***
Утро понедельника у Тэхёна впервые за долгое время выдается приятным. Он даже высыпается. То ли благодаря тому, что надышался свежим воздухом, то ли из-за того, что измотал себя в край физическими нагрузками. Так или иначе, настроение у него в течение дня было крайне оптимистичным. Он даже не реагировал на очередные подколы девушек насчет их с Чоном тесного общения. Бета, к слову, до сих пор прожигал всех шутников недовольными взглядами, что только еще больше веселило Кима. – Обычные стереотипы, – коротко пожав плечами, заявляет он поздно вечером после очередного общего созвона с агентством. Коллеги уже разбежались по своим рабочим местам, чтобы собрать вещи и уехать домой, а потому его единственным слушателем был Чонгук, недовольно поджимающий губы. Сегодня они буквально оказались в центре женского внимания и их недвусмысленных шуточек. И если Тэхён флиртовал напропалую, успешно опровергая игривыми шутками любые слухи, то взглядом Чонгука можно было убивать. Ему стоило всего один раз тяжело вздохнуть и упереться языком в щеку, чтобы все разговоры разом стихли и они наконец смогли обсудить работу, а не чужую личную жизнь. – Если два парня дружат и не обращают внимания на девушек в коллективе, значит, они спят друг с другом, – Тэхён отсоединяет ноутбук от проводов и выключает плазму, на которую выводилась презентация. – Но мы спим друг с другом, – Чонгук выглядит недовольным и обескураженным одновременно. Его, в отличие от омеги, ужасно раздражают бестактные вопросы о личной жизни, в которую тот не хотел никого посвящать. Бета поднимает мрачный взгляд на Тэхёна и тяжело сглатывает, неотрывно следя за каждым его шагом. – Факт, но все равно смешно, согласись, – омегу забавляли чужие жалкие попытки узнать, с кем он спит. Как будто это как-то влияло на качество работы. Возможно, существенную роль во всем этом играло еще и то, что Тэхён не первый год работал в женском коллективе, а потому научился не воспринимать всерьез их сплетни и попытки вывести на откровенный разговор. Только пара коллег на самом деле знала, чем он живет и что ему интересно. Остальных в свои дела омега пускать не собирался. – Мхм, – рассеянно мычит Чонгук, по-прежнему не отводя от Кима взгляда, и тот, заметив его, даже останавливается, с беспокойством оглядывая коллегу с ног до головы. – Ты слышишь меня? – на всякий случай интересуется он, заглядывая бете в глаза. Тот смотрит в ответ и рассеянно облизывается. От голода, что отчетливо читается в его взгляде, Тэхёна бросает в жар. Похоже, омега зря тут распинался перед ним. Мыслями Чонгук был явно далеко от работы. – Помнишь, ты говорил, что проблем с работой не будет, если это просто секс? – бета произносит это с осторожностью, тщательно подбирая слова. Его голос даже не меняет интонации, оставаясь все таким же бесстрастным. Но Тэхён все равно весь покрывается мурашками от прострелившей его догадки. – Да, помню, – он с жадностью ловит каждое движение Чонгука, отмечая незначительные перемены, которые другой даже не заметил бы. У омеги внутри все скручивается в тугую пружину от предвкушения. Понять намек, скрытый в совершенно невинной фразе, для него не составляет труда. – Кажется, у меня проблема, – Тэхён рассеянно облизывает свои губы, ощущая знакомый шум в ушах. У него внутри будто кто щелкает невидимый переключатель. Вот он смеялся с глупости коллег, а вот тело охватывает возбуждение такой силы, что руки слегка трясутся, поворачивая ключ в замке переговорной и отрезая их от всего остального мира. – Что ты делаешь? – Тэхён видит, как нервно дергается кадык у Чонгука, как расширяются зрачки и подрагивают пальцы на руках то ли от волнения, то ли сдерживаемые желанием прикоснуться, и самодовольно усмехается, неторопливо сокращая расстояние между ними. – Извини? Мне просто показалось, что ты хотел сказать, как сильно хочешь разложить меня на этом столе, – мило улыбается бете он, склоняя голову на бок. Омега останавливается у стола, не дойдя до Чонгука всего ничего, рассеянно ведет по кромке кончиками пальцев, оглаживая холодную поверхность, и поднимает взгляд на Чона. – Или я неправильно понял? – вместо ответа тот молниеносно поднимается со стула, сокращая между ними расстояние за считанные секунды, и жадно сцеловывает с губ лукавую улыбку. Чонгук налетает ураганом, набрасывается с таким голодом, что от его напора у Кима начинает кружиться голова. Он, кажется, на какое-то время отключается, поддаваясь чужой страсти, потому что в себя приходит, когда опирается руками о стол, прогибаясь в пояснице и дрожа от предвкушения. Рубашка на нем расстегнута нараспашку, стекает с плеч рваными волнами, а штаны с бельем запутались на уровне колен. Чонгук прижимается к нему со спины, горячий как печка, отчего собственный член, уже болезненно ноющий и истекающий смазкой, заинтересованно дергается. Тэхён стонет, обескураженный этой близостью, и на рот ему тут же ложится большая ладонь, а ухо