***
За стеклом звенят детские голоса и бренчат велосипеды, практически сразу после смущённого «я уже приехал» отзывается Макима. Справляется о самочувствии, шлёт парочку милых стикеров и придаёт своим ёмким «не переживай, сходи и прогуляйся» куда больше уверенности в будущем, чем Денджи мог себе представить. Грудь горделиво надувается, голые пятки радостно шлёпают по линолеуму, к ним прилипает дорожная пыль и остатки корма Почитты, но на это плевать — Денджи носится по трейлеру быстрее Молнии МакКвина, Флэша и Соника вместе взятых. Нестиранная футболка — Макима не сможет учуять через экран, — запихивается за пояс, пальцы стягивают худи с одинокого крючка для одежды, карманах дребезжит мелочь, Почита путается под ногами, внаглую прорываясь к двери. Денджи не горит желанием пропускать его вперёд, да и сам заметно медлит, убеждая себя в том, что никакой порядочный маньяк не будет слоняться по городу днём, а демоны и прочая нечисть так и вовсе наложат в штаны — им солнечный свет точно раковая опухоль. Для Денджи же светлое время суток — не более чем возможность немного развеяться и разузнать что-нибудь эдакое, что непременно удивит Макиму. Всё нормально, в общем. Всё совершенно нормально. Изо рта вырывается решительное сопение, ключ в замке неслышно проворачивается. Кроссовки неуютно еле-еле переступают ступеньку за ступенькой. За рёбрами, выдержавшими не один десяток избиений, против воли пробивается беспокойство. Денджи мотает головой и по привычке утыкается в мобильный. Экранное время показывает половину второго, с ближайших коттеджей пахнет барбекю и стриженной травой, где-то вдалеке шипит радио. Голень бодает Почита со своим предвкушённым «гав». За ворот пробирается сырой ветер, по полустёртой дорожной разметке летает бледная листва. Редкая трава пробивается сквозь трещины в асфальте, а на противоположном краю дороги, среди поросшего самосевом поля, виднеется дряхлое пугало. Прямо как с картинки — в выгоревшей клетчатой рубахе и криво надетой шляпе. Денджи прищуривается, и остроты его зрения хватает для того, чтобы заприметить одну странную деталь — на соломенных плечах болтается табличка. Табличка гласит… «Я тебе нравлюсь?» Денджи давится чем-то незримым и отшатывается, врезаясь лопатками в пыльный корпус машины. Нет, ему абсолютно не нравится эта штука. И шутки местных аборигенов тоже не нравятся. Бля, Западная Виргиния — редкостное говно. — Гав! — Почита, усевшийся на землю, строго глядит снизу вверх, хотя шерсть на его холке вновь напоминает ёршик. Отставить паранойю — думает Денджи, отталкиваясь от стенки трейлера. Это неконтролируемое чувство пиздец как заразно, а тот соломенный сторож в полях — напротив, вполне нормальное явление. Такие везде есть, сколько их уже успелось повидать? И таблички на них были, обычно с номерами фермеров или эвакуаторрв, но откуда здесь взяться такой роскоши? — Пора заканчивать с нытьём, да? — вопрос скорее риторический, с тяжёлым вздохом. Почита еле уловимо кивает, и Денджи, протерев вспотевшие ладони о манжеты, решается сделать шажок вперёд. Представим его на роли первопроходца, оказавшегося на другой планете — герметичная капсула испускает пар, под скафандром душно, нога с трудом сгибается в колене… Хрусть. Дыхание всё-таки перехватывает, и кислородные баллоны, не выдержав давления, дают течь. Дрожащие зрачки Денджи осторожно опускаются ниже, к куче жухлой листвы, подбившейся к покрышкам. Правая наступает снова, ради проверки теории. Из-под подошв вылетает чёткое "хрусть". Хрусть. Хрусть. Хрусть. Лёгкие спирает от кучи догадок, моментом изрешетивших рассудок, ногти врезаются в кожу. Скитаться меж неизведанными мирами не так уж и весело, когда вокруг всё оборачивается против тебя — Денджи кусает щёку, пока левая нога топчет грёбанные последствия фотосинтеза, и Почита, хитрюга, подключается к издевательствам, налетая на ворох у заднего колеса. Хрустьхрустьхрусть — разносится по заброшенной автостоянке. Денджи трёт лицо рукой. Либо он реально идиот, либо…***
