Шерлок, который всё это время напоминал какой-то причудливый, обездвиженный манекен, рывком вскочил с кресла и подошёл к окну. Его глаза пытливо сощурились, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь завесу дождя, но все объекты предательски размывались за стеклом. Ощущая смутную тревогу, пока ещё беспричинную и странную, он схватил телефон и быстро набрал номер, который знал наизусть.
Джон всегда снимал трубку после первого гудка, но сейчас не снял даже после пятого.
— Давай, давай.. — нервно прошептал он, всё ещё не отрывая взгляда от окна.
На седьмом гудке он развернулся, не глядя схватил с вешалки пальто и поспешил вниз, на ходу нащупывая в кармане ключи и перепрыгивая через ступени. Миссис Хадсон что-то крикнула ему вслед, но сейчас это не имело никакого значения.
Ветер взъерошил волосы, сильный ливень промочил пальто. Беспокойно озираясь по сторонам, он поспешил вперёд, к шоссе. Последняя крупица спокойствия, которую он внушал себе всё это время, мгновенно исчезла, когда он увидел вдали чьё-то тело в очень знакомой куртке.
В это мгновение Шерлок понял сполна, что значит выражение «земля уходит из-под ног». Перед глазами всё закачалось и поплыло, а грудную клетку почти разорвало сердце, которое сделало два неровных кувырка, резко замерло и в истерике понеслось дальше.
Казалось, бегать он больше не может, но он всё-таки побежал.
— Джон! Джон!!
Шерлок всё ещё надеялся, что это был не он.
Пожалуйста.
Это просто другой человек в похожей куртке.
Пожалуйста, господи, или кто там есть, пусть я ошибся.
Шерлок резко затормозил, подняв за собой грязные брызги, и упал на колени перед телом.
— Джон!
Отказываясь верить глазам, он схватил его за эту чёртову куртку и развернул лицом к себе. Один глаз заплыл, на левой скуле — яркий кровоподтёк, на месте которого совсем скоро расцветёт огромный багровый синяк, из опухшей губы сочится кровь, растворяясь в ручьях дождя на подбородке и превращая их из прозрачных в ржавые.
Глядя на это, у Шерлока заболело собственное лицо.
— Шер..
Джон вдруг болезненно скривился и кашлянул, сплёвывая кровь на землю.
Единственным желанием Шерлока было как можно скорее поднять его с этого проклятого асфальта, из этой чёртовой грязи и сырости, в которой его лучший друг не заслуживал лежать. Поэтому он поднял его за плечи и в неистовом порыве прижал к себе, и по ощущениям это было сродни тому, как если бы он обнял тряпичную, мокрую куклу.
— Я в порядке.. — просипел Джон ему на ухо. — В порядке..
Шерлок вжался щекой в его плечо и крепко зажмурился. На мгновение всё важное стало вдруг неважным, всё, кроме того, что в его грудь билось сердце Джона.
Живого Джона. Его слов почти не было слышно, но Шерлок их угадывал.
— Кто-то напал на меня.. Я пытался его остановить, у меня почти.. Почти получилось..
— Тихо-тихо, всё хорошо..
Шерлок на автомате шептал какие-то слова утешения, но уже не слышал ни его, ни самого себя. Он смотрел на свою окровавленную ладонь, которая только что обнимала спину Джона, и глаза его выражали полнейшее безумие.
— У него был пистолет, Шерлок..
Джон отключился, когда карета скорой помощи уже заворачивала на территорию больницы. Дождь почти закончился, напоминая о себе лишь редкими каплями, которые падали за шиворот с деревьев и крыш, и небо над головой наконец посветлело. Шерлок не помнил тот момент, как вызывал по телефону 911, а путь до больницы превратился в какой-то плохо смонтированный ролик низкого качества. Но когда тело Джона неуклюже выгрузили из фургона и повезли на больничной каталке, которая громко загромыхала на неровном асфальте, он понял, что эта картина останется в его памяти надолго.
Он ждал в комнате для посетителей на втором этаже. Санитары то и дело сновали по коридору, и если поначалу он смотрел на каждого из них с замиранием сердца, то через несколько часов сник окончательно. Доктор Питерс (Шерлок прочитал его фамилию на бейдже) вышел из операционной, когда стрелки на часах подбирались к цифре три.
— Мистер Холмс, — мужчина вытер ладони влажной салфеткой и сунул её в руки проходящей мимо медсестре. — Всё прошло хорошо. Пуля затронула мягкие ткани, но пощадила важные органы. С вашим другом всё будет порядке. Возможно, не сразу, но дайте ему время.
