнее было бы вообще ничего не делать.        Ему все равно, напомнил себе Гарри. Он давно стал психом, которому плевать на всё и всех, кроме собственного господства.       Гарри заметил открытку на столе возле грязного окна, в которое стучались ветви деревьев из сада. Он приблизился, подбирая плотную матовую карточку. В белой рамке на ней изображались тонкие разноцветные линии. Перевернув ее, Гарри увидел витиеватые буквы, складывающиеся в заголовок: «Образ для перемещения». Ниже шли неизвестные символы, выглядевшие, как отпечатанные лишь наполовину буквы.        – Сэвидж, ты слышал что-то об образах для перемещения? – спросил Гарри, подходя к нему и демонстрируя открытку.       – Место, куда можно аппарировать? – отстраненно предположил тот, складывая книги и не обращая внимания на протянутую Гарри карточку.       – Видимо, да, – Гарри засунул открытку в карман. – Ладно. Пойду на второй этаж.        – Не забудь использовать чары, облегчающие вес.       На первый взгляд второй этаж не представлял ничего интересного. Пару дверей были распахнуты настежь и открывали вид на полупустые пыльные комнаты. Коридор заканчивался замутненной стеклянной дверью – выходом на балкон.       Половицы чуть скрипнули, когда Гарри ступил на них. Лавируя между провалами в полу, он прошел по коридору, вглядываясь в помещения. Его внимание привлекла дверь: дубовая, резная и на фоне остальных сохранившаяся куда лучше. Гарри осторожно надавил на ручку, толкнув ее, – и обомлел.       Перед ним предстала комната в слизеринских тонах, но оформленная, в сравнении с фанатичностью Блэков, не так броско. Зеленый полог кровати с серебряной вышивкой, такого же цвета ковер и шторы. Стены же окрашены в мраморно-белый цвет, а явно дорогая мебель, как и другая в этом доме, выполнена из темного дерева.        Гарри переступил через порог комнаты, подмечая, что она выглядела так, словно владелец вышел всего на минуту. На широком столе возле чистого, будто только вымытого окна были неаккуратно сложены пергаменты и разбросаны учебники; стеллажи заполняли книги и журналы, среди которых Гарри сразу углядел квиддичные, там также стояло пару предметов и одна колдография, изображающая летающего на фоне Хогвартса смутно знакомого человека.       Заглянув в шкаф, Гарри обнаружил внутри много одежды. В другом же отделении он нашел коллекцию статуэток парящих метел, трепыхающихся снитчей и моделек поля, где маленькие фигурки играли в квиддич. Он пытливым взглядом пробегал по всем мелким деталям, очарованный и наполненный желанием провести за просмотром весь день. Гарри переборол себя и, усилием воли оторвавшись от коллекции, захлопнул дверцу.       Растерянно оглядевшись вокруг, Гарри заметил знакомый сундук под кроватью. Его школьный сундук. На ватных ногах подойдя ближе, Гарри присел и протянул к нему руку, уверенный, что соприкосновения не произойдет. Но он ощутил под ладонью кожаный материал, и все во рту внезапно пересохло.       Резким движением пододвинув к себе сундук, Гарри раскрыл его. Одежда, писчие принадлежности, учебники за седьмой курс – всё сложено неаккуратной кучей. Гарри пошарил рукой во внутреннем кармане – там, где могло храниться всё самое ценное – и вытащил на свет потрепанную карточку. По его телу прошел мороз, когда он увидел одну из хорошо знакомых ему колдографий своих родителей, радостно машущих в камеру.       Выронив карточку, Гарри, чувствуя себя словно в бреду, подошел к столу и принялся раскрывать ящики. Он перебрал многочисленные записи исследований, рунические тексты, где он не мог понять ни слова, и конспекты с уроков. Все написано его почерком. С каждой найденной вещью им все больше овладевала лихорадочная нервозность. Гарри выдвинул длинный ящик по центру, где обнаружил карандаши и стопку рисунков.       Гарри рисовал неважно. Он мог изобразить любой предмет, запечатлеть пейзаж и произвести набросок портрета, но его умения оставались на том базовом уровне, которому соответствовало большинство. Стремление рисовать возникало у него лишь в детстве да на особо скучных уроках. И уж точно Гарри никогда не брал в руки волшебные карандаши, заставляющие оживать любые каракули.       