На Темной улице города

      — Второе правило гласит, что Темная улица оживает только после заката и засыпает под рассвет. Днем все действуют скрытно и вряд ли нападут, так как в это время полиция не дремлет.       — А раньше сказать ты этого не мог? — угрюмо посмотрел я на него. Мы уже добрый час шли по территории Ярости, и меня колотило как не в себя. Последнего я, конечно же, всеми силами не показывал.       Призраки прошлого, пропитанные болью и страхом, впились мне в плечи и упорно не отпускали...       — Я рассказываю постепенно, чтобы ты смог все усвоить, ничего не пропустив, — хитро извернулся рыжий парень, но я чувствовал, что это лишь одна из правд. Хорошо, будь по-твоему.       — Я намного лучше, чем ты думаешь. И уже запомнил границы Ярости, показывай следующие.       — А мое имя так и не запомнил.       — Может нужно сказать его пока я в сознании, а не когда в отключке?       Он хмыкнул, проигнорировав меня, а я цокнул. Как можно быть настолько злопамятным...       За пределами первой банды нас ждала одна из нейтральных территорий — площадка для игры в баскетбол и рядом футбольное поле с помятой травой. Неподалеку трое парней играли с большим оранжевым мячом, стуча им по асфальту и пытаясь закинуть его в корзину. Это место не отличалось от остального города, здесь работали и кафешки, и магазины одежды. У деревьев, мягко качающихся из-за ветра, стояли скамейки с мусорками. И не скажешь, что в этом месте могут избить до полусмерти сразу же после заката.       — Правило третье — в банду вступают только подростки и студенты. Всех, кто старше или младше, просто не трогают. А если защитишь диплом, то сразу выгонят.       — Как-то слишком строго...       — А по мне так милосердно. Если ты желаешь построить будущее обычного человека, с образованием, хорошей работой и семьей, то тебе не место на Темной улице.       Потом он немного подумал и добавил:       — Но это не значит, что ты не можешь в нее вступить, пока ты это будущее только начинаешь строить. Как я уже говорил, в банды в основном вступают студенты и школьники.       Его рука указала на тех самых игроков в баскетбол:       — И скорее всего они тоже состоят в банде.        Поверить в это было сложновато. Они были совершенно обычными подростками, наслаждающимися выходными и никак не было похоже, чтобы их интересовали ночные драки. На них даже нет отличительных знаков, которые носили, дабы показать свою принадлежность к той или иной банде. Возможно, каждый второй подросток здесь втянут во все это.       — Неужели почти все в этом районе вынуждены вступать в банду ради защиты?       — Не делай такое серьезное лицо, будто тебе их жаль, — он по-доброму усмехнулся, искоса поглядывая на меня. — Они сами встают на этот путь, потому что это шанс не стать изгоем, защититься или найти свое место, если они не нашли его в обществе и шагнули по опасной тропе. Иногда человек идет по правильному пути, только если на собственном опыте разобрался, что есть неправильно.       После нейтральной территории, которая оканчивалась очередным продуктовым магазином, мы зашли в зону Крылатых, отличавшейся более красивыми граффити на стенах домов, зданий и красочных закоулков, словно бы улица принадлежала непризнанным талантливым художникам (граничащая рядом нейтральная территория с колледжем искусств меня только убедила в этом). Поэтому запутаться в границах обладателей "крыльев" было также сложно, как перепутать муляжи яблока и огурца на рисовании. Но самое главное, здесь находились клубы, а значит нахождение в этом месте ночью не каралось избиением, если вы не намерены нападать. Их главный девиз: "Быть справедливыми" — это объясняет их деятельность по поиску нарушителей правопорядка. Пока что Крылатые симпатизировали мне больше всего.       — Я бы так не спешил с выводами... — его улыбка стала мрачнее. — Они сами решают, что справедливо, а что нет. Это самые мнительные люди, которые следят за каждым твоим действием, когда ты рядом. Одно неверное решение может отправить тебя за решетку. Единственное, к чему они придираться не будут — это творчество. Эти простофили не видят в хобби никакой угрозы, но я бы на их месте так не расслаблялся...       