***
Разумеется за ночь Тэхён ни черта не придумывает, а наутро еще и страдает от похмелья. Бутылка Мартини в одно лицо была ошибкой. Он так и не приходит к согласию с собой, разрываясь между желанием закатить сцену ревности или включить игнор, и этим эмоциональные качели, если честно, очень сильно выматывают. Потому что на самом деле Ким просто хочет поговорить и все спокойно выяснить, не переходя на личности, без повышенных тонов. Омега бросает короткий взгляд на календарь и понимающе хмыкает. Что ж, это хотя бы объясняло, почему его так мотало из крайности в крайность. Он и без предтечного синдрома был не подарок, а с ним вообще превращался в ревнивого засранца. Хотя тут, может, было дело еще и в задетом самолюбии. Тэхён рассчитывал на эксклюзивность их с Чонгуком отношений. Будь то просто секс или что-то посерьезнее, омега всегда ожидал от партнера полной отдачи и давал то же самое взамен. И мысль о том, что у Чона мог быть кто-то еще, выбивала его из колеи. Эгоистично? Может быть. – Тэ-Тэ! – Ким морщится от прострелившей виски тупой боли и прикладывается к своему кофе. Кажется, все-таки придется идти в аптеку за аспирином. Джу Мей, бренд менеджер из его отдела, шумная и довольно общительная девушка с неизменной улыбкой на лице, падает на соседний стул. Тэхён давит угрожающий сорваться с губ обреченный стон и натягивает на лицо маску дружелюбия. Если честно, он сбежал с утра в столовую в надежде хотя бы немного насладиться тишиной, пока не стихнет головная боль, поскольку в отделе было на удивление шумно. Но в итоге его умудрились достать даже тут. – Привет, Мей-Мей, – вторит ей Тэхён, получая в награду еще одну лучезарную улыбку. Когда он только пришел в компанию, все почему-то сразу решили, что они с Джу Мей идеально подойдут друг другу, и довольно долго судачили о них. Разумеется, между ними ни разу ничего не было. Девушка да еще и омега – двойное нет. Ким никогда не давал повода, а если у Мей и были на него виды, она быстро сдалась. – Зачем я понадобился тебе в такую рань? – несмотря на слухи и несостоявшиеся отношения, они довольно неплохо ладили. До дружбы это общение, конечно, не дотягивало, но и того, что имелось, хватало обоим с лихвой. – Ты ведь довольно неплохо общаешься с Чон Чонгуком, да? – при упоминании его имени глаза Тэхёна недобро сужаются, а губы расползаются в такой жуткой и одновременно милой улыбке, что Мей, лишь взглянув на мужчину, запинается на полуслове и заливается краской. К слову, она была одной из немногих, кто никогда не шутил на тему их с Чонгуком отношений и предпочитала придерживаться нейтралитета. Тэхён, собственно, из-за этого и испытывал к ней симпатию, радуясь тому, что хоть у кого-то из девушек в их отделе оставались мозги. Кажется, он ошибался. – Просто он мне довольно давно нравится, но он всегда такой холодный и закрытый, что я подумала, может… ну, ты знаешь, есть ли у него кто-то? – к концу речи Мей замолкает и тушуется окончательно, опуская глаза в стол. Усмешку, на мгновение тронувшую чужие губы, она уже не видит, но оно и к лучшему, потому что Тэхён только чудом удержался от едкого комментария, с трудом сохранив невозмутимость на лице. Злость, едва отступившая за ночь, захлестнула его с новой силой. Омега с трудом гонит прочь гадкие идеи возможной мести и не знает, кого ему хочется придушить больше: эту наглую девчонку или Чонгука, из-за которого нервная система Кима подвергается огромному стрессу второй день подряд. Какой надо быть идиоткой, чтобы иметь наглость подойти к нему с таким вопросом? – Не знаю, – холодно бросает Тэхён, отмечая, как опускаются плечи Мей, а улыбка сходит на нет. Внутреннее чудовище удовлетворенно урчит, наслаждаясь ее страданиями, и омега добивает: – Спроси у него, мне он не говорил, – она не спросит, Ким в этом уверен. Ему хочется счастливо рассмеяться от ликования, но омега только подносит к губам кружку с кофе, окидывая коллегу насмешливым взглядом. Та краснеет еще сильнее, бормочет неразборчиво извинения себе под нос и практически сбегает, оставляя Тэхёна наедине со своим внутренним гадким «я». Наивных девушек всегда было легче всего обвести вокруг пальца. Он улыбается собственным мыслям и допивает остатки кофе, решив все-таки немного поработать. Голова больше не болит. Впрочем, его радость длится недолго. У Тэхёна накладываются друг на друга встречи, прилетает целая тонна писем и приглашений на новые созвоны, и к концу дня он чувствует себя обессиленным. Омега бросает взгляд на часы и обреченно стонет. Стрелка перевалила за восемь часов, кабинет отдела опустел. Ким снова остался один. Он готов уткнуться головой в стол и уснуть прямо здесь, даже боясь представить, сколько простоит в пробке по пути домой, когда рядом с ним опускается дымящаяся тарелка с лапшой с морепродуктами. Омега пару раз растерянно моргает, глядя на нее, уж не привиделось ли. Но стоит только запахам проникнуть в легкие, и рот тут же заполняется слюной. Галлюцинации ведь не пахнут? Тэхён вскидывает голову, желая поблагодарить своего спасителя, и удивленно вздыхает, обнаруживая рядом с собой Чонгука. Странно, он думал, что бета давно ушел вместе с остальными. Кажется, ему и вправду пора было перестать работать. Чон пару мгновений топчется на месте, неуверенно улыбается, а затем берет соседний стул и садится рядом. Тэхён опускает глаза, замечая еще одну тарелку, и прячет лицо в ладонях, принимаясь тереть пальцами уставшие от монитора глаза. Это насколько же он был заебавшимся, что упустил из виду приближение беты и появление еды на столе. У него даже не было времени за весь день порефлексировать или позлиться на Чонгука, а потому на губы сама собой просится усталая улыбка, когда тот нарушает молчание: – Подумал, что со всеми этими встречами у тебя не было времени пообедать, и я взял на себя смелость купить тебе еды. Ничего? – он спрашивает так, будто Ким