Протекторы кроссовок давят щебень, сорный бурьян становится всё ниже. При заходе в частный сектор становится ясно — часть коттеджей в этом городке действительно заброшена. Заколоченные досками и облюбованные вьюнками, они тупо догнивают, завидуя своим ухоженным соседям. Деревяшки «на продажу» почти незаметны на фоне неухоженных газонов, да и краска настолько облупленная и выгоревшая, что суть её назначения сразу и не разобрать. Уныло. Так же уныло, как уныл дремучий лес, вставший поперёк глотки — его нескончаемая гряда тянется и тянется далеко вперёд, смыкаясь на самом краю улицы, точно клетка для живущих здесь людей. Такого резкого контраста Денджи прежде не лицезрел нигде. Чёрные кварталы Нью-Мехико с их организованной преступностью ничуть не в счёт. В них жизнь буквально шпарила фонтаном, как и в той глуши, где Денджи провёл детство, а здесь… А здесь пусто. Сетка из рубероида, протянувшаяся по правой стороне дороги, сплошь усеяна дырками, сквозь которые протоптаны пешеходные тропки к пока ещё обитаемым улицам. Денджи не гнушается лазить по грязи и до усрачки страшится запустения, поэтому сразу же сгибается креветкой, чтобы нырнуть в проулок между деревянным частоколом, попутно жалуясь Макиме на то, в какое нехорошее место ему довелось заехать. «В центре будет лучше, уверена» — моментально отвечает она, и отправляет обнадёживающее сердечко. Денджи растекается радужной лужицей, ускоряя шаг. Ноги подкашиваются и липнут к земле, точно расплавленное над костром маршмэллоу, влюблённое сердце трепещет от предвкушения — уже не терпится отправить ей целый фотообзор и обсудить каждую соринку на асфальте, прикопаться ко всему и ко всем, выставить себя знатоком урбанистики, погуглив несложные термины… Вскоре тропинка обрывается, выталкивая Денджи тротуар, где встречаются первые машины и прохожие. Центр многих провинциальных городков можно подогнать под одинаковые критерии — уставшие от жизни малоэтажки, стоящие бок о бок, какие-то второсортные конторы с тупыми лозунгами на стритлайнах, простецкие забегаловки, от которых за милю разит прогорклым маслом. Дерьмово, зато привычно. Планка самоощущения моментом смещается к показателю «почти в своей тарелке», рука сама собой щёлкает первый снимок и отправляет Макиме с подхалимским «ты была права». «Я просто тебя поддержала» — тут же прилетает в ответ. «Я всего лишь хотела, чтобы ты освоился, Денджи.» «Посмотри, тут какой-то супермаркет есть. Мне кажется, тебе стоит подкрепиться. Зайди в него, возьми себе обед.» Умильная улыбка тянет щёки, Денджи, точно по уши встрескавшийся болван, прижимает свой мобильный к груди и мечтательно выдыхает, притормаживая у перехода: — Какая она классная, да, Почита? — Гав! — подпрыгивает тот, виляя хвостом. Навигатор быстро приводит их к одному из перекрёстков, куда указала Макима, решившая проштудировать Гугл Карты посреди своего рабочего дня. За ростовыми стёклами вырастают стеллажи с продуктами, какой-то мужик с полными пакетами вываливается из двери. Посреди пластиковой рамы виднеется наклейка «с животными нельзя», и Денджи, вдруг решивший побыть охренительно-правильным парнем, наказывает Почите подождать у входа. Колокольчик звякает над макушкой, молодая продавщица — немногим старше самого посетителя, — неохотно отрывается от телефона и откидывается на спинку стула. Её оценивающий взгляд ползёт по одежде, пузырь из жвачки надувается так же быстро, как напрягается Денджи, не ждавший такого непонятного внимания к своей персоне. — Здрасьте, — неловко мнётся он, ковыряя пальцем собачку на худи. — Подскажите, где тут у вас продаются сардельки? Попытка стать культурным с обламывается с тихим шипением лопнувшей резинки — продавщица всасывает её обратно и скучающе подпирает щёку. Размалёванное лицо открыто выказывает нечто похожее на «ищи сам», только пожестчё. Денджи насупливается и шмыгает вглубь магазина. — Да пошла ты. Кулаки дербанят внутренности карманов, нос свистит, точно