***
Утро для Кима начинается с чашки кофе и чувства вины. Его гложет совесть за удаленное сообщение, за излишнюю откровенность и за ревность. Он не имел никакого права даже прикасаться к чужому телефону и совершенно не представляет, что теперь говорить Чонгуку, который до сих пор спал. И тот факт, что Тэхён проснулся, оплетенный его руками и ногами, буквально прижатый к нему, теплому, как печка, ничуть не упрощает ситуацию. Не стоило приводить бету сюда. Ким ведь помнил чужой адрес, но мелочно решил отвезти к себе, прикрываясь аргументом, что к нему быстрее. Теперь вот разгребал последствия, мысленно сжирая себя изнутри сожалениями. – Тэхён-хён? – омега вздрагивает, слыша хриплый спросонья голос и тут же подбирается, напрягаясь. Он совершенно не готов видеть Чонгука сейчас, не готов смотреть ему в глаза, не готов лицом к лицу встречаться с последствиями и брать за них ответственность. Но вот Тэхён поворачивается в сторону спальни, предсказуемо замирает, глядя на неторопливо шагающего к нему через коридор бету, додумавшегося все же натянуть на себя штаны, и тяжело сглатывает, ощущая, как бешено колотится в груди сердце от волнения и шумит в ушах пульс. Тот ужасно милый и домашний со своими растрепанными волосами, синяками под глазами и следом от подушки на щеке. Судя по его неуверенному взгляду, он тоже не знает, как себя вести после вчерашнего, и от этого становится немного легче. Приятно, когда не ты один испытываешь неловкость. – Хорошая новость, я помню все твои вчерашние нравоучения, так что ты зря переживал из-за того, что я был пьян. И спасибо за то, что забрал из клуба, я… – Я кое-что сделал вчера, и ты должен об этом знать, – с порога выпаливает Ким, и Чонгук замирает в проходе, не дойдя до него каких-то пару шагов. Судя по напрягшимся плечам и сжатым губам, бету настораживают его тон и слова. И черт знает, что он там себе успевает надумать, потому что Тэхён продолжает, пока не растерял остатки храбрости: – Вчера, когда ты уснул, на твой телефон пришло уведомление. Я сначала подумал, что это мой и случайно прочитал его, – нервно облизнув губы, тараторит омега. – А потом удалил, – и ему хочется ударить себя, потому что со стороны это звучит еще тупее, чем у него в голове. Но Чонгук только озадаченно склоняет голову на бок, чешет затылок и зевает, прикрывая рот ладонью. – Ладно, – теперь приходит очередь Тэхёна впадать в ступор, потому что… Ладно?! Всего лишь «ладно»? То есть ни скандалов, ни истерик, ни психоза, как в прошлый раз? Какого черта? Может, он еще не проснулся или не понял, что именно сказал Тэхён? – И ты не злишься? – осторожно уточняет омега, наблюдая за тем, как Чонгук все-таки проходит в кухню, наливает себе невозмутимо воду, как будто ничего не произошло, и неторопливо пьет. Взгляд невольно цепляется за то, как дергается чужой кадык, и Тэхён тяжело сглатывает, ощущая, как пересохло во рту. – Нет, – от того, насколько спокойно звучит голос Чона, хочется кому-нибудь врезать. Желательно ему, чтобы уже хоть как-нибудь среагировал наконец. Нет, Ким, конечно, только «за», если бете плевать, но хотелось бы все-таки прояснить этот момент до конца. – Я залез в твой телефон без спроса, – начинает перечислять он, подходя к Чонгуку вплотную. – Прочел сообщение от твоей бывшей и удалил его. А ты не злишься на меня? – тот как-то насмешливо фыркает и дергает уголок губ в ухмылке. – Нет. – Почему? – искренне удивляется омега. Вот он бы точно злился, если бы кто-то залез в его телефон. С другой стороны, если бы Чонгук удалил сообщение от Хосока, то заслужил бы явно не нотации, а поцелуй. Может, здесь была похожая ситуация? – Тэхёни-хён, а зачем ты залез в мой телефон? – Тэхён на мгновение даже теряется, не зная, что на такое ответить, и щеки начинают гореть от стыда. Зачем он залез в телефон? Это… сложно. Поначалу просто перепутал смартфоны, а потом как будто не смог остановиться. Зачем-то прочел сообщение, начал ревновать, еще и удалил, хотя ни на что из этого не имел никаких прав. – Вот поэтому и не злюсь. Что она хотела? – Хотела встретиться с тобой, просила дать вам еще один шанс, – Чонгук недовольно поджимает губы и хмурится, услышав это. Он сжимает челюсти, отчего