может накричать на него или возмутиться чрезмерной навязчивости. Но Тэхён не смог бы при всем желании. У него дыхание перехватывает и начинает щипать в носу. Еще никто и никогда не проявлял по отношению к нему такой заботы, и это было ужасно приятно. Настолько, что внутренности обожгло жаром от внезапно затопившей его нежности. Даже недопонимание и ревность из-за увиденного вчера отходят на второй план. Оказывается, не так уж и много нужно, чтобы растопить его сердце. – Ох, Гуки, ты мой спаситель. Нет, я не успел поесть, спасибо тебе, – Тэхён тепло улыбается Чонгуку, и его скулы уже привычно краснеют. Омега ловит себя на том, что ему ужасно нравится эта особенность парня. Он переключает свое внимание на еду и не может сдержать стона удовольствия от растекающегося на языке вкуса. Чон рядом с ним давится лапшой. – Это очень вкусно, Гуки, спасибо тебе еще раз, – Тэхён улыбается ему одной из своих самых ласковых улыбок и, кажется, окончательно вгоняет бету в краску. – Чем вчера вечером занимался? – пытается сменить тему разговора Чонгук. – Да ничем таким, как обычно, – опустив взгляд в тарелку, отвечает Тэхён. Почему-то сейчас сказать правду у него язык не поворачивается. Для начала он хотел вытянуть из беты его версию происходящего, а уже потом решить, есть ли смысл признаваться в своих грехах или нет. – А ты? – Встретился с сестрой, – бубнит Чон с раздутыми от еды щеками, и выглядит это ужасно мило. А потом до Тэхёна доходит смысл сказанного, и сердце сжимается от нехорошего предчувствия. – Сестрой? – шевелит омега непослушными губами, весь холодея внутри. Могло ли быть так, что… – Ага, – не заметив его состояния, охотно отвечает Чонгук, едва ли не светясь от счастья. – Она заехала ко мне на работу, и мы вместе поехали в бар к нашим братьям. Решили в кои-то веки устроить семейную сходку. Да. Могло. «Ой дурак», – мысленно бьет себя ладонью по лицу Ким, чувствуя затапливающий тело стыд. Какой же он кретин. Ну конечно это была сестра, кто же еще? А Тэхён сдуру ума сразу бросился мстить из какой-то детской вредности и потащился на встречу с бывшим. Хорошо хоть без прощального секса, иначе это было бы полное фиаско. Вряд ли после такого Чонгук стал бы продолжать их отношения. Да, они ничего друг другу не обещали, но и не обговаривали, что могут спать с другими. Едкая горечь растекается на языке, стоит только представить реакцию Чонгука. Насколько же сильно Тэхён получил по лицу от своей жизни, что перестал доверять людям и едва не разрушил то хрупкое, что было между ним и бетой, по собственной глупости? – О чем задумался? – вырывает из агонии самобичевания голос Чонгука. – У тебя большая семья? – сестра. Это была сестра! – Не то чтобы, – пожимает плечами бета, но уголки его губ поднимаются в подобии улыбки. Ему определенно был приятен интерес Тэхёна. Он буквально светится от счастья и выглядит ужасно красивым. Они никогда раньше не затрагивали тему личной жизни или семьи. Омега считал это лишним. Там, где откровения о самом ценном, там и чувства. А он не хотел снова испытывать хоть что-то, отдаленно похожее на любовь или привязанность, а уж тем более открывать свою душу. В последний раз это вышло ему боком. – Родители, два брата и младшая сестра, – Тэхён восторженно присвистывает, невольно рисуя в воображении картину чужой семьи. На кого больше был похож Чонгук: на маму или отца? Такие же характеры у братьев и сестры, или они более открытые натуры? Тэхён резко останавливает себя, поняв, что слишком увлекся. – Это большая, Чонгуки. По моим меркам, по крайней мере. Я один в семье, – при чем для него в буквальном смысле. Родители давно развелись и предпочитали устраивать свои жизни, даже не пытаясь интересоваться тем, как дела у их сына. Звонки пару раз в год считались для них нормой. – Хочешь, познакомлю со своей? – предлагает Чон, вероятно, заметив перемены в настроении Кима. Но он на такое предложение только невесело смеется. – И как ты меня им представишь? Всем привет, это Ким Тэхён, я с ним сплю? – это грубо и прямолинейно. Тэхён понимает, что поступает с Чонгуком слишком жестоко. Тот совершенно не заслужил такого с собой обращения. Это не его вина, что Тэхён всю свою жизнь выбирал мудаков, предпочитавших топтаться на его чувствах. Омега и сам, кажется, уже уверовал в то, что серьезные отношения, семья и брак не для него. А тут Чонгук. Светлый, чистый, заботливый, добрый Чон Чонгук, без задней мысли предлагающий познакомить с родителями. Скорее даже просто в шутку. Но это причиняет Тэхёну такую нестерпимую боль, что он невольно делает больно в ответ. – Нет, я… извини, – бормочет Чонгук, опуская взгляд в тарелку. Киму хочется себя ударить за то, какой он бестактный грубый кретин, зацикленный на своих чувствах. На душе становится ужасно паршиво. – Нет, ты меня извини, – все же предпринимает попытку все исправить омега, и сам удивляется тому, как сипло звучит его голос, а на глаза наворачиваются слезы, когда Чонгук накрывает его ладонь своей ладонью в попытке то ли успокоить, то ли утешить, то ли приободрить. – Я не хотел тебя обидеть, – осторожно подбирая слова, предпринимает новую попытку объясниться Ким. – Просто ранг наших отношений немного отличается от того, при котором знакомят с родителями. – Я никого еще с ними не знакомил, – и эти слова бьют наотмашь, попадая прямиком в солнечное сплетение. Взгляд у Чонгука настолько пронзительный, что у Тэхёна перехватывает дыхание. Он даже не сразу находится с ответом, потому что в голове крутится только «Я тоже. Но если бы я мог, ты был бы единственным, кого я хотел бы с ними познакомить». Вместо этого омега говорит: – Если тебя это успокоит, я раньше тоже не знакомился ни с чьими родителями. Но я по-прежнему считаю, что наши отношения не дотягивают до такого важного события, извини, – он чувствует себя ужасно, когда говорит это. И то, как опускаются уголки губ Чонгука, как тот снова отводит взгляд и поникает плечами, разбивает ему сердце. Тэхён не знает, почему делает это. Просто в какой-то момент ловит себя на том, что тянется к бете через стол и целует, крадя удивленный вздох губами. Ему хочется утешить его, стереть с лица эту отвратительную грусть и снова наполнить глаза светом. Тэхён отстраняется только для того, чтобы заглянуть ему в глаза и увидеть в них удивление вперемешку с надеждой и чем-то непонятным, но пугающим. А потом снова прижимается к губам Чонгука своими губами и улыбается, на этот раз ощущая ответный отклик. Бета целует его сам, тянет на себя, зарывается пальцами в волосы, и на короткий миг они оба теряются в пространстве, совсем позабыв о том, что все еще находятся на работе. Тэхён ощущает растущий где-то в животе трепет и впервые на своей памяти не хочет думать ни о чем кроме мягких губ Чонгука, сминающих его губы, позволяя восторгу пузыриться щекоткой где-то в горле. Наверное, именно так люди и достигают точки невозврата, найдя нечто важное в сущих мелочах и испытав при этом так долго искомое счастье.***
– Иногда мне кажется, что им больше поговорить не о чем, – недовольно бурчит Чонгук, пристегиваясь ремнем безопасности. Ким понимающе хмыкает и заводит мотор. Сегодняшние шутки от коллег были особенно провокационными, как будто они все присутствовали при их вчерашних поцелуях в пустом офисе. К концу вечера бета стал настолько дерганным, что Тэхён предложил поехать к нему, чтобы немного расслабиться и снять стресс. И снова Чонгука не пришлось просить дважды. – Нет, серьезно, я не удивлюсь, если они о нас на каких-нибудь сайтах пишут похабные истории. – Я бы почитал, – омега хохочет, получая ощутимый тычок, и шлепает коллегу по плечу в отместку, свободной рукой выруливая с подземной стоянки. – Ну а что? Знаешь, девушки бывают очень изобретательными. – О нет, замолчи, – недовольно кривится Чон как от зубной боли. – Однажды моя бывшая девушка предложила меня отстрапонить резиновым дилдо, – Тэхён только чудом удерживает рвущийся наружу хохот, стоит лишь представить себе эту картинку. – Интересно, – выдавливает он из себя, и губы предательски растягиваются в улыбке. – Ты согласился? – Ким Тэхён! – возмущенно вскрикивает Чонгук под заливистый смех. – Это не смешно! Она пыталась надругаться надо мной. – Серьезно? – скептично выгибает бровь омега, кидая на абсолютно красного от смущения Чонгука короткий взгляд. – Напомнишь мне, сколько раз ты подобным образом надругался надо мной? – Это другое, – бормочет бета, отворачиваясь к окну. – Как скажешь, – Тэхён не спорит. В конце концов, это личный выбор каждого, каким образом получать удовольствие. Если Чонгуку нравилось быть исключительно в верхней позиции, то это только его дело. Омега с трудом отгоняет от себя неожиданно возникший образ и даже на мгновение теряет дар речи, когда слышит тихое: – Но если бы это был ты, я бы не отказался, – Тэхён несколько раз повторяет эту фразу про себя, тупо пялясь прямо перед собой. Благо загоревшийся красный сигнал светофора позволял ему такую роскошь. Собственное сердце бьется так быстро, что на мгновение омеге кажется, будто у него развилась аритмия. Волна жара прокатывается по телу от головы вниз, отдаваясь покалыванием в кончики пальцев. Стоит только представить себе, как Чонгук стонет под ним, расхристанный на простынях, как гнется и шире разводит ноги, принимая член глубже, во рту у Кима тут же пересыхает. Его запах усиливается, заполняя салон, и даже бета наверняка чувствует это. Им начинают сигналить, и Тэхён мгновенно приходит в себя, выдавливая педаль газа. Не самое удачное место для грязных фантазий. – Мы обсудим это дома, – облизав пересохшие губы, наконец, выдавливает из себя он, и Чонгук рядом с ним согласно мычит. От трели мобильника оба вздрагивают. Бета тянется в карман и в удивлении вскидывает брови, заметив имя на телефоне, но отвечает мгновенно. – Если ты звонишь, чтобы предложить мне очередную авантюру, после которой я проснусь с пирсингом в интересных местах, то я сразу пас, – Тэхён бросает в его сторону заинтересованный взгляд и снова переключает внимание на дорогу, растягивая губы в ухмылке. Кем бы ни был этот звонящий, он определенно умел веселиться. – Что? – голос Чонгука становится испуганным, и его тревога невольно передается омеге. – Где ты сейчас? Пришли мне адрес, я приеду за тобой, – бета сбрасывает вызов и прикрывает глаза, устало вздыхая. – Прости, Тэхёни-хён, но сегодняшний секс отменяется, – после короткой паузы говорит он, открывая на телефоне приложение для вызова такси. – Можешь высадить меня на остановке? – Что случилось? – не то чтобы это его касалось, но Тэхён все равно хочет помочь, если ему такое по силам, конечно. Уж подкинуть Чонгука до нужного места он точно сможет. – Сестра повредила ногу, пока каталась на велике в парке, – измученно трет глаза бета. – Нужно помочь ей добраться до травмпункта, – Тэхён прислушивается к себе, пытаясь понять, злится ли на то, что их секс сегодня накрылся медным тазом, и понимает, что испытывает только беспокойство за сестру Чонгука. Очень странная реакция, совершенно ему несвойственная. Раньше он частенько психовал, когда Хосок переносил или отменял их встречи в последний момент, каждый раз находя тысячу и одну причину для этого. Это задевало, потому что Тэхён хотел быть для человека на первом месте. Чтобы не ему каждый раз приходилось подстраиваться под планы любимого человека, а тот сам жертвовал своими, дабы встретиться с ним. Увы, вселенная была глуха к его мольбам. И это должно было отложить на Тэхёна свой отпечаток. Но с Чоном это, кажется, не работает. Потому что ситуация на самом деле критичная, и омеге даже не приходит в голову мысль спросить, почему сестра позвонила Чонгуку, а не другим братьям. Он просто протягивает бете свой телефон и говорит: – Вбивай адрес. – Не хочу