опаляет горячечный шепот. – Хён, ты такой громкий, – в голосе слышатся насмешливые нотки, и омега только раздраженно закатывает глаза на это замечание. Конечно он, блять, громкий. К его бедру прижимается член Чонгука, а за дверью переговорной их ждет работа. Нет ничего удивительного в том, что Ким заводится с пол-оборота и становится громким и нетерпеливым. Впрочем, ладони беты оказывается достаточно, чтобы заглушить надсадные стоны, которые невольно срываются с губ, когда в Тэхёна проникают пальцы. – Будь тише, – омега вздрагивает от властных нот в низком голосе Чонгука и неожиданно для себя самого жалобно хнычет, облизывая его ладонь. – Вот так, молодец, – Тэхён покрывается мурашками и обессиленно всхлипывает, ощущая, как от похвалы разливается жар на щеках, стекая по шее на грудь. Он понимает, что заниматься сексом в переговорной не самая лучшая идея, что где-то там еще работают их коллеги-трудоголики, а значит, существует риск попасться, но эти мысли быстро покидают голову, когда Чонгук входит в него. Все, что ему остается, это беспомощно скулить в зажимающую рот ладонь и толкаться бедрами навстречу в попытке принять как можно глубже. Тэхён определенно теряет голову, игнорируя едва слышный голос здравомыслия где-то на периферии о том, что он совершает ошибку, что потом пожалеет. Ну и пусть. Пусть пожалеет, лишь бы только сейчас Чонгук не останавливался, лишь бы продолжал сжимать в своих объятиях и жадно целовать, как будто от этого поцелуя зависела их жизнь. В конце концов, Тэхён всегда сможет остановиться, когда захочет. Если, конечно, он захочет. То, во что медленно превращались их с Чонгуком отношения, не только пугало до чертиков, но еще и нравилось. Где-то там, в глубине души, омега понимал, что это нехороший звоночек. Но упорно продолжал игнорировать все тревожные сигналы, все больше и больше погружаясь в болото, название которому было ему известно не понаслышке, но было под запретом долгие годы. Как разбираться с этой кашей, Тэхён, если честно, пока не знал, и просто плыл по течению в надежде однажды найти решение. Главное не наломать в процессе поисков дров, потому что за свои ошибки придется снова расплачиваться сердцем, а для него последствия всегда были довольно катастрофичными.***
На следующее утро, несмотря на недосып, Ким чувствует себя окрыленным. Возможно, все дело в том, что вчера у него был секс, а может, потому что по приходу на работу его ждал любимый раф, предусмотрительно оставленный Чонгуком. Еще горячий, значит, бета принес тот совсем недавно. На своем рабочем месте его нет, и Тэхён, оставив у парня на столе небольшой контейнер с едой, отправляется на кухню, надеясь найти коллегу там. Обычно так рано в офис приходили единицы, и можно было спокойно выпить кофе в тишине, послушать подкаст, разгребая почту, и даже позавтракать. Тэхён думает о том, чтобы урвать парочку поцелуев, пока никто не видит, так сказать, для поднятия настроения, но когда он слышит голос со стороны кухни, то невольно замедляет шаг, узнавая в говорящем Хюн Шика, их системного администратора из отдела информационных технологий. Как человек тот был довольно неплохим, но не всегда и не со всеми. Лично Ким находил альфу заносчивым и бестактным. Их отношения не задались с самого начала, когда Хюн Шик с чего-то решил, что, раз Тэхён омега, то несомненно заинтересуется им и с большой охотой ответит на ухаживания. Но ответ, данный Тэхёном, Шику не понравился. Более того, он задел его самолюбие, и именно так между ними и началась холодная война, ограниченная кодексом деловой этики компании. – Ночка выдалась неплохая, как я посмотрю, – Тэхён морщится от многозначительности, с которой Хюн Шик произносит эту фразу. Как будто знает то, что ему знать не положено, и уже предвкушает, как будет использовать эту информацию в личных целях. – А? – рассеянно звучит в ответ голос Чонгука, немного сиплый и низкий. Наверняка снова так сильно погрузился в свои мысли, что даже не заметил появление еще одного человека на кухне. – Да мы просто задержались на работе, обсуждали квартальный отчет от агентства о результатах рекламной кампании, – он говорит «мы», и Тэхён понимает, что речь шла о них двоих, что означало только одно. Хюн Шику точно было что-то известно. Как минимум, альфа их видел вчера вечером, а как максимум… – Судя по тому, как громко Ким Тэхён с тобой соглашался на всю переговорную, рекламная кампания вышла бомбезной, – у Тэхёна сердце от ужаса застревает где-то в горле, а потом по ощущениям с разгона бухается куда-то в направлении пола. Вот это уже не было дурным предчувствием или паранойей. Хюн Шик знал о них, он слышал их вчера. И ладно бы они случайно столкнулись за пределами офиса, никто бы даже слова им сказать не посмел. Но на работе подобное поведение грозило обоим по меньшей мере выговором или штрафом, а в худшем случае увольнением с записью в личное дело. – Д-да, показатели вышли отличными, – а еще они