Шерлок закрыл глаза и судорожно выдохнул.
— Я должен увидеть его.
— Исключено.
— Это не займет много времени.
— Я не имею на это права. Ступайте домой, мистер Холмс. Вам нужно прийти в себя.
— Я не покину заведение больницы до тех пор, пока вы не пустите меня к нему.
Доктор тяжело вздохнул и ответил устало, но благосклонно.
— Вы даже представить себе не можете, сколько раз звучали в этих стенах подобные угрозы.
— О, я в этом более, чем уверен, но сомневаюсь в том, что их произносили люди, вроде меня.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что вы не запятнаете свою репутацию, если пустите меня внутрь. Доктор Мортенсен, перед которой вы так старательно выслуживаетесь, ушла час назад.
В поиске дополнительного козыря, Шерлок окинул доктора беглым взглядом.
Семьянин, есть дочь, нет, две дочери, чёрт, это мне не поможет, лишний вес и явная отёчность — гипотиреоз? Опять бесполезная информация, соберись: свежий порез на щеке — новая бритва, мимические морщины вокруг глаз — близорук, светлая полоса на безымянном пальце — недавно развелся? А-а, вот оно что.. ещё не успел.
— И вы зря подозреваете жену в измене, оставьте её в покое.
Питерс насмешливо вздёрнул брови вверх, и Шерлок продолжил.
— Ни одна женщина, имеющая роман на стороне, не станет так кропотливо подшивать ваши дырки на штанах и готовить вам сэндвичи с тунцом на работу, в котором вы столь опрометчиво измазались.
Доктор как-то по-старчески крякнул и аккуратно вытер уголки губ двумя пальцами.
— Что ж.. Таких, как вы, и впрямь не было. Я слышал о вас, мистер Холмс, но был настроен скептически к вашей персоне. Быть может, в вас действительно что-то есть, — мужчина как бы невзначай огляделся по сторонам и коротко кивнул. — У вас пять минут. Не заставляйте меня пожалеть об этом.
— Рад, что мы смогли договориться.
Шерлок подошёл к двери, за которой находился Джон, и коснулся ручки двумя пальцами. Он помедлил чуть-чуть, собираясь с духом, а затем аккуратно приоткрыл её.
Джон лежал на больничной койке, укрытый по пояс белой простынёй. Над изголовьем его кровати находилось бесчисленное количество каких-то электроприборов, которые издавали мерное гудение. Провод от одного из таких приборов был воткнут ему в руку, вливая в его организм лошадиную долю обезболивающего.
Шерлок сделал шаг вперёд.
Торс Джона был перевязан, а на бинте виднелось пятно просочившейся крови, уже запёкшейся, а оттого почти чёрной. Шерлок долго смотрел на него, словно ожидая, что оно исчезнет, потом перевёл взгляд на вздымающуюся от ровного дыхания грудь и наконец поднял глаза на лицо. В самый первый момент он не узнал его: нижняя губа побагровела и опухла, левое веко налилось кровью, обожжённая щека покрылась крупными волдырями, а цвет кожи нездорово оттенял серым и зелёным. Он был похож на восковой манекен, сделанный по собственному подобию, но никак не на настоящего Джона. Впечатление было такое, словно слушаешь знакомую песню, но исполненную в другой тональности. Единственное, что напоминало в нём живого человека — это равномерное движение грудной клетки.
Шерлок склонил голову вниз, смотря на него сквозь упавшие на глаза волосы.
А затем он произнёс то, что смог бы произнести только при таких обстоятельствах.
И это была чистейшая правда.
— Я не справлюсь без тебя.
Ответом стало всё то же мерное гудение электроприборов.
— Да давай же, чёрт.
Шерлок раздражённо ударил рукой по кофейному автомату, и на этот звук тут же обернулись несколько людей с немым упрёком в глазах. Он вновь вдавил кнопку со стёртой внизу надписью «эспрессо», на зелёном экранчике появились слово «приготовление» и раздражающий смайлик с битым пикселем на улыбке. Автомат громко зашумел, выдавил пару капель кофе и резко отключился.
Уже в четвёртый раз.
«СПАСИБО, ЧТО ПОЛЬЗУЕТЕСЬ НАШИМИ АВТОМАТАМИ STARS-COFFE!» — гласила надпись на его боковине. Шерлок бы многое смог сказать им на этот счёт, но вместо этого смиренно взял картонный стаканчик, вылил глоток кофе себе в рот и бросил его в мусорку.