тебя напрягать, – Чон застывает в нерешительности, закусывая губу, и выглядит и вправду раскаивающимся. Ну разумеется он тоже планировал провести этот вечер иначе, но, памятуя об их вчерашнем разговоре, не хотел давить и вмешивать в проблемы своей семьи. В конце концов, Тэхён не был обязан помогать. Вот только он хотел. Действительно хотел. Омега тормозит у ближайшего отбойника и глушит двигатель, включая аварийку. А затем поворачивается всем корпусом к Чонгуку и закатывает глаза, когда видит, как тот смотрит в ответ виноватым щенком. – Чонгук, у меня накрылся секс этим вечером. Я абсолютно свободен, и у меня альтруистическое настроение. Вбивай адрес и поехали спасать твою непутевую сестру, – он снова протягивает Чонгуку свой телефон, и тот немного колеблется, прежде чем взять его. – А как же знакомство с родителями и прочая нудистика с обязательствами? – бурчит себе под нос бета, вбивая нужный адрес в приложение навигатора, на что Ким только громко фыркает. – Это же просто твоя сестра, а не предложение руки и сердца. К тому же, мне предстоит исполнять обязанности водителя, а не парня для знакомства. Я это как-нибудь переживу, не парься. Надеюсь, она не кусается. Сестра и вправду не кусается. Но вот ее взгляд, такой же непроницаемый и тяжелый, как у Чонгука, довольно сильно напрягает Тэхёна, пока они все втроем едут в травмпункт, а потом еще и остаются наедине в приемном отделении, когда бета убегает за бумагами для заполнения. Их молчание из неловкого плавно перетекает в жуткое, как бы омега ни храбрился. – Если ты обидишь моего брата, я откушу тебе член, – Чон Дахён хоть и выглядит маленькой и хрупкой, не способной обидеть даже бабочку, но Тэхён все равно ощущает, как от этой угрозы шевелятся волосы на затылке. Поразительно, Чонгук, который казался на ее фоне куда более опасным и суровым, не вселял в него столько ужаса, сколько эта миловидная дюймовочка. Поистине, внешность обманчива. – Я просто его коллега, – напоминает он. Собственно, так Чонгук их и представил друг другу, пусть и с небольшой заминкой. А потом еще очаровательно заалел скулами и наверняка выдал себя с головой, потому что глаза у его сестры недобро сощурились и она перевела заинтересованный взгляд с одного на другого. На лице у Тэхёна не дрогнул ни один мускул. Омега даже смог улыбнуться этой хмурой девчонке, которой на вид было не больше семнадцати (как вообще он умудрился к ней приревновать), но та на дружелюбие не ответила, только многозначительно промычала и поджала губы. – У меня сломана нога, но не глаза, – фыркает Дахён, не веря ни единому слову, и на губы невольно просится улыбка, потому что вот сейчас семейное сходство наконец-то проявилось. – Я вижу, как мой брат на тебя смотрит и как ты смотришь на него. Только попробуй обидеть его, – и ведь она не шутит. Точно что-нибудь откусит, судя по хмурому взгляду. – А если он меня обидит, ему ты тоже член откусишь? – скорее в шутку интересуется Ким, и ему только чудом удается не захохотать, когда он видит растерянность на маленьком миловидном лице. – Что за чушь? – Пытаюсь понять, это работает в одностороннем порядке или как, – задумчиво бормочет себе под нос омега, замечая идущего к ним Чонгука, и едва ли не выдыхает облегченно. Нет, серьезно, Тэхён как будто на допросе побывал под лучом слепящей лампы. – Ты странный, мне это нравится, – одобрительно мычит под боком Дахён. – Соболезную. Они проводят в травмпункте по меньшей мере еще час. Пока девушке делают рентген и накладывают гипс. Чонгук пару раз даже предлагает Тэхёну поехать домой и не ждать их, на что тот довольно ощутимо кусает его за плечо, пока Дахён находится в кабинете врача, и бета все-таки сдается, розовея ушами. Это оказывается куда более выматывающим, чем Ким себе представлял. Но за все это время ему ни разу не приходит в голову мысль бросить все и уехать домой. Он словно чувствует, что без конца трясущему ногой Чонгуку требуется сейчас поддержка, а потому просто сжимает его руку в своей, пока бета звонит родителям и братьям и уговаривает тех сидеть дома, а не сорваться дружной гурьбой сюда. К дому семьи Чон они подъезжают уже за полночь, уставшие и злые. – Подождешь меня? – просит Чонгук, и Ким, подавив очередной зевок, коротко кивает ему и глушит мотор, заодно вырубая и фары. В этом районе, состоящем только из частных домов, он никогда не был. Но, впрочем, тот ничем не отличался от того, в котором жили до развода его родители, поэтому омега без особого интереса рассматривает здания, испытывая дичайшую потребность в кофеине. У него даже не хватает сил напрягаться тому, что он находится в шаге от знакомства с семьей Чонгука. Благо бета не стал просить Тэхёна зайти в дом. Умный мальчик. Чонгук появляется через каких-то минут пятнадцать и едва ли не светится. Он захлопывает за собой дверь и тут же тянется к омеге, чтобы запечатлеть на его губах поцелуй. – Спасибо, – шепчет бета, и эти простые слова буквально обжигают. Сонливость как рукой снимает, а к щекам приливает тепло. – Я твой должник. – Брось, Чонгук, я просто помог, потому что мог, – устало вздыхает Тэхён. Но ему, по правде говоря, ужасно приятно слышать слова благодарности. Словно его присутствие рядом и поддержка действительно имеют большое значение для Чонгука. – Родители очень хотели с тобой познакомиться, – тепло улыбается ему бета, укладывая голову на подголовник, и протягивает ладонь, чтобы переплести с Тэхёном пальцы. Это совершенно невинное прикосновение отзывается в теле сладким трепетом. Омега мысленно обмирает от слов Чонгука и практически шипит: – Нет, абсолютно точно нет. – Не волнуйся, – весело хмыкает бета, крепче сжимая в ладони ладонь Кима. – Я отбился, но в качестве расплаты они потребовали, чтобы я остался ночевать у них. Отпустишь? – он спрашивает, разумеется, в шутку, но это все равно ужасно сильно волнует Тэхёна, чье глупое сердце сбивается