невольно заостряются скулы, и весь его вид говорит не то что о недовольстве, а скорее о злобе. Остается только надеяться, что злоба эта направлена не на Кима. – Прости. – Не извиняйся, – тут же вскидывает на него встревоженный взгляд Чонгук, хватая за локоть и делая шаг вперед. Прикосновение неожиданное, но волнительное. Тэхён в удивлении смотрит сначала на руку беты, потом ему в глаза и нервно облизывает губы. – Это к лучшему. Я бы не хотел снова увязнуть в том болоте, – облегченный вздох вырывается сам собой. У Тэхёна как будто огромный груз вины падает с плеч. И пусть в его поведении все равно не было ничего нормального, главное, что Чонгук не злился. И получается, в отношении бывших они все-таки мыслили одинаково. Шальная мысль формируется в голове сама собой, и Тэхён решает ее озвучить, прежде чем передумает или решит, что снова несет чушь. – Могу я тебя кое о чем попросить? – Да, – мгновенно соглашается Чон, не уточняя ни условий, ни деталей. Такое безоговорочное доверие немного пугает и в то же время льстит. – Даже не спросишь о чем? – Тэхёни-хён, – раздраженно фыркает бета, крепче сжимая локоть Тэхёна, и в его голосе звучит предупреждение. Надо же, какой недовольный с утра, уже подразнить нельзя. – Ладно-ладно, – вскидывает руки в примирительном жесте Тэхён. – Если однажды я захочу вернуться к своему бывшему, останови меня, пожалуйста, – ему хочется добавить, чтобы Чонгук остановил его, даже если он просто решит прекратить все это. Но произнести такое вслух означает признать собственное поражение и слабость. А Ким совершенно не готов к такому. Точно не сейчас. Бета смотрит на него какое-то ужасно долгое мгновение, бегает глазами по его лицу, неуверенно мнется, порождая в омеге волны беспокойства, и, наконец, решается: – Пак Чимин пытался через меня узнать, есть ли кто у тебя, потому что хотел позвать тебя на свидание. И я сказал ему, что у него нет шансов, – брови невольно ползут вверх от такого признания. Нет, Тэхён, безусловно, замечал все эти взгляды со стороны Пак Чимина и догадывался, что у того к нему есть определенный интерес. Но он и подумать не мог, что альфа станет спрашивать о нем у Чонгука. – В прошлом месяце? – Полгода назад, – сердце пропускает удар. Тэхён открывает и закрывает рот, обескураженный и смущенный таким признанием. То есть все эти месяцы Чонгук…испытывал к нему что-то? – Оу. Тэхён понимает, что то, как они ведут себя, ненормально, неправильно для их вида отношений, но так и не говорит ничего. Потому что в глубине души ему хотелось, чтобы Чонгук вел себя так, и хотел того же от себя. Они не должны вмешиваться в личную жизнь друг друга, не должны пытаться стать ее значимой частью, но они делают именно это. И с неотвратимой неизбежностью Тэхён понимает, что все сильнее вязнет в чём-то, о чем потом очень сильно пожалеет. Но сейчас он даже не хочет об этом думать. – Значит, в расчете? – осторожно спрашивает в итоге Ким. Чонгук смотрит на него долго, пристально, пытаясь понять, что это значит, какой смысл он вкладывает в эти слова, а после тяжело сглатывает, коротко кивает и отворачивается, выдыхая тихое: – В расчете.***
Следующие две недели превращаются для них с Чонгуком, по ощущениям Кима, в какой-то медовый месяц. Не слащавый и приторный, а какой-то умиротворяющий и приносящий чувство комфорта и уюта. Ощущение эйфории не покидает ни на минуту. Тэхён вообще уже довольно давно не ощущал себя таким по-идиотски счастливым. Они проводят очень много времени вместе после работы, вместе завтракают и обедают на работе. На выходных, если и не пересекаются, то переписываются или созваниваются. И вроде ничего такого, никаких признаний, обещаний или глупых фраз, но сердце все равно каждый раз замирает, стоит их с Чонгуком взглядам пересечься. Это настолько обескураживает, что Тэхён каждый раз немного теряется, смущается и не знает, что ему делать со всем этим. Даже коллеги перестают отпускать свои шуточки, то ли смирившись с тем, как оба игнорируют подколы, то ли просто шокированно наблюдая за вполне очевидным взаимодействием. Они флиртуют, довольно много и открыто, не стесняясь никого. Во-первых, в этом нет ничего такого, иногда флирт