Рахат-лукум на серебряном подносе

            За спиной закрываются двери и Женя выходит в коридор с мыслью: нужно соглашаться пока они не передумали. Вряд ли у меня когда-нибудь появится шанс на что-то получше. Тем более, что султан никакой не Квазимодо, а просто слегка поехавший. Хотя, он может оказаться вообще чем угодно, потому что валиде в процессе рассказа старательно обходила все острые углы. Её хватило только на «он очень упрямый» и «с ним бывает очень трудно» — будто речь шла о щенке. Но, в любом случае, можно как минимум попробовать. Вот только, как же дети? Конечно, я бы ни за что не сунулась в мир «Великолепного века», если бы не верила в возможность хэппи-энда для всех, включая Мустафу. И пункт «возможность изменения канона» звучал обнадёживающе. Но в этом варианте мира, где всё идёт куда-то не туда, я уже ни во что не верю. И вообще, теперь, когда «Великолепный век» не просто картинка на экране, я бы, наверное, не стала влезать даже в его нормальную версию. Наверное. Но меня бы в любом варианте мира волновал вопрос: а что, если ничего хорошего впереди не будет? Все те попаданки в «Великолепный век», которых я помню, рожали и не парились, словно предварительно узнав у автора, что всё будет хорошо. И Хюррем рожала не парясь, с одинаковым восторгом реагируя на всех своих мальчиков. На Мехмеда ещё ладно — это можно было списать на то, что она просто не знала о существовании закона Фатиха. Но неужели и к рождению Селима ей никто об этом не сказал? Больше верилось в то, что ей просто было пофигу. Она радовалась всем тем плюшкам, которые прилетали ей вместе с рождением сыновей, и с осознанным глубоким пофигизмом относилась к тому, что ждёт этих сыновей в будущем. Порой казалось, что ей только через тридцать лет после их рождения стало искренне интересно, что же с ними будет. Но даже если бы она всполошилась на двадцать лет раньше, как вообще можно защитить четверых сыновей, если по правилам игры выживет максимум один? От такой задачи даже у Эйнштейна голова бы взорвалась. Хотя, у Хюррем был приблизительно понятный план: она избавляется от Мустафы и не даёт своему сыну, который сядет на трон, прикончить братьев. Но проблема была в том, что к моменту, когда умер Мустафа, её детишки были тридцатилетними мужиками, которые выросли с мыслью, что выжить должен только кто-то один. Отчасти потому, что Хюррем забила на этот момент и жила с уверенностью, что угроза применения закона Фатиха исходит только от Мустафы, но никак не от её сыновей по отношению друг к другу. И как итог, смерть Мустафы не заставила Селима и Баязида бросить попытки друг друга убить. Ведь не зря же говорят, что стены бесполезны, когда враг внутри. Ну да ладно, чихать на Хюррем и её выводок. Мне что делать? Если я ничего не буду делать, то всё предельно просто: либо я так и останусь стареть в гареме, либо выйду за неизвестно кого и буду рожать до климакса. Но что будет, если у меня выйдет влюбить в себя Сулеймана? Идеальный вариант — это родить одного сына и как-нибудь на этом закончить, чтобы не париться о том, как защитить сразу двоих или больше мальчиков. А с одним я как-нибудь справлюсь. Я с восьми лет растила своих младших братьев и во мне уже тогда проснулась животная тяга их защищать. Так что какая из меня будет мать я приблизительно в курсе. Вот только, как ограничится одним сыном, если проблема как раз в том, что Сулейман не хочет ничего менять? Если он переключится с Махидевран на меня, то я буду рожать пока у меня не разорвёт матку. Но, конечно, какие-то категорические выводы делать рано. Сначала нужно узнать, что за чудище этот Сулейман.             Поэтому Женя говорит Сюмбюлю, что на всё согласна. И в ответ, после улыбки, слышит, что у Сулеймана есть целая куча самых разных служанок, которые отвечают за кучу самых разных вещей. Восемь из них — это его главные служанки, чья работа, в основном, заключается в посменном брождении за султаном и выполнении всех его внезапных прихотей. Поэтому Женя станет одной из них и таким образом сможет быть рядом с Сулейманом почти каждый день.             Минут через десять Сюмбюль оставляет её рядом с одной из таких служанок, чтобы та объяснила ей самые важные моменты будущей работы. А к вечеру её переселяют в одну из комнат для служанок Сулеймана.             И через два дня Женя, в тёмно-синем платье и с туго собранными волосами, стоит у дверей в султанские покои.