Подцепив стопку листов плотной бумаги, Гарри принялся методично перебирать рисунки. Абстрактные горы, озеро, лес с высоты птичьего полета, неизвестный дом, интерьеры комнат, безликие улицы – всё просто детские попытки. Подобные им всегда выбрасывались в помойку тетей Петуньей, как некий хлам. Эти же рисунки выглядели лишь немного потрепанными временем. А еще они двигались: колебались ветви деревьев, колыхалась трава, перемещались облака, летали линии, обозначающие птиц.       Последующие листы содержали животных: гиппогрифов, фениксов, фестралов, змей и сов. Потом знакомые пейзажи окрестностей Хогвартса, сам замок, гостиные факультетов и Большой зал, квиддичное поле и Гремучая ива. С каждым листом рисунки выглядели все лучше, пусть они все еще оставались на любительском уровне, это не мешало Гарри оценивать их высоко.        Далее люди. На лице Гарри невольно появилась улыбка, когда он увидел Хагрида, стоящего возле своего дома в окружении тыкв. Профессоров Хогвартса Гарри просмотрел бегло, он остановился на Гермионе, получившейся просто превосходно. Ее лицо изображалось на нескольких рисунках очень старательно и идеализировано.       Осталось десять листов. Четырех людей он не счел знакомыми, а еще трое заставили Гарри замедлиться уже не от желания рассмотреть картины, а от возникших вопросов и попыток понять, не опознался ли он.        Гарри свел брови и посмотрел на оставшиеся три рисунка. Его сердце пропустило удар. Пальцы сами собой выпустили листы, и те упорхнули к краю стола. Он зажмурился, желая искоренить из своего сознания то, что увидел, но изображения ярко отпечатались на его сетчатке, заставляя Гарри видеть в них каждую деталь.       Он сидел, прикрыв глаза и подперев пальцами виски, и в своем сознании невольно пролистывал галерею рисунков, сейчас разбросанных по столу.       Картинки, записи, символы, колдография, снова картинки, снова символы. Его почерк, его рука, выводящая линии, его постель, его комната… Гарри вскочил с места. Он взметнул палочку в сторону полога кровати, одним взмахом меняя его цвет на красный.       Он жил здесь, он учился на Слизерине, он рисовал… отвратительные картины. Гарри перевел палочку на стол.       – Инсендио! – рявкнул он. По телу Гарри пробежал трепет, когда он увидел, как проклятый стол вместе со всеми глупыми бумагами загорелся. Жил, жил… – Я здесь не жил, черт возьми!       Он развернулся и махнул рукой с палочкой сверху вниз, разрубая в щепки гадко сверкающую новизной дверь.        Гарри вышел из разломанного прохода и наткнулся на Долиша.       – Поттер, какого Мордреда… – начал тот, но тут перевел взгляд ему за плечо, на разрастающееся в комнате пламя, и прорычал: – Проклятие!       Долиш толкнул Гарри, подлетая к разлому.       – Агуаменти!

***

      Постукивая пальцами по столу, Гарри глядел в окно на густые серые облака, накрывшие Лондон, другой рукой держа стакан со сливочным пивом.       – Так, значит тебе приснился Сам-Знаешь-Кто, а теперь ты видел комнату, где жил ты-слизеринец? – заключил Рон.       – Ладно если бы просто слизеринец. Комната выглядела так, словно я жил с какой-нибудь Пожирательской семейкой или с самим Волдемортом, – мрачно сказал Гарри. Перед его глазами все еще мелькали те картинки.       – А я-то думал, что твоя единственная возможная комната у Него может выглядеть только как пыточная.       – Рон! – шикнула Гермиона. – Твой друг страдает из-за нападок на свою психику. Как ты можешь относиться к этому беспечно? Гарри, тебе срочно необходимо обратиться к специалисту. Это ненормально то, что ты сотворил в том доме.       – Ничего я не сотворил… – вяло отозвался Гарри.       – И как Робардс еще не вышвырнул тебя из аврората? – хмыкнул Рон.       Гарри пожал плечами.       – Он не может. Я же герой.       Перед ним мимолетом пронесся их разговор.       – Ты устроил поджог во время операции, Гарри, подверг людей опасности. Нам не нужно, чтобы эта весьма неприятная история разлетелась. Будь ты обычным новобранцем, мне пришлось бы настаивать на твоем отстранении, – произнес Робардс, качая головой, тем самым демонстрируя разочарование и печаль, которые – Гарри знал точно – тот не испытывал.       Они находились в кабинете главы аврората. Гарри стоял напротив занимающего треть комнаты стола Робардса.       – Это слова Долиша. Он приукрасил события, – сказал Гарри, добавив в голос каплю раздражения. – Я осматривал комнаты и, к сожалению, не заметил, как возник пожар. Может, что-то среагировало на наплыв магии, не знаю. Зачем бы мне устраивать поджог, сэр?       Робардс окинул его скептическим взглядом.       – Долиш также сказал, что ты кричал и разнес дверь.       – Я крикнул заклинание, потому что дверь не открывалась. Не рассчитал силу, – вздохнул Гарри. – У нас с Долишем напряженные отношения, он считает меня неспособным.       Робардс сплел пальцы в замок и подался чуть вперед.       – Я знаю Джона уже многие годы, знаю также, что он не стал бы лгать своему начальству, – Робардс сделал паузу, на которую Гарри никак не отреагировал.        Ложь давалась ему как никогда просто, он не ощущал ни капли раскаяния ни за нее, ни за поджег. Не имей он внутреннего барьера здравомыслия, сжег бы весь дом. Гарри не задумывался о том, почему поступает так или иначе. Он не видел ничего предосудительного или нехарактерного в своем поведении.       Робардс устало потер глаза.        – Хорошо. Оставим это на сегодня. Я уповаю на то, что тебе хватит ума не распространяться об этой истории и заняться налаживанием отношений со своими будущими коллегами. Помни также, что ты являешься не только примером для подражания магического сообщества, но и представителем нашей профессии. Нет худшего способа продемонстрировать слабость нашему врагу, чем дать ему знать о внутренних конфликтах.       Гарри вернулся на кухню своего дома. Он посмотрел на друзей, желая понять их чувства относительно того, что он им рассказал.       – Послушайте, – горячо сказал Гарри, – что-то происходит и не в моей голове: у меня не хватило бы фантазии придумать всё это. Волдеморт хочет свести меня с ума, захватить мой разум, а, может, и тело.       Рон тяжело вздохнул, опуская голову на ладонь. Гермиона повертела свой стакан на столе.       – Гарри, во-первых, ты сам сказал, что ваша связь с В-Волдемортом разорвана, а, во-вторых, неужели ты думаешь, что для того, чтобы свести тебя с ума, он не придумал бы способа получше? – с толикой обреченности в голосе проговорила Гермиона.       – Я сказал: во сне он вел себя странно, нетипично. Это был… – крестраж, хотел сказать Гарри, но закончил иначе: – была его другая версия.       – Или просто сон, – пробормотал Рон.       Гарри раскрыл рот, но захлопнул его, вдруг поняв, что ни единому его слову друзья не внимут.       – Отлично, замечательно, вы думаете, что я поехал крышей.       – Мы так не думаем!.. – тут же возразила Гермиона.       – Да что ты говоришь? – повысил он голос. Его накрыла внезапная волна холодной ярости. Рука так рвалась к палочке, дабы вновь выплеснуть эмоции. – Действительно, зачем мне верить? Зачем о чем-то беспокоиться? Зачем думать о насущных проблемах, вашу мать, когда наступила привычная мирная жизнь?!       Губы шепчут заклинание, и сердце старика разрывает грудь, прилетая Гарри прямо в ладонь. Оно стучит еще какое-то время, а после затихает, из него уходит тепло, как и из тела магла.       Гарри моргнул, руки чуть дрожали, будто покрывшись льдом. Он вытер взмокший лоб, успокаиваясь. Гермиона смотрела на него с ужасом, а Рон с пронзительным скрипом отодвинул стул, поднимаясь с места.       – Рон… – прошептала Гермиона.       – Привычная жизнь, да? – выплюнул он, его лицо и уши покраснели. – Конечно, моей семье ведь пришлось так легко, не то что тебе – человеку, избегающему ее всеми силами и думающему не о людях, которым нужна поддержка, а о чертовом психе, который сделал их всех несчастными!       Гарри потер лицо. Вина часто преследовала его, он перестал обращать на нее внимание.        – Прости, Рон. Я не хотел говорить всего этого.        – А у Гермионы ты не хочешь попросить прощения? – вызывающе спросил Рон. – Как легко: взять и накричать на нее ни за что.       Гермиона что-то зашептала Рону, дергая его за рукав, чтобы он сел обратно.       – Не надо, Гермиона, он прав, – сказал Гарри, вставая. – Спасибо, что пришли. Простите за срыв.       Правая нога на одну ступень, левая на другую, повтор цикла до тех пор, пока лестница не закончится. Гарри на втором этаже. Он шагнул в сумрачную гостиную, слыша внизу приглушенные голоса и последующий хлопок двери, погружающий дом в звенящую тишину.       