распространяется и на девушек, во-вторых, это не запрещено, да и с учетом ходящих вокруг них слухов одним поводом для сплетен больше, одним меньше – не велика разница. Ким даже успевает забыть о своих тревогах, обманутый чужой заботой, ласками и вниманием, позволяя себе искренне наслаждаться ими. У него появляется много времени для самоанализа. Он довольно часто погружается в свои мысли и размышляет над тем, что чувствует по поводу всего этого и вызывает ли у него поведение беты дискомфорт. Соответствует ли их общение выбранной модели «просто секс без обязательств» или же за всем, что между ними происходит, все же кроются более серьезные чувства. Тэхёну нравятся прикосновения Чонгука. Несмотря на собственные предубеждения и внутренних демонов, он позволяет ему довольно многое. Это странно и порою напрягает даже омегу, но уж как есть. И дело даже не в том, что за поступками Чона кроется какой-то подтекст, а в том, как бета ведет себя с ним. То, как пальцы скользят по взмыленной после секса коже, как следом за ними Чонгук прослеживает путь губами, собирая языком солоноватые капли, как нежно целует, медленно, вдумчиво, заставляет Тэхёна растекаться восторженной патокой по кровати и забываться в собственном урагане чувств. Ему так спокойно и хорошо рядом с ним. В такие моменты он доверяется ему полностью, показывает ту свою сторону, которую видят только парочка друзей, да и то не всегда. Но Тэхён отчего-то чувствует, что может довериться Чонгуку, показаться уязвимым и при этом не чувствовать себя слабым. Скорее защищенным. Его привязанность, кажется, растет с каждым днем сильнее, проявляясь в мелочах. В том, как он пытается поймать взгляд беты на работе, украдкой коснуться руки в столовой, уткнуться носом в шею при просмотре какого-нибудь фильма. Это входит в привычку, потребность на каком-то инстинктивном уровне, и пугает Кима до дрожи в теле и болезненных спазмов в животе. Чонгук смотрит на него всегда с теплотой и восхищением, когда на дне этих глаз не плещется голод, и это трепетом оседает где-то в грудной клетке, заставляя кожу покрываться мурашками. Раньше такого не было ни с одним из партнеров. Они могут болтать до глубокой ночи, провалявшись голыми в постели, или уснуть в обнимку, в зависимости от настроения. Ничего подобного раньше Тэхён своим любовникам не позволял. Он чувствовал себя в их компании неуютно после секса и всегда старался поскорее отделаться. Но Чонгук буквально синоним слову комфорт. С ним хочется задержать мгновение, продлить минуты близости. И то, как бета всегда улыбается ему мягко, нежно, как гладит его волосы, целует в висок, как будит по утрам поцелуями в шею или легким массажем головы, легко поглаживая кожу головы на затылке, – все это заставляет его чувствовать себя до нелепого счастливым. Ким начинает влюбляться, и эта мысль волной ужаса проносится в голове, когда он наконец-то осознает собственные чувства. Боже, как же легко его обвели вокруг пальца, подкупив лаской, вниманием и заботой, что омега умудрился не просто вляпаться во все это, а скорее уж влететь со всей дури на полной скорости без шансов выбраться. Но выбираться нужно. Тэхён не может себе позволить принять эти чувства, поддаться им и дать кому-то власть над своим сердцем. Он боится этого, ясно? Однажды уже ошибся, доверился, решил, что это что-то серьезное и долговечное, а его чувства растоптали и выбросили. Это наложило на Тэхёна свой отпечаток. Он закрылся в себе, перестал доверять кому-либо и не особо горел желанием снова впрягаться в отношения и заново проходить через тот же ад. Почти все взрослые боятся, что им сделают больно. Тэхён боится этого до трясучки, потому что знает, что слишком ранимый, знает, что, если не остановится сейчас, потом будет ужасно больно. Он от последнего расставания приходил в себя почти три года. Воспоминания до сих пор отдаются едкой горечью на языке. Да и встреча с Шин Хосоком только подтвердила собственные опасения. Какая-то часть его сознания цепляется на хрупкие остатки надежды и подсказывает, что может быть иначе, что Чонгук не тот человек, который сможет сделать ему больно. Но в то же время омега понимает, что именно этот человек и способен причинить