с Чонгуком сломали стол, но об этом лучше вообще не упоминать. И о том, как Тэхён оседлал бету на заднем сиденье его машины, – тоже. Он все-таки не выдерживает, решая вмешаться. В конце концов, они вместе натворили дел, будет нечестно, если Чонгук станет отдуваться за двоих. Поэтому Тэхён расправляет плечи, делает глубокий вдох и заходит в кухню. – Просто Чонгук знает ко мне подход, – бета мгновенно вскидывает голову от своей кружки с кофе, которую рассеянно вертел в пальцах все это время, не глядя на Хюн Шика, и смотрит на Тэхёна со смесью испуга, благодарности и нежности. Омега на короткий миг даже выпадает из реальности, сталкиваясь с его взглядом. Чон с утра как всегда выглядел будто с обложки журнала, черные брюки со стрелками, белоснежная рубашка без единой складки с закатанными по локоть рукавами, открывающими вид на роскошные татуировки, и слегка отросшая копна волос, в которую нестерпимо хотелось запустить пальцы и растрепать прическу, а потом притянуть к себе и поцеловать. – И что же за подход? – раздается где-то на периферии язвительный голос альфы. Тэхён ловит себя на мысли, что с удовольствием чем-нибудь в него кинул. Стулом, например. А потом морщится, ощущая, как усиливается чересчур резкий природный запах, заполняя, кажется, каждый угол кухни. Дышать становится просто невыносимо. – Большой член, – даже не глядя в сторону Хюн Шика, отвечает омега. – Тэхён-хён! – голос Чона ломается на окончании фразы. Он звучит встревоженно и одновременно предупреждающе, как будто прося не делать глупостей. Но об этом им немного поздновато думать, их уже раскрыли. Тэхён не умел признавать поражений. Когда кто-то пытался сделать ему больно, он всегда давал сдачи. – Что? – омега насмешливо вскидывает бровь и складывает руки на груди, приваливаясь плечом к стене у двери. Так ему было удобнее видеть всех, кто шел в сторону кухни. – Он же нас уже слышал, чего ты теперь смущаешься? Чонгук и вправду смущается, отворачиваясь, и задняя часть его шеи наливается красным. Ужасно мило. Так и хочется укусить, но сейчас не время и не место. Тэхён наконец-то переводит взгляд на Хюн Шика и слегка наклоняет голову вбок, стараясь не кривиться брезгливо от того, как альфа поедает его глазами, улыбаясь чему-то своему уголком губ. – Понравилось, как мы трахаемся? – на самом деле, весь этот разговор Тэхёну был ужасно неприятен. Он не хотел обсуждать свою личную жизнь с незнакомцем и уж тем более не хотел, чтобы тот в нее влезал. Но дело сделано, и все, что оставалось омеге, это, преодолевая собственный дискомфорт, вгонять в краску стыда оппонента. – А ты прямолинейный как рельса, да? – брезгливо кривит губы Хюн Шик, явно рассчитывая на другую реакцию. – Да, за это меня и любят. – Ты частицу «не» забыл, – глаза альфы недобро сужаются, и это становится последней каплей в переполненной чаше терпения. – Я просто оставил ее для твоих омег, которые будут тебе отказывать, – сладко улыбаясь, не остается в долгу Ким, чувствуя, как внутренности начинает крутить от волнения, а сердце в груди заходится нервной дробью. – Потому что ты козел, который лезет не в свое дело, – чеканит он каждое слово. – А ты смелый, да? – шипит в ответ Хюн Шик, делая шаг по направлению к омеге, когда на его пути неожиданно возникает Чонгук, нависая сверху. Он выше и шире в плечах, а еще смотрит так, что это сбивает с альфы всю спесь. – Достаточно, – коротко бросает Чон. Его голос звучит удивительно тихо и спокойно, но кожа Тэхёна все равно покрывается мурашками от скользящей в нем угрозы. – Он прав, Хюн Шик, наша личная жизнь тебя не касается. – Будешь защищать его, потому что вы теперь трахаетесь? – защищать его? Тэхён даже мысленно повторяет эту фразу. Раньше никто и никогда его не защищал. Он всегда выкручивался и давал отпор сам. А теперь их было двое, и осознание этого отдается приятной дрожью удовлетворения где-то в груди. Как будто теперь Тэхён был не один и мог положиться на того, кто был ему… другом? Любовником? Омега боялся давать этим отношениям название. – Нет, потому что он отлично сосет, – огрызается в ответ Чонгук, и хохот Кима наверное, слышно на весь этаж. А вытянувшееся в удивлении лицо Хюн Шика никак не способствует тому, чтобы перестать смеяться. – Ох, Чонгуки, – с трудом переведя дыхание, смахивает выступившие от смеха слезы Тэхён. – Я определенно плохо на тебя влияю, – потому что, если бы кто-то месяц назад ему сказал, что Чон способен произнести нечто подобное в присутствии коллеги, он бы не поверил. – Нет, скорее делаешь лучше, – Чонгук отворачивается от Хюн Шика, как будто тот вообще перестает для него существовать, и смотрит исключительно на Тэхёна. – Пошли? – омега улыбается ему ослепительно ярко и согласно кивает, уходя вместе с ним из кухни. И если по пути на рабочие места они заворачивают в туалет, чтобы обменяться парочкой поцелуев, об этом уж точно никто не узнает.***
Тэхён понимает, что это лишнее. Что звать Чонгука только ради просмотра кино выбивается за рамки просто секса без обязательств или удовольствия ради. Но вот он в его квартире, изучает обстановку, неторопливо ходит из комнаты в комнату, немного настороженно, как кот, словно опасается что в любой момент прогонят, аккуратно касается кончиками пальцев вещей, спрашивает Кима о фотографиях и картинах на стенах, и ему до ужаса сильно хочется запереть бету тут и не выпускать. Уткнуться носом ему куда-нибудь в шею и жадно вдыхать аромат его парфюма, смешанный с естественным запахом кожи. Вслух омега этого, конечно, не говорит, но успевает подумать и ужаснуться. А потом с нарастающей паникой осознать, насколько сильно ему нравится сама мысль об этом. Они действительно смотрят фильм, располагаясь в гостиной на диване, и Тэхён пропускает момент, когда оказывается в кольце из объятий, буквально используя грудь Чонгука в качестве подушки и грелки одновременно. Одна рука беты покоится на спинке дивана, а вторая обхватывает поперек туловища. И то, как пальцы дразняще поглаживают его живот через футболку, намеренно замирая у кромки спортивных штанов, вызывает приятное щекочущее чувство в животе, наполняя тело истомой, предвкушением большего, желанием, чтобы пальцы спустились ниже и приласкали более настойчиво. Тэхён откидывает голову Чонгуку на плечо, судорожно выдыхая воздух тому на шею и шире разводя колени, и ему впервые за долгое время хорошо и спокойно. Он не помнит, как они переходят к теме косметики и женственности, кажется, героиня в кадре делала себе макияж, но, когда слышит, что помада на нем смотрелась бы отлично, ведь «Хён красивый, неважно в чем», недоверчиво приподнимает брови и задерживает дыхание, замечая реакцию Чонгука. Ему хочется проверить, показалось ли или это действительно тема их разговора действует на бету. Тот заметно напрягается, словно подбирается весь, прижимая ладонь к животу Тэхёна, начинает говорить медленнее, дышит глубже в попытке совладать с собой и тяжело сглатывает, кидая быстрый взгляд на тэхёновы губы. «Не может этого быть», – думает про себя Тэхён. – У меня есть красная помада. Хочешь попробовать? – вслух говорит он, мажа губами по его подбородку, и Чонгук растерянно облизывается. Рука, лежащая на спинке дивана, невольно сжимается в кулак. – Попробовать? – осторожно уточняет бета, и Тэхён покрывается мурашками, отмечая хрипоту в его голосе, просевшем на несколько октав. – Слизать с моих губ, – очень тихо поясняет он. «Господи, что я творю?» – проносится следом вместе с первыми волнами тепла. Омега давит в себе дрожь волнения и думает, что совсем поехал крышей. Ну с чего вдруг Чон должен захотеть такое? С чего вдруг Тэхён решил, что тот разделяет его увлечения? Это же можно назвать увлечением? – Да, – отвечает на все вопросы сразу бета, и этого оказывается достаточно, чтобы все пошло по пизде. Тэхён выскальзывает из его объятий с бешено колотящимся сердцем и легкой дрожью в пальцах и уходит в спальню. Он открывает свою скромную косметичку – кушон, подводка, консилер – и останавливает взгляд на ней. Вызывающе ярко-красная, глянцевая, даже не распакованная. О, сколько дней омега смотрел на нее, не решаясь вскрыть. Это была довольно спонтанная покупка. Тэхён купил эту помаду давно и все никак не находил в себе смелости ее использовать. Он подводит ей губы, глядя на свое отражение в зеркале, ощущая густую текстуру невидимой пленкой, и, когда возвращается в гостиную, ловит на себе голодный взгляд Чонгука. Ким неторопливо подходит к нему, забирается на диван и седлает колени беты, лениво потираясь своими бедрами о его пах. Чон подается вперед инстинктивно, смотрит на него так, будто увидел божество, будто новый год наступил раньше времени. Тэхён в полной мере осознает, что деньги за помаду были отданы не зря. Бета осторожно протягивает руку к его губам, трогает кончиками пальцев по контуру, а потом большим надавливает на нижнюю губу, смазывая помаду и заставляя ту отпечататься на подушечке, и запускает палец себе в рот. Весь жар, накопленный в теле, устремляется вниз, и член от этого невинного жеста заинтересованно дергается. Тэхён коротко стонет, упираясь своим лбом в лоб Чонгука, пытаясь отогнать от себя запечатленный на сетчатке образ. – Можно тебя поцеловать, Тэ? – шепчет бета на грани слышимости, и его голос звучит одновременно жалобно и восторженно. – Да, – Тэхён быстро-быстро кивает, цепляясь пальцами за толстовку у парня на плечах, случайно задевает своими губами губы Чонгука и практически умоляет: – Да, да, пожалуйста, – он буквально дрожит в предвкушении поцелуя, уже представляя, как размажется помада по их губам, оставит след на щеках и подбородке у обоих, став их общим грязным секретом. Как Чонгук и говорил, его не нужно просить дважды. Он тут же подается вперед, жадно сминая губы Тэхёна. Целует по очереди сначала верхнюю, а затем нижнюю, осторожно проходясь по ней языком, пробуя помаду на вкус. Забирается руками под