Версальская роза

Глава 7.    Оливия проснулась рано утром из-за стука в дверь. Это мог быть брат, Лизелотта, да кто угодно. Пока Лоррен перебирала в голове варианты, дверь неспеша открылась. Оливия замоталась в одеяло, чтобы скрыть от чужих глаз тело в одной рубашке, и увидела герцога Орлеанского. Филипп был уже при параде, в сером дорожном костюме и в хорошем настроении.    — Который час? — спросила сонная девушка, оглядываясь в поиске часов, единственное, что могло ей что-то сказать — солнце, которое еле поднялось из-за чащи леса.    — Десять минут седьмого. — сказал принц и улыбнулся, — Доброе утро, мадмуазель. Полчаса на сборы Вам хватит?    Поводив носом в воздухе, Оливия неуверенно кивнула. Герцог ушел, а Лоррен незамедлительно вылезла из кровати, заправила её и полезла в сундук за платьем. Девушка завязала самый обычный хвост, намереваясь прикрыть его капюшоном накидки, надела серо-голубое платье с длинным рукавом, чулки и дорожные туфли. Все махинации заняли у нее не более двадцати пяти минут, как по часам Филипп вновь заглянул в покои, обнаружил, что Оливия готова и с огромным удовольствием придержал девушке дверь.    — Спасибо, Ваше Высочество. — поблагодарила его Лоррен, оглядываясь вокруг.    Герцог поравнялся с ней и начал показывать руками направление: — Сначала вниз, а там налево до упора и направо.    — Как Вы все это запоминаете? Пока для меня это нечто, посложнее Кносского лабиринта. — засмеялась негромко Оливия, держась за перила.    — Вы, оказывается, начитанная девушка. — подметил Орлеанский, идя рядом и перекладывая свои перчатки, — Ко всему рано или поздно привыкаешь, первое время я и сам мог плутать по коридорам часами в поисках нужной комнаты, а теперь привык.    Лоррен решила переменить тему разговора: — У нас на сегодня есть какой-то план?    — У Вас имеются знакомые в Киллоу? — спросил герцог, оглядываясь на девушку, она кивнула, — Если удастся, Вы можете спросить у них о происходящем в их деревне, а мы с мсье маршалом изучим окрестности.    Дворец еще спал, от этого стук каблуков и звон шпор был оглушающим, Оливия с осторожностью каждый раз совершала шаг, и успокоилась только выйдя из дворца на задний двор. У ворот уже стоял Маршаль, он с неопределяемой эмоцией смотрел на Лоррен, чем порядком её смущал.    — Ваше Высочество, вчера Вы сказали моему брату, что покажете Версаль. Для чего Вы его обманули? — спросила Оливия.    Вздохнув, Филипп ответил: — Толком, я его не обманывал, я действительно могу показать Вам окрестности по дороге, просто по-настоящему мы заедем чуть дальше.    Лоррен оказалась заинтригована и обезоружена способностью герцога выкручиваться. Ей вручили поводья рыжей лошади с умными глазами и золотистой гривой. Вороной жеребец, на котором обычно ездил Орлеанский, стоял рядом и от нетерпения бил копытом.    Наученная опытом Оливия самостоятельно и достаточно быстро забралась в седло, затянула поводья и, переглянувшись с Филиппом, стала ждать его команды. Лошадь под ней стояла спокойно, не противилась и даже дала погладить гриву.    Дождавшись Маршаля и двух замаскированных под обычных купцов гвардейцев, герцог наконец-то скомандовал выдвигаться, пока солнце не очень высоко.    Выезжали за пределы двора они практически пешком, но как только перед ними открылась широкая дорога можно было ускориться. Лошади бежали рысцой, перескакивая лужи и порой отдаваясь фривольному галопу. Как только пошла кривая дорога, с большим количеством щебня и поворотов, Оливия посоветовала сбавить скорость.    — Ваше Высочество, я не думала, что мне представится возможность спросить это у Вас. — заговорила Лоррен, пока они с герцогом вырвались немного вперед, оставив Маршаля с гвардейцами на пару метров позади, — Каково это, иметь большую славу?    