~
Просто так идти было нельзя: надо придумать план. Стив собрал эмоции в железный кулак и стал думать. Джарвис, хоть и был вампиром, появлялся днём чаще, чем ночью. Значит, он пойдёт ночью. Но как не попасться дворецкому? Запретный коридор находился в северной части замка на первом этаже, а комната, в которой поселили Стива, была расположена в южной на четвёртом: противоположный конец. За те дни, пока он тут был, ему удалось составить примерное расписание, где и когда бывал Джарвис. Оно почти всегда повторялось: с утра он приносит ему завтрак, потом исчезает и не появляется около двух часов, потом убирает его комнату и коридор, потом опять исчезает ещё на полтора часа, приносит обед, поливает цветы на этаже, когда вечереет, он выходит в сад и работает там часа три, приносит ужин, или они вместе спускаются вниз. После этого он провожает Стива до комнаты и уходит. Ночью на этаже он не появляется, но Стив видел его несколько раз возле дома. Ночью дворецкий, скорее всего, кормится, вампир же. Стив напряг память, вспоминая точный проход к тому коридору. В голове выстроилась примерная карта. Значит, сегодня ночью появится шанс узнать, что такого важного в том коридоре и куда он ведёт. Дождавшись глубокой ночи, Стив осмотрелся из окна: Джарвиса нет. Это плохо, он может быть внутри. Ладно, ждать больше нельзя. Через четыре часа рассвет. Стив выбрал удобную, не слишком вычурную одежду неярких цветов. Снял тапочки, которые шуршали. Взамен надел носки потеплее, отморозить ноги не лучшая перспектива. И, выглянув, вышел за дверь. Та не скрипела, но всё равно Стив осторожно прикрыл её. Коридор был пустой и тихий, однако свечи по-прежнему горели, хоть и не все и не так ярко. Глубоко вздохнув, он двинулся вперёд. «Сейчас дойти до лестницы, спуститься, повернуть налево, пройти коридор, снова спуститься…» — Карта в памяти вела его по темному замку. Дрожь волнения и лёгкий страх, зудящий под кожей, крутились в животе, неприятно его щекоча. Ночью в замке было гораздо более жутко, чем днём. Вдруг впереди появился силуэт. Стив дёрнулся в сторону, когда сердце застучало в горле. Он прикрыл рот рукой, спрятавшись в углу. После пары секунд тишины он выглянул, одним глазом проверяя обстановку. «Вот чёрт!» — подумалось, стоило глазам наткнуться на таинственного пугателя. Тёмно-серый силуэт статуи притаился в полутьме коридора. И для какого балаура они тут понатыканы. Поежившись от наводящей тревогу статуи в виде девушки с лицом, прикрытым рукой, Стив пошёл дальше. А замок не издавал ни звука: ни одна дверь не скрипела, нигде не было слышно шагов. Тишина, причём мертвая. Стив упрямо игнорировал колючие мурашки, побежавшие от этого сравнения. Наконец, спустя пятнадцать минут медленного блуждания, Стив спустился на первый этаж и нашёл нужный коридор. Он покрутил головой и прислушался — никого. Сжав одну руку в кулак, завернул за угол. Чертовски пугающий коридор распахнул свою голодную пасть. И почему здесь так темно?! Во всем доме на каждом этаже был свет, хоть и немного, но был же! А тут ни одной свечки… Сглотнув, Стив храбрился: «Ну давай, перестань трусить. Ты же не зря сюда пришёл. Помнишь, что эти чудовища сделали с той девочкой?! Узнай правду!» — Последняя мысль горячими брызгами гнева разожгла костёр смелости. Стив уверенным шагом направился в тёмную глубь. В конце оказался ещё один поворот, а за ним ещё. В конце второго поворота была узкая кованая металлическая дверь с ромбовидными узорами. Чёрт! Стив нажал на ручку с полным убеждением, что та заперта. Каково же было его удивление, когда она