Иная ветвь

Детское тело росло удивительно быстро, а мое собственное стремление наконец нормально функционировать, лишь подталкивало развитие. Постоянно мучаясь скукой, я концентрировала все свое внимание на нескольких вещах: физических тренировках (я хочу хотя бы встать!), подслушивании (служанки говорят много интересного, когда считают, что находятся в одиночестве) и брате. Мальчишка был шумным и скандальным, лежа в соседней колыбельке он постоянно ворочался и капризничал, мешая мне не то что спать, но и думать! Со временем я нашла к нему подход, и развлекала его, корча рожицы. Он пытался мне подражать и мгновенно отвлекался, прекращая хныкать. Когда стала покрепче и могла хоть как то обращаться со своим телом, начала просовывать свои игрушки к нему, и изучая их, он так же замолкал на довольно длительное время. Я с той своей первой истерики больше не устраивала проблем, росла спокойным и бесконфликтным ребенком, а потому никак не могла понять, как люди, пусть даже маленькие, могут так много кричать. Начавшие резаться зубки мне доходчиво это объяснили. Ощущения были отвратительные, от них не спасало ничего и в тот период мы с Джейсом устраивали такое хоровое пение, что несчастные женщины, вынужденные за нами присматривать, едва не вешались. Единственное, что хоть как то отвлекало в тот период, мое яйцо. Мне казалось, оно подает все больше признаков жизни, но возможно это было лишь самовнушение. Лежащее у брата вместилище не так давно треснуло, и из него вылупился очень маленький, и очень красивый дракон. Наблюдая за рождением новой жизни, я испытывала искренний трепет и теперь не могла дождаться своего собственного дракончика. Собравшаяся в честь события толпа взрослых бурно радовалась, и даровала новорожденному дракону звучное и красивое имя — Вермакс. Видя вскользь брошенные к моей колыбели взгляды, без капли надежды, я распознала их намерения и лишь крепче прижимала к себе своего будущего дракона. С вылуплением Вермакса, бесполезную по их мнению окаменелость из моей кроватки можно было убрать. Но я никому не позволяла отнять у меня мое чудо, и на каждую их бесплотную попытку, поднимала не присущий мне жуткий вой. В конце концов бросив эту затею, мне просто позволили оставить его у себя и отступили. Мы продолжали расти и радовать окружающих. Впервые встав на ноги, я испытала такую радость, какой не было за всю жизнь. И более меня было не посадить. С каждым днем все крепче держась на ногах, я приставала к Джейсу, стремясь поднять и его. Вскоре мне это удалось, и вслед за мной, мой дорогой брат порадовал родителей первыми шагами. Обогнавшая его на пару недель, я с гордостью наблюдала за его движениями, крепко стоя облокотившись на дедушку. За первыми шагами последовали первые цельные слова, наконец сложившиеся из невнятных звуков, всякий раз вырывавшихся из меня вместо нормальной речи. Раздражало это безумно, так что речевые упражнения я практиковала в троекратном размере, желая внятно разъяснять собственные желания. Тренировать детские связки было тяжело, поэтому в этом плане разрыв между мной и братом был капитальный. Он не стремился начать говорить, удовлетворившись угуканьем, пока я прикладывала кучу усилий и практиковалась вновь и вновь, достигая желанного результата. Таким образом, я стала самым юным Таргариеном в поколении, заговорившим внятно и осмысленно всего к восьми месяцам. Лежа в кроватке и продолжая болтать (родители, да и слуги, после первой волны восхищения поуспокоились и теперь не слишком обращали внимание на мою разговорчивость) я все также тренировала Джекейриса. Я вошла в азарт и стремилась к званию лучшего учителя года, добившись сносных результатов к нашему первому дню рождения. И пока я спокойно говорила уже целыми предложениями, мой брат радовал окружающих своими успехами в словосочетаниях. В тот же день рождения, на праздник, я узнала о наличии маленьких родственников. Дяди Эйгон и Эймонд, а так же тетя Хелейна, поздравляли и одаривали нас с братом, а после, когда взрослые отвлеклись на свои дела, составили нам компанию. Оставленные наедине, мы быстро нашли общий язык, и пока Джейс развлекался с более младшими детьми, я пристала к Эйгону. Скептически и настороженно относясь к вниманию малолетки, он тем не менее поддержал беседу, и совсем скоро мы обсуждали