Орлеанский задумался. Он, перехватив поводья, усмехнулся и начал рассуждать: — С одной стороны, ты имеешь все, что только можно желать, для тебя практически всё безотказно, но порой кажется, что вся жизнь состоит лишь в пересчете средств и влияния на других. Совсем забываешь о себе, о семье. Может, из-за этого отношения с твоим братом далеки от идеала.    — Думаю, все в Ваших руках. — сказала Оливия, — А что касается Филиппа... Я знаю, он любит Вас, наверное, боится об этом говорить, как и все мужчины.    Принц с трудом сдерживал улыбку. Он взглянул на Лоррен с её ободряющей легкостью в глазах, слегка закивал и перевел взор вперед.    — Фабьен! — окликнул маршала Орлеанский и притормозил лошадь, — Здесь развилка, куда нам?    Подоспевший Маршаль указал на большой камень между двумя тропинками из четырёх и сказал, что в саму деревню ведет правая дорога, а левая — в объезд.    — Нам всем не нужно в объезд, надо разделиться. — сказал Филипп и посмотрел на Оливию, — Вы точно едете по правой тропе, а... я могу поехать с Вами.    — Это опасно, Ваше Высочество! — предостерегла его Лоррен, с опаской озираясь на мрачного маршала.    — Чем? — спросил герцог, поднимая брови.    Указав рукой на сияющий орден на груди Месье, Оливия сказала: — У Вас отличительный знак представителя королевской семьи.    Опустив голову, Орлеанский в одно движение снял с ордена защелку, и спрятал его в карман.    — Все! Ничем не примечательный человек, посредственный дворянин, отдаленно чем-то похожий на брата короля. Могу представиться Вашим мужем, чтобы совсем не было подозрений. — с загадочной улыбкой решил Филипп и отдал Маршалю волю ехать налево.    — Вы серьезно? — смеясь, спросила удивленная Оливия.    — Почему бы и нет? Не волнуйтесь, целоваться не полезу. — отшутился Орлеанский и двинул ногой. Жеребец пошел, и лошадь Оливии следом.    Узкая тропинка не давала развернуться. Вскоре её окружили стены леса, и лошадям вовсе стало неудобно идти, они противились, как бы всадники не подгоняли их. Пришлось слезать и вести лошадей под уздцы пешком. Благо, до места назначения не более полверсты и дорога порядком расширилась.    — А где Вы жили? — спросил идущий впереди Орлеанский, оглядываясь.    — В пригороде Парижа, близ Монружа. — ответила Лоррен.    — И как там? Все цивильно? — интересовался Филипп, покуда они уже вышли на широкий пригорок, где в минуте ходьбы уже начиналась деревня.    — Вполне, по крайней мере на юге это самый приличный город, как мне кажется, люди приветливые и деревья сажать умеют. — сказала Лоррен и остановилась, разглядывая деревню с возвышенности, — Такое чувство, будто что-то поменялось, только не могу понять что именно.    Спустившись с пригорка, Оливия вместе с принцем, на время ставшим безымянным дворянином, вошли на территорию Киллоу, привязав лошадей к крепкой дубовой ограде, Филипп, подойдя к девушке, подал ей руку, со словами: — Не будем сильно отходить от роли.    Усмехнувшись Оливия позволила герцогу взять себя под руку, и они начали движение. Дома на первый взгляд выглядели заброшенными, болтающиеся в окнах занавески были порванными и нарочно изрезанными. Заборы покосившиеся стояли у дороги, земля посерела, листья на деревьях почернели. Вся эта картина разрывала Оливии сердце. Киллоу она запомнила совершенно иной. Это было чуть ли не райское место, по улицам бегали дети, отцы в свободное от работы время делали им деревянные качели и строгали женам посуду. В деревне на десять семей по восемь человек царило счастье и спокойствие, даже в самые нелегкие времена. Теперь Киллоу начала пугать своей пустотой и серостью.    — Вот в этом доме я жила. — сказала с горьким чувством Оливия и указала на побитую избушку с резными столбами и простреленными рамками на крыльце, — В нем нас принимали наши троюродные родственники.    Они остановились около ворот, герцог с интересом заглянул в черные окна и предположил: — Сдается мне, в этом доме больше никто не живет.    