тяжело и с тихим скрипом приоткрылась. В лицо дунул леденящий порыв ветра, стоило открыть её шире. Его свистящее завывание пробрало совершенно другим морозом. Стив постоял мгновение, собираясь с духом, и, прикрыв за собой дверь, начал спускаться по лестнице, уходящей в глубь. Каменные стены, от которых веяло загробным холодом, сжимали с двух сторон. Проход был явно только для одного человека. Белая паутина у потолка говорила, что помещение либо не убирают, либо нечасто посещают. Тоненькие огоньки свеч подрагивали в железных подсвечниках, едва освещая путь. Стив прошёл, наверное, целых три десятка ступенек, прежде чем спиральная лестница вывела его к такому же узкому проёму между стенами. Двери не было. Стив осмотрел проём на предмет острых углов или каких-либо гвоздей, мало ли. Но тот был гладким, так что пролезть не составило труда. Протиснувшись через проём, Стив замер. Хорошо освещенное помещение, похожее на большой подвал. Там стояли какие-то сундуки, бочки, ящики, и всё покрыто слоем пыли и увешанно паутиной. Нет ни окон, ни дверей. Помещение было не квадратными, а тоже уходило в глубь. Каменный холодный пол, как и стены, украшали глубокие царапины. Брови нахмурились. Словно… следы от когтей! Волосы на руках встали дыбом. И как в подтверждение всех его страшных мыслей из глубины послышалось рычание. Застыв на месте, Стив медленно повернул голову в сторону звука. Тот эхом разносился по подвалу, отражаясь от стен и заставляя дрожать. Рычание резко затихло. Послышались шаркащие звуки. И так же резко оно усилилось! Стив, почти спотыкаясь на дрожащих ногах, спрятался за ящики, в угол. Пыль щекотала ему нос, поэтому он закрыл его и рот ладонью, заодно заглушая звук дыхания. Шарк. Шарк. Шарк-шарк. Шарк… Всё ближе и ближе, словно кто-то тащит тело. Адское злобно рычание раздалось совсем рядом, буквально за стеной из ящиков. Стив через щелочку мог его видеть. Человекоподобное существо под два метра, скрученное, с длинными костлявыми лапами с острыми когтями на конце; но оно едва было человеком. Голова лысая, без волос, заостренные уши, а лицо покрыто венами и испещрено рваными ранами, которые не кровоточили, но через них было видно чёрные жилы. Мертвенная бледно-серая кожа и чёрные глаза с ярко-красной светящейся радужкой в центре. Рот существа распахнут и наполнен десятком острых зубов. Два удлинённых клыка. И нижняя часть лица испачкана в чём-то, до ужаса напоминающем кровь. Сильная дрожь пробивает тело, стоит увидеть, что тащило это существо. Коричневые, почти чёрные глаза оленя безжизненно смотрели прямо в душу. Его голова была отделена от тела, держась только на остатках кожи и костей. Море крови растекалось под растерзанной тушей, оставлявшей за собой грязный след на полу. С мерзким чавкающим звуком существо вгрызлось в оленя. Стив боялся вдохнуть и вообще издать лишний звук. Куда он пришёл?! Что это, чёрт возьми, такое?! Воздух кончался в лёгких, отчего те горели огнём. Стив старался держаться, но силы кончались. Не выдержав, Стив тихо убрал ладонь и едва сделал вдох. Уши существа зашевились. Молниеносно оно повернул головой к нему. Чёрно-красные глаза смотрели прямо на него, сквозь узкую щель… Стив вжался в угол, побледнев, как скатерть. Нет-нет-нет!.. Существо издало низкий рокот, приблизившись к щели. А потом яростно заревело и исчезло. Стив успел услышать только скрежет когтей по полу, как ящики с грохотом посыпались, расступаясь перед громадной тварью. Ярость и голод отразились в распахнутых нечеловеческих глазах и вырвались громким рыком. Стив даже не успел сорваться