вскипевший чайник — Денджи злится, потому что вообще-то хотел как лучше и вообще-то совсем не хотел к ней подкатывать. Или что там она себе надумала? Похуй, короче, у него есть Макима и идеальное зрение, он сам найдёт мясной отдел, сам разберётся и потом ещё нафыркается у кассы. Верную дорогу прокладывает гул рефрижераторов и характерное для морозилок амбре, что получается учуять даже около полок со стиральным порошком. Камер по углам нет, но на затылок вновь накатывает странный холодок, похожий на касания щупалец из-за спины безликого дядечки в костюме, спизженном с Хитмана. Денджи зарывается пальцами в свои косматые волосы, приглаживает у загривка, надеясь смахнуть идиотское наваждение. Не помогает — приходится рвануть на себя ручку холодильника, схватить связку сарделек наугад и пойти к кассе. Чем ближе автоматическая лента и стойка с конфетами, тем сильнее чувствуется появление чего-то инородного в воздухе. Словно оно и в самом деле осязаемо и даже трёхмерно, в точности как бобовые консервы с огромным дисконтом — взгляд натыкается на них по чистой случайности, Денджи пихает упаковку с мясным полуфабрикатом себе в подмышку и захватывает парочку жестянок. Дело, правда, здесь совсем не в экономии, а в желании отвлечься — по вискам по-прежнему катятся ледяные дорожки неизвестной природы, и взбунтоваться против невидимых преследователей — возможно, своего конченого организма — хочется всё больше. Денджи было собирается попсиховать на всё на свете — в особенности на Западную Виргинию, — но барабанные перепонки неожиданно улавливают какой-то приглушённый звук, похожий на лязг старых дверных петель. Через секунду приходит более чёткое осознание — не петли это, а лай. Надрывный, тревожный. Денджи вздрагивает и оборачивается. В груди тревожно ёкает. Почита. Это точно Почита. Не стоило оставлять его у парковки для великов, да ещё и в незнакомом городе, никакой адекватный человек не поступит подобным образом. По-крайней мере, не в этой глуши — Денджи разворачивается всем корпусом и сглатывает загустевшую слюну. Однозначно не этой глуши. Ноги сами несут тело поближе к выходу, нервы накаляются, точно ненадёжная, старая проводка. Нет, это очень хуёвое место, и почему Макиме тут нравится? Какой к чёрту мост Нью-Ривер-Гордж? Не лучше ли было рвануть в Нью-Йорк? Или в Филадельфию? Денджи спотыкается на повороте и еле успевает перехватить консервы покрепче. Руки дрожат, в мыслях творится лютый бедлам. Нет, всё хорошо, Макима не предложит хуйни, с Почитой тоже всё окей, иначе быть не может. Будто в доказательство последнего утверждения, лай резко прерывается, но под ключицами всё равно омерзительно-гулко тянет. Денджи вскидывается и взмахивает жестянками, намереваясь кинуть их прямо на пол вместе с сардельками. Испепеляющий взгляд продавщицы, привставшей со своего места, мигом одёргивает его — приходится виновато улыбнуться, остановиться, и вытянуть шею из-за стеллажей, чтобы убедиться в том, что Почита в норме. — Вроде цел, — утвердительно бормочут тонкие губы. Если честно, Денджи не совсем уверен в них. Точнее в том, что глаза его не обманывают, потому что тревога с новой силой проступает на коже, и взмокшие пальцы едва не соскальзывают с металла. Почита-то действительно невредим, но его хозяин не впервые за последние сутки видит эту ощетинившуюся шерсть. — Привет, — раздаётся со стороны. Консервы, прижатые руками к рёбрам, звучно лязгают. — У тебя что-то случилось? Настороженный взгляд дёргается влево, к встревоженной пыли, клубящейся внутри супермаркета. В самом её центре стоит какой-то парень. — Твой питомец сидит на улице? — неожиданно мягко спрашивает он, кивая на Почиту. Продавщица окидывает обоих посетителей недовольным взглядом. Уж на её-то беды Денджи без разницы — своих хватает, аж поджилки трясутся. — …Мой, да, — запоздало кивает он, рисуя на посеревшем от волнения лице натянутую улыбку: — Ты чё, его испугался? Неизвестный мотает головой и неслышно выдвигается навстречу. Его