Он сидел, ощущая всепоглощающую усталость и бессмысленность каждого действия или даже мысли. Гарри налил себе уже третий бокал огневиски, кривясь от его омерзительного вкуса, но продолжая вливать в себя обжигающую жидкость.        Гарри пододвинул к себе квиддичный журнал и бездумно пролистал несколько страниц. Ближе к Рождеству производитель «Молнии» обещал выпустить метлу нового поколения, и многие игроки в квиддич замерли в предвкушающем ожидании, смакуя каждую появляющуюся подробность. Уже были представлены внешний вид метлы и ее примерные характеристики. На этот раз модели даже имели две разные расцветки.       Гарри не летал уже, казалось, целую вечность. После потери «Молнии» он так и не купил метлу, так что как только Гарри узнал о выходе новой модели, то тут же сделал предзаказ, лишь мельком глянув на немалую стоимость. Может быть, раньше Гарри не стремился расточать свое наследство, но с недавних пор ему стало все равно. Его жизнь постоянно висела на волоске, а рассудок подвергался испытаниям, поэтому был ли смысл как-то себя ограничивать, когда все могло закончиться в любой момент?       Поднявшись с места, Гарри подхватил стакан и прошел в коридор, чувствуя заторможенность и спутанность мыслей. Он вышел на порог, по которому моросил дождь, и сел на ступеньки, держа одну руку в кармане, а другой плеская содержимое стакана, отблескивающее в свете фонаря, словно языки пламени.        Его окутала тень, а обзор загородил подошедший человек. Гарри нехотя поднял голову.       Перед ним стоял Волдеморт, и был он далеко не в человеческом обличье. Его красные змеиные глаза, направленные точно на Гарри, зло сверкали в темноте. Подавив приступ краткой паники, Гарри убедил себя в том, что настоящий Волдеморт давно убил бы его или наслал бы пыточное.       – Не сон на этот раз... Галлюциац… галлюцинация?.. – пробормотал Гарри заплетающимся языком.       Глаза Волдеморта сузились.       – Я терялся в догадках, для чего я здесь, а Мальчик, Который Выжил даже не имеет представления, что происходит, – Волдеморт сделал шаг вперед, нависая над Гарри, и тихо внушил: – Ты невероятный глупец, Гарри Поттер.       – Тогда, это означает, что ты невероятный неудачник, раз не смог убить меня. Шанс убиться самому у меня был выше, как мне кажется.       Волдеморт схватил Гарри за волосы, дергая его наверх. Боль пронзила даже ярче, чем должна была, заставив Гарри задохнуться от неожиданности и в полной мере прочувствовать более незамутненную реальность.       – Однако ты жив, в то время как я вновь вынужден цепляться за каждую возможность выжить; ты жив и наслаждаешься своей жалкой жизнью, посредственное ничтожество, в то время как начисто уничтожил все, к чему я шел, просто по чистой случайности, – с яростью прошипел Волдеморт.        Он с нечеловеческой силой отшвырнул Гарри назад, и тот врезался в дверь, сильно ударившись затылком. Стакан упал, разбиваясь в дребезги.       – Смехотворно то, как ты цепляешься за меня, как жаждешь, чтобы я вернулся, – со злой насмешкой сказал Волдеморт, слегка наклоняясь к распростертому на ступеньках Гарри. – Разумеется, мне известна причина этого: без Лорда Волдеморта наш маленький герой никто, он не способен на собственные заслуги, не опирающиеся на величие других; его удел – смерть, но он не может принять это и предпочтет потворствовать гибели других.       Гарри стиснул кулаки, вскакивая на ноги. В нем забурлила не меньшая ненависть, чем отражалась в красных глаза напротив. Он медленно сошел со ступеней, отступая назад и сжимая палочку. Его охваченный бурлящей жаждой расправы мозг едва смог отметить тот факт, что в руке у Волдеморта – удивительно – до сих пор не появилась палочка.       Ненависть насыщала и окрашивала каждый дюйм видимого им тоннеля, до которого сократился его обзор. Гарри воистину жил в этот миг. Он направил палочку в сторону груди Волдеморта, представляя картину того, как его тело разрывает на куски, и кровь обливает все вокруг. Рот Гарри уже приоткрылся, а язык готов был выговорить первые буквы взрывающего заклинания, но вдруг оказался неспособным двинуться.        С Гарри схлынула вся волна адреналина. Он не мог пошевелиться, не мог воплотить свои отвратительные грезы. Осознание этого опустошило, лишило смысла все мысли до и тут же преисполнило новыми чувствами: собственным достоинством, возвышением.       – Ты безвольный слабак, Поттер, – на лице Волдеморта расползлась жуткая ухмылка без капли веселья. Он подошел к Гарри на расстояние вытянутой руки. – Старик знал, что из тебя лепить.       – Инкарцеро! – крикнул Гарри, взмахивая палочкой.       Волдеморт не смог бы увернуться от заклинания при всем желании, и на долю секунды Гарри увидел перед собой его уже связанным. Но устремившийся вперед луч прошел сквозь тело Волдеморта, заставляя Гарри в ужасе застыть и тотчас предпринять еще несколько попыток затронуть его хоть одним заклинанием.       Волдеморт расхохотался ледяным смехом, испаряясь и не оставляя ни намека на свое присутствие.       Гарри часто дышал, чувствуя себя в жутком смятении. Он отступил в сторону дома и сорвался на бег, влетая в свое убежище и запирая дверь всеми известными ему заклятиями. Гарри взбежал к себе наверх, зажигая свет.       Он судорожно принялся ходить из стороны в сторону. Нервозность не мешала Гарри испытывать растущее душевное возбуждение. Загадки будоражили и вселяли жизненную энергию в унылость, покрывшую его существование. У Гарри вновь появилась цель, он вновь обрел своего врага, над которым имел несомненное преимущество. Существовала причина, из-за которой Волдеморт не убил его, и виной этому, стало быть, его наполовину призрачное состояние.       Раздался стук в окно, заставивший Гарри вздрогнуть. Он насторожено посмотрел на серую сову, стучавшую клювом в стекло. За то время, когда единственной его корреспонденцией стали послания от поклонников, Гарри перестал воспринимать письма, как нечто важное. Тем не менее он подошел к окну, распахивая створки.       Сова влетела, сделав круг под потолком, и приземлилась на спинку стула.       – Мне нечем тебя кормить, – пожал плечами Гарри, осторожно отвязывая свиток со знакомой красной печатью от лапки.       Птица недовольно ухнула и выпорхнула обратно на улицу.       Письмо, как и ожидалось, оказалось из Хогвартса. Гарри достаточно было пробежаться по написанному по диагонали, чтобы отбросить его и тотчас выкинуть содержимое из головы. Это было приглашение от Минервы Макгонагалл на Рождественский бал, организованный как мероприятие, долженствующее поднять дух учащихся. Гарри не будет в этом участвовать. Проводить время с Волдемортом виделось ему лучшей перспективой, чем лицемерно веселиться и потворствовать культу победы.       Гарри долго не мог уснуть той ночью, одержимый беспорядочными мыслями, уносившими его то в одну сторону, то в другую. Когда в конечном итоге он осознанно обнаружил себя в коридоре, залитом приятным теплым светом, то никак не удивился и не обеспокоился. Что-то внутри него ожидало этого.       Коридор был ему весьма знаком, тогда как Гарри точно нигде его не видел. Не в таком виде. Он в задумчивости оценил его размеры и расположение дверей. Взгляд Гарри остановился именно на одной из дверей, раскрывая ему полное понимание того, в каком доме он находился.         – Должен ли я расценивать твое появление, как попытку искупить свою вину за вчерашнюю ошибку? – раздался голос позади.       Гарри резко развернулся, впиваясь взглядом в Волдеморта, статного и притягивающего взор, так резко контрастирующего с тем другим человеком. Он смотрел на Гарри, чуть прищурив глаза, внимательно и все так же пугающе, что неумолимо хотелось скрыться от его пристального наблюдения.       – Ошибку совершил ты, когда решил связать себя со мной, – парировал Гарри, пряча руки в карманы. Фальшивая маска спокойствия Волдеморта не могла его спутать на этот раз, Гарри был готов противостоять, если понадобится. Но Волдеморта, похоже, больше позабавили его слова.        – Наша связь – никак не чьё-либо решение, а судьба, и, пожалуй, судьба удачная, – сказал Волдеморт, приподнимая уголки губ.        Гарри недоуменно на него уставился. Настоящий Волдеморт был достаточно предсказуем, этот же вел какую-то игру, недоступную пониманию Гарри.       – За мной, – велел Волдеморт, поворачиваясь туда, где был выход во двор.        Гарри поколебался, но последовал за ним.       – Тебе стоит поделиться самообладанием со своей настоящей версией, потому что я не позволю кому-нибудь из вас снова на меня напасть и не стану терпеть ваши приступы садизма.       Волдеморт остановился возле изящных резных дверей. Он медленно повернулся к Гарри, окидывая его испытующим взглядом.       – Настоящая версия, Гарри? – елейным тоном переспросил он. – Кто же я, по твоему разумению?       – Едва ли то, что я вижу во сне, можно назвать реальнее того, что происходит наяву, – ответил Гарри, проходя мимо него и толкая двери.       Он не успел сделать ни движения больше, как его развернуло и впечатало в стену.       – Нам нельзя игнорировать иллюзии, в которых ты вязнешь, мой маленький запутавшийся Гарри, – медовым голосом сказал Волдеморт, встав к неспособному пошевелиться Гарри вплотную. Он уже сумел уяснить, что такое поведение его врага означало сдерживаемую ярость, что также подтверждало затуманившееся окружение. – Тебе не стоит меня злить, встречаясь с какими-то фантомами, иначе мое недовольство окажется для тебя испытанием похуже, чем любимая тобой ненависть. Единственный Лорд Волдеморт, с которым тебе позволено проводить время – я сам. Запомни это, а также то, что никого, помимо меня, у тебя нет и никогда не будет.       Давление спало, освобождая Гарри, уже готового ответить что-нибудь злое. Но до него вдруг дошел главный смысл этих слов.        – Передай в первую очередь ему, чтобы он не совался ко мне, может, заодно убедишь его отказаться от планов меня убить.       Волдеморт задержал на нем глубокий взгляд, успокаиваясь, после чего он полностью распахнул двери, выходя на иллюзорную улицу.        Взор Гарри пробежался по представшей перед ним природной местности, которую ранее ему не удалось рассмотреть в реальности. Дом находился на вершине высокого холма с крутым склоном, внизу которого неровным кругом блестело озеро, позади него простиралось поле, а дальше шел лес и закрытые дымкой горы. Картина, открывающаяся отсюда, была умиротворяющей и в достаточной мере прекрасной, чтобы наслаждаться ею без излишнего восхищения, а просто спокойно гуляя по окрестностям.       Этот же пейзаж он видел на рисунках.       – Огонь пугает людей, создает панику в начале или ставит точку в конце, – размеренно сказал Волдеморт, стоящий подле Гарри. – Тебя никогда не привлекало ничего из этого. Выражая эмоции с помощью огня, ты рискуешь нарваться на последствия, к которым не будешь готов.       Гарри напряженно поглядел на него.        – Невозможно создать такую качественную материальную иллюзию. Что ты сделал с моим сознанием? – хмуро спросил он.       Волдеморт мрачно улыбнулся.       – Это удивительная в своей многогранности магия пространства, которой я занимаюсь последний месяц. Полагаю, с помощью нее ты сможешь вскоре вернуться ко мне, правда, для этого мне будет необходимо твое содействие.       Словно мерзкие насекомые пробрались под кожу Гарри. У него возникло сильное желание вывести Волдеморта из себя, заставить его принять свой истинный облик, лишь бы тот не говорил с такой легкостью и убежденностью о подобных планах.       – Я не буду тебе ни в чем содействовать, – резко сказал Гарри, отходя от него вперед.       – Ты будешь. Я не позволю тебе еще раз покинуть меня, мой Гарри, – раздался шепот у него за спиной. – Мир, за который ты цепляешься – искусственные декорации, где ходят разлагающиеся полутрупы. Тебе не нужно беспокоиться о том, что минует через несколько десятков лет. Посвяти себя вечному. Вверь себя мне, ведь наш путь слился воедино, когда я определил тебя, а ты решил мою судьбу.       Слова проходили внутрь Гарри, впитывались в него разъедающими каплями кислоты. Не было никаких причин преуменьшать их значимость и силу. Рядом с ним стоял опаснейший человек, умеющий лишь сокрушать и бесчинствовать, что, несомненно, ударит по Гарри еще не раз.       Чужая рука опустилась на его шею. Гарри дернулся, но Волдеморт удержал его на месте, чуть сдавливая пальцы. Впрочем, это никак не лишало Гарри возможности вырваться.       – События во сне переживаются куда ярче, чем в реальности. Закрой глаза.       Гарри не стал подчиняться, он попытался повернуть голову и что-нибудь сказать, тогда Волдеморт надавил на его шею еще сильнее, но не болезненно.       – Закрой глаза, Гарри, – с вкрадчивыми нотками в голосе сказал Волдеморт. – Твой страх меня разочаровывает.       Гарри занервничал больше, но ему стало важно побороть боязнь, перестать давать своему врагу власть над собой. Он прикрыл глаза, прислушиваясь к остальным чувствам, чтобы успеть среагировать на любую неожиданность.       