Версальская роза

Глава 3.     Выбор Оливии пал сразу на несколько образов. Она могла надеть к своим повседневным туфлям серое, отдающее бронзой платье и сделать косичку-колосок, но больше ей симпатизировало розово-желтое платье с длинными рукавами на манжетах и желтые туфли. Насчет прически стоило еще покумекать.    Она спрятала первый вариант в сундук, сложила выбранное платье сверху и отошла к зеркалу, чтобы заняться порядком волос.    Медленно расчесывая волосы, слушая шуршание гребня, девушка впала в спокойствие и не заметила как открылась дверь. Обернувшись на чужой кашель, Оливия вскочила с кровати и испуганно отшатнулась. На пороге она увидела женщину достаточно солидных лет, примерно пятидесяти, чем-то похожую на запомнившуюся Оливии маркизу де Ментенон. Посетительница удивленно повела головой, а Лоррен, отойдя от неожиданности, начала: — Вы кого-то ищете?    Незнакомка значительно покашляла для убедительности и, отводя пальцы от губ, ответила: — Шевалье Лотарингского, если позволите. А Вы, простите?    — Я его сестра, Оливия де Лоррен, — девушка, привыкшая за эти сутки к дружелюбию местных жителей, подошла к посетительнице и протянула ей руку с нелепой улыбкой.    Но женщина не спешила отвечать тем же. Она, оглянув Оливию, хмыкнула и протянула ей сложеный лист, запечатанный красным, еще липким сургучом.    — Герцогиня д'Анже. — хладнокровно сообщила женщина, — Передайте это Вашему брату, уверена, он в курсе кто я такая.    Махнув рукой, герцогиня ушла, а Оливия осталась в комнате с противным чувством на сердце, в одной ладони гребень, в другом горячее письмо. Отведя взгляд в сторону, девушка поморщилась и выдала: — Как в душу плюнули!    Лоррен положила письмо на стол и уже хотела вернуться к зеркалу, но любопытство заставило ее еще раз подойти к столу и посмотреть на листок. Интересно, что такой высокомерной особе нужно от шевалье? Хотя, может она только с незнакомцами такая необщительная, а на деле милая и добрая женщина? Много мыслей посетили голову Оливии в эти минуты. Однако, с помощью силы воли ей удалось побороть желание сорвать сургуч и заглянуть в содержимое письма, и она вернулась к брошенному занятию.    Тем временем Лотарингский упорно трудился на благо создания хорошего впечатления о резиденции Короля-Солнца. Он словно дирижёр командовал своими подчиненными, указывал что и куда нести, как поставить, и сам не был прочь что-то поправить. В его епархии были повара, они получали от него меню, утвержденное лично королем, Филипп следил за декором зала, чистотой скатертей и чтобы все было идеально. Король уважал его рвение к работе, отмечал с какой ответственностью Лотарингский ведет дела, одним словом — покрыл все свои предыдущие грехи нынешними заслугами. А за его спиной было многое — пагубное влияние молодого шевалье на такого же молодого и горячего герцога Орлеанского, участие в масштабных заговорах и распространений запрещенных веществ. Все это Лотарингский отрезал и решительно оставил в прошлом. Сейчас он взрослый и серьезный мужчина, думающий о последствиях.    Шевалье шествовал по веранде взад-вперед, сверяя каждую ложечку, каждый цветок в вазах с учетом по бумагам. Остановившись у пустого стола, Филипп постучал по нему и строго подметил в сторону слуг: — Почему здесь ничего не готово?    — Тарелки разбились, сударь... — в страхе сказал один из официантов, пока другие стояли и дрожали в стороне.    — Все двенадцать штук?! — в гневе воскликнул Лотарингский, вскидывая руками.     — Все. — обреченно вздохнул официант и склонил голову.    Шевалье оказался с странном положении. Не ругаться он не мог: — Вы понимаете, что я материально ответственнен за все это? Господи, какой кошмар!    С этими словами Филипп заслонил лицо бумагами на дощечке и тяжело выдохнул. Нужно было срочно что-то придумывать. Посол прибудет через два-три часа, а французский двор не способен нормально накрыть на стол! Шевалье впал в отчаяние, но не надолго. Он взял все силы в кулак и приказал накрывать тарелками из другого сервиза, в надежде, что за этим столом будет сидеть мелкое дворянство, и оно не сильно расстроится по поводу голубых тарелок вместо белых. Работа вновь пошла в прежнем темпе, а Филипп занялся проверкой украшения прозрачных штор и перил лестницы, ведущей в сад, цветами.    Вдруг, с другого конца зала его окликнул немолодой мужчина в синем камзоле и голубой лентой на галстуке. Как только мужчина настигнул Лотарингского, он начал: — Его Величество просил передать, что его ужин с послом переносится в салон на втором этаже. Ужин тет-а-тет, где будет только король, королева, посол и его секретарь.    — Подождите! — в замешательстве прервал мысль мужчины шевалье, — На веранде торжества не будет?     — Будет, здесь отужинают все остальные, а король должен провести переговоры, а только потом присоединиться к общему застолью. — сказал мужчина, развернулся, и пошел восвояси, а Филипп расстроенно развел руками и хлопнул дощечкой по столу.    — Теперь сиди и голову ломай как за всем уследить... — шевалье со вздохом отвел кудри в сторону и с полным отчаянием стал осматриваться.    Уличив одного из официантов в недобросовестно выполненной работе, Лотарингский отправил того прочь, передав его обязанности другому, а сам заметил стоящую в дверях Лизелотту, она подзывала друга движением руки. Вид ее был обеспокоенный.    Подойдя к порогу, шевалье сразу попросил быть ближе к сути, Лизелотта и не собиралась растекаться по древу: — Филипп поднял на уши отряд королевской гвардии, только что десять гвардейцев отъехали от дворца.    — А сам он? — спросил взволнованно Лотарингский, от нетерпения сжимая руки.    — А самого давно во дворце нет, они с Маршалем уехали еще два часа назад. В то же время меня вызывал к себе Его Величество, спрашивал что я знаю о замыслах мужа, а в том-то и дело, что ничего! — говорила Лизелотта и, будучи на нервах, трясла руками. Шевалье заметил тревогу подруги, взял ее за руку и заглянул в глаза.    — Король хоть в курсе о найденных вчера кровавых перчатках? — спросил Филипп и от неприязни воспоминаний вздрогнул.     — Я сказала, но он лишь хмыкнул. Мы ведь не знаем куда он ездил, что делал, может, это вообще не кровь. — испуганно говорила Лизелотта, будто прижимаясь к Лотарингскому для собственного спокойствия, — Что он сказал Вам сегодня утром, когда я ушла за Оливией?     — Что на востоке много красных волков, и у них клыки длиной с человеческую голову. — ответил шевалье, облокотившись на косяк, — сначала рассказывал про их вой, а когда пришел Маршаль — перестал, вообще замолчал, и заговорил только после того, как я сказал, что лучше бы он никуда не ездил.    Лизелотта подметила эту информацию, закивала головой и, пожелав другу удачи, пошла налево, к лестницам. Филипп, озадаченный поведением горячо любимого им герцога, все-таки вернулся к работе, продолжая отчитывать слуг за небрежное отношение к декорированию.    Оливия закончила свою прическу только через полчаса. Девушка закрепила конструкцию атласным бантом на затылке и, довольная собой, пошла к окну. На улице по-прежнему солнечно, и голубое небо ничего не заслоняло. Дорожки сада просохли, трава стала светлее и зеленее, цветы обратили свои головки навстречу светилу и покачивались на легком ветру. Оливия с трудом не обращала внимания на идущих по тропинкам людей. А их было до неприличия много, даже слишком. Поэтому Лоррен решила понаблюдать за ними.    Детей в Версале не было, в основном здесь бывали дамы в возрасте от двадцати и юноши лет тридцати, не меньше. Но и юных мальчишек было достаточно. Вчера в зале Оливия приметила скромного парнишку у окна, он мирно читал сочинения мыслителей и иногда поднимал глаза на происходящее. Оливии он показался симпатичным, но не более того.    Наконец-то пробило шесть вечера. Жители и гости Версаля стали собираться на торжественный прием, во дворце становилось шумно и душно. Лоррен приоткрыла форточку, чтобы просто подышать воздухом с улицы. Она с наслаждением вдыхала порывы ветра, поскольку запах духоты и противных женских парфюмов сводил с ума простую провинциалку. Девушка оперлась на стол руками, чтобы быть поближе к форточке, и глубоко дышала, закрыв глаза.    — Все нормально? — раздалось у нее за спиной знакомым голосом. Оливия от неожиданности оступилась и, развернувшись, увидела обеспокоенного брата.     — Я просто дышу свежим воздухом. — сказала Оливия, обмахивая себя рукой, — Что, уже пора?     — Я зашел сменить галстук, на этот попала пыльца, хотя я говорил им вычистить цветки! — недовольно сказал шевалье, остановился перед зеркалом и начал развязывать ленту.    Тут Оливия вспомнила про письмо. Она взяла его со стола и подошла к Лотарингскому.     — Тут тебе какая-то дама передала записку. — сказала Лоррен, показывая Филиппу бумагу с сургучом.    Покосившись на письмо, шевалье задал вполне логичный вопрос: — Какая дама? Она хоть представилась?    — Я не помню, в возрасте уже, герцогиня или графиня... Абажур... — задумалась Оливия.    