футболку, гладит спину и сжимает в ладонях тонкую талию. – Ты такой вкусный здесь, – доверительно шепчет бета, и Кима мгновенно бросает в жар. Чонгук цепляет нижнюю губу зубами, слегка оттягивая, и красный цвет отпечатывается на них тонкими алыми полосками. – Это очень сексуально, Тэхёни-хён, – он низко стонет и приникает к губам снова, на этот раз целуя голодно и жадно, собирая языком следы с внутренней части губ. Ким растерянно всхлипывает и ведет руками выше, обнимая ладонями за шею и притягивая ближе. Наклоняет голову, углубляя поцелуй, и дышит сбито, начиная нетерпеливо тереться своим пахом о пах беты. Чонгук вылизывает накрашенный ярко-красной помадой рот, размазывает ту по губам и подбородку, гладит пальцами щеки и касается губ, растягивая краску за контуры, словно не может поверить в то, что Тэхён действительно решился на такое. – Эта красная помада на тебе настоящее преступление, тебя нужно запретить. «Тебя! Это тебя нужно запретить!» – хочет сказать омега, но в итоге только жалобно хнычет и поднимает руки, позволяя стащить с себя футболку. Он хочет Чонгука. Хочет, чтобы тот взял его прямо сейчас. Хочет отсосать ему, и чтобы бета трахнул его до хрипов и скулежа. Чон словно читает его мысли, вытесняя из головы остатки здравого смысла. Он целует нетерпеливо и настойчиво. Его губы тоже окрашиваются в красный, и бета оставляет цветные следы на коже Тэхёна, отмечая свой путь по ставшему ужасно чувствительным телу. – Хочу сожрать тебя всего, – оставляя засос под ухом, хрипит Чонгук. – Сожри, – соглашается Тэхён, подставляя шею под поцелуи. Тело быстро покрывается следами укусов и засосов, и все внутри омеги переворачивается и сжимается в сладком предвкушении большего, разгоняя истому по венам. – Трахни меня в рот, – просит он, отстраняясь от беты. Тэхён ложится спиной на диван и подкладывает подушку под голову. Чон насмешливо вскидывает бровь, но намек понимает. Поспешно избавляет себя от одежды и забирается обратно на диван, вставая около лица Тэхёна на колени. Бета замирает на мгновение, любуясь и давая рассмотреть себя. Прижатый к рельефному животу член с крупной раскрасневшейся головкой, слегка кренящийся вбок, коротко стриженная дорожка волос в паху, косые линии пресса, темные пятна сосков, узоры татуировок на руках, широкие плечи и взгляд, полный обожания, восторга и похоти. И все это с ним сделал Ким Тэхён, у которого в груди разливается странное темное удовлетворение этим фактом. Он приоткрывает рот и демонстративно медленно облизывается, не отрывая пристального взгляда от Чонгука. Тот смотрит на его губы с жадностью и голодом, оборачивает ладонь вокруг своего члена, рассеянно огладив ствол несколько раз, наверняка в попытке немного ослабить возбуждение. Собственный член от такой картинки встает окончательно, оттягивая тугую резинку на спортивных штанах. В комнате становится нестерпимо жарко, и даже тот факт, что на нем нет футболки, не облегчает ситуации. Особенно когда он смотрит на нависающего над ним Чонгука, голого и прекрасного. Тэхён облизывается снова, разводя колени, когда бета мажет головкой своего члена по его губам, а потом толкается внутрь влажного теплого рта медленно, сцеживая воздух сквозь зубы и давая ему время привыкнуть. Тяжесть головки на языке ощущается уже чем-то привычным, приятным и чертовски возбуждающим. Омега судорожно втягивает носом воздух, чувствуя первые потеки смазки между бедер, и на пробу ведет языком по стволу, касается чувствительной кожи, лижет кончиком языка под уздечкой, и в награду получает низкий обрывистый стон. Ким поднимает глаза на Чонгука и укладывает свои ладони ему на бедра, осторожно погладив одно из них кончиками пальцев. Невербальный знак, означающий, что бета может двигаться. Что тот и делает. Чон толкается поначалу медленно, осторожно, примеряясь к глубине чужой глотки, а после начинает неспешно задавать ритм, погружаясь дальше в горло. Тэхён пытается расслабить челюсть, чтобы облегчить им обоим процесс, дышит через нос, но предательские слезы все равно собираются в уголках глаз. Бета запрокидывает голову и низко стонет, когда впервые входит полностью, ощущая мягкие ласкающие движения чужого языка на своем члене. – Потрясающий вид, Тэхёни-хён, – хрипит Чонгук, склоняясь над ним и трогая пальцами растянутые вокруг ствола губы. Помада размазывается еще сильнее, выходя за контур, пачкает пальцы, член, носогубную складку, и этот вид выбивает из него еще один восторженный стон. – Так хорошо принимаешь мой член. Твои блядские губы отлично смотрятся на нем, м? – шепчет он, и Тэхён судорожно всхлипывает, сводя колени, отчего член у него во рту заинтересованно дергается. – Открой рот шире, детка, вот так, молодец, – Ким слушается, буквально дрожа от его властного тона. Собственный член давно ноет и требует ласки, истекая предсеменем, а между ягодиц стекает смазка. Чонгук упирается рукой о спинку дивана и наконец начинает трахать его в рот