Его волосы растрепал легкий ветерок, зашуршала вода, а носа достиг сладкий цветочный аромат. Его лодыжек теперь что-то легко касалось.       Рука исчезла с его шеи, вместе с этим словно отнимая часть какой-то жизненной энергии. Гарри распахнул глаза, едва подавив судорожный вдох. Перед ним раскинулось холмистое поле, покрытое светящимися голубыми и бирюзовыми цветами; оно оканчивалось отвесной скалой, чью вершину можно было разглядеть, лишь сильно запрокинув голову. Со скалы спускался водопад, бьющий мощными потоками воды в реку, проходящую вдоль подножья горы.       Смотря вдаль, Гарри удалось позабыть о присутствии Волдеморта, тот же находился в паре футов впереди. Гарри пребывал в уверенности, что в том что-то поменялось вместе с окружением, но он подошел ближе и не заметил никаких внешних изменений. Возможно, дело крылось в том, что Гарри никак не удавалось совместить его и такую мирную обстановку.       Волдеморт стоял вполоборота к Гарри, прикрыв глаза и опустив голову, точно так же как в тот день в Запретном лесу. Стоило Гарри приблизиться, как он заговорил:       – Это место было найдено мною случайно еще в самом начале моего пути. Я желал постигнуть суть магии, узнать, есть ли у нее границы. Мне хотелось понять, как пользоваться чистым природным источником, а не созданным кем-то декоративным фонтаном. Ничего я так не желал, как найти уникальные знания, старинные записи, следы иной жизни, людей, куда больше преуспевших в познании нашей силы. Я наткнулся на это место среди гор Индии и открыл для себя магию во второй раз.       Голос Волдеморта сливался с шумом водопада, проникая в уши Гарри особенным звучанием, которое можно было слушать и слушать, забыв обо всем важном.       – Место, несомненно, магическое, – продолжил Волдеморт. – На площади многих миль здесь расположены пещеры, храмы, хижины и поселения, где живут люди, чье представление о магии тесно переплетено с религией. Есть те, кто отдают свою жизнь обретению сиддхи, есть маги-аскеты; алхимики, ищущие свое бессмертие. Сюда попадают и маглы – те, кто точно знают, что ищут. На три месяца я посвятил себя этим землям, и тогда я впервые сумел научиться главному: чувствовать себя и собственную магию.       Волдеморт посмотрел на Гарри. Некоторое время он не моргал, а воздух сжался, похолодел, из-за чего Гарри невольно поежился.       – И вновь ты стоишь передо мной, ничего не понимая, словно надгробье всему прошедшему тяжелому труду, – прошептал Волдеморт очень тихо.        Гарри нахмурился. Непонимание злило, но он не знал, как из него выбраться. Казалось, то засасывало только сильнее с каждой произнесенной фразой.       Волдеморт повернулся назад к водопаду, вдыхая больше воздуха. Когда он вновь заговорил, голос его был так же ровен.       – Твоя магия волевая, готовая вырваться в любой момент. Поразительно похожа на мою, но легче, заряженная юношеской энергией. Я рекомендовал бы тебе попробовать колдовство больших масштабов.       Водопад взметнулся ввысь, разлетаясь на мелкие брызги, а после, повинуясь движению руки Волдеморта, помчалась в их сторону. Подобно змее, вода извивалась и шипела, превращаясь местами в белую пену. Ни один щит не удержит поток, а убегать не стоило и пытаться: волны достигали восьмиэтажной высоты. Гарри остался на месте, лишь собрав недюжинную смелость и отключив все рефлексы.       Волна накрыла их, но не коснулась, протекая над головой. Вода поднималась над ними, образуя купол из быстротекущих потоков. Гарри смотрел на них, на тусклый пробивающийся солнечный свет, охваченный восхищением величественности, позабыв, что это ненастоящая вода и даже ненастоящая магия.       – В предыдущий раз ты открыл мне доступ к своему сознанию, что позволило мне немного поработать над тобой и показать несколько интересных вещей, – задумчиво сказал Волдеморт. – Однако большего я сделать не смог. Думаю, помимо нашей связи, нам поможет твоя магия: я использую ее, отдав все необходимые инструкции, тебе останется лишь исполнить их.       Очарование вмиг спало с Гарри. Он повернул голову к Волдеморту.       – Хватит постоянно строить на меня какие-то планы, – процедил Гарри. – Может быть, ты забыл, но они все в конечном итоге оказывались провальными.       