Филипп тоже задумался, но быстро сообразил: — герцогиня д'Анже? — Оливия быстро кивнула, шевалье усмехнулся и забрал письмо: — Абажур!    Сорвав сургуч, Лотарингский сначала с большим интересом что-то вычитывал, но спустя какое-то время его лицо обуздала эмоция негодования. Филипп смял письмо и, стремглав подойдя к окну, выбросил комок в форточку.    — Это что значит? — обеспокоенно спросила Оливия, ринувшись за братом.    — Ничего это не значит. — с легкостью в голосе улыбнулся Лотарингский и выставил локоть к сестре, — Я смотрю, ты уже готова, пошли.    Улыбнувшись, до безумия счастливая Лоррен взяла Филиппа под руку и они вдвоем направились к месту торжества, на веранду, где уже собралось порядком много людей.    — А Его Высочество будет присутствовать на вечере? — спросила из любопытства Оливия. Шевалье молча покачал головой. Девушка не знала, что происходит в Версале, но видела, как Филипп трепетно относится к происходящему. Поэтому Лоррен погладила брата по руке и они продолжили ход.    Перед дверями на веранду у Оливии сперло дыхание, ей казалось, что сердце вот-вот остановится, настолько для нее это было важно. Ее маленькая мечта воплощается в реальность. Эти мысли резко вводили в экстаз.     — Волнуешься? — спросил шевалье, поздоровавшись с кем-то мимопроходящим кивком.     — Есть такое. Неужели ты не волновался, когда оказался здесь? — призналась Оливия, прижимаясь к Лотарингскому.     — Когда я оказался в Версале, мне уже нечего было бояться, ведь у меня был защитник. — сказал с блеском в глазах Филипп и посмотрел на сестру.     — Это ты про герцога? — уточнила Лоррен, Шевалье кивнул без раздумий, и это подтолкнуло Оливию задать еще один вопрос: — А ты его любишь?    Лотарингский стал отводить взгляд, и в итоге засмеялся: — Почему именно здесь мы об этом разговариваем?     — Просто ответь, да или нет. А то у многих впечатление, что ты с ним только из-за положения. — неустанно допытывалась Оливия.     Выдержав небольшую паузу, шевалье глубоко вдохнул и ответил: — Да, люблю, очень. Если бы я был с ним только из-за положения, я бы расстался с ним несколько лет назад, когда у меня появилась должность и пособие. А так я с ним, потому что ничего поделать не могу с тем, что люблю его.    Оливия расплылась в широкой улыбке, а Филипп, погрязший в смущении, усмехнулся и подтолкнул дверь.    — Пойдем уже. — сказал шевалье и повел сестру на веранду.    Ее эмоциям не было предела, но она старалась держать себя в руках. Играла живая музыка, стучали каблуки и звенел смех. При виде такого большого скопления людей, да еще и благородных кровей, у Оливии терялись слова. Все были как на подбор, одеты "с иголочки" и у всех блестели ясные глаза. Версалю придавало блеск не золото, а люди, живущие в нем. Одним словом, Лоррен теряла голову от великолепия происходящего.    Больше всего ее цепляло оформление зала. Высокие вазы с большими, яркими гортензиями, белые, легкие занавески, надувались словно парус в штиль, лишь иногда. За окнами было видно прекрасную роспись заката на небе. Облака переливались розово-персиковыми оттенками и средь них проглядывали юркие звездочки, солнце гордо, в окружении бело-красных пелерин опускалось за горизонт, освещая черные силуэты бесконечного парка. Веранду озаряли последние, самые яркие лучи, и люди щурились, наслаждаясь прекрасной атмосферой наступающего вечера.     — Лоррен, рад видеть Вас! — раздалось рядом с Оливией, но обращение незнакомого мужчины было адресовано Филиппу.     — Здравствуйте, господин Вилé. — с радушием поприветствовал шевалье высокого мужчину с загнутым кочергой носом, чем сперва испугал девушку.     — Ваша подруга? — спросил совершенно нетактично Виле.    Видимо, в общении с этим человеком, Филиппу было не привыкать, поэтому он сразу ответил: — Моя сестра, Оливия.    — Оливия Розария де Лоррен, — поправила брата девушка, протягивая господину руку и задирая нос, — второе имя мне дали после крещения.    Виле со всем подобострастием поднес руку Лоррен к своим губам и отпусил не сразу. Сначала он поднял на нее взгляд и со странной улыбкой сказал: — Рад знакомству.    — Его Величество изволил сначала провести переговоры с послом наедине в салоне, чуть позже они все присоединятся к общему вечеру. — сообщил Филипп и заметил чуть в стороне от себя Лизелотту.    Оливии уже хотелось самостоятельно походить здесь, но был шанс просто затеряться в большом количестве народа, поэтому пока от брата отступать она не планировала.