в полную силу, отводя бедра и быстро толкаясь обратно на всю длину. Мир перед глазами быстро размывается от нового потока слез, и Тэхён не успевает сглатывать слюну, та сочится между членом и ртом, стекая по подбородку и облегчая проникновение. Это только сильнее возбуждает, омега сжимает свой член сквозь ткань штанов и начинает себя гладить, чувствуя, что еще немного, и он кончит прямо так. Очень скоро их стоны превращаются в бессвязный скулеж, и Чонгук замедляется, выскальзывает из его рта, чтобы спуститься вниз по его телу, накрывая своим, и замереть перед лицом. Он слизывает стекающую по подбородку Тэхёна слюну и переворачивает того на живот, направляя своими руками и сдергивая спортивные штаны вместе с бельем, отбрасывая те куда-то в сторону. Омега послушно следует за ним, встает на колени, выпячивая ягодицы. – Я ведь обещал сожрать тебя, хён. Помнишь? – шепчет бета ему в загривок, прижимаясь влажной грудью к его спине, и спускается цепочкой поцелуев по шее вниз. Оставляет укус под лопаткой, ведет ладонями по ребрам, собирая подушечками дрожь предвкушения, и слизывает испарину с поясницы, оставляя по поцелую в ямочках над ягодицами. Он слегка прикусывает зубами мягкую кожу в ложбинке и зализывает свой укус, а после разводит пальцами половинки, опаляя чувствительную кожу дыханием. Ким не сдерживается и кричит в подушку, которую подтягивает к груди, когда язык Чонгука касается его сжатого сфинктера, обводя кончиком складки мышц, а затем лижет всей пластью, собирая потеки смазки и щедро сдабривая слюной. – Блять, да, – выдыхает сбито омега, утыкаясь лицом в сложенные руки, и невольно вздергивает бедра вверх, сильнее толкаясь навстречу ласке. Он всхлипывает и мелко дрожит, когда подушечки очерчивают неровный контур складок у входа и слегка разводят края в стороны. А потом язык проникает внутрь, гладит изнутри короткими щекочущими движениями, и Тэхён забывает человеческую речь, срываясь на беспорядочный скулеж, перемежающийся со стонами и мольбами. По позвоночнику будто проходит разряд тока, все тело прошивает колючими иголками удовольствия. Ноги разъезжаются, открывая омегу еще больше жадным ласкам. – Детка, ты такой тугой, – щекочет влажную кожу дыханием Чонгук и слизывает языком новые потеки смазки. Он толкается сразу двумя пальцами, двигает ими неторопливо, разводя их внутри, и Тэхён под ним заходится в исступленном хрипе. Омега становится ужасно чувствительным и дрожит на малейшее прикосновение к себе, особенно на юркие движения языка, скользящего между фалангами. Между ног у него мокро от смазки и слюны, и Чонгуку даже не потребуется лубрикант, когда он решит его трахнуть. – Здесь, да, да, да, – стонет Ким отчаянно, подаваясь навстречу пальцам. – Здесь хорошо, мне хорошо, – бормочет омега в подушку. Его бедра начинают дрожать, когда пальцы внутри задевают простату, осторожно гладят и надавливают на нее. Волны жара расходятся по всему телу, и собственный член начинает течь еще сильнее. Чонгук оборачивает вокруг него свободную руку, растирает смазку по головке и давит на щель уретры, вырывая из Тэхёна то ли стон, то ли рыданье. – Глубже, я хочу глубже, – недовольно мычит он, подаваясь навстречу исчезающим пальцам. Те кружат у входа, оттягивают складки в стороны, расслабляя натруженную мышцу и заставляя ту раскрыться сильнее, и Ким едва не плачет, когда ощущает пустоту. Чонгук отстраняется немного и шуршит позади него оберткой от презерватива. И Тэхён рад, что хотя бы у кого-то из них сохранились остатки разума. Лично он сейчас не соображает вообще, бормоча на повторе едва слышное «пожалуйста», цепляясь пальцами за подушку. Внутри него все крутит и ноет, в паху тянет спазмом возбуждения, и омега почти физически ощущает потребность почувствовать Чонгука в себе. Но все равно оказывается не готов к этому, когда тот наконец-то входит плавно и аккуратно, боясь навредить. Большая головка давит на узкое колечко, и он толкается внутрь со сдавленным стоном. Тэхён давится вдохом и прячет лицо в подушке, ощущая, как распирает изнутри член, как на грани боли растягивается вокруг ствола узкое кольцо мышц, и как бета постепенно проникает в него, раскрывая его еще больше. – Слишком, это слишком, – жалобно всхлипывает омега, но в противовес своим словам толкается навстречу сам и стонет. Колени разъезжаются в стороны, он их практически не чувствует. Чонгук склоняется над ним, обнимает поперек груди и входит до конца одним плавным движением, замирая так на короткое мгновение, давая возможность привыкнуть. Рот раскрывается в немом стоне, и Тэхён упал бы на диван, если бы не руки беты. Тот покрывает поцелуями его плечи, гладит ладонями живот, выкручивает соски и оставляет укус на загривке. – Разве не ты просил глубже, хён? – вопрос Чонгука звучит как насмешка, и омега даже находит в себе силы вытянуть одну из рук и шлепнуть того по бедру, получив в ответ тихий смех куда-то ему в шею. – Черт, он такой