Ему хотелось выкрикивать злые фразы из раза в раз, но они просто не формировались, ведь Гарри до сих пор чувствовал успокоение. Соглашаться играть в игру, правила которой неизвестны, было невероятно большой глупостью. Безрассудный риск – часть его жизни, но, пожалуй, сюда Гарри вел уже не он, а туман, в который превратился его разум из-за всех безумных и сумасбродных мыслей и чувств. Он словно пробудился на краткое мгновение, ощутив подступающую острую опасность.       – В момент поиска люди обращаются к тьме – ты не станешь исключением.       Сказано это было беспринципно. Внутри Гарри все заледенело от такой знакомой безжалостности, отразившейся в глазах Волдеморта. Он ринулся прочь, судорожно пытаясь проснуться. Как в прошлый раз, у него должно получиться. Путь загородила сократившая радиус стена из воды. Он кинулся прямо на нее и задохнулся от мощного потока, мигом сбившего его с ног. Волна пронесла его на себе, пока он глотал сладковатую воду и тонул, чувствуя, как вода же обжигает льдом легкие.       Когда Гарри уверился, что в следующие секунды потеряет сознание или, наоборот, пробудится ото сна, его выкинуло на мягкую цветочную поверхность. Неспособный даже кашлять – горло нещадно сдавливало – Гарри широко распахнутыми глазами смотрел на возвышающегося над ним Волдеморта. Тот присел и осторожно коснулся его щеки костяшками пальцев, заставив Гарри из последних сил дернуться.       – Губительно и неразумно идти против себя, Гарри, – шепнул он.       Волдеморт положил руку ему на грудь, склоняясь совсем близко, что даже сквозь муть в глазах, Гарри видел багряный цвет, окрасивший его радужку, и проступающие капилляры.       Из Гарри будто вышибло дух, как если бы его шею свернули резким движением, и он бы умер. Гарри не чувствовал своего тела, воспарив над ним и пребывая в такой легкости, словно он превратился в облако или что-то еще менее плотное. Но ощущение это длилось каких-то пару мгновений, прежде чем Гарри потерялся в совершенно новом восприятии.       Вновь Гарри имел возможность ощутить плоть, не свою, не привычную, однако и не чужую. Другая сущность вместе с магией, неспокойной, тяжелой, но такой бурной и живой обуревали и наполняли. Каждый вдох чувствовался значимым, каждое движение необычным. Мысли и чувства сливались и быстро текли, что их невозможно было уловить.       Фантастическое слияние поглощало и сжигало все в нем, он потерял смысл всего уже сущего и еще предстоящего. Удовольствие или боль были далеко от того, что испытывал Гарри. Он будто вновь тонул, но не мучительно задыхаясь, а питаясь отсутствием воздуха, ведь ему не нужен был он, чтобы жить. Арктический холод пронизывал изнутри, но не мешал, а дополнял каждую вспышку, зажигающуюся в душе, разноцветными пятнами расползающуюся по тьме, где дрейфовали они.       Гарри готов был остаться в этом состоянии навсегда, но закончилось все так же быстро, как началось, словно схлопнувшись.       Потрясенный, Гарри весь взмокший сидел на кровати. Он вскочил на ноги, в исступлении расхаживая по комнате. Волдеморт был везде в нем, он будто облепил его кожу или витал в воздухе, которым Гарри дышал.       Ему не найти покоя, нигде он не сможет чувствовать себя в безопасности, Волдеморт будет повсюду, куда бы Гарри ни пошел. Он завладеет его сознанием, разрушит его личность.       Гарри остановился, вертя головой и тяжело дыша приоткрытым ртом. Стены сжимались, забирая кусочек за кусочком пространства. У Гарри не было ни единого шанса укрыться от Волдеморта, лишь маленькая дверца, до которой невозможно добраться. Или можно?..       Гарри ринулся к ней. Он в безумной панике дергал ручку и толкал дверь, умоляя ту открыться. Гарри бился в нее, царапая и оставляя вмятины, стирая руки в кровь. Он никогда не выберется отсюда, он навсегда останется рядом с Волдемортом.        Дверь вышибло, должно быть, магией Гарри, и он выбежал в коридор. Прыгая по ступенькам, Гарри спустился на первый этаж и вылетел на улицу. Свежий холодный воздух коснулся его неприкрытой кожи, остужая пыл.        Гарри простоял около четверти часа, судорожно вылавливая во тьме каждую тень, пока его босые ноги окончательно не окоченели и пока кровь из ран от впившихся осколков, будто в прошлой жизни разбитого стакана, не окрасила беспорядочными разводами мокрый асфальт.