Почему-то стало неприятно. Пока он предавался бесконечному рассуждению вслух, я раздраженно выпалил:       — Кажется, кто-то до сих пор не устал по-клоунски улыбаться и чесать языком.       Он надолго замолчал. Я уже начал думать, что мне конец, раз не захотел его дослушивать до конца, но его приятное изумление на лице заставило меня недоумевающе хлопать глазами цвета древесины. Ему что...понравилось?       Никогда бы не подумал, что ему будут по вкусу мои язвительные замечания. И как мне его тогда задеть?       Мой спаситель расплылся в улыбке:       — Я не знал, что ты обо мне так заботишься. Не волнуйся, хоть с виду я худоват, но не такой хрупкий, как ты.       Мое лицо готово было треснуть. Какая забота?! Где он ее рассмотрел? Он вообще не замечает колкостей???       Я не выдержал и хлопнул ладонью по своему опухшему лицу, завыв от боли и разочарования.       На дальнейшем пути нас ждал регион Ночных Охотников. Довольно длинное название, и чтобы с ним постоянно никому не мучиться, его сократили до "Сов". Совы были практичны не только в бытовых вещах, но и занимались информационной сетью по всей Темной улице. За деньги они могли продать любую имеющуюся у них информацию или даже достать ее, если таковой еще нет. Здесь не играли роль справедливость или карма. Этим местом управляли знания.       — Что ж, тоже неплохое место, — осматривался я в обычном районе с обычной кофейней, обычным сквером с памятником, где гулял парень с собакой, и пару лавочек-качелей, которые благополучно заняли две девчонки. Мимо сновали редкие прохожие. — Правда, по сравнению с остальными это место маловато. Я начинаю сомневаться в справедливости разделения территорий.       — Для этого и происходят постоянные стычки у границ. Если их не охранять, они быстро займутся другими.       Как же все запоминают эти чертовы границы, если они постоянно меняются?       — Кстати, ты видел? — его рука внезапно перегородила мне дорогу. — В той стороне парк.       — Это...это так важно? — оглянулся я туда, явно не понимая зачем. Его я уже видел, парк — как парк. Нет ничего интересного в том, чтобы просто дышать и ходить вдоль стволов. Но тут мою шею обхватили, и я услышал вблизи от своего уха голос, специально пониженный в громкости, но от того низкий и глубокий.       — За нами следят.       На миг все мое естество пропустило сквозь себя горячую волну, а сердце подскочило от волнения. Меня словно только что поймали в краже, а я неуверенный в себе воришка на первом деле, притворяющийся, что совсем здесь не при чем. Я быстро скрыл смущение громким недовольством.       — Ну, парк, и что. Я такой сто раз в своем городе видел.       — Нам пора перекусить, а там как раз есть пару ларьков. Вперед и с песней! — и меня насильно утащили на нейтральную территорию, прямо на большую плиточную дорогу, ведущую в глубь парка. Людей было мало, поэтому можно было не беспокоиться по поводу наблюдателей.       — Что это было? — я тут же извернулся, чтобы вырваться из его цепких лап. — Кто за нами следил?       Он отмахнулся от моего беспокойства, как отмахиваются от мух.       — Это Совы. Ты не заметил, потому что это не Крылатые. Они не пялятся бесцеремонно, а делают это со вкусом и распорядком, наблюдая вообще за всем, что ты делаешь и не делаешь, читают по губам с расстояния, но не для того, чтобы предъявлять претензии или обвинить ради доклада в полицию. Просто это их работа и они отлично с нею справляются. Информация для Сов — как воздух для полета или ночь для охоты.       — Постой, как ты вообще почувствовал слежку за нами? Ты же не параноишь?       — Две девочки на качелях.       — Две девочки?!       — Не верится?       — Им же от силы 12 лет!       — Будь им меньше, их бы не приняли.       