с места, как существо бросилось на него. С поистине огромной силой ударило о стену. Да так, что воздух вылетел со свистом. Голова пульсировала от тупого удара. Существо зарычало, обдавая его тошнотворной вонью из пасти. Оскалило зубы. Стив вырывался изо всех сил. Ну куда ему сравниться с чудовищем. Быстрое движение, и сильнейшая острая боль в шее, от которой Стив завопил до рези в горле. Длинные клыки вспороли кожу, вгрызаясь внутрь. Стив сжал зубы, брыкаясь и ударя кулаками существо по груди, спине. Но то не обращало внимания, глотая текущую алую кровь. Стив чувствовал, как начинает кружиться голова: то ли от удара, то ли от потери крови. Они осели ниже, и слезящимися глазами Стив смог отыскать лежащий рядом кусок камня. Рывком он дёрнулся к нему, отчего зубы существа сильнее порвали кожу. Но камень был зажат в ладони. И со всей силы Стив ударил существо по морде. Раз, два, три. Пока оно с истощным визгом не швырнул его в другую стену. Сквозь боль Стив приподнялся. Чудовище визжало, а по уродливому лицу текла черная кровь. Похоже, он пробил ему голову. Это был его шанс. Поднявшись на дрожащие ноги и крепко зажимая шею ладонью, он встал и рванул, спотыкаясь и шатаясь. Горячее текло по шее. Быстрее! Тут должен быть выход. Ещё один узкий проход появился в темном углу. Но там дверь. Стив рванул туда, назад ему не вернуться. Существо загораживало выход. Рука толкнула дверь, та не поддалась. Он толкнул ещё раз, с отчаянием приложив силу. Дверь распахнулась. Стив спешно пролез через узкий проход, когда сзади послышался рык, полный злости. Едва он успел вылезти, как существо рвануло за ним, но застряло в проёме, скребя когтями и жутко крича. Стив не стал долго смотреть и бросился бежать. Нет, далеко ему не уйти. Рана кровоточит. Хоть, к счастью, и несильно. Но тёмно-алая кровь стекает по руке. Стив дрожащими пальцами оторвал большой кусок рубашки. Добежал до первых деревьев леса. Упал на колени и шустро превратил кусок ткани в подобие бинта. Он закинул правую руку за голову, потому что укусили его слева, и кое-как затянул бинт вокруг руки и шеи. Сильно завязал. Кровь сразу пропитала белоснежную ткань. До ушей донёсся яростный вополь. Подгоняемый страхом, Стив бежал на дрожащих ногах в темноту. Неизвестно куда, с кровоточащей раной, посреди ночи — вот на что человека может толкнуть страх, на безумие. Перед глазами до сих пор разорванная туша оленя, а в ушах всё ещё звенит рык чудовища. Он бежал так быстро, как мог, но силы не бесконечны. Лес не давал далеко убежать, хлестал ветками кустов по лицу и цеплял ноги торчащими корнями деревьев. Чем дальше Стив бежал, тем чаще спотыкался. Чем больше усилий прикладывал, тем быстрее уставал. Голова нестерпимо кружилась, а перед глазами плыло. И так темно, так ещё это! Только свет луны помогал различать силуэты деревьев. Неизвестно, сколько он так бежал, но в какой-то момент ноги подкосились и он упал. Шумно дышал, переводя сбившееся дыхание. Тело горело, но конечности начали мёрзнуть. Лёгкая одежда совершенно не спасала, а оставшаяся кровь не согревала полностью. Свободной рукой Стив опёрся о пыльную землю. Сил нет. Ноги не слушаются. Его воротит. Он сел на колени. Тёмный лес, через ветки которого пробивались слабые лучи луны. Стива до сих пор пробивала дрожь. Казалось, что сейчас из тьмы выскочит это существо и закончит начатое. Эта мысль заставила встать. Он опирался на деревья и уже не бежал, а еле шёл. Впивался ногтями в кору дуба, потом в кору следующего. Шаги-шаги. Куда угодно. Главное, подальше от дявольского замка. Но каким бы