Версальская роза

Глава 6.    Лизелотта слышала как в комнате мужа хлопнула дверь, но не придавала тому значения, пока Оливия случайно не подметила, что Его Высочество ведет с кем-то оживленную беседу.    — Наверняка, опять пришел Маршаль, ничего нового. — безэмоционально предположила герцогиня и погладила Лоррен по плечу, — Мне нужно навесить королеву, подождешь меня здесь?    Оливия кивнула и пожелала подруге удачи. Лизелотта, перед тем как уйти открыла окно и сказала закрыть, если пойдет сквозняк.    Лоррен осталась одна. Девушка стала пытаться развлечь себя, пока по комнате разгуливал прохладный воздух с улицы. Солнце совсем скрылось в пелене облаков, оттого ветер усиливался. Сквозь форточку он зацепил сильным порывом листки на столе, чем спугнул Оливию. Девушка устремилась к столу, собрала пергамент и только потянулась к окну, чтобы его закрыть, как услышала медленный скрип двери в покои герцога Орлеанского — видно, там тоже было открыто окно.    Захлопнув форточку в комнате герцогини, Оливия не поторопилась закрыть дверь, она встала за ней и прислушалась.    — Ваше Высочество, отправляться дальше, не изучив деревни Киллоу, будет очень опрометчиво. Когда мы ходили вокруг нее, то вдали я видел перемещающиеся огни в чаще леса, а это один из признаков. — доносился один голос, томный и похожий на эхо пещеры.    — Я тоже видел, только этого мало. Киллоу немаленькая и совсем неизвестная местность, и мы можем там просто-напросто заблудиться. — отвечал герцог своим привычным голосом.    Вдруг Оливию осенило, что стало понятно по ее лицу, удивленному и увлеченному. Просто так заявиться к Месье она не могла, поэтому прежде постучала по косяку.    — Ваше Высочество, я совершенно случайно услышала, Вы говорили о деревне Киллоу в восточном направлении? — боязливо проговорила девушка, заглядывая в покои герцога, он встал с кровати и кивнул с задумчивым видом, — Просто я знаю её как свои пять пальцев, на протяжении семи лет ездила туда на полгода, и исходила ее по всему периметру.    Филипп подозрительно переглянулся со стоящим рядом маршалом и немедленно подошел к Оливии. Посмотрев на нее несколько секунд, Орлеанский спросил: — Мы можем тебе доверять?    Для Лоррен этот вопрос был тупиковым, поэтому она с огромной неуверенностью кивнула и поджала губы. Филипп в ответ на это указал девушке сесть на софу.    Герцог еще долго не мог сообразить с чего начать, подбирал слова, и наконец встал напротив у камина и задал один интригующий вопрос: — Ты знаешь о группировке «Красные волки»?    Оливия в замешательстве замотала головой и увидела бледную руку вставшего за спиной Маршаля. Филипп потер нос и сел на кресло рядом с Лоррен.    — Мы, правда, тоже мало что о ней знаем, известно только, что она может готовить масштабный заговор против моего брата. Она базируется на востоке от Версаля, есть предложение, что именно в деревне Киллоу. — рассказывал герцог, поглядывая на маршала, но девушка, охваченная любопытством, перебила его.    — А почему волки именно красные? — спросила Оливия.    — Рассылая письма своим соратникам, они помечают его красным сургучом. — ответил Филипп, передвигая на приставном столике подсвечник.    — Но ведь это стандартный цвет печати. — заметила Лоррен и задумалась, — Король ей всегда официальные бумаги подкрепляет.    Вздохнув, Орлеанский поправил Оливию: — Именно поэтому и красный. Все письма, которые идут в оборот в Версале запечатываются красным сургучом и "красным волкам" легче общаться со своими союзниками, которых во дворце может быть десятки.    Лоррен замерла. В ее памяти всплыла вчерашняя встреча с герцогиней д'Анже и ее письмом к шевалье. Красный сургуч на пергаменте, подозрительная осторожность во всех действиях. В этих раздумьях девушка не сразу расслышала, что Орлеанский пытается ее окликнуть.    — Вам что-то известно об этом? — спросил Месье, заглядывая в глаза Оливии.    — Я видела письмо с красным сургучом, но наверняка оно было служебным. — закончила Лоррен и опять поджала губы.    Вдруг, над головой девушки раздался томный, устрашающий голос, говоривший совершенно безобидные на первый взгляд вещи: — Ваше Высочество, Вы думаете, что нам стоит изучить местность вокруг?    — Непосредственно деревню. У меня есть ощущение, что их штаб именно там. — ответил герцог и посмотрел на Оливию, — При удачном раскладе Вы можете нам помочь.    Лоррен взглянула на Филиппа и наклонила голову. Она понимала, к чему ведет Орлеанский, правда затея о том, чтобы поехать практически с незнакомыми людьми её одновременно интриговала и пугала.    — Мы собираемся завтра утром съездить туда, и Вы можете поехать с нами. — сказал Филипп.    Ответ Оливии не заставил себя долго ждать. В знак своего замешательства, девушка спросила: — А я могу Вам доверять?    Герцог улыбнулся, вытянув розовые губы, и склонил голову.    — Слово рыцаря: мы никому не дадим Вас в обиду и сами не обидим. — с благородством пообещал Месье и поцеловал руку Лоррен.    Очарованная галантностью любовника своего брата и по совместительству младшего брата короля Оливия долго не могла отойти от множества тех вещей, которые рассказал ей Месье. Лоррен льстило, что ей доверяют, только на ее плечи легла огромная ответственность держать информацию о «Красных волках» в тайне, пока герцог сам не решит поведать об этом. На завтра у Оливии планировалось увлекательное путешествие в места ее недалекого прошлого.    Деревушка Киллоу территориально не больше восьми гектаров, но из-за маленьких домишек и густых деревьев, наполняющих обочины и дворы, она выглядит непреодолимой и даже пугающей. Проводя там полгода с апреля по октябрь, Оливия успевала исходить каждый закуток и изучить каждое деревце. Места Киллоу были для нее вторым домом.    В ожидании Лизелотты, которая не вернулась за время диалога с герцогом, Лоррен увлеклась чтением сборника стихов различных авторов, и так увлеклась, что не заметила как время подкралось к обеду. На улице заморосил дождик, но солдаты все также монументально, словно статуи стояли на дорожках парка и следили за соблюдением наказа короля. Никто и не пытался прорваться на прогулку, всем было не до этого.    Шевалье, сидя за столом в салоне, с придирчивостью к любой мелочи, вычитывал бумаги по вчерашним банкетам и не мог выявить ни одной оплошности. Была лишь одна, и то по документам ее не существовало — Лотарингский легкомысленно поручил провести дегустацию своим подчиненным, ничего не проконтролировав. Теперь Филиппа сковало неприятное чувство вины.    Вдруг над собой он услышал быстрый женский лепет. Подняв голову, шевалье увидел Лизелотту.    — Все-таки отравили? — спросила та и села напротив.    — Да. — кротко и неохотно сказал Лоррен, стуча по столу пальцами, — И в этом виноват я.    Герцогиня удивленно покосилась на друга и немедленно потребовала объяснений.    — Я ответственный за устройства стола и пригодность еды к употреблению, я должен был проследить за тем, чтобы проверка была осуществлена, но я так замотался с цветами, что не успел просто-напросто. — сказал шевалье и закрыл глаза рукой.    Лизелотта схватила его запястье, опираясь на стол, и уверенным голосом твердила: — Что Вы волнуетесь раньше времени? Откуда вообще информация, что он отравился именно в Версале, неужели он до ужина совсем ничего не ел? Не грузитесь беспочвенными переживаниями.    — Но я ответственный, факт того, что то, что стояло на столах, не было проверено, остается фактом. — повторял Лотарингский сквозь зубы.    — Отбросьте эти мысли, вообще, не об этом Вам стоит подумать, а, например, о королеве.    — Вы от нее? Как она? — переключился шевалье и отнял руку от лица.    Поправив упавший на лоб локон, Лизелотта сказала: — Пришла в сознание, правда жалуется на то, что левая рука от плеча совсем не ощущается. Оно и понятно, полтела забинтовано. Врач сказал, что пуля была небольшого калибра, но нападающий точно хотел лишь ранить Её Величество, а не убить.    Филипп понимающе закивал, сочувствуя королеве. По небольшому опыту участия в перестрелках в молодости, он знал как неприятно получать ранения, даже маленькими пулями. С тех самых пор шевалье скрывает под чулками шрам на голени и пользуется тростью. Пуля прошла боком и прорезала заднюю часть ноги. Теперь порой Лоррен вынужден прихрамывать, но, превратив свою особенность ходьбы в "фишку", Филипп не сильно от этого страдал.    — Сегодня будет вечер в салоне, или люди настолько взбудоражены, что не смогут усидеть на месте? — спросила Лизелотта.    — Король отдал приказ двору вести себя как обычно, чтобы не вызвать никаких подозрений, — сказал Лотарингский и усмехнулся, — правда мсье Вилé не может успокоиться, бегает как общипанная куропатка.    Лизелотта засмеялась, Филипп подхватил тот же настрой и заметил только что упомянутого им человека. Он вошел в салон с газетой в руках и громогласно заявил: — Посол Блэден скончался как только пересек границу с Испанией.    Присутствующие затихли, принцесса с шевалье с ужасом переглянулись, а кто-то из собравшихся спросил: — Его Величество в курсе?    Виле ответил положительно и добавил: — И ещё король просил передать, что салоны требуется закрыть с пяти часов вечера, желательно не покидать дворца и своих покоев в принципе.    Все с грустью приняли указ и многие заранее засобирались прочь. Лизелотта снарядила освобожденного на сегодня от работы Лотарингского наконец-то провести время с сестрой, а тот был совсем не против.    — Много времени прошло? — спросила задорно Лизелотта, входя в свои покои и пугая погруженную в созерцание с поэзией Оливию, следом за герцогиней вошел шевалье, чему Лоррен очень обрадовалась. Она положила книгу на стол, подошла к брату и поцеловала его в щеку.    