Он вдруг приблизился ко мне, посмотрев лишь одним своим открытом глазом сначала по сторонам, потом на меня. На падающем через кроны деревьев свете его глаз казался морским, с еле заметной и темнеющей пучиной вокруг бездны. Я даже позволил себе засмотреться на радужку, меняющую цвет от зеленого до нежного голубого, при этом не полностью теряя лесные оттенки.       — А теперь слушай внимательно, — сказал он. — Если мы снова почувствуем такую наглую слежку, то сразу же смоемся. Понял?       Мое плечо было благополучно сжато до ноющего состояния, а бровь невольно задергалась. Кто ему разрешал меня лишний раз трогать?       — С пострадавшими обходятся помягче, ты, садист недоделанный...       — Ну раз понял, то пошли кушать, — улыбнулся он мне, немного скалясь от предвкушения поесть. И вблизи я заметил его милый клык.       Мы только подходили к ларьку с аппетитным запахом мучного и колбасок, как моего сопроводителя сию секунду узнали:       — А-а, Ромка, это ты! Снова клянчить будешь?       — Добрый день, ты все также хорошо выглядишь, как и всегда.       — За красивые глазки или слова ничего не дам.       Деревья не дотягивались сюда своими ветвями, и солнечные лучи нещадно пекли из нас следующую партию булочек. Хотелось разобраться с этим побыстрее и спрятаться от послеобеденного солнца(странно, днем еще было терпимо), но, кажется, парой словечек все не закончится, раз они начали такой интересный диалог.       Продавщица, выглядывающая из тени ларька, была ненамного старше нас и разговаривала довольно свободно, словно не в первый раз. Если она только устроилась подрабатывать на лето, неужели он уже успел выпросить его накормить бесплатно?       — Клянчить? — я многозначительно прищурился на рыжего паренька, чье имя узнал из слов продавщицы.       Значит, Роман...       — Почему ты думаешь, что у меня больше ничего нет? — на таких моментах ему следовало театрально обидеться, но Рома лишь хитро блеснул улыбкой и вытащил карточку, черную, с серебряными узорами, что сразу выделялась в его руках.       Удивлению молодой продавщицы не было предела:       — То есть тогда ты утверждал, что за тебя все оплатит другой человек, а теперь хвастаешься его картой? — она безнадежно вздохнула. — Попахивает воровством.       — Что ты, как я мог? Он не соизволил появиться сам, и поэтому передал мне ее, как раз на такой случай. Все очень цивилизованно.       Продавщица сделала лицо, полное недоверия и жалости, а потом все же позволила ему расплатиться с долгом и купить два хот-дога, один из которых был отдан на съедение мне. Не хотелось признавать, что я сижу на чьей-то шее, особенно если хозяин этой шеи тоже сидит на другой. Но деваться было некуда: денег я не прихватил, телефон разбился во время ночного инцидента, а возвращаться в квартиру к противному двоюродному брату хуже смертной казни. Вот и приходится питаться чем попало: сначала шоколадный батончик, потом горячая большая булка, в разрезе которой виделись политая кетчупом сосиска и немного зелени. Кажется там даже было немного кунжута и подплавленного сыра.       — Не знаю откуда у тебя появились деньги, но спасибо, — сказал я и впился зубами в свой обед. Мои мысли крутились вокруг разных тем, но самой главной из них была: «Буду ли ужинать сегодня?»       И я мог рассчитывать пока только на этот несчастный хот-дог, растягивая свою трапезу как можно дольше.       — Я так похож на вора? — искренне удивился Рома, указывая на себя. — Серьезно?       — Ты похож на пирата.       Он так внезапно рассмеялся от моего выражения лица и слов с набитым ртом, что я чуть не поперхнулся, тщательно пережевывая каждый кусочек. И даже после того, как Рома успокоился, он не стал затыкаться и есть. Вместо этого он сказал:       — Может и пират. Это похоже на тот вид заработка, когда загоняют в угол и вымогают деньги, — сейчас Рома совсем не улыбался, лишь констатировал факты. — В любом случае ты поймешь, о чем я, когда придет время. Ну а пока я расскажу о том, как все обычно добывают деньги на Темной улице этого города.       И мы отправились на территорию банды Синий Шторм.