сильным и упорным Стив ни был — он всего лишь человек. Кровь хоть и медленно, но вытекала из раны, пропитывая повязку. А бег и ходьба только ускорили этот процесс. Тело вело в сторону, и он завалился возле старого иссохшегося клёна. Он настойчиво продолжал впихивать воздух в холодеющие лёгкие. Руки уже не чувствовали щербатую поверхность земли. Грязные ноги затекли и не двигались. Неужели это всё? Вот так глупо помереть в лесу? Стив зажмурился, прикладывая ладонь к прокусу на шее. Бинт весь сырой. На дрожащих пальцах остались алые пятна. На глаза набежали слёзы обреченности. Голубой свет луны полз по его лицу, пробиваясь сквозь мохнатые иголки ели. Напротив стояло корявое дерево, на его ветке кто-то сидел. Стив напряг плывущее зрение. Птица. Сова, кажется. Она смотрела своими большими жёлтыми глазами. Стив уже не мог держать голову прямо, поэтому облокотился на ствол клёна. А сова всё смотрела. — Ну что тебе? — тихо прошептал Стив. — Смерть… — зазвучало в ушах, как через воду. Сова расплывалась. — Что?.. — одними губами задал вопрос. Сова поглядела и бесшумно вспорхнула, улетая. Тьма поглотила голубые глаза, когда тело осело на землю.~
Вопросы не давали покоя. Что это было? Началось всё очень даже хорошо, а потом Питер… Он стал диким?.. Баки ни на шутку испугался, увидев этот безумный кровожадный взгляд. Наташа пришла через несколько минут, неся в руках чистую тряпку и странную жидкость в зеленоватом флаконе. Она не спрашивала, что произошло, а вот Баки — да. Не то чтобы ему особо отвечали, но он не сдавался. — Нат. — Она приподнял тоненькие брови на необычное обращение, и Баки тут же исправился: — То есть Наташа… — Всё нормально, — вампирша оборвала его и едва улыбнулась, — называй как хочешь. — Кхм, ладно. — Баки помялся, но продолжил, пока она мочила тряпочку с помощью какой-то стеклянной трубочки: — Так что это было? Наташа помолчала, закупоривая флакон. — Сам как думаешь? — И посмотрела внимательно, прямо в мысли, своими яркими зелёными глазами. Она же вампир. Почему глаза не красные? Из-за того, что наполовину? — Не знаю, — Баки отвёл глаза. Наташа поднесла руку к его лицу, и губу прошибло острой жгучей болью. — Ау! — Он резко отстранился, с возмущением смотря на неё. — Ох, прости, надо было предупредить, — она извиняюще улыбнулась, убирая смоченную ткань. — Что это за хрень? — пробурчал Баки, дотрагиваясь до прокуса на губе. И пораженно замер: его нет. — Лечебный раствор, — хмыкнула Наташа и сложила кусочек ткани. — Так быстро? — Баки не мог перестать касаться места бывшей царапины. Наташа лишь улыбнулась, собираясь уходить. — Постой! — Бак поднялся со стула вместе с ней. — Так что было с Питером? — Он вампир, ты человек, — выдохнула Наташа, осматривая библиотеку и их оставшийся на столе поднос со сладостями. — Это неизбежно. Баки нахмурился. Питер испытал жажаду, это понятно, но до этого он, вроде, себя нормально контролировал. Почему сорвался? Из-за поцелуя? Или из-за крови? — Мне пора. — Она поставила сосуд на поднос и, схватив его, исчезла. Баки даже сказать ничего не успел. Он обернулся. Два стула. А ведь ему понравилось. Ну, в начале. Что же такое с Питером? Дни проходили, а хозяин усадьбы не появлялся. Тень Наташи бродила по дому, принося еду. И тишина. Баки гулял по дому, рассматривал комнаты, ведь ему этого не запрещали. Зашёл в библиотеку в робкой надежде застать вампира там. Но нет. Никого. Тишина и знания, сокрытые в переплетении тысячи страниц, ему недоступных. Хотя что-то он уже знал. Постепенно Баки становилось тоскливо. Он всё чаще думал о Питере. И