Но на их счастье на крыльцо вышла молодая девица с рыжей косой и в лазурном платье. Она вылила на газон воду из ведра и обратила внимание на стоящих за забором людей. Оливия узнала её и сразу повеселела.    — Луиза! — восторженно окликнула девушку Лоррен.    Мнимая Луиза, поставила ведро, оттряхивая руки, пошла навстречу и, узнав в девушке в синей накидке свою троюродную сестру, радостно подбежала к ней.    — Я думала о ком угодно, но только не о тебе! — говорила Луиза и обнимала Оливию.    — Если честно, не представляла счастья ещё увидеть тебя. — призналась Лоррен, ощущая в сердце тепло отношений с сестрой.    Луиза взглянула на стоящего сзади Филиппа и хитро покосилась на Оливию.    — Неужели, всё-таки вышла замуж? После той истории с мсье Кринолем... — начала Луиза, но закончить Лоррен ей не дала. Она, сконфуженная от упоминания неизвестного мужчины, попросила об этом не напоминать.    — Хорошо, — без многословности согласилась Луиза и зашла обратно за калитку, — проходите, зачем стоять на дороге?    Двор выглядел тускло. По сути, сейчас на Лоррен должна было нахлынуть волна воспоминаний, но все выглядело настолько грустно, что ни о каких приятных воспоминаниях речи идти не могло. Войдя в дом, Оливию все-таки охватили эмоции, до жути неприятные. Стоящий за спиной Филипп не мог видеть её лица, которое сковал ужас. При всем порядке, антураж внутри был чужим, незнакомым. Еще год назад коридоры покрывали длинные, мягкие ковры, а стены были завешаны отцовскими трофеями. Пьер, отец Луизы, был знатным охотником, ковры делались из выловленных Пьером животных, а их головы украшали стены как картины. Теперь ничего этого не было.    — Где же родители, Кристиан? — спросила Оливия, припомнив и старшего брата Луизы, некогда проявлявшего к Лоррен теплые чувства, но остался ни с чем.    При упоминании семьи, Луиза опустила голову, выдохнула и сказала: — Отец и брат пропали без вести, а матушка умерла месяц назад.    Оливия ахнула. Эта удручающая новость сподвигнула ее ещё раз обнять сестру в качестве поддержки. Орлеанский, стоя у дверей, в качестве скорби опустил глаза в пол.    — Когда это произошло? — интересовалась Лоррен, поглаживая сестру по плечу.    — Где-то полгода назад у нас начались проблемы в селении. Начал пропадать скот, апогеем стало исчезновение одной молодой девушки ночью. После этого с наступлением весны какие-то разбойники начали нападать на дома, в апреле добрались до нас, обокрали, вынесли ценности.    Герцог оживился и с подозрением переглянулся с Оливией. Вопросов становилось все больше и больше.    — Буквально через неделю пропали отец с Кристианом во время охоты, на фоне всех этих переживаний матушка слегла с горячкой и скоропостижно умерла полтора месяца назад. Теперь я совершенно одна, без приданного и семьи. — закончила Луиза и, присев на скамейку, закрыла рот рукой. Лоррен села рядом и подбадривающе начала обнимать её.    Спустя несколько секунд, задумчивый принц задал вопрос: — Вы больше не видели этих разбойников?    Луиза помотала головой и добавила: — Иногда по ночам слышен вой, с которым они постоянно орудовали по нашей деревне, но откуда-то с запада, из-за леса.    Орлеанский поджал губы и с интересом стал осматривать комнаты с серыми стенами.    — Он у тебя служит при дворе? — шепотом спросила Луиза, заметив, что благородный "муж" сестры так обеспокоен ситуацией.    — Конечно, я сама сейчас в полном распоряжении Его Величества. — ответила Оливия, держа Луизу за руки.    Она восхищенно приоткрыла рот и сказала: — Филипп сдержал обещание и забрал тебя в Версаль?    Лоррен, до сих пор с трудом в это веря, закивала и добавила: — Я поверить не могла, как там все шикарно. И жутко интересно!    