большой, – сокрушенно стонет Тэхён, пытаясь отстраниться, но Чон тут же тянет его обратно насаживая на член. С губ невольно срывается стон, когда внутри разливается обжигающе-приятное удовольствие от этого неосторожного движения. Омега хнычет, ощущая себя заполненным до краев, буквально распятым на чужом члене. Хватка на талии становится крепче, и тело прошивает мелкой дрожью от этого неприкрытого собственничества. – Тебе ведь это нравится, – шепчет Чонгук, осыпая шею мимолетными поцелуями. Это приятно до дрожи, а еще щекотно. Кожа покрывается мурашками от прохладных порывов ветра и сбитого дыхания. Тэхён поворачивает голову, и бета тут же накрывает его губы своими, целуя неторопливо и сладко, так, что начинает кружиться голова. Они целуются бесконечно долго, шея затекает от неудобной позы, но омега даже и не думает что-либо менять. Ему нравится именно так и не хочется портить момент. – Да, я такой заполненный, а теперь двигайся, – бормочет он Чонгуку прямо в рот между короткими поцелуями, и тот тихо хмыкает, кусая его за нижнюю губу. – Все, что пожелает хён, – бета немного отодвигается, оставляя последний поцелуй на влажном от пота плече, и начинает двигаться, беря плавный размеренный ритм. Острые иглы наслаждения вонзаются в нервные окончания, когда головка раз за разом проезжается по простате, и Ким обессиленно роняет голову на подушку, пряча в ней свое раскрасневшееся лицо. – Чонгук, сильнее, – хнычет он, буквально сходя с ума от этих размеренных толчков. С каждым новым движением в низу живота нарастает горячий шар удовольствия, собственный член неприятно трется о диван, размазывая по обивке смазку, и омега понимает, что такими темпами кончит слишком быстро. Чонгук прижимается губами к его шее, слизывает испарину с кожи, а после выскальзывает из него и разворачивает лицом к себе, помогая лечь на спину. Тэхён тихо стонет и послушно позволяет себя передвинуть, слишком разнеженный и обессиленный, чтобы сопротивляться. Он разводит ноги и облизывается лениво, заглядывая бете в глаза. Все его тело гудит от поцелуев и нетерпения, требуя скорейшей разрядки, член нестерпимо ноет, но вместо того, чтобы прикоснуться к себе, омега касается пальцами своих сосков, выкручивая те до боли и наслаждаясь реакцией Чона. Тэхён знает, как выглядит со стороны, с размазанной по подбородку помадой, с малиновыми от поцелуев и укусов губами и поплывшим взглядом. Но то, с каким голодом и неприкрытым восхищением на него смотрит Чонгук, с какой жадностью сминает его бедра, снова входя в него одним слитым движением, и с каким трепетом убирает налипшие на лоб пряди, заставляет чувствовать себя самым желанным и сексуальным. Потому что по сути так оно и есть. На этот раз бета берет быстрый темп. Он отводит бедра, выходит почти полностью, оставляя внутри только головку, а потом резко входит с громким шлепком, не отрывая своего горящего взгляда от лица Тэхёна. Омега тянет к нему свои руки, обнимает за шею и тянет на себя, вовлекая в поцелуй. От каждого толчка его прошивает крупной дрожью, он сжимается на члене, выбивая из Чонгука судорожный стон, сдавливает коленями его бока и стонет сам, когда толчки становятся сильнее, а член проникает глубже, растягивая собой до предела. Они больше соприкасаются ртами, чем целуются полноценно, но никто из них не возражает. Сердце Чонгука колотится напротив его с небывалой силой, и Тэхён удовлетворенно мычит, ощущая, как в том же темпе внутри него пульсирует член. Движения становятся рваными и быстрыми, дыхание сбивается. Чонгук просовывает ладонь между их телами, оборачивая пальцы вокруг сочащегося предсеменем члена, и начинает дрочить Тэхёну в том же темпе. Он обводит большим пальцем головку, гладит под уздечкой, и вот теперь обоих не хватает надолго. Омега сжимается вокруг него непроизвольно сильно, с губ срывается не стон, почти крик, и тело сводит неконтролируемой судорогой удовольствия. Под глазами вспыхивают искры и где-то рядом, над ухом громко стонет Чонгук, кончая глубоко внутри него. Бета валится на него сверху, придавливает собой. Тэхён целует его в судорожно бьющуюся жилку пульса на шее, слизывая с кожи испарину, и обнимает ладонями спину, прижимая к себе крепче. Они лежат в обнимку, наверное, целую вечность, ожидая, когда спадет волна эйфории, а потом плетутся в душ, едва передвигая ногами. Ким никогда не понимал, в чем кайф мыться вместе. Это неудобно и вдвоем тесно в душевой кабинке. Романтик из него был так себе, в общем-то. Но сейчас он просто откидывается на спину Чонгука, позволяя тому намылить себе плечи и волосы, и практически мурчит, когда пальцы массируют кожу головы. Ладно, возможно, все не так уж и ужасно, как омега думал. Ему нравится целоваться с Чонгуком, даже если приходится больше пить льющуюся на них воду, чем соприкасаться губами, нравится трогать, размазывая мыльную пену по груди, и просто приятно обниматься, ощущая кожей мягкость чужой кожи. Телефон на прикроватной