приходил к выводу, что не так уж укус был страшен. Больновато, но терпимо. Да и залечили за мгновение. Баки вышел из библиотеки, погруженный в себя. Можно выйти на улицу. Как раз день. Хоть погулять, а то с ума так сойти не долго. Солнышко приветливо сверкнуло золотыми лучами. Глаза закрылись, наслаждаясь его теплом, через веки было видно красновато-оранжевый свет. Свежий ветерок принёс запах коры и начавших опадать листьев. Осень колдует, превращая зелёные листочки в медные и опуская их на землю, покрывает её красивым одеялом. Возле усадьбы, за домом, росли дестяки яблонь. Надо же и яблоки есть. Баки прошёлся по тропинкам. Сочные, спелые. Почему их не собирают? Хотя зачем они вампирам. Он улыбнулся собственной глупости. Лавочка стояла в глубине сада, оплетенная лозой. Баки присел, стараясь не помять розы, цветущие рядом. Пышные, яркие, бежево-белые. Он не удержался и нагнулся, вдыхая лёгкий аромат. Спина облокотилась на лавочку. Любуясь пейзажем, Баки не заметил, как ушёл далеко в прошлое. Лицо мамы было размытым, нечётким, а лицо отца вообще не вспоминалось. Зато хорошо виделись лица младших: братика и сестренок. Седрик — темноволосый маленький шалапун, вечно влезающий в неприятности, но очень весёлый и громкий, с родинкой в форме овала на лбу. Кейси — ангельски красивая девочка с чёрными кудрями, вздернутым носом, покрытым веснушками; добрая, наивная и даже немного глупенькая. Ребекка — любопытная, русая, полненькая девчушка; самая старшая после Баки, умная, но горделивая, однако при этом заботливая. На лицо полезла улыбка, стоило вспомнить мелких спиногрызов. Но дальше глаза защипало. Мама не справлялась и с воспитанием детей, и с работой, и с делами по дому. Конечно, Баки много помогал, как и другие дети. Но они дети, и помощь у них соответствующая. Отец бросил их, когда мама носила в себе Седрика. По её рассказам, увязался за какой-то вертихвосткой и исчез. Она мало о нём говорила. Ну, а Баки не мог считать отцом человека, бросившего своих детей. Время шло, а проблем становилось больше. Денег не хватало, поэтому не было и еды. Летом ещё как-то удавалось держаться, а вот зимой… В одну голодную ночь, когда мама допоздна задержалась в трактире, убирая грязь и мусор после посетителей, дети захотели есть. Они тогда уже четыре дня нормально не ели. А Седрик приболел. Баки отдавал им последнее, не желая видеть грустные мордашки. Тем более слёзы. Но и этого было мало. Он кусал губы, думая, что делать. Мать не вернулась на утро. Такое случалось иногда. Баки догадывался, что она проводит время с кем-то. Но ничего не говорил. Однако еды не было. А кормить детей надо. Именно в момент, когда Баки увидел, как Кейси плачет в объятьях Бекки, он не выдержал и решился на глупость. Достать деньги, а тем более их заработать, он не мог. Зимой мало где нужен был пятнадцатилетний мальчишка. Оставалось украсть. Баки был шустрым и тихим. Так что ему не составило труда стащить из лавки местного торговца мешок картошки и пару рыб. Его не заметили. Он вернулся домой и потом со счастливой улыбкой наблюдал, как дети с аппетитом наедались и смеялись. Хоть он понимал, что воровать плохо, махнул рукой: ему не оставили выбора. Мать вернулась к вечеру следующего дня. Она была немного взлахмоченная и с синяком под щекой. Баки не спрашивал. Такое тоже бывало. Зато она принесла деньги и мешочек крупы. С тяжёлым вздохом она рухнула за стол. Увидев остатки рыбы, сощурилась. Мать резко повернулась и подозвала Баки. Он помнит слово в слово: «— Что это?! — её тон был требовательным и яростным. — Рыба, — тихо