с ритма, пускаясь вскачь. Омега нервно облизывает губы и как можно невозмутимее говорит: – Отпущу, если ответишь на один вопрос, – вообще на ответ он не особо рассчитывает, но ему до сих пор не давала покоя одна мысль, а потому узнать правду было делом принципа. Не сейчас, так потом. Но когда-нибудь – обязательно. Чон мычит неразборчиво согласие, и Тэхён все же решается: – Тогда на конференции... ты все-таки занял мне место или нет? – Мне пришлось трижды отгонять от него девочек из маркетинга, – ни секунды не колебавшись, отвечает бета. Тэхён так резко поворачивает к нему голову, что начинает болеть шея. Но дискомфорт отходит на второй план, когда он всматривается в полумраке салона в человека перед собой. Темнота будто смягчила черты лица Чонгука, сгладила острые линии и придала ему нежной мягкости. Она мимолетно прослеживалась в пухлых губах, изогнутых в легкой мечтательной улыбке, легла тенью на спинку носа и отразилась блеском в черных глазах, мерцающих подобно звездам. Такой образ Чонгука, разнеженного и ранимого, что-то невообразимое делает с сердцем Тэхёна. То сжимается болезненно на короткое мгновение, а потом с тяжелым ударом бухает о грудную клетку, сотрясая ребра так, что даже дыхание перехватывает. – Но ты ведь даже не знал, сяду я с тобой или нет, – беспомощно шепчет Тэхён, на что бета просто пожимает плечами. Жест, означающий все и ничего одновременно. – Глупо было надеяться, – соглашается Чонгук, видя его обескураженный взгляд. – Но я почему-то именно это и делал, – в тишине салона голос беты кажется особенно глубоким, мягким, а потому проникновенным. От него кожа мгновенно покрывается мурашками. Просто услада для ушей. – Я сел с тобой, – снова почему-то шепчет Ким, будто, скажи он в полную силу, волшебство момента пропадет. – Ты сел со мной, – они смотрят друг другу в глаза, и на короткое мгновение кажется, будто все остальное становится крошечным и несущественным. Словно нет ни звуков, ни мыслей, ни страхов, ни сомнений. Словно они вообще одни в этой вселенной, и им даже не требуются слова, чтобы понять друг друга. Чувство оказывается таким всеобъемлющим и оглушительным, что Тэхён даже теряется поначалу. И только ладонь Чонгука, согревающая его ладонь, служит ему якорем, единственной связующим звеном с реальностью. Бета большим пальцем оглаживает внутреннюю часть ладони в успокаивающем жесте, и это оказывается ужасно приятно. – Хочешь, я останусь и поедем к тебе? – Чонгук смотрит на него с неприкрытой нежностью и преданностью во взгляде, и Киму даже льстит такая готовность бросить все ради него, даже собственную семью. Забавно, это именно то, что он всегда хотел, вот только прямо сейчас ему будто кажется, что он этого совершенно не заслуживает. Тэхён попросту не может позволить Чону сделать такой выбор сейчас. – Нет, все нормально, Гуки, ты сейчас нужен своей семье, – мягко возражает он, слегка сжимая его ладонь. – А ты? «Что же ты со мной делаешь?» – мысленно обреченно стонет Тэхён. – А я переживу, – вслух произносит он, испытывая чувство дежавю от своих действий. – Хён, – жалобно заламывает брови бета, и Тэхён не выдерживает. Он тянется к нему и целует неторопливо и вдумчиво, наслаждаясь мягкостью и вкусом его губ, легкой дрожью его тела, сладостью украденного вдоха. Ким задыхается от нежности и щекочущего внутренности трепета, когда Чонгук судорожно втягивает носом воздух и наконец отвечает на поцелуй со всей отдачей и жаждой, на какие только был способен. – Тэхёни-хён, Тэхёни-хён, – шепчет он между поцелуями, гладя ладонями его щеки, скулы, шею, отчего кожа буквально горит в тех местах, где ее касается бета, и покрывается мурашками наслаждения. Этот поцелуй длится бесконечно долго. Они замирают над коробкой передач, задевают ее коленями и глупо хихикают, но так и не могут остановиться, сцеловывая с губ судорожные вздохи. Тэхён практически задыхается от переизбытка клокочущих в нем чувств и недостатка кислорода, когда зубами Чонгук прихватывает его нижнюю губу, и хнычет, когда тот кладет ладонь ему на затылок и притягивает ближе к себе, углубляя поцелуй. – Иди, лучше иди сейчас, – бормочет Ким между короткими поцелуями, слегка царапая ногтями шею беты. – Иначе я не отпущу тебя, и мы займемся сексом прямо перед домом твоих родителей. – Не отпускай, давай, – шепчет Чон ему куда-то в ключицы, оставляя там огромный засос. Голова идет кругом, когда количество ласк увеличивается. У Тэхёна вспыхивает пламенем буквально каждая клеточка тела, как будто по венам кто-то запускает жидкий огонь. Ему начинает казаться, что Чонгук поставил перед собой цель если не свести его с ума, то точно подвести к краю. – Чонгук, ты не помогаешь, – обреченно стонет Тэхён, оттягивая бету за волосы от своей шеи, и заглядывает в абсолютно черные шалые глаза, такие глубокие, завораживающие, красивые. Он чувствует, что готов сдаться и наплевать на все, перебраться к нему на сиденье, оседлать его бедра и сотворить с ним очень-очень грязные вещи. И Киму совершенно наплевать, что их кто-то может увидеть, не говоря уже о том, как красноречиво будет раскачиваться машина. Ему так легко и спокойно, что хочется смеяться в голос и глупо улыбаться. Словно поцелуи Чонгука это воздух, кислород, без которого невозможно жить. Словно до этого момента Тэхён не дышал вовсе. В стекло со стороны Чонгука стучат, и оба испуганно вздрагивают, сталкиваясь лбами. Бета чертыхается и тут же оборачивается, наверняка смеряя улыбающегося по ту сторону парня хмурым взглядом. И вот с ним у Чонгука сходства значительно больше. Это Тэхён отмечает уже на автомате, когда утыкается ему лицом в плечо, сотрясаясь от беззвучного смеха. Боже, до чего же неловко, их застукали как каких-то зеленых юнцов. – Кажется, это за тобой, Чонгуки, – отсмеявшись, сообщает омега. – Иди, – он целует его в шею, а в следующий миг Чонгук уже ловит губы Тэхёна своими. Бета целует его развязно и грязно, врываясь во влажный рот языком и жадно вылизывая тот, а после нехотя отстраняется и шепчет заполошно в зацелованные им же губы: – Спокойной ночи, Тэхёни-хён. – Сладких снов, Чонгуки, – Тэхён дожидается, пока тот вместе с братом скроется в доме, и только после этого заводит мотор и наконец едет домой.***