тумбе мигает уведомлениями, когда они выходят из душа, и Тэхён, лишь мельком взглянув на имя, заметно бледнеет, что не укрывается от внимательного взгляда беты. Шин Хосок Тэ-Тэ, как ты? Видел тебя в парке с каким-то парнем и подумал, что, наверное, погорячился тогда Я сожалею о своих словах Мы можем где-нибудь встретиться и поговорить? Тэхён блокирует телефон и откладывает обратно на прикроватную тумбу, ощущая распространяющийся по телу холод. Он даже не замечает, как дрожат руки, а сердце в груди колотится как сумасшедшее. Что-то в его мимике незаметно меняется, потому что Чонгук подходит к нему вплотную, берет в ладони его лицо и просто целует, гоня прочь все дурные мысли. Тэхён отвечает мгновенно, целует в ответ отчаянно, словно от этого поцелуя зависит вся его жизнь, и теснит бету к кровати. Они располагаются друг напротив друга под одеялом, даже не удосужившись натянуть хоть какую-то одежду, соприкасаясь коленями. Чонгук тянется к нему, чтобы взять за руку, и омега чувствует себя сейчас слишком уязвимым и нуждающимся в поддержке, чтобы сопротивляться или искать скрытый в этом жесте смысл. Наоборот, он придвигается ближе, практически соприкасаясь с ним лбами, и прикрывает глаза, делая глубокий вдох. Тэхён переплетает их пальцы и наконец решается рассказать, ощущая, как Чонгук сжимает в ответ его ладонь. – Это мой бывший, которого мы видели в воскресенье. Не знаю, зачем он решил написать мне, мы… расстались с ним довольно давно и по его инициативе. Это были самые выматывающие отношения в моей жизни. Он был замкнутым, а я слишком глупым и наивным, считая это чем-то милым и загадочным. Только потом уже понял, что за всем этим скрывалось, – Тэхён облизывает пересохшие губы, переводя дыхание и продолжает: – Поначалу все было классно и мило, мы были влюблены и постепенно притирались друг к другу. Я был довольно открытым, и для меня было важно получать отдачу от партнера, мой бывший же был… наверное, слишком скрытным. Он редко выражал свои эмоции или делился мыслями, и меня это поначалу интриговало, затем бесило, а потом начало задевать. Иногда доходило до абсурда, мы чаще начали ссориться. Потом, конечно, мирились, ссоры забывались, и я начинал верить, что все изменится. Глупо правда? В итоге он был тем, кто разорвал наши отношения, когда я поднял вопрос о том, к чему ведут наши с ним отношения, – невесело улыбается Тэхён, чувствуя опустошение после своей сжатой и нескладной речи, и замирает, когда Чонгук тянется рукой к его щеке, стирая с нее дорожки слез. Он даже и не заметил, как начал плакать. – Я тоже кажусь тебе замкнутым? – немного поколебавшись, все же спрашивает бета, глядя как-то настороженно и слегка взволнованно. – Иногда, – честно отвечает Тэхён и, видя, как у того дергается от волнения кадык, продолжает: – Но для меня это не проблема, во всяком случае, до тех пор, пока ты говоришь со мной и объясняешь, чего хочешь. В тех отношениях я просто устал быть инициатором и вытаскивать из него клещами мысли. Это очень выматывает, когда ты пытаешься понять того, кто этого совсем не хочет. – Зачем вы вообще встречались, если он, откровенно говоря, не хотел открываться перед тобой? – раздраженно фыркает Чон, но его плечи заметно расслабляются, а взгляд становится мягким и ласковым. Тэхён ловит себя на мысли, что хочет поцеловать его. – Не знаю, нам просто было друг с другом хорошо, мы… мы были зависимы друг от друга, я заполнял пустоту разговорами, а, когда говорил он, я понимал, что просто счастлив его слушать. Мы не любили одно и то же, как и обожали что-то. Он был тем, с кем можно обсудить сплетни или наговорить гадостей о ком-то, это низко, да, но мы это обсуждали между собой, не вредя никому. Мы поддерживали друг друга, но… – Тэхён замолкает и тяжело вздыхает. – Но этого было недостаточно, не так ли? – подсказывает Чонгук, придвигаясь ближе. Они оказываются достаточно близко друг к другу, отчего их дыхания смешиваются, щекоча кожу. Тэхён рассеянно облизывается и прикрывает глаза, наслаждаясь этой близостью. Сейчас, чувствуя присутствие Чонгука рядом, ощущая его поддержку, воспоминания уже не причиняют той же боли, что раньше, и это оказывается настоящим облегчением для него. – Иногда после очередной ссоры мне казалось, что достаточно, потому что у него будто срывало плотину и он говорил, говорил обо всем, что было у него на душе. А я словно открывал для себя человека с новой стороны, видел мир его глазами и чувствовал то же, что и он. Но затем он замыкался в себе, и я не мог ничего с этим сделать, а потом попросту не хотел что-либо предпринимать. Когда ты бесконечно стучишься в закрытую дверь, рано или поздно руки начинают болеть. – Мне жаль, что все так закончилось, – Чонгук заглядывает ему в глаза, смотрит со смесью нежности и, кажется, любви. Тэхён не хочет давать этим чувствам точное название, точно не сейчас. – А мне нет, – честно отвечает он и понимает, что не врет. Ему не жаль.