Сегодня (
неужели сегодня ещё продолжалось?) всё шло наперекосяк, словно Шерлок с самого утра вытянул самую несчастливую карту. В кармане завибрировал телефон, когда он спускался по лестнице на улицу и вытаскивал из кармана пачку сигарет.
— Майкрофт.
— Шерлок.
Прижимая трубку плечом, Шерлок чиркнул спичкой и поднес её пламя к сигарете.
— Ты что, опять куришь? — пренебрежительно спросил старший брат.
Детектив неспешно затянулся, произнося следующие слова на выдохе, и дым вырвался из его лёгких длинным воздушным потоком.
— Только не рассказывай маме.
В трубке театрально вздохнули.
— Упражняешься в остроумии? Как жаль, что ты взял с меня только самое плохое, братец. Нет бы унаследовать гениальный ум, красоту, высокие манеры.. умение готовить лазанью, в конце концов.
— С трудом представляю себе ситуацию, в которой мне может понадобиться умение готовить лазанью. Что нужно, Майкрофт? Или ты позвонил уточнить, остались ли у меня вредные привычки?
— Ты — олицетворение дурных привычек, Шерлок.
— Не вижу в этом проблемы, — небрежно отпарировал детектив, провожая ничего не значащим взглядом отъезжающую карету скорой помощи.
— Как там Джон? — показательно безучастным тоном спросила трубка.
Шерлок поджал губы и уставился на сигарету. Бездумно щёлкнув по ней пальцами, он скинул пепел на землю, и её тлеющий уголёк стал совсем острым.
— С ним всё будет в порядке.
— Так ты всё ещё не видишь проблему?
Шерлок вопросительно вскинул брови вверх.
— Проблему?
— Вместо того, чтобы заниматься расследованием дела, ты сосредоточен на других вещах. Не подскажешь, сколько часов ты уже провёл в госпитале?
— Двенадцать, — Шерлок отнял телефон от уха, мельком взглянул на экран и вернул его обратно. — И тридцать восемь минут.
В трубке опять тяжело вздохнули.
— И кровавое преступление не обнаруживает себя так скоро, как..
— Любовь, желающая быть скрытой. Уильям Шекспир.
— О да, как выяснилось, тебе не чужд этот вид отношений.
— Не понимаю, о чём ты.
— Я слышу скрежет, Шерлок.
— Что?
— Словно кто-то опускает забрало, готовясь к обороне.
Шерлок брезгливо приподнял уголок верхней губы и нахмурился.
— Я не в настроении вести с тобой светские беседы, Майкрофт.
— Ты давно наблюдал за своими «маркерами», Шерлок? — перебил старший брат.
Детектив осёкся. Ветер смахнул со лба прядь его волос.
— Крысы бегут с корабля. Но ты это и так знаешь, не так ли? Ведь никакой проблемы нет.
Шерлок сжал зубы. Его вдруг захлестнула давно знакомая волна ярости, которую умел вызывать только Майкрофт. С самого детства он с лёгкостью вскрывал все его карты, тыкал носом в проблемы, которые Шерлок в упор не хотел замечать, и мастерски срывал маску невозмутимости с его лица, от чего Шерлок взрывался моментально. После этого обычно следовала язвительная перебранка, заканчивающаяся упрямым молчанием и показательным игнорированием друг друга, что затягивалось на долгие недели, а порой даже месяцы.
Шерлок уже открыл было рот, приготовившись высказать всё, что он думает по этому поводу, но Майкрофт его опередил, и голос его, вопреки ожиданиям, прозвучал как-то неожиданно мягко и устало.
— Рад, что с Джоном всё в порядке.
В трубке раздались гудки. Шерлок некоторое время слушал их, потом, не глядя, нажал «отбой» и вернул трубку обратно в карман, закуривая новую сигарету.
Он никогда не признавался себе в этом, но в такие моменты он злился только на самого себя.