ответил он, опустив голову. — За дуру меня держишь? — Она схватила его за отросшие волосы, которые клялась отрезать за немужественность, и ткнула лицом в сторону тарелки. — Где ты это взял?! Баки тогда только защипел от боли, но не сказал ни слова. — Ах ты, вымесок проклятый… — она тяжело задышала, догадавшись. Пальцы больнее впились в кожу головы. — Снова воровал! С силой она швырнула его в угол. Голову пронзила боль от удара о бревенчатую стену. — Они голодали, — тихо прошептал Баки, приложив руку к прилипшим от крови волосам. — Поголодали бы ещё день! Не подохли бы! — заверещала мать, вскакивая со стула. — Мне теперь как людям в глаза смотреть?! Баки зажался в угол, видя беспощадные голубые глаза матери. Она с размаху скинула тарелку с объедками рыбы со стола. Хорошо, он успел малышню уложить. Не надо им этого видеть. Ещё, чего доброго, под горячую руку попадут. — Ты хоть представляешь, что скажут люди?! — Кривоватый палец указал на него. — Маришка вырастила ворьё! — Мама… — Но его не слышали. Никогда не слышали. — Заткнись! Заткнись, hülye! — она часто так его называла. Мама была венгерской крови. Размахнув руками, она схватилась за голову. — Прознают, и не отмыться. В этот раз точно из деревни выгонят… Мама ходила кругами, дёргая поношенное заплатанное платье и грызла ногти. — Ма, — он попытался позвать её: успокоить, объяснить. Но кому это было нужно. Острый взгляд, полный злости и презрения, окатил похлеще кипятка. Она быстро подошла к нему, схватила за волосы и потащила к двери. — Мама! Постой! Матушка! — Его просьбы были проигнорированы. Волосы так сильно тянули, что, казалось, сейчас вырвут с корнем. — Я тебя предупреждала, паршивая ты овца! — Толчок двери, и снег обжёг кожу. Баки заплаканно смотрел на родную мать, стоящую на пороге. — Убирайся из моего дома. И чтобы даже духа твоего здесь не было! Ты понял?! Позорище! — М… — Ему не дали сказать. — Вернёшься, я тебя продам, — холодно сказала она. — Или прирежу, если никто не купит. Внутри что-то треснуло. Сердце грохотало в ушах, а из глаз текли слёзы. Что она такое говорит?! Это ведь неправда!.. Ведь неправда же? Но мама больше ничего не сказала, лишь фыркнула, оглядывая его, сидящего по колени в снегу, и захлопнула дубовую дверь. Баки долго сидел у двери в надежде, что мать решила его просто проучить. Но дверь не открылась. Ни через час, ни через три. Холод пробирался в кости, обмораживая кожу. Тело непрерывно дрожало. Даже его тулуп остался в доме. Ледяные кристаллики замёрзли на ресницах и щеках. Баки больше не мог ждать. Он замёрзнет насмерть. Глубокая ночь. Зима. И он один. Их деревня — Нехою, не была дружелюбной: днём могли не пустить, а ночью и подавно. Будучи в каком-то бреду, он побрёл в лес. Повезло, что ещё ветра не было. Ноги немели. К какому-то моменту Баки перестал чувствовать холод. Он шёл по лесу, различая дорогу только в свете полной луны. Когда силы кончились и Баки готов был сдаться и рухнуть в снег, за спиной послышался жуткий вой. Страх усилил дрожь от холода, едва согревая тело. Злобно рычание и жёлтые глаза, свысока смотрящие на него. Слишком высоко для волка. Откуда тогда взялись силы, загадка, но ноги побежали. Спотыкаясь и падая, ему удалось чуть оторваться, но ненамного. Хруст, и он падает. Замороженные пальцы на ноге сломались. Боли не было. Был страх. А вой приближался. Баки через усталость встал и спешно передвигал окоченевшими ногами. Лесу не было конца. Но вдруг появился открытый участок. И вдалеке жёлтый крохотный свет, дрожащий в ночи. Зрение мутилось, но Баки бежал на этот огонёк