тонкие паучьи пальцы на ходу смахивают тяжёлый капюшон, Денджи вновь отступает к стеллажам, освобождая проход. Незнакомец равняется с ним и пожимает плечами. — К твоей собаке лезли какие-то дети, но я их отчитал. Денджи благодарно кивает, вновь выглядывая на Почиту, и окончательно удостоверяется в том, что бедолага пришёл в норму. — Чёртовы дети, вечно они суются… — начинает было Денджи, но тут же осекается, вспоминая свою юность. Его собеседник хмыкает, останавливаясь напротив рядов с газировкой. — Согласен. Либо тут сказывается моя неприязнь к этим «цветам жизни», либо я просто очень люблю животных, — рассуждает он, без проблем дотягиваясь до верхнего ряда, забитого содовыми в банках. Указательный прыгает с крышки на крышку, Денджи щупает согревшиеся консервы и достаёт сардельки из-под подмышки, мимоходом вслушиваясь в пустой трёп незнакомца. — …ас спокойно пускают с собаками в магазины… Не местный, что ли? Денджи не сразу понимает, что спрашивают его — при упоминании слова «местный» в мыслях снова всплывает то пугало посреди поросшего бурьяном поля, надпись на табличке и странный хруст прошедшей ночью. — Эй, чувак? — раздаётся над головой. К щеке прижимается что-то ледяное. Денджи еле заметно вздрагивает, уклоняясь от жестянки с Маунтин Дью, и поднимает глаза вверх. — Откуда ты такой взялся? — ухмыляется незнакомец, потирая шею. Суженные на свету зрачки проходятся по его длинной чёлке, отливающей иссиня-чёрным, очерчивают ряд из пирсинга на ухе, мажут по бледным скулам и пухлым губам — язык чешется пошутить про ботекс. — …Из Луизианы приехал, — признательные показания даются через силу. — Проездом просто? — невозмутимо уточняет незнакомец и призывно взмахивает рукой, направляясь в сторону автоматической ленты. — Ну почти, — расплывчато отвечает Денджи, следуя за ним скорее по наитию, нежели из шаткого интереса. Взгляд цепляется за таблички «Сейл», пробегается по латке на полу, но невольно ложится на чужие плечи, линии которых настолько острые, что легко просматриваются сквозь мешковатую одежду, отглаженную до состояния ошкуренной доски. Мозг подкидывает Денджи вполне рациональный вопрос — как такого занесло сюда? Внешне этот парень реально очень собранный и аккуратный, уж явно не чета той же самой кассирше и всем обывалам, что встретились по пути. Походка ровная, складок и пятен на широких штанах не видать, даже кроссовки — Пауэр, было дело, заставляла выбирать с ней нечто похожее в подарок Аки, — какие-то фирменные, чистые, в отличие от педалей самого Денджи, вечно извазюканных в чём попало. Слух цепляет раздражающее «пи-ик», Денджи глядит на чужой профиль, замечает родинку под нижней губой и хочет шутить уже не про ботекс, а про кисейных барышень. — Смотришь на меня так, словно собираешься похитить, — хмыкает незнакомец. Денджи вскидывает бровь. — Чё? Пухлые губы расходятся по сторонам, вновь обнажая ровные ряды зубов. Фарфоровое лицо, обрамлённое мягким уличным светом, чересчур дружелюбно улыбается. Денджи рассматривает его с раскрытым ртом, не в силах отвернуться. — Успокойся, чувак, я совсем не горю желанием ночевать в багажнике, — этот болтливый парень артистично всплёскивает руками и отворачивается. Сардельки с консервами падают на ту же ленту, ладони опираются на пластиковый бортик, Денджи хрустит шеей и перебрасывает фокус внимания на прейскурант цен на сигареты. — Я спокоен, чувак, и живу я не в багажнике, а в трейлере, — фыркает он, передразнивая собеседника по привычке. — Как скажешь, — соглашается незнакомец, после чего вскидывает палец в воздух и обращается уже к кассирше: — Пачку Ньюпорт, пожалуйста. Классического. Девушка закатывает глаза и тянется к стойке. — Этих? — Этих, — кивают ей. Между бескровных пальцев, похожих на очищенные от коры ветки, появляется кошелёк с дурацким принтом. Денджи, следивший за всеми их действиями, скептически дёргает губой — какой нормальный пацан купит себе бумажник с лиловыми осьминогами? И, тем более, сиги с ментолом.