На Темной улице города

      Не знаю, когда я все же отрубился, но мне виделся сон, теплый и приятный, как объятия крепких рук моего любимого человека. Это была такая редкость, нет, скорее даже ценность для того, кто был лишен родительской заботы так рано. А самое главное, в том сне меня оберегали от всех бед и были рядом в худшие моменты. Меня любили.       Совсем скоро сон сменился жестокой реальностью, лишая меня возможности побыть в этом счастье подольше. Чувствовал я себя не просто паршиво — ужасно. Состояние, в котором я чуть не умер от аллергии, в моей жизни было всего два, считая недавний инцидент. Первый раз произошел с дядей: он закурил после ухода жены, потому было неожиданностью узнать, что я могу просто умереть от дыма, когда впервые приехал к ним в гости на лето и внезапно начал задыхаться. Это было самое худшее лето в моей жизни, но не только из-за возможной смерти от курения. Все дело было в моем двоюродном брате, который меня тем летом «сопровождал». Или лучше будет сказать, издевался?       Я до сих пор не хочу вспоминать.       Врач по вызову осмотрела меня и вынесла вердикт, что я вовремя принял таблетки и потому осложнений не будет, выписала пару лекарств, которые нужно будет принять после, и строго настрого сказала отдыхать.       — Если снова начнешь отекать или будут проблемы с дыханием, то срочно обращайся в больницу, — говорила врач, выходя из комнаты. В проходе она столкнулась с кем-то. — Рома? А я и не узнала тебя сразу, как поживает твоя тетя?       — С ней все хорошо, — отрешенно ответил обладатель рыжих волос и освободил выход, оставаясь подозрительно тихим. Кажется, врач узнала его, потому что он раньше помогал Хозяйке в больнице. А ведь столько лет прошло.       На этот раз Рома смог зайти, а вслед за ним последовали Саша и Милана, как утята за мамой уткой. Они тут же заполонили всю комнату, в которой я лежал (комната принадлежала Саше)       — Ну, что сказали? — Милана была самая нетерпеливая, она тут же потянулась за списком лекарств. — Ого, что это?       — Лекарства от острых приступов аллергии, — сказал я и спросил в ответ. — А почему мы в квартире Саши?       — В нашу базу сейчас небезопасно возвращаться, — Рома вел себя слишком подозрительно, ни той напускной легкости, ни улыбок. Единственное, что в нем осталось неизменным — вечное недоговаривание.       Саша попытался объясниться вместо него, видя мое недоумение на лице:       — Он имел в виду, что теперь об этом месте знают и возвращаться туда опасно. В любой момент к вам могут нагрянуть враги вашей банды и устроить переполох. Тем более, дом и так полуразрушенный по тем же причинам. Да и вообще, это моя вина, — в конце вздохнул Саша, совсем впавший в депрессию. Бедняга. Главное, что Рома теперь его за это не гнетет, и как он и обещал, он даже не продолжил мстить или давить на своего друга. Больше он был обеспокоен мной. Да, с сегодняшнего дня я эксперт по изучению выражения лица своего любимого.       — Значит, мы пока перекантуемся у Саши?       — А можно с вами?       — Нет, — мы все и разом отказали вылезшей Милане с таким неподобающим вопросом. Трое парней и одна несовершеннолетняя, да нас за такое Оля с потрохами сожрет! А потом и полиция!       Однако Милана начала дуться и ей было разрешено только приходить в гости как члену Пиратов, но не оставаться на ночь. Один Саша бледнел от одной мысли, сколько в его квартире будет толпиться народу. А от разговоров Миланы о настольных играх так вообще поморщился и начал с ней спорить:       — Никаких настольных игр!       — Что?! Что тебе сделали настольные игры?       — Это…долгая история, в общем можно только в видеоигры.       — Но там лишь два геймпада, я видела!       — Двое играют, а остальные смотрят.       — Вот тогда те двое и будут играть в карты.       — Не-е-е-ет!       Они настолько расшумелись, что я, проявляя весь свой театрализм, взялся за голову и заверещал:       — Ой, голова разболелась!       