в отчаянной надежде спастись. И когда огонёк вырос в два раза, почва ушла. Земли больше не было под ногами. Он не помнит, кричал ли или нет, но помнит боль, шум в ушах и темноту». Ручейки слёз скатились по щекам. Баки вытер их пальцами, хмурясь. Кинул взгляд на единственную ладонь. Сглотнул тяжёлый ком. Десять лет, а будто вчера: ярко и живо. Глаза сново защипало, а губа дрогнула. Он так скучает по малышне. Где они, как живут и живы ли вообще? С такой-то матерью… Он сжал пальцы в кулак. — Всё бы отдал, чтобы их ещё раз увидеть… — прошептал в пустоту Баки. Слезы сорвались с кисточек чёрных ресниц, падая на холодную землю. Колющая боль пронзила предплечье. Баки вскрикнул, дергая руку. Но та не поддалась. Быстрый взгляд. Зелёный стебель розы сжал предплечье, впиваясь острыми шипами. — Что за чёрт?! — Баки попытался вырваться, но заставил шипы глубже впиться в кожу. Он закричал, тёмно-красная кровь побежала по руке, капая на белоснежные лепестки роз. Сжав зубы, он снова дёрнул. Другой руки, чтобы отцепить растение, у него больше не было. Но хватка была железная. Он скривился, зажмурился и хотел пнуть растение ногой, но голос сзади остановил. — Не трожь! Сделаешь только хуже! — Питер появился мгновенно, облаченный в плотный чёрный плащ с головой. Он подошёл и брызнул чем-то на лозы растения. Капли защипели, пузырясь и разрывая тёмно-зеленую кожицу. Растение скукожилось, белые лепестки, окрашенные в розовый, опали, а стебли ослабли, позволяя вытащить руку и вскочить. Баки шустро дышал, смотря на гадкое, но теперь мёртвое растение. По руке бежала тёплая кровь. — С-спасибо, — Баки благодарно кивнул, тяжело вздыхая. Но Питер молчал. Медленно голова, облаченная в капюшон, повернулась к нему. Лица было не разглядеть, только край подбородка проглядывался из тьмы. — Питер? — Баки отошёл на шаг, когда фигура приблизилась. Шумное дыхание с присвистом слышалось из-под капюшона. Баки завёл руку за спину, но запах спрятать он не мог. — Питер, пожалуйста. — Рычание было не тем ответом, который он хотел услышать. Наташа бы сейчас не помешала. Баки не сводил взгляд с тьмы, где надеялся увидеть Питера. Но видел лишь бледный подбородок, который покрылся чёрными венами. Что?.. А он приближался. Баки быстрее отступил, и фигура бросилась к нему с шипящим рычанием. Ужас промелькнул на лице при мысли, что это конец. Питер повалил его на землю, ловя в капкан из рук. Баки быстро моргал, даже не пытаясь отбиться. Лишь замер, готовясь получить смертельный укус в шею. Тьма отступала, обнажая жуткий силуэт. Баки зажмурился, тихо всхлипнув. Но вампир медлил. Баки приоткрыл один глаз. И в ту же секунду Питер сорвал с руки ткань плаща, истошно закричал, когда плоть прямо на глазах обуглилась, покрываясь волдырями. Он вскочил и умчался прочь. Баки остался лежать. Испуганно и шумно дышал. Голова упала на землю с облегчённым тихим стоном. — Вот же… — ругательство не слетел с языка, не было сил. Звук шагов их вернул. Он подскочил, готовый бежать. — Так и будешь лежать? — Наташа грациозно подошла к нему. Над головой у неё был ажурный зонт с рисунками Чёрных Вдов. — Не подходи! — Баки отошёл на несколько шагов. В последнее время число покушений на его жизнь кратно увеличилось. Наташа лишь хмыкнула, остановившись. — Ты кровью истекаешь, балда. — Её насмешливые глаза бегали по окровавленной руке, но оставались зелёными. — Ты вампир! — Баки готов был сорваться с места и бежать, куда глаза глядят. — Наполовину, — она мягко улыбнулась. — Так позволишь мне тебе помочь или как? — С чего мне тебе верить? Может, ты хочешь