рассказанные нам сказки. Не столь давно начавший учебу, мальчик подтвердил мои догадки о исторической ценности этих рассказов. Многие из них на самом деле были чуть переделанными под детей событиями прошлых лет. Так, героические повести, о которых рассказывала кормилица, были историями о свершениях наших предков, а жутковатая история о неких ходоках оказалась легендой тысячелетней давности. Из той же беседы я получила подтверждение собственных догадок. В моем роду практиковалась близкородственная связь. Не то, что бы это шокировало, я в свое время интересовалась средневековьем и подобная практика не стала открытием, но отнеслась я к этому со скепсисом и некоторой неприязнью. Впрочем, придерживаясь позиции о решении проблем по мере их поступления, как и на многое другое, я просто забила, приняв к сведению. Вообще, наш разговор был крайне плодотворен. Эйгон знал о королевской чете и истории гораздо больше меня, а присоединившийся позже Эймонд сумел добавить интересных деталей. Но празднество для нас с братом подошло к концу, мое никудышное тельце вновь чувствовало усталость и измотанных, нас донесли до постели, где мы дружно вырубились. *** Второй год моей жизни в этом мире ознаменовался рождением младшего брата, Люцериса, прогулками по дворцу и более тесным общением между детьми. А тесное общение, неожиданным образом, привело к насмешкам. Никогда не считала детей ангелочками, но получив прямо в лицо категоричное заявление Эйгона, пребывала в растерянности. — Зачем ты таскаешь с собой этот камень? Все уже знают, что ты такая же неудачница, как Эймонд и дракона тебе не светит. Упомянутый Эймонд, бросив на брата обиженный взгляд, лишь угрюмо промолчал. Видимо, привык к подобному, пронеслась в голове мысль, тут же сменившись легким возмущением. — Не зови своего брата неудачником. Как старший, ты должен защищать его от насмешек, а не становиться их инициатором. А что я делаю со своим яйцом тебя не касается и касаться не должно! И пока все находились под впечатлением, не ожидая такой отповеди от соплячки, я подхватила упомянутое и, горделиво топая, ушла. Что ж, я действительно всегда брала его с собой, не расставаясь и на миг. В отличии от остальных, я чувствовала исходящее от яйца тепло и ощущала жизнь, растущую в нем. Дракон внутри был жив, в этом не было сомнений, но время шло, яйцо оставалось прежним, и сил терпеть становилось все меньше. Судорожно прижав его к груди, я зашептала, бросая в воздух обещание. — Я принесу тебе кровавую жертву и ты будешь жить, понятно? У тебя просто нет выбора, любовь моя~ Твердо решив сделать все возможное ради него, я обзавелась небольшим шрамом, в наиболее незаметном месте у локтя. Изо дня в день пропарывая свою кожу и окропляя горячее яйцо кровью, я с упорством пыталась добиться изменений. Подкладывая его в камин, игнорируя обеспокоенное щебетание нянечек, я мрачно вглядывалась в чешуйки. Иногда мне мерещились золотые проблески, но я списывала их на отсветы огня от камина. Взращивая свое яйцо огнем и собственной кровью, я продолжала сей ритуал ежедневно. Это создание станет мне другом, семьей, моей родственной душой. Во второй год, десятый месяц, и тринадцатый день моей жизни, после того как даже младший брат обогнал меня с драконом (у Люка он вылупился всего через месяц после его рождения, и теперь маленький зеленый Арракс стал членом нашей семьи) по скорлупе моего собственного яйца пошла трещина. Все ширясь под чужим давлением, она в конце концов поддалась воле заключенного в ней существа и явила на свет маленькую огненную тварь. В первый же миг после рождения выплюнув из себя шар огня и едва не подпалив мне волосы, на меня с интересом уставилось крошечное создание. Глубокого черного цвета, чешуя казалось впитывала в себя весь свет. С блестящими золотыми рожками и того же цвета шипами вдоль всего хребта, новорожденный дракон показался мне самым восхитительным созданием из всех, что я когда либо видела. Встретившись с любопытным янтарным взглядом я тяжело выдохнула, осознав, что все это время наблюдала за его рождением задержав дыхание. Мягко улыбнувшись ему и протянув ладонь, в которую он тут же уткнулся головой, я с колотящимся в висках пульсом осознала, что уже люблю его всем сердцем. Огласив округу своим счастливым хохотом, я осторожно подняла его на