– Напомни мне, почему ты резко перешел от альф к бетам? Раньше я за тобой такого не наблюдал, – Ким Сокджин появляется словно из ниоткуда, резко всплывая за спиной. Тэхён ожидаемо пугается, дергается и возмущенно шипит. Он, между прочим, из своего убежища наблюдал за тем, как Чонгук мило общался с Джу Мей и – какого черта? – даже улыбался ей. Ладно, не совсем из убежища. Из дверей конференц-зала, в котором оставались эти двое, потому что Мей, кажется, все-таки решилась позвать на свидание. Поразительно настойчивая, даже удивительно. А Тэхён не уходит из принципа, всем своим невозмутимым видом излучая недовольство. Подкравшийся со спины Сокджин сделал только хуже. Хорошо хоть не стал орать на весь зал. – Потому что беты не так зависимы от запахов, влияющих на их гормональный фон, – поняв, что друг не сдвинется с места, нехотя отвечает Тэхён, стараясь говорить как можно тише. Взгляд он от Чонгука, разумеется, не отводит, внимательно следя за каждым жестом беты. – Потому что мне не надо после каждого секса дергаться и переживать, успеет ли он вытащить из меня член до вязки, лежать целый час с узлом в заднице удовольствие так себе. Тело после оргазма очень чувствительное, и это только поначалу приятно и клево, а потом ужасно остро. Если член большой, еще и больно до слез. А если тебе при этом еще и в туалет хочется, совсем кошмар, – без обиняков сообщает Тэхён. Судя по красноречивому молчанию, Ким Сокджин не ожидал такой откровенности. – В книжках это описывается иначе. – Книжки врут, – Чонгук наконец заканчивает свой флирт и идет к нему. Сокджина у Тэхёна за спиной сдувает ветром тут же, стоит только бете кинуть на него свой легендарный хмурый взгляд. Джу Мей плетется следом. Судя по ее недовольному виду, попытка позвать на свидание у нее провалилась. Тэхён улыбается ей ослепительно ярко, в душе во всю злорадствуя. Это, конечно, неправильно – радоваться чужим неудачам, но ему, если честно, плевать. Это его бета, нечего тянуть к нему свои ручонки. – Все в порядке? – омега даже удивляется тому, как обманчиво ласково звучит его голос. Кажется, он только что вышел на новый уровень лицемерия. Тэхён окидывает девушку холодным взглядом с головы до ног, и та заливается краской смущения, бормоча себе под нос ответ. Чонгук не сдвигается с места, только отходит вместе с Кимом от двери, когда Мей, неловко потоптавшись и осознав, что они уходить не собираются, буквально убегает из зала, наконец-то оставляя их наедине. Какое-то время в помещении царит тишина, а потом Чон улыбается, и внезапно повисшее между ними напряжение исчезает. – Что она хотела? – Она спрашивала, есть ли у меня кто-то, – сердце Тэхёна невольно сжимается от тревоги. Он, конечно, догадывался, что однажды так произойдет, и рассчитывал на самый худший из исходов, но ему все равно страшновато задавать вопрос. – И что ты ей ответил? – Киму очень хочется казаться равнодушным, однако голос все равно предательски хрипит и взгляд наверняка наполняется напряженным ожиданием. – Правду, – Чонгук своим ответом ни черта ничего не проясняет, только еще больше сбивает с толку. Какую, к черту, правду? Что он с Тэхёном или что у него есть кто-то еще? И если да, то кто? Омега откусит ему или ей голову. Наверное, стоит перестать себя накручивать, но Ким не может. Это все чертовы бушующие гормоны. Перед течкой его всегда немного штормит из крайности в крайность. Но так сильно – точно впервые. Он буквально хочет Чонгука себе. Хочет внимания, ласки, объятий, поцелуев, прикосновений. Хочет вжаться носом ему в шею, лизнуть солоноватую от пота кожу и дышать ароматом, исходящим от нее. Тэхён жадный до всего, что связано с бетой, и это не на шутку пугает. – Правду? И какую же? – Что у меня никого нет, но строить отношения сейчас не мой приоритет, – омега повторяет про себя его слова и с удивлением ощущает растущее внутри негодование. Вот только в связи с чем? Чонгук ведь сказал правду, так почему же она столь неприятна Тэхёну? – Почему ты ей отказал? – ему действительно хочется знать. Он гонит от себя странные желания, в основе которых лежит их с бетой неформальная связь, и раздраженно хмурится, недовольный своим эмоциональным состоянием. Тэхён слишком остро реагирует на слова Чона и чувствует слишком много всего, что годами старался подавлять. – Если мы начнем с ней встречаться, я буду вынужден расторгнуть нашу с тобой договоренность, – он говорит «если», но Тэхён слышит «когда» и внутренне обмирает. – Почему? – Потому что я не могу состоять в отношениях и при этом спать с другим человеком, – бета вдруг оказывается катастрофически близко, тянет к нему руку, касается пальцами щеки трепетно и аккуратно, и смотрит с такой теплотой, что Тэхён забывает сделать вдох. – Это ведь нечестно по отношению к постоянному партнеру – быть с кем-то еще. «Как и нечестно скрывать что-то от того, с кем ты спишь», – некстати вспоминается омеге. – Верный? – хитро щурит глаза он, но на самом деле одобряет такую позицию, хоть и давно разочаровался в ней. – На все сто процентов, – не колеблясь ни секунды, отвечает Чон, подходя к Тэхёну вплотную. По ту сторону двери слышатся голоса, но омега, вместо того чтобы отшатнуться, накрывает ладонь Чонгука на своей щеке собственной ладонью. – Мило, – сухо резюмирует он, но внутри буквально млеет от их близости. – А ты нет? – Чонгук смотрит на него неожиданно требовательно, немного сердито, в упор, будто в саму душу, и это почему-то снова бередит старые раны, заставляя вспоминать то, о чем хотелось забыть. – Да, – говорит