Тело

      Следующим утром на город опустился туман. Он мягко укутывал холодным покрывалом верхние этажи, стелился вдоль дорог и встречался на горизонте с небом, цвет которого напоминал грязную вату. Механические змеи магистралей вновь ожили, замирая перед красными светофорами и нетерпеливо перекликаясь между собой громкими гудками. Почтальоны, передвигающиеся на велосипедах, поднимали за собой фонтаны грязных брызг, тормозя перед квартирами и бросая в почтовые ящики уже размокшие газеты, которые почти сразу же отправлялись недовольными жильцами в ближайшие урны.       Словно над замком ведьмы из старых сказок, над Бейкер-стрит всё утро клубились тёмные тучи, поливая землю дождём самой разной интенсивности. На кухне квартиры 221В уже горел искусственный жёлтый свет, создавая странное впечатление, что вчерашний вечер ещё не закончился. Напевая себе под нос старую французскую классику «Je Ne Regrette Rien», миссис Хадсон приоткрыла крышку заварочного чайника и деловито склонилась над ним, оценивая содержимое. Довольно кивнув самой себе, она ловко разлила дымящуюся жидкость в две чашки и взяла в руки поднос, чтобы по обыкновению оставить его на столе у Шерлока. Третья ступенька привычно скрипнула под её ногой, когда она поднималась на второй этаж. Старушка легонько подтолкнула бедром дверь в комнату детектива, но растерянно замерла, потому что из соседней комнаты вдруг вышел Шерлок.       — Ре бемоль прозвучала фальшиво, но в целом неплохо, браво, Миссис Хадсон, — Шерлок совсем недавно был выдернут из сна, поэтому медленно и вяло моргал, однако его голос звучал вполне бодро. — Эдит Пиаф была бы в восторге.       — Ше-ерлок.. — выдохнула миссис Хадсон, растеряно глядя то на помятую рубашку детектива, то на отчётливый след от подушки на его щеке. — Так вы всё-таки спит..       — Тс-с, разбудите Джона, — Шерлок аккуратно прикрыл за собой дверь, подошёл ближе, бесцеремонно взял с подноса чашку и сделал глоток. — М-м, у нас в доме завёлся эстрагон? — он поднял глаза к потолку, оценивая вкус, а затем скривился. — Не добавляйте его в следующий раз. Принесите лучше кофе.       Миссис Хадсон набрала в грудь воздуха для ответа, но Шерлок уже прошёл в свою комнату и показательно захлопнул за собой дверь. Она некоторое время так и стояла в коридоре с подносом в руках, пытаясь уложить в голове последние события, потом возмущённо фыркнула и наклонилась к двери.       — Хочу напомнить, что я не ваша домработница, Шерлок! Вы прекрасно знаете, где в этом доме хранится кофе, и в силах приготовить его самостоятельно!       Возмущённо уставившись на закрытую дверь, за которой упрямо молчали, Миссис Хадсон негодующе покачала головой и начала было спускаться обратно по лестнице, но остановилась на второй ступени, вновь обернувшись.       — И в следующий раз предупреждайте, в какой комнате вы ночуете, молодой человек!       Когда старушка выливала остывший чай в раковину, а Джон сонно переворачивался на другой бок, Шерлок уже застёгивал рубашку и задумчиво смотрел в окно. На его лице застыло угрюмое выражение, потому что думать было о чём.       Циферблат игрушечной башенки Биг-Бена переливается всеми цветами радуги, из дешёвого динамика фальшиво звучит гимн Великобритании.       Пальцы Шерлока застёгивают последнюю пуговицу на рубашке.       «Ты сейчас заплываешь в открытый океан, на самую глубину, где обитают такие твари, каких ты даже представить себе не можешь», — звучит далёким эхом спокойный, почти ласковый голос.       Подол рубашки отправляется в брюки, пряжку ремня берут тонкие пальцы и ловким движением защёлкивают её.       «Иногда тебе могут послать голову лошади, но это не значит, что нужно фокусироваться на голове лошади», — качает головой Майкрофт.       Капли дождя стекают по стеклу, нет, не стекают — они взрываются прямо на нём, раз за разом, снова и снова. Голубые глаза долго смотрят на них, будто ожидая, что ответы на все вопросы сложатся сами по себе прямо из этих капель, которые они пронзают взглядом, — бах и всё.       «Я просто хотел, чтобы ты знал», — вторит им голос Джона.       Стрелки на башенке Биг-Бена завершают второй круг.       И от этой какофонии мыслей, картинок и звуков, которые разом обрушились на его сознание, Шерлок резко трясет головой, в попытке структурировать этот грандиозный хаос.       И он делает то, что может ему в этом помочь. Всегда помогало.       Он берёт смычок.       Берёт скрипку.       Её корпус удобно ложится на плечо, и он легонько прижимает её подбородком. Шерлок ловко проворачивает в пальцах смычок, который описывает в воздухе идеальный круг, и аккуратно касается им струн. Поморщившись от нестройного звучания, раздражённо подкручивает колки на грифе, действуя почти наугад. Он вновь кладёт скрипку на плечо, закрывает глаза, напрягает слух и пытается сосредоточиться, но вместо этого перед закрытыми веками опять появляется лицо Джона.       «Я всё ещё в этом чёртовом поезде, Шерлок!».       — Оставь меня в покое, хоть на минуту, — рычащим шёпотом произносит детектив, зажмуривая глаза и уже почти смиряясь с тем, что сегодня ничто не поможет ему забыться.       Но он пробует ещё раз.       Скрипка всё ещё расстроена, но почему-то уже не режет слух. Он отводит смычок чуть в сторону, прислушиваясь к её далёкому эху в голове, повторяет всё заново.       Звук заполняет помещение, останавливается на полуслове — Шерлок записывает первую ноту в тетрадь, ещё одна осторожная нота, пока робкая и неуверенная, но.. нет, не то. Тёмные брови хмурятся, пальцы перехватывают гриф инструмента плотнее, и короткий миг тишины вновь уступает место звуку. Другая нота, смелее предыдущей, и да, она — та самая, за ней следует новая, тонкие пальцы внезапно находят мелодию, которую искали слишком долго, и это получается до смешного просто, словно она уже была записана на подкорке, и характер этой мелодии совсем новый, незнакомый ранее, но, вопреки всему, кристально ясный и почти интуитивный. У Шерлока всё ещё закрыты глаза, и он больше не думает ни о взрыве, ни о башне, ни о трупе — он думает только о звуках, которые всё это время были запутаны в чёрно-белых лабиринтах и наконец-то нашли из них выход. Музыка звучит, наполняя пространство, заползает под дверь, бежит вниз по ступеням, миссис Хадсон коротко вскидывает голову вверх, замирая с чайником в руках и тоже прислушиваясь к ней.       Шерлок записывает ещё несколько нот и отбрасывает карандаш в сторону за ненадобностью, он катится по столу и совсем скоро упадёт на пол — пусть падает, больше нет времени записывать, но он обещает себе запомнить. Голубые глаза закрыты, но в соседней комнате открываются серые.       Смычок едва касается струн, гладит их, звучит так нежно и невесомо, что Шерлок и сам с трудом верит, что способен на такое, просто не верится, с ним такого никогда не было, почувствуйте же, что чувствую я, чёрт возьми, ничего больше в этом мире не существует, в этой комнате ничего больше не существует, кроме этой музыки, и она как головная боль, которая резко закончилась, как густая темнота, что озарилась ослепительным светом, как первые пять минут после героина, как один ответ на все вопросы, как квинтэссенция всего идеального, если бы у музыки был цвет — у неё был бы пронзительно белый, нет, красный, да, красный, мурашки бегут по предплечьям, он ни о чём не думает, и это так здорово, так здорово быть полным идиотом, вот бы слиться с этими звуками в единое целое, синхронизироваться с каждой нотой и чувствовать каждую из них, ты сказал «чувствовать»?.. Я сказал: ч-у-в-с-т-в-о-в-а-т-ь, он с трудом назовёт сейчас собственное имя, потому что в нём есть только музыка, музыка и..       Смычок резко срывается вниз, ставя неуместный штрих на идеальную пастораль, потому что в комнате теперь стоит Джон. Шерлок ощущает его взгляд на своей спине.       — Красивая мелодия.       Детектив закрывает глаза, всё ещё не поворачиваясь к нему лицом, и это выдёргивание из понятного только ему экстаза становится почти болезненным. Скрипка отправляется обратно на стол, смычок ложится рядом.       — Спасибо, — сухо произнёс Шерлок.       — Я не слышал её раньше, — голос Джона стал ближе. — Кто её автор?       — Как щека? — ответил вопросом на вопрос детектив и наконец развернулся к нему, облокачиваясь спиной о край стола.       Джон опустил взгляд, машинально касаясь рукой марлевой повязки на лице. Выглядел он плохо, словно этой ночью не спал вовсе: паутинка морщинок на лбу стала отчётливее, глазные яблоки раскрасили багровые сосуды, уголки губ угрюмо опустились вниз.       — Я опять выхожу завтра на смену, Шерлок, — словно не слыша друг друга, продолжил Ватсон. — Мне позвонили и сообщили, что нужно разгрести.. кое-какие дела.       Шерлок не повёл бровью, но внутри него всё оборвалось.       — Ты уходишь? — он старался придать голосу невозмутимое выражение, но в горле пересохло, и от того получилось довольно фальшиво.       — Ты со всем справишься без моего участия.       Всё ещё не поднимая глаз, Джон подошёл к креслу и подобрал с его бортика свою смятую рубашку, медленно расправляя в руках. Повесив её на предплечье, он прошёл дальше, остановился у полки, взял свою старую чашку с гербом, бестолково уставился на неё, словно видя впервые, а затем так же медленно развернулся и направился к выходу.       — Тебе никто не звонил, верно?       Джон замер в дверях.       Наверное, нужно было соврать, но он сказал правду.       — Нет.       За его спиной послышались тихие шаги. Джон закрыл глаза и судорожно вздохнул, ожидая новой порции боли. В принципе, он был к ней готов.       Сейчас — готов.       — Да, — раздался тихий голос Шерлока.       Джон обернулся.       — Что — «да»?       Шерлок спрятал руки в карманы, сконфуженно поджал губы и коротко пожал плечами.       — Отвечаю на твой вопрос.       — На какой вопрос? — Джон ожидал абсолютно другого развития событий, а потому оказался совершенно сбитым с толку.       Голубые глаза сместились к потолку, а нижняя губа прикусилась зубами. Джон пытался уловить в его лице хоть единый намёк на какую-то мысль, но так и не смог этого сделать, потому что таким видел Шерлока впервые. Таким.. растерянным? Растерянным, а от того — уязвимым. Спустя длительную паузу он не выдержал и переспросил.       — Шерлок?       Тот набрал в грудь воздуха и резко выдохнул его обратно.       — Я много думал об этом, разбирал свои эмоции на атомы и собирал их обратно, но в итоге пришёл к выводу, что всё, что я испытываю — слишком примитивно, и это следовало искать на самой поверхности, а не нырять вниз головой. Ты был прав, Джон — я не верю, что говорю тебе это — но ты был прав. Да, я ревную. Ревную, потому что не могу допустить даже мысли, что в твоей жизни может появиться кто-то важнее меня.       И когда он договорил, на него накатила почти мучительная волна облегчения, словно на его сердце лежала тонна кирпичей, и с каждым словом он убрал их все по одному.       — Это довольно эгоистично.       — Я эгоист.       — Я знаю, Шерлок.       Шерлок смотрел на него, пытаясь нащупать в голове какие-то слова, но их все вымело к чёртовой матери. Поэтому он неловко кивнул, вновь поджал губы и поспешил отойти подальше, и лишь на расстоянии двух метров вновь смог почувствовать себя увереннее.       — Что ж, хорошо, что мы с этим разобрались, — кашлянул Шерлок, усаживаясь в кресло и разворачивая перед собой газету, перевёрнутую вверх ногами. — Кофе?       Джон переступил с ноги на ногу в дверях, теребя в руках рубашку. Затем он произнёс то, что произнести было для него почти подвигом:       — Это ничего не меняет, Шерлок.       Газета опустилась вниз, и тёмная бровь непонимающе изогнулась.       — Я ведь не из железа, — хмыкнул Джон, прислоняясь плечом к дверному проёму, но скорее для того, чтобы найти хотя бы физическую опору. — В отличие от тебя.       — Я из плоти и крови, Джон.       Газета легла на колени.       — Я не был бы в этом так уверен, — Джон улыбнулся, но глаза его не улыбались.       — Ты сказал, что всегда будешь рядом, — лицо Шерлока не выражало ничего, только глаза больше не моргали, а голос предательски дрогнул.       — Я буду, — Джон прочистил горло. — Когда тебе будет плохо. А сейчас — плохо мне. Тебе придётся это принять.       Его губы сузились в узкую полоску, он потупился, затем коротко кивнул, сам не зная зачем. Шерлок всё ещё смотрел на него, и его взгляд (к счастью, Шерлок об этом не подозревал) выражал какое-то животное отчаяние. Джон не мог этого видеть, но, возможно, если бы увидел, то не вышел бы в ту минуту за дверь, и всё сложилось бы иначе. Но он вышел.       Через несколько мгновений он, уже собравшийся, молча спустился вниз по лестнице и закрыл за собой входную дверь — её щелчок болезненно резанул по ушам.       Свет в коридоре погас.       Погас и Шерлок.       Джон вышел на улицу. Мелкая морось переросла в настоящую стихию, и сильнейший ливень тут же обрушился ему на голову. Сощурившись, он прислонил ладонь к глазам и поспешил к дороге, поднимая за собой брызги и раскрашивая ими свои светлые брюки. Он не заметил, как наступил в глубокую лужу и насквозь промочил ботинок, не заметил, как задел плечом какого-то прохожего, не услышал его ругань в свою сторону. Выйдя к шоссе, он вытянул в сторону руку, в надежде остановить проезжающее такси, но машина пронеслась мимо, окатив его грязной водой с ног до головы. Джон не успел отвернуться и покорно зажмурился, смиряясь с судьбой. Ощущая, как ледяные капли сбегают вниз по лицу и зависают где-то на подбородке, он вновь упрямо вытянул руку перед собой, даже не отряхнувшись.       Беда никогда не приходит одна, потому что шоссе словно вымерло. Привычно оживлённая магистраль затихла, не считая тех редких машин, что безучастно проезжали мимо него, и даже суетливые прохожие исчезли с улицы, скрывшись по своим домам от непогоды.       — Чёрт.. — выдохнул Джон, беспомощно провожая взглядом очередную чёрную машину.       Спустя несколько бесконечных минут он достал мокрыми руками мобильный телефон и набрал несколько цифр. Отсчитывая протяжные гудки и переступая с ноги на ногу от холода (в ботинке противно хлюпало), он наконец услышал приятный женский голос.       — Служба такси, слушаю вас.       — Я хочу вызвать машину, — Джон нервно потёр щёку, с которой спадала промокшая марля, и тут же скривился от боли.       — Сколько человек с вами будет?       — Только я.       — Оплата наличными?       Капли дождя стекали по лицу, Джон машинально сдул одну из них с верхней губы.       — Да.       — Желаете воспользоваться услугой «некурящий водитель?»       — Нет, — раздражённо ответил Джон, чувствуя, как пальцы уже немеют от холода.       — Назовите адрес.       Джон запретил себе это делать, но всё равно обернулся назад.       — Бейкер-стрит, — резкий порыв ветра взъерошил его мокрые волосы и заглушил голос.       — Повторите название улицы, пожалуйста, — вежливо произнесла оператор, звуча, как неодушевлённый робот.       — Бейкер-стрит, — Джон отнял трубку от лица и поднёс к губам, буквально прорычав в неё ненавистное слово.       — Ожидайте.       Он уже собирался вернуть трубку обратно в нагрудной карман, когда кто-то его окликнул.       — Эй, ты! Бумажник сюда, живо!       Джон резко повернул голову, отчётливо услышав, как хрустнули шейные позвонки.       В метре от него стоял человек. Он не видел его лица — оно было скрыто серым капюшоном, но очертание револьвера в кармане толстовки он смог определить совершенно точно. Из груди рвался истеричный смешок, как неадекватная реакция на происходящее, но вместо этого Джон только вскинул лицо к дождливому небу и как-то надрывно улыбнулся. Беда никогда не приходит одна, верно? Иногда все события стремительно обостряются и возводятся в абсолют неправильности, ускоряясь и увеличиваясь в размерах, как снежный ком, и уже сложно повернуть что-то вспять — всё становится хуже и хуже, повинуясь инерции и бог знает чему ещё.       — Ты серьёзно? — Ватсон вернул взгляд обратно на мужчину, и этот его взгляд, несмотря на улыбку на губах, не обещал ничего хорошего. — Поверь, у меня и без тебя паршивый день.       — Ты хреново слышишь?! Гони сюда бумажник, быстро!       