руки, заключив в объятья. Моя мечта наконец родилась. Окруженная людьми, что собственными глазами хотели убедиться в рождении нового дракона, я сохраняла твердое молчание. Не отвечая ни на чьи вопросы и не отдавая своего дракона, я все свое внимание сконцентрировала на уютно устроившемся клубочке в своих руках. Сытый и довольный, он тотчас уснул после кормежки и теперь полностью игнорировал жужжание вокруг. Взрослые уже решали с кем по соседству поместить его в драконью обитель и какое имя даровать, но я лишь со снисходительной усмешкой следила за их манипуляциями, а стоило беседе перейти в ключевую фазу, прервала их. Разомкнув губы, я четко произнесла: — Анубис. — тишина и всеобщее внимание стали мне ответом. Подняв взгляд и внимательно всмотревшись в лицо дедушки, я пояснила, — Его зовут Анубис. И до тех пор, пока он мал, я не отдам его никому. Он будет со мной пока не подрастет. В ответ на мою реплику вмешалась королева. Эта женщина давно меня настораживала, и пусть я совершенно не разбиралась в людях, даже так сумела различить таящуюся в ее улыбке ложь. До крайности лицемерная, она тщательно маскировала свою ненависть к моей матери за благодушным выражением лица, и вот сейчас хотела отобрать мое сокровище. — Это совершенно неприемлемо, мой король. Даже маленький дракон очень опасен, и держать такого зверя вблизи детей нельзя. Мало ли, что вбредет в его голову, в юности они совершенно неконтролируемы. К тому же имя… — Достаточно, Алисент. Я тебя услышал. Все это время в ярости прожигая королеву взглядом, я обратила внимание на подошедшего ко мне дедушку. Присев рядом, он уложил ладонь на мою голову, и ласково пригладив волосы, осторожно поинтересовался. — Висенья, ты уверена что хочешь сама о нем позаботиться? За драконами тяжело ухаживать, не лучше ли доверить это дело умелым драконоблюстителям? Отрицательно мотнув головой и непримиримо взглянув ему в глаза, я уверенно прошептала, так, что бы услышал только он. — Тебе не о чем беспокоиться, дедушка. В конце концов, я получила яйцо от тебя, и теперь хочу сама распоряжаться своим даром. Анубис, — с трепетом и щемящей нежностью в сердце я провела вдоль его тела пальцами, с придыханием продолжив, — он никому не причинит вреда. В сомнении поглядев на потянувшегося к моим пальцам дракончика, прибывающего во сне, он ещё раз взглянул на мое лицо, и в смирении сомкнул веки. Потянувшись поцеловать меня в макушку, король на всякий случай уточнил у мамы: — Рейнира, дочь моя, как ты считаешь? — Если она так желает, дракон должен остаться с ней. Я помогу Висенье вырастить его. Тепло поглядев на маму и уловив ее подбадривающую улыбку, я в который раз поблагодарила судьбу о своем рождении именно в этой семье и именно у этой женщины. Очень сильная и хладнокровная, наследная принцесса была замечательной матерью, дарящей своим детям всю возможную заботу и внимание. Всегда оставаясь на нашей стороне, она непримиримо отстаивала каждый мой каприз и вставала на защиту моих интересов. А не так давно подарив королевству ещё одного принца, она так же трепетно оберегала ещё одно дитя. Продолжая удерживать Анубиса, я подошла к ней. Собрание было окончено, и притянув меня в объятья, мама в сопровождении отца решила проводить меня до спальни. — Кажется, это впервые, когда дракон остается со своих хозяином, вместо отправки в драконью обитель. — отец задумчиво перевел взгляд на нас и улыбнулся, — Наша грозная воительница Висенья умеет отстаивать свои решения. Я горжусь тобой. Потянувшись к голове Анубиса, он одернул ладонь как раз вовремя, что бы не быть укушенным. Развернувшись к отцу, я аккуратно перехватила его руку и стиснув ее, медленно поднесла к дракону. Встретившись с янтарными глазами пояснила. — Все свои. — и с улыбкой наблюдала за тем, как нехотя, Анубис дает к себе прикоснуться. — Он не агрессивен. Ему только надо привыкнуть к человеку и убедиться, что он не опасен. — хитро взглянув на родителей, шепотом раскрыла свой секрет. — Мне кажется, я чувствую его эмоции. Он был насторожен, когда ты потянулся впервые, но теперь спокоен. Разве что немного недоволен. — и сюсюкаясь я мягко чмокнула его между рожек. Клацнув у моего лица зубами, он удобнее устроился в моих руках, давая разрешение делать с ним, что пожелаю. Не злоупотребляя, оставила дракона в покое, в