Тэхён чистейшую правду. – Но это все равно не сильно помогает мне. Отношения не мой конек, – он закрывает глаза, делая глубокий вздох, как будто шагает в бездну, и все-таки решает признаться, несмотря на то, что внутри все буквально кричит не делать этого. – Я… был кое с кем на свидании позавчера, – и это было огромной ошибкой с его стороны. Чонгук одергивает руку, и Тэхён отпускает. Потому что не вправе удерживать любым из возможных способов. – И как? – сухо интересуется бета, словно закрывается от него. Исчезает теплота из глаз, губы сжимаются в тонкую линию, взгляд будто тускнеет, а лицо снова превращается в непроницаемую маску. – По-прежнему дерьмово, – Тэхён ежится под тяжестью его взгляда. Ему хочется провалиться сквозь землю, потому что вина душит, и в то же время накричать на Чонгука. Он не имеет права осуждать его, говорить, что делать, или ограничивать в выборе. Они друг другу никто. Но боль в глазах напротив словно у него разрывает внутренности. – Зачем ты пошел на свидание, Тэхён? – голос Чонгука звучит глухо и бесцветно, лишенный каких-либо чувств, и это тоже отзывается в омеге неприятным ноющим дискомфортом в области сердца. – Я видел тебя у офиса с сестрой. Тогда я еще не знал, что она твоя сестра, и подумал, что, наверное, это правильно, что мы не зацикливаемся друг на друге и встречаемся с кем-то еще. Мне написал мой бывший. Он очень сильно хотел встретиться и поговорить, и я… – И ты пошел с ним на свидание, – с едва сдерживаемой яростью буквально шипит Чонгук, пригвождая его к полу свирепым взглядом. – Да, – Тэхён устало вздыхает, нервно передергивает плечами и измученно проводит ладонью по лицу. Кажется, разговор им предстоит не из приятных. – И как? Тебе понравилось? – омега морщится, слыша в голосе едкую насмешку. – Нет, мне не понравилось. Но я подумал, что на крайний случай можно будет договориться с кем-нибудь еще, – он жалеет о сказанном сразу же, как только слова слетают с губ. Чонгук мигом мрачнеет лицом и судорожно тянет носом воздух, сжимая руки в кулаки. – Договориться с кем-нибудь еще, – глупо повторяет бета и брезгливо кривит губы. – Поверить не могу. Договорился? – Нет. – Что же остановило? – Чонгук делает шаг к нему, вот только на этот раз его близость не пьянит, она давит и пугает. Тэхён вскидывает на бету раздраженный взгляд, но с места не сдвигается. Эти метаморфозы в поведении, эта якобы уязвленная гордость неожиданно порождают в омеге злость. Да какого черта Чонгук вообще строит из себя обиженного? – Это имеет значение? – Для меня да, – бета упрямо поджимает губы и смотрит на Тэхёна неотрывно, бегая глазами по его лицу, вероятно, в надежде найти ответ. И если бы Чонгук попросил нормально, если бы не глядел волком и не излучал враждебность, омега бы признался, обнажил перед ним душу, не заботясь о последствиях. Но сейчас, когда он смотрит на Чона, то понимает, что не может. Не может рассказать ему, не может довериться, не может снова решиться пережить ту же боль. – Это не важно, остановило и все. – Скажи мне, что тебя остановило, или сейчас я выйду отсюда, и мы на этом закончим, – и эти слова отрезвляют получше пощечины. Внутри Кима будто кто поворачивает невидимый тумблер, отрезая все эмоции. – Вау, ультиматумы. Мило, – он усмехается, вспоминая все те случаи, когда им пытались манипулировать подобным образом, и с губ невольно срывается невеселый смешок. – Раз ты ставишь вопрос так, то уйду я, – Тэхён действительно уходит, пересекает быстрыми шагами коридор и идет куда-то бездумно, не разбирая дороги. Он рассеянно касается пальцами щеки, чувствуя на ней влагу, и испуганно одергивает руку, когда понимает, что плачет. Тэхён все же такой беспросветный идиот. Недотепа, наивный дурачок. Как он вообще мог успеть привязаться к Чонгуку всего за какой-то месяц? Что это за чертовщина? Недостаток внимания? Долгое отсутствие отношений? Тэхён не готов снова во все это влезать. Горький опыт показывал, что ничего хорошего из этого не выходит. Как бы ты ни пытался быть лучше, как бы ни вкладывался в отношения, они рано или поздно разобьют тебе сердце.***
– О боже, извините, – мысленно Тэхён орет и закрывает для надежности ладонью глаза, выходя из переговорной и захлопывая за собой дверь. И как ему теперь это развидеть? Нет, он, конечно, догадывался, что не только они с Чонгуком прячутся по переговорным комнатам, чтобы снять напряжение. Но чтобы не додуматься закрыть за собой дверь? На такое были способны только Ким Сокджин с Ким Намджуном. Их полуобнаженные тела теперь будут преследовать Тэхёна в кошмарах. Все-таки о некоторых вещах лучше никогда не знать. Он трясет головой, пытаясь избавиться от шокирующего образа, и отправляется на поиски свободной переговорной, тихо посмеиваясь. Несмотря на психологическую травму, омега был рад, что у его друга наконец-то наладилась личная жизнь. Их хождения вокруг да около и игры в гляделки уже изрядно поднадоели. Тэхён сначала думает написать Чонгуку и поделиться с ним этим шокирующим открытием, но быстро одергивает себя, вспоминая вчерашний неприятный разговор. Они после него, конечно же, не разговаривали, и на следующее утро в столовой бета даже не смотрел в его сторону. Ну что ж, в эту игру могут играть двое. Если играми можно назвать то, что добрую половину дня Чонгук открыто флиртует с девушками в их отделе, улыбается им и в целом представляет собой образец дружелюбной коммуникабельности. Буквально кричит всем своим видом «Смотри на меня. Видишь? Ты мне не нужен». Мысленно Ким бесится, цокает языком и раздраженно закатывает глаза от такого лицемерия, внешне же – выглядит так, будто ему плевать. Но это неправда. Подавленное состояние возвращается, отбрасывая его к дурным мыслям и заставляя из раза в раз копаться в себе, выуживая на поверхность все свои дурные черты характера. Некстати вспоминаются слова Сокджина, который предупреждал его