Шевалье ответил тем же, с нежностью приобнимая младшую сестру, и сказал: — Сегодня сидим по комнатам, король отдал приказ об изоляции.    Слова Лотарингского невзначай услышал выглянувший из дверей герцог Орлеанский. Он похлопал ресницами и спросил: — С чего бы это?    Новость о кончине посла не вызвала у Месье шока, лишь моментальную скорбь. Оливия же порядком загрустила в качестве поддержки, но, заметив, что никто особо не расстроился, вернула на лицо безразличие.    — Есть предложение сыграть в карты. — загадочно предложила герцогиня.    Раздался смех шевалье. Принц подхватил и заметил: — Кто о чем, а Лизелотта о картах.    — Это единственное, чем можно развлечься, когда нет возможности съездить на охоту. — сказала принцесса и достала из ящика новую колоду.    Компания вчетвером разместилась в центре комнаты, мужчины подвинули кофейный столик, с каждой стороны которого встало четыре кресла.    — Ты умеешь играть в карты? — спросила Лизелотта у Оливии, перемешивая колоду.    Оглянув всех присутствующих, Лоррен без сомнения кивнула, добавив: — Я в четырнадцать лет научилась играть в ландскнехт, помилуйте.    Мужчины с уважением взглянули на девушку и, когда Лизелотта начала раздавать карты, герцог Орлеанский, сидящий рядом с шевалье, взглянул на него и заговорил: — А ты не будешь против, если я приглашу твою сестру прогуляться завтра?    Лотарингский с непониманием взглянул на Филиппа, явно надумывая себе всякое, но тот засмеялся и начал отнекиваться: — Нет-нет, только прогуляться, покажу ей окрестности Версаля, ты же не против?    Месье переглянулся с Оливией, а шевалье усмехнулся: — Вы уже договорились?    Орлеанский лишь почесал нос, а Оливия как ни в чем не бывало следила за раздачей. Лотарингскому ничего не оставалось, как согласиться.    — Только смотри мне, я ведь за нее прибью! — сказал шевалье, широко улыбаясь и тряся пальцем в сторону принца, а он успокоил возлюбленного и почти незаметно поцеловал его в щеку.    Наблюдая за тем, как обескураженный Лоррен пытается возродить диалог, и как Орлеанский любуется совсем несвойственным шевалье смущением, в сердце Оливии что-то зашевелилось и заставило ее улыбнуться. Видеть счастливых людей намного приятнее. Иногда, это даже интереснее, чем собственное счастье.    Через десять минут игры впустую, то есть без ставок, Оливия успела выиграть в первом раунде, по итогам которого из игры выбыл шевалье.    — Стоило бить валетом, а поберег, как всегда. — анализировал Лотарингский, глядя на вновь оживленно летящие на стол карты.    — Не переживай ты так. — подбодрил его Орлеанский, разглядывая новые полученные карты.     — Я не переживаю, если вспомнишь то, как я проиграл твои деньги, по сравнению с тем, это вообще ерунда. — заметил Лоррен и сразу оказался охвачен неприятными воспоминаниями, — четыреста тысяч франков.    Оливия с круглыми глазами в полном шоке взглянула на брата и всем своим видом требовала объяснений.    — Ты хорошо отметелил его тогда. — напомнила Лизелотта и кашлянула.    Филипп посмотрел на совсем грустного шевалье, положил карты рубашкой вверх и, приобнимая возлюбленного за плечи, сказал: — Было и было, сколько лет прошло! — обратившись к девушкам, он выкинул карты в центр стола, встал и показал шевалье сделать то же самое: — Я пас.    Мужчины покинули дам и ушли в темные покои герцога. Лоррен остановился перед окном и взглянул на слабоосвещенный закатным солнцем горизонт. Стоящий сзади принц уткнулся носом в волосы шевалье.    — Мне до сих пор за то стыдно. — сознался Лотарингский, осматривая чернеющий парк.     — Прекрати. — сказал Филипп, мотая головой и прикрывая глаза от сладкого запаха парфюма, — Мы разве не договаривались жить исключительно сегодняшним днем?    Шевалье развернулся и ответил, что они ни о чем не договаривались. Поцеловав его в уголок губ, герцог обхватил плечи Лоррена и улыбнулся.    — Значит, давай условимся сейчас: есть сегодня и завтра, вчера уже прошло, мы его прожили. Давай в сегодняшнем дне не зацикливаться на ошибках прошлого, которые мы обязательно исправим в будущем. Будем жить ради совместного будущего, договорились?    Лотарингский не смог сдержать улыбки, он кивнул и, отведя темные кудри, припал к розовым губам Филиппа, не переставая улыбаться. Он не мог злиться на этого человека даже дня, ведь любовь во всяком случае была сильнее и занимала больше места в сердце, чем обиды.    Больше в комнату к Лизелотте и Оливии они не вернулись, и оставшийся вечер провели в компании друг друга, держась за руки, то разговаривали, то без неловкости молчали, а дамы закончили игру двумя победами принцессы и тремя — Оливии, и Лизелотта предложила проводить девушку в покои шевалье, чтобы та отправилась на давно желаемый покой.