Чёрные глаза, выглядывающие из-под капюшона, казались совершенно безумными, в них читались какой-то странный испуг и отрешённость от происходящего, словно мужчина был под дозой, и, скорее всего, это было недалеко от правды. Джон быстро огляделся по сторонам, стараясь не поворачивать голову, но к его нарастающему ужасу на улице по-прежнему не было ни единого человека.       — Не надо мне угрожать, — спокойно произнёс Джон, хотя от спокойствия осталось лишь толика, которую он упрямо поддерживал в себе. — Я проходил военную подготовку.       — Да мне похер, что ты там проходил. Я считаю до трёх, мужик..       В следующую секунду угроза обрела ощутимый вес, потому что на свету блеснуло дуло пистолета, направленное прямо ему в лицо. Джон вскинул руки.       Чёрт, этот псих действительно может это сделать, — подумал Джон. — Пока что он к этому не готов, но если я спровоцирую его, если я приму хоть одно неверное решение, если я не смогу быть достаточно быстрым.. это может стоить мне жизни.       — Хорошо, хорошо, твоя взяла, — аккуратно, стараясь не делать резких движений и не повышать голос, ответил Джон и медленно опустил в карман левую руку. — Вот, возьми.       Расширенные от возбуждения глаза мужчины уставились на бумажник, потом на Джона, потом снова на бумажник. Он сделал несмелый шаг вперёд, словно сам не веря в свою удачу, замер на мгновенье, затем вытянул руку и схватил кошелёк. У Джона был всего единственный шанс, и он им воспользовался.       Перехватив худое запястье, он резко рванул его на себя. В глазах мужчины застыло удивление, он начал терять равновесие, споткнулся о свои же ноги и упал вперёд. Джон напряг всё тело и выставил колено, ударяя того под дых. Мужчина не успел даже сдавленно ахнуть и согнулся пополам, когда локоть Джона приземлился ему на спину.       — Прости, — Джон удерживал в руках его обмякшее тело, не позволяя тому упасть на землю и поспешно набирая 911. — Ты меня вынудил.       Служба спасения ответила мгновенно.       — На меня пытались напасть, — начал было Джон, суетливо оглядываясь по сторонам. — Я нахожусь по адресу..       И пока его внимание рассеялось, мужчина уже успел прийти в себя. Он взревел, как дикое животное, и так сильно ударил головой в живот Джона, что у того посыпались искры из глаз. От неожиданности Ватсон выронил телефон, невольно попятился назад и повалился на землю, больно ударившись затылком о мокрый асфальт.       — Что, сука, думал ты здесь самый умный..       Джон едва успел зажмуриться, когда его скулу пронзила мучительная вспышка боли. Он невольно сжал зубы, чувствуя, как под ними что-то хрустит, словно песок. Скорее всего, это была его зубная крошка.       Губы мужчины расплылись в улыбке, совершенно безумной и недоброй, он поставил ноги по бокам от Джона и сел на него верхом. Джон приоткрыл рот, чтобы остановить его, но слова тут же погасли от нового удара, не успев родиться. Небо смешалось с землёй, глаза заволокла багровая пелена. Ещё удар в челюсть — Джон почувствовал медный привкус во рту и сплюнул кровь, которая тут же растворилась на мокром асфальте. Лицо пульсировало от боли, и он понял, что больше не может дышать носом, потому что кровь забила ноздри. Джон раскрыл глаза и посмотрел в лицо этому человеку, вбивающему его собственное лицо в землю, и тот тоже смотрел на него вытаращенными от ненависти глазами.       Больными и полными ненависти глазами.       Джон собрал в себе последние силы (он и сам не понял, где он их нашёл), сжал в кулаках его серую, насквозь мокрую от дождя и пота толстовку и с силой рванул в сторону. В следующую секунду они поменялись местами, потому что Джон оказался сверху. Мужчина пытался заслонить лицо руками, но Джон, повинуясь вспышке какой-то первобытной ярости, от которой застилало глаза, схватил его за волосы, приподнял голову над землёй и с силой впечатал затылком обратно в асфальт. Кровь стучала в висках, как удары отбойного молотка, а адреналин сигнализировал в голове только два слова: «бей или беги».       На втором этаже квартиры 221В Шерлок рефлекторно дёрнулся, потому что на улице прогремел выстрел.