Рома опустил свои ладони на их плечи, стоя между ними, а потом тактично вывел их из комнаты:       — Здесь пациент отдыхает, разберитесь в другой комнате.       И когда он закрыл за ними дверь, оставаясь наедине со мной, то подозрительно задержался там. Его спина немного приподнялась, лица не было видно, но, кажется, он беззвучно вздохнул. Я нахмурился, чувствуя, как уже настоящая головная боль проникла в подкорки черепа и плотно засела там. Сейчас будет серьезный разговор.       — И? Каково было чуть не умереть? — Рома вернулся ко мне и присел на кровать, прямо у моего бедра. Своим глазом он сверлил во мне дыру, но в общем его лицо было непроницаемым. Он злился.       — Знаешь, очень бодрит, — я не ожидал нападений, потому защищался как обычно, колкостями.       — Бодрит? Ты оставил Милану одну и напал на нового главу Ночных Охотников, чтобы взбодриться?       — Я…       Он ждал, пока я закончу, но я так и не смог найти нужные слова. В тот момент я действовал так, как считал нужным, и столкнуться с неодобрением Ромы был своего рода ударом поддых.       — Зачем ты пошел в одиночку? — Рома нахмурился так же, как и я. — Неужели ты думаешь, что я бы не согласился пойти разбираться с тем гондоном вместе с тобой?       Мне стало так больно. Он осуждал, а я всего лишь хотел его поддержки. Я правда поступал неправильно?       — То есть, по-твоему, я должен был втягивать во все это всю остальную банду, хотя это были лишь мои личные разборки? Подвергать опасности Милану или вашу дружбу с Сашей?       — Ну хотя бы мог бы предупредить, что ты собираешься ему хорошенько врезать?! Ты чуть не умер, Ваня! Если бы не Милана, я бы вообще ни о чем бы не узнал!       — Чья бы корова мычала. Сам молчишь, как партизан, слова не проронишь, а меня в этом же обвиняешь? Да, ты не врешь, но сколько же недоговариваешь? Сколько мне еще терпеть твое недоверие!?       От последнего Рома осекся, как от слабого места, где он в действительности проебался. Он снова проглотил язык и начал нервно кусать щеки изнутри.       — Я устал быть открытым, когда в ответ наглухо закрываются, — я думал, что сейчас расплачусь от обиды, но сдержался. — Тем более, когда я готов тебя поддерживать, даже узнавая все в последний момент, а ты — нет.       Рома вдруг встал на ноги, не показывая мне своего лица и сказал короткое: «Прости» — от чего мое сердце предательски сжалось. Потом он ретировался, как только заглянула Милана и два ее весело скачущих хвостика.       — Ребят, там Саша еды заказал, будете кушать?       Видимо, она уже нашла с кудрявым полуяпонцем общий язык и больше не выводила его на эмоции. До нее дошло неладное, когда Рома молча вышел, а у меня были веки на мокром месте. Она прикрыла дверь и поспешила ко мне:       — Что случилось?       — Ничего, просто…       — Рома обидел?!       — Скорее мы оба друг друга… хах, — от этого факта мне было горько и смешно одновременно, так что получилась очень едкая усмешка. — Ты же знаешь, он всегда скрытничает и ничего толком не рассказывает, будто не доверяет. Это так бесит. Неужели нельзя положиться даже на своего партнера?       — Хм, ну он же, наверное, не просто так что-то не говорит? Может, он оберегает тебя.       — Меня раздражает твоя уверенность в этом.       — Раньше я тоже бесилась от чрезмерной опеки своей сестры, — Милана пожала плечами, — а потом, когда я сделала по-своему и сбежала, а после попала в беду, то поняла, чего она так боялась. Поэтому, раз он пока не рассказывает, то на то есть весомые причины.       В каком-то смысле я понимал рассуждения Миланы, ведь Оля действительно ограничивала ее не просто так. Но это одно, а недоговаривать — другое. Даже если он делает подобное ради моей же защиты, то недоговоренности могут привести к беде и нехорошим последствиям между близкими людьми. Конечно, в жизни я еще ни разу не испытывал подобное, но, основываясь на куче литературных художественных произведений и рассказов людей, — недоверие может обернуться против тебя самого похуже доверия. И у меня было плохое предчувствие.       — Ну что ты нос повесил? — возразила моим мыслям юная напарница. — Так дело не пойдет! Как говорила моя сестра, лечение лучше проходит, если пациент здоров духовно!       — Вообще-то это слова Леди с лампой, — поправил я ее, имея в виду Флоренс Найтингейл, заложившую основу для медсестринского дела. Неужели Оля хочет стать медсестрой? — Кстати, почему Рома обратился к скорой, а не Оле, как обычно? Он же избегал все время больницу, в которой его все знают…       Что тоже было странно, он не хотел, чтобы его узнали там?       Милана поманила меня ручкой. Я нагнулся.       — Вообще, Рома так за тебя испугался, что наверняка позабыл и про Олю, и про свои принципы. Это было так романтично! Он нес тебя, словно умирающую принцессу, прижимая к себе и поглаживая. Пока ты не очнулся, он даже отходить от тебя отказался и не пускал остальных, — шепнула весело Милана, довольная такой мелодрамой вживую. И ведь действительно, все смогли проведать меня только после того, как меня проверила врач. То, что меня так оберегали, также совпадало и с приятным сном, что немного смутило.       — Кстати, ты же был на грани смерти, значит, мы с тобой товарищи по несчастью, да? — также весело продолжала Милана, но уже с обычной громкостью.       — Не вижу ничего смешного, — серьезно сказал я, говоря следующее с предельной благодарностью. — На самом деле, ты меня спасла, спасибо.       — Ой, ну что ты, я просто делала то, что должна!       — А плакать с перепугу тоже была должна?       — Ну, конечно, ты испугал меня! Надо было со мной идти, вместе бы надавали этому придурку, и если бы тот достал свою вонючую сигарету, я бы уже всунула тебе в рот таблеточку! — Милана махалась с кулаками, приняв грозный вид, что сразит любого врага. Я не сдержал облегченного смешка, ведь она даже не обиделась, а наоборот, показала свою решимость в такой забавной манере. Она же улыбнулась моему поднявшемуся настроению, словно достигла того, чего добивалась, и на моей душе стало спокойно как в самое тихое утро в деревенской глуши.       Как же я рад, что у меня такая понимающая напарница и подруга. В отличие от того же Ромы, она никогда не осуждала, а поддерживала в мои худшие времена, и была готова идти плечом к плечу на любые авантюры, только потому, что это нужно было ее товарищу. О таком можно было только мечтать, и прямо сейчас я понимал, что мое извечное желание найти хоть кого-то, кто будет за меня, а не против — сбылось по-настоящему.       И сколько бы я не блуждал в темноте, свет ее позитивной улыбки освещал любую тьму.       И на этот раз меня спасла Милана, а не Рома.       — Меня тут мучает один вопрос, — заговорил я, вдруг осознав одну важную вещь.       — Да?       — А откуда ты знаешь про мою аллергию на табачный дым?       Ответ не заставил себя долго ждать.       — Ой, это Рома мне рассказал, когда мы начали вдвоем ходить на задания. Он узнал у Оли, как действовать в случае аллергии и объяснил мне, что я должна делать, чтобы помочь тебе в случае чего. Поэтому я ношу таблетки и воду с собой, когда нам надо куда-то идти вдвоем. А что?       Прямо сейчас я не мог описать чувство, которое испытывал. Получается, это не совсем Милана спасла меня?..       Я не носил таблетки, потому что настолько ограждал себя от этого злополучного дыма, что преисполнился в своей осторожности и даже в лекарствах не ощущал необходимости. При этом, подсознательно я не хотел раскрывать свои слабости и повел себя в этом случае безответственно. Рома будто знал, что я по своим причинам не ношу таблетки, и переживал, что я могу попасть в передрягу, потому тайно позаботился о моем благополучии через Милану. Он обещал меня защищать и отлично с этим справлялся, делая для этого все и не показывая даже виду.       Внутри заныло от невыносимого чувства, а голова опустилась, чтобы скрыть горящие щеки.       Все-таки я люблю этого ублюдка.