Филипп извинился перед дамами и вышел со двора, а Луиза пригласила дорогую сестру пообщаться за чашечкой чая. Пока Оливия беседовала с родственницей, Орлеанский пересекся с Маршалем за углом одного из заброшенных домов.    — Судя по рассказу сестры Оливии, «волки» переместились отсюда на запада, то есть...    — Надвигаются все ближе и ближе к Версалю. — догадался Фабьен, осматриваясь, герцог кивнул, — Ваше Высочество, в лесу мы нашли вот такой знак.    Разжав кулак, Маршаль показал пыльный белокаменный крест. На задней стороне было выгравировано две буквы — L и R.    — Loups Rouges¹. — резюмировал Орлеанский и забрал находку себе. Выдвигайтесь к развилке, мы скоро будем.    — Филипп стал таким статным, он первый распорядитель торжеств при дворе. — рассказала Оливия, отпив немного чая.    — С его творческими задатками — самое то. Помнишь пейзаж, который висел над камином? Это Филипп написал лет так в четырнадцать.    Их обсуждение шевалье оборвалось галантным появлением Орлеанского. Он обратился к "жене" и невзначай напомнил, что им нужно вернуться не позже шести. Время близилось к двум. Нехотя Оливия простилась с Луизой, та дала ей наказ хоть иногда навещать сестру, и Лоррен с герцогом пошли в сторону, откуда пришли.    — Печально, что она осталась совсем одна. — с грустью сказала Оливия, отвязывая лошадь. Та довольно фыркнула и Лоррен достала из рукава кусочек яблока, лошадь еще больше подобрела.    — У меня есть подозрение, что именно «волки» стали причиной исчезновения Вашего дяди и брата. — заметил Филипп, — Скорее всего, их, как хороших стрелков, просто-напросто завербовали.     — Очень не хотелось бы, чтобы это оказалось правдой. — отреагировала Оливия, выводя лошадь.     — Мне тоже, но часто не все происходит так, как нам бы этого хотелось. — философствовал герцог и вдруг усмехнулся, — Я хорошо справился с ролью примерного мужа?    Оливия засмеялась и с добротой посмотрела на принца. Он показался ей таким домашним, даже уютным, хотя знала она его второй день. Лоррен надеялась, что она производит на Филиппа впечатление не хуже.    — Спасибо, что помогли. — уступая Оливии дорогу на узкой тропе, сказал Орлеанский.    — Надеюсь, что буду полезна Его Высочеству ещё не раз. — улыбнулась девушка, взбираясь на лошадь.    Поравнявшись на развилке с Маршалем и гвардейцами, все в изначальном составе направились домой. Солнце склонилось к западу и светило прямо в лицо. Бег лошадей сливался с шумом лесной чащи и журчания прозрачной реки. Сопровождаемые песней солнечного дня, всадники уже в четыре часа дня подъезжали к воротам Версаля.    — Право, я не думал, что у меня получится противостоять ему, но это была честная схватка на равных. — на обратном пути герцог развлекал Оливию рассказами о своих военных приключениях, а романтичная Лоррен с удовольствием их слушала.    Под те же разговоры они направились ко дворцу. Маршаль покинул их и двинулся к своим местам обитания на цокольном этаже, лошади встали в стойло, Филипп и Оливия вошли в покинутые утром коридоры.    Не успели они даже подняться на этаж, как у лестницы их поймали не на шутку обеспокоенные шевалье и Лизелотта.    — Вы где были полдня? — воскликнул Лотарингский, опираясь на трость.    Герцог глянул на Оливию и ответил: — Как и обещал, показывал мадмуазель окрестности, в чем претензия?    — С здешних лесах очень богатая флора, её можно изучать часами! — как ни в чем не бывало говорила Лоррен, улыбаясь, и поцеловала брата в щеку, — У тебя плохое настроение?    Лизелотта поправила струящийся по плечу шевалье светлый локон, а Орлеанский перевел взор на Оливию. Их взгляды пересеклись и внезапно оба негромко засмеялись, точно приятели, общающиеся много лет.    — Похоже, они подружились. — шепотом на ухо Лотарингскому заметила Лизелотта, улыбаясь.    — Дай Бог. — завершил шевалье и предложил наконец-то пообедать, не то голод сморит его раньше положенного срока.