с самого начала. И с чего Тэхён вообще решил, что служебный роман это удобно? Нужно было остановиться на ком-то из коллег из других отделов, кто не мозолил ему каждый день глаза. Но нет же, он выбрал Чон Чонгука, к которому, кажется, изначально испытывал больше, чем симпатию. Но тут уж виноватых искать бессмысленно. Сам наломал дров, сам теперь разгребал последствия ссоры. Или разрыва? Он, если честно, не до конца понимает, а у Чонгука спрашивать страшновато. Да и гордость не позволит. Поэтому оставалось мучиться от ревности и подналечь на работу, чтобы не перегружать голову самобичеванием. Собственно, именно так Тэхён и натыкается на Сокджина с Намджуном. Экран ноутбука загорается входящим звонком, и на какое-то время омега забывает обо всем, кроме работы. На свое рабочее место он возвращается, когда уже практически все коллеги расходятся по домам. Тэхён бросает короткий взгляд на стол Чонгука, и сердце испуганно замирает. Потому что бета смотрит в ответ, ловит его взгляд. В кабинете становится как-то жарко. Чон хмурится, нервно облизывается, брови жалобно изгибаются, а на лице появляется то самое уязвимое выражение, что всегда так сильно бередило в Киме чувства, которые тот старательно подавлял. Он, кажется, собирается встать, когда со стороны входа раздается голос Сокджина: – Тэхён, можно тебя на минутку? – Тэхён отворачивается с бешено колотящимся сердцем и странной смесью разочарования и вины. Они с альфой выходят в коридор, но другу этого, видимо, оказывается мало, потому что он ведет его в ближайшую переговорную. Тэхён не возражает, но немного ежится, ощущая затылком чей-то тяжелый сверлящий взгляд. Впрочем, не трудно догадаться чей. – Слушай, я бы хотел извиниться за то, что ты сегодня увидел, – вырывает его из безрадостных мыслей Сокджин. – Мы… немного увлеклись, – омега хочет заорать, потому что все это ему чем-то напоминает неловкие разговоры с родителями о половом воспитании или что-то в этом роде. Он в удивлении приподнимает брови, когда видит, как коллега немного краснеет. – И забыли запереть дверь. Хорошо, что нас застукал ты, а не кто-то другой. То есть не хорошо, конечно, – тут же одергивает себя альфа, – но лучше уж ты, чем мой начальник или Хюн Шик. Он та еще сплетница, – впрочем, как и многие другие в их компании. – Он знает о нас с Чонгуком, – вспоминает Тэхён недавний разговор. – Странно, что еще никому ничего не разболтал. – В каком смысле знает? – омега не сдерживает смешка, видя, как вытягивается в удивлении лицо Сокджина. – Он видел вас? Когда? Он вам сам об этом сказал? Шантажировал? Если шантажировал, то ты имеешь право пожаловаться на него в отдел кадров, – Тэхён морщится, ощущая головную боль от бесконечного потока вопросов. – Скорее просто подслушал. Вряд ли это можно использовать в качестве шантажа, а вот для сплетен самое то. Я удивлен, что он держит язык за зубами, – коротко пожимает плечами Тэхён. – С учетом того, как о вас уже судачит половина компании, его рассказ ничего бы не изменил. Кстати о вас. Все нормально? – Тэхён немного колеблется перед ответом. Не то чтобы он не доверял Сокджину, просто обычно предпочитал держать такие вещи в себе, не делясь ими с другими. Несмотря на свою коммуникабельность, омега оставался довольно замкнутым во всем, что касалось личной жизни. Да и их ссора с Чонгуком была скорее нелепой и глупой, нежели серьезной. Им просто требовалось немного времени, чтобы остыть и обдумать ситуацию. Тэхён признает, что вспылил, но для того были свои причины – попытка манипуляции в их числе. Он не хотел признаваться Чонгуку в своей слабости, потому что был не готов к таким откровениям. И давление со стороны беты определенно не способствовало желанию обнажить душу. – Нормально, – прерывая поток мыслей, от которых начинает тошнить, все же отвечает Тэхён. Судя по его подавленному виду, Сокджин ему не верит. Альфа смотрит с сомнением, окидывает с головы до ног оценивающим взглядом, но больше вопросов не задает. Молодец, сообразительный. – Должен ли я поздравить тебя? – меняет тему их обсуждения Тэхён, и коллега тяжело вздыхает. – Все довольно… – Сокджин запинается, пытаясь подобрать подходящее слово. – Непросто. Ну, ты понимаешь. – Нет, не понимаю. – Черт тебя побери, Тэхён, – альфа раздраженно закатывает глаза и опускается на один из стульев в переговорной. – Мы оба альфы, и нам довольно сложно, ну… договориться, кто из нас в какой позиции будет. Тем более, когда раньше с этим все было куда более понятно, чем сейчас, – Тэхён насмешливо вскидывает одну бровь и тихо хмыкает себе под нос. Что ж, у кого-то проблемы были явно посерьезнее, чем у него. – А в чем проблема меняться? – задает он вполне логичный вопрос. Омега и сам пробовал себя в роли ведущего периодически. Один раз даже с альфой. Это был довольно необычный опыт. Но в отношениях между двумя мужчинами подобное не считалось какой-то редкостью или чем-то аморальным. – Меняться? – глупо повторяет за ним Сокджин, озадаченно хмурясь. – В смысле ролями? Я единичка, он нолик, а потом наоборот? – Единичка и нолик? Тебе что, пятнадцать? – закатывает глаза Тэхён, понимая, что не он один становится ужасно глупым, когда… Мысль резко обрывается. Омега мгновенно мрачнеет, ощущая, как холодеют внутренности от осознания масштабов беды. – Неважно, да, вы можете меняться. У вас обоих есть член и простата, используйте это, – Тэхён открывает дверь переговорной и едва не сталкивается в дверях нос к носу с Чонгуком. Тот смотрит сначала на Сокджина, потом на него, будто пытаясь что-то отыскать на лице омеги, затем недовольно поджимает губы, разворачивается на сто восемьдесят градусов и уходит. Тэхён так и застывает в проеме, пытаясь понять, что сейчас произошло. – Нормально, говоришь? – слышит он позади себя недоверчивый голос альфы и тяжело вздыхает. – Заткнись, а то я начну думать, что ты прирожденный нолик. – Охуел?