Было уже одиннадцать вечера, когда Шерлок поднимался по лестнице к дому. На улице опять начался ливень, тёмные кудри прилипли ко лбу, а промокшие туфли были как якоря, задерживающие каждый шаг. Он на автомате сдвинул дверной молоточек в сторону, когда открывал дверь в квартиру. На кухне уже не горел свет, а из комнаты миссис Хадсон слышалась монотонная болтовня телевизора, под которую она привычно дремала. Шерлок тихо закрыл за собой дверь и не стал зажигать свет в коридоре, чтобы не побеспокоить её — меньше всего ему сейчас хотелось удовлетворять чужое любопытство. Поднявшись наверх (и предусмотрительно переступая все скрипучие ступени), он зашёл в свою комнату и рухнул спиной на кровать, даже не сняв ботинки. Раскинув руки в стороны, он бессмысленно уставился на старую люстру на потолке, на хрустальных плафонах которой лежал внушительный слой пыли. Только сейчас он понял, как чертовски устал. Он потянулся к пуговицам на рубашке и медленно расстегнул одну из них, затем следующую, коснулся было третьей, но в последний момент передумал и обессилено уронил руку на кровать. Пережив колоссальное для своей нервной системы количество эмоций за сегодняшний день, сейчас он испытывал безусловное
ничего. И он был рад этому, при другом раскладе он бы сошёл с ума очень скоро, у него просто перегорели бы все предохранители, и когда за ним приехали бы санитары из госпиталя, он бы, наверное, встретил их с распростёртыми объятиями.
Через некоторое время на нижнем этаже замолк телевизор. Часы в гостиной показывали уже первый час, но Шерлок всё ещё не спал. Он по-прежнему лежал на своей кровати в той же позе и отчётливо понимал, что сна не будет.
Ему потребовались немалые усилия, чтобы подняться с кровати и сесть на неё, повесив запястья на колени. Не отдавая себе отчёта в том, что он делает и зачем, он медленно поднялся и, едва волоча ноги, направился в соседнюю комнату. Он по-прежнему не включал свет, ориентируясь в пространстве в точности до миллиметра.
Комната Джона была окрашена тускло-синими оттенками из-за круглой луны, заглядывающей в широкое окно, и от этого ещё сильнее накатывало ощущение какой-то странной отчуждённости, словно в этом мире остался только Шерлок. Он сел на кровать, старые пружины тихонько скрипнули под его весом. Он часто слышал этот звук из своей комнаты, в особенности, когда Джону не спалось, однажды он насчитал тридцать поскрипываний и уже собирался зайти и предложить ему поменяться местами, но вовремя отключился. Тогда этот звук раздражал, сейчас от него защипало сердце.
Ссутулившись и склонив голову вниз, словно на его плечах лежал мешок с бетоном, придавливающий к полу, он вдруг заметил маленький треугольник бумаги, выглядывающий из-под кровати и почти сияющий своей белизной в лунном свете. Недолго думая, он потянулся к нему и достал знакомый конверт.
Д. Ватсону
От Мэри
Шерлок повертел его в руках и скорей всего удержался бы от прочтения, если бы не вскрытая сургучная печать. Поколебавшись, он вытащил из него аккуратно сложенное письмо.
Милый Джон.
Я пишу тебе, и на моих губах играет улыбка. Тебе наверняка будет сложно в это поверить, но это действительно так. Я уезжаю из Лондона. У меня есть кое-какие дела за его пределами, так что мне будет, чем заняться, и не думать о тебе больше, чем это необходимо. Не беспокойся обо мне, я самостоятельная девочка, ты же не забыл? Обратного адреса не даю, потому что не знаю, где остановлюсь. А ещё потому, что он тебе больше не понадобится.
Это письмо не только моё прощание, но ещё и просьба. Две просьбы, Джон.
Первая из них — не кори себя за то, что ты сделал. Я знала, что это когда-нибудь произойдёт, не знала только, когда именно. Ты подарил мне два чудесных года, и я хочу сказать тебе — спасибо. Ты об этом не знаешь, но ты спас меня, Джон Ватсон. И, надеюсь, в свою очередь я так же спасла тебя. Значит, всё было правильно.
Я ни о чём не жалею — не жалей и ты.
Всё это время я видела больше, чем мне было позволено. Ведь ты — как открытая книга, Джон!
В самые тёплые вечера наедине друг с другом ты улыбался мне, но глаза твои были печальными, ты сжимал мою руку, но мыслями был не со мной, я никогда не подавала виду — разве я имела на это право? — ведь у меня был непобедимый соперник. Тебе всегда как-будто чего-то не хватало, и я не могла тебе этого дать.
Но мы оба знаем, кто сможет.
А потому моя вторая просьба — позволь себе быть счастливым.
Я с лёгким сердцем отпускаю тебя, потому что знаю, что там, куда ты идёшь, всё будет в порядке.
Ты будешь в порядке.
Передавай ему привет.
С любовью,
Мэри
Сложив письмо, Шерлок болезненно зажмурился и накрыл лицо руками.