приподнятом настроении выбившись вперед к комнате. Удивление в глазах родителей уступило место уверенности. Больше у них не было сомнений в том, верное ли решение они приняли, оставив его со мной. За время, что мы будем вместе, наша связь лишь укрепится, а главное, пока он со мной я всегда буду в безопасности. Пройдя оставшийся путь в тишине, они уложили меня в кровать и пожелав доброй ночи удалились. Мы же с Анубисом быстро уснули, и его горячее тело надежно согревало меня всю ночь. *** Королева Алисент, не сдержавшись, громко хлопнула дверью, ворвавшись в покои повелителя. Отвлёкшись от своих дел, Визерис устало поднял на нее свой взор, молчаливо вопрошая. — Ты слишком многое позволяешь ей! Не отвечая, он все также молча ждал продолжения. Нахмурившись, королева отрывисто огласила. — Когда этот ребенок пожелал увидеть город, ты сопроводил ее в карете. Стоило ей просить об обучении, ты тут же отправил ее к мейстеру, в то время как моему сыну отказывал вплоть до пяти лет, говоря что он ещё слишком юн. И я не говорю о том, как долго она таскалась с этим каменным яйцом. — Алисент в раздражении взмахнула руками, — Эймонд вынужден обучаться по одной программе с трехлетней девочкой! Ты осознаешь, как это выглядит со стороны?! А теперь она и вовсе запросила дракона! Дослушав жену, король медленно поднялся с места и приблизился к ней, успокаивающим жестом положив ладони ей на плечи и чуть сжав их. — Алисент, она ещё совсем маленькая, но уже стремительно познает мир. Я не могу отказать ребенку, что столь искренне тянется к знаниям. Если ты хочешь, мы можем найти Эймонду другого учителя. Но Висенья не станет прерывать учебу! Говоря о драконе, следует понимать, что он принадлежит ей. Она не просила и не требовала, он и без того ее. В отчаянье она скинула с себя его руки. Глядя королю в глаза, Алисент понимала, что он не слышит ее. Не видит никаких проблем, или просто не желает видеть. Сдавленным шепотом она воззвала к нему. — Ты перевернул мир вверх дном в поисках яйца для нее. Сделал все возможное и нашел его. Нашел для нее. Почему ты отдал его ей? Твой родной сын остался без дракона, но ты ничего не предпринял! Ты нашел яйцо и младшему сыну Рейниры, но все так же игнорируешь потребности своего ребенка! — на последних словах королева едва не сорвалась на крик. — У Эймонда было яйцо. Никто не виноват в том, что боги оказались не столь милостивы, что бы позволить ему вылупиться. — Визерис недовольно оглядел свою жену. В какой момент между ними все пошло не так? Он не знал ответа, и не хотел его знать. Девушка была ему безразлична, а от ее упреков становилось тошно. Отвернувшись от нее, он лишь приказал, — Иди, Алисент. Я собираюсь готовиться ко сну. Наблюдая за тем, как его спина отдаляется, она чувствовала бессильную ярость, что сжигала ее изнутри. Это было несправедливо. Она сделала так много, почему никто этого не видит? Сжимая кулаки, королева злилась на всех них. Она честно исполняла свой долг, но никому не было до этого дела. Никто не похвалил ее, не сказал, какая она молодец. Не одарил гордой улыбкой. И даже муж ее нисколько не любил. Она знала об этом, понимала, что брак в их случае лишь только договоренность. Но надеялась, что подарив ему детей, все изменится. Если он не сможет полюбить ее, то хоть детей своих…. Прервав мысль на половине, опустошенная, Алисент вышла прочь. Дойдя до своих покоев, она застала в них сына. Спровадив служанку, королева тяжело опустилась в кресло. Эймонд, чутко уловивший ее эмоции, вопросительно уставился на родительницу. — Что то случилось, мама? Проведя ладонями по лицу и тяжело сглотнув, она рассказала ему о вылупившемся драконе. — Разве это не хорошо? Рождение дракона ведь большая радость. — Нет. Нет, — схватив сына за плечи, она подтянула его ближе, в исступлении зашептав, — это плохо, Эймонд. Потому что это не ее дракон. Он должен был быть твоим, слышишь? Они украли у тебя дракона. Отдали его этой грязной бастардке. Притянув сына в объятья, Алисент продолжала сыпать проклятиями, а юный Эймонд внимательно слушал. Мама всегда говорит правду. Она любит его и заботится, и если она говорит, что они плохие, так и есть. Вслушиваясь в ее сбивчивую речь, он послушно позволял росткам ненависти и обиды прорастать в своей душе. В конце концов, мама ведь не может лгать?