заманить меня в ловушку и медленно и мучительно высосать кровь? — Баки прищурился, пряча руку за спину. — Ну я же тебе до сих пор не убила, — она выгнула бровь. — А ты, значит, хочешь умереть медленно и мучительно здесь от отравления? О чём она? Баки бросил взгляд на руку. Стекающая кровь становилась темнее. — Они ядовитые. — Зелёные глаза посмотрели на засохшие розы, ещё покрытые кровью Баки. — И время уходит. Ну так, как? Он пожевал губу, похоже, снова нет выбора. Тяжёлый вздох и кивок. — Славно. — Наташа махнула ему рукой и повела вперёд.~
Слабый стук сердца и тихий топот. Холод окружал удивительно огненной пеленой. Было так тепло, даже жарко, что хотелось погрузиться глубже. Уйти в спокойное теплое место. Но настойчивые звуки всё никак не давали это сделать. Раздражали своими присутствием, из-за них снова появлялась боль. Он не хочет больше её чувствовать. Твёрдость земли исчезла, и он парил легко, как перышко. Тьма подкрадывалась, окружая чёрными шупальцами. Звуки затихали. Жар. Невыносимый жар заставлял тихо застонать. Нет, пожалуйста. Это слишком. Он метался, не зная, как избавиться от душного марева. Лёгкие горели, каждый вздох вынуждал задыхаться. Горло сушило, глаза слиплись. И так плохо! Спасительный влажный холод обрушился на лоб. Ниточки льда скатывались по вискам, охлаждая горящую кожу. Он облизнул сухие потрескавшиеся губы. Что-то прижималось к ним. Он приоткрыл рот, не задумываясь, и прохлада стекала по горлу. Он жадно глотал, чуть не захлебываясь. Чьи-то холодные пальцы придерживали его челюсть. Жажда утолена, и стакан уходит, следом и пальцы. Нет-нет! Он хрипло заскулил и поёрзал. И блаженный лёд возвратился. Кончики несмело повели по щеке и дальше, по носу. Он расслабился. Пальцы оставляли холодящий след. Усталость накрыла с головой, и тьма поглотила его снова. Человек горел в лихорадке, лёжа на мягкой кровати. Старк, сидя рядом, достал холодную мокрую тряпку из ведра с водой и приложил ко лбу, покрытому испариной. Человек облизнул губы. Хмыкнув, Старк поднёс к ним стакан с чистой, чуть прохладной водой. Дождавшись, пока человек прекратит попытки захлебнуться, он убрал пустой стакан. Стоило его пальцам коснуться щеки, парень вздохнул. Вампир нахмурился и убрал руку. Человек издал до смешного жалобный звук и слабо пошевелился. Старк приподнял брови, раздумывая. Но что-то скрипнуло внутри, когда человек тихо сопел, отверженно ища его руку. Он возвратил пропажу, и тот счастливо расслабился. Кончиками он скользнул по красной щеке, к аккуратному носу с горбинкой, едва коснулся пушистых, золотистых, дрожащих ресниц. Дыхание замедлилось: уснул наконец. Старк отдернул руку, словно обжёгшись о слишком горячего человека. Этого ещё не хватало. Но его недовольство угасло, когда взгляд наткнулся на белую повязку, крепко намотанную на шею. Человек не совсем глупый, хоть и упорно доказывает обратное. Сам попытался остановить кровь. Старк задумчиво смотрел, вспоминая, как искал по всему лесу этого идиота и в каком виде нашёл в трёх милях от замка. Бледный, замерзший, перепачканный в грязи и крови. Он тогда позволил Джарвису отнести человека. Контроль у того был получше. Сейчас повязка была прикреплена на деревянную палочку и перемотана под подмышкой. И ведь умудрился ещё бежать при такой потере крови. «Дурак», — Старк фыркнул. Но снова укол вины в, казалось бы, окаменелое за столько веков сердце. Он сжал челюсти. Сам виноват. Сказано было не лезть в подвал. Несносный мальчишка! Старк резко поднялся и спешно ушёл из комнаты, оставляя Джарвиса присматривать за человеком.