самую сильную боль, если действительно захочет. Как же сложно. Они еще так мало друг о друге знают, какие-то жалкие полтора месяца. Разве этого достаточно, чтобы быть уверенным в партнере, чтобы доверять ему на сто процентов? Тэхёну даже трех лет не хватило, а тут такой короткий срок. Конечно, время не всегда такой уж весомый показатель, люди сходятся и живут вместе всю оставшуюся жизнь, провстречавшись от силы пару недель. Но это исключение, а не правило. Где гарантия, что это не просто мимолетная влюбленность из-за их секса, из-за возникающей между ними химии? Нельзя строить отношения на одних только голых чувствах. Ким больше не хотел спешить. Он пока что не был готов к серьезным отношениям и даже не уверен, что способен в них состоять, не вспоминая прошлый негативный опыт. Даже если у них с Чонгуком что-то и получится, нет никаких гарантий, что они не разбегутся через полгода. Разрыв с ним сломает Тэхёна окончательно, а потому нужно успеть разойтись до того, как он переступит через точку невозврата. Именно так омега и успокаивает себя все две недели, делая совершенно не то, о чем думает. Довольно противоречиво и саморазрушающе. А потом Чонгук целует его в качестве приветствия на работе. Это происходит довольно рано, они специально договорились прийти к восьми часам, чтобы спокойно позавтракать и обсудить планы на выходные. Тэхён замирает, потому что не может вспомнить, кто из них потянулся первым. Чонгук выглядит напуганным и напряженным, смотрит выжидающе и затравленно, словно боится его реакции. Но тот так устал сопротивляться своим желаниям, поэтому просто тянется вперед и мягко прижимается к таким желанным губам в легком поцелуе. Чонгук выдыхает в него судорожно и приоткрывает губы, позволяя углубить поцелуй. И это становится чем-то головокружительным, щекочущим легкой дрожью волнения внутренности. Крупные ладони ложатся на поясницу, к груди прижимается горячая грудь, и в себя Ким приходит, когда понимает, что они стоят посреди пока еще пустого коридора, а его пальцы запутались в густых волосах Чонгука. – Привет, – выдыхает он, пытаясь перевести дух. Его щеки немного горят, в голове совершенно пусто, и ему даже не хочется подвергать анализу собственные чувства. – Привет, – на губах беты мелькает легкое подобие улыбки, от которой проявляются ямочки на щеках. Никто из них не комментирует этот порыв. Чонгук попросту не дает Тэхёну начать думать или хотя бы испугаться произошедшего, потому что целует снова, утягивая за собой по коридору в переговорку. До столовой они в то утро так и не доходят.***
Тэхён понимает, что все идет по пизде в тот самый момент, как Чонгук приглашает его на ужин. В душе теплится беспокойное чувство, объяснение которому найти никак не получается. То ли тревога, то ли ощущение надвигающегося пиздеца. Так или иначе, он заметно напрягается, но на встречу все же приходит. Одевается намеренно небрежно, в толстовку и джинсы, в отличие от самого беты. Тот надевает любимую черную рубашку Тэхёна, и это одновременно делает ему больно и приятной щекоткой восторга застревает где-то в горле. Раньше они никогда не ужинали вместе и, в целом, крайне редко куда-то выбирались. Сегодняшняя встреча и вовсе выглядит как свидание. Чонгук заметно нервничает, хоть и старается не подавать виду. Его взгляд то и дело беспокойно цепляется то за одежду Тэхёна, то за отстраненное выражение на лице, которое не покидает с тех пор, как он вошел в ресторан. Ему не нравится, к чему все это ведет, страх пузырится в нем подобно газировке, еще немного, и выплеснется наружу волнами паники, если не истерики. Сразу становится как-то душно и нечем дышать. Все происходящее кажется то ли кошмарным сном, то ли огромной ошибкой. Он совершенно не готов ни к тому, что ему хочет сказать Чонгук, ни к тому, что придется сказать самому. Слишком. Рано. Когда официант приносит меню, атмосфера между ними накаляется до предела, и оба ощущают если не неловкость, то напряжение так уж точно. Ким становится очень дерганным и нервным. Его спина неестественно прямая, ладони потеют, а стул кажется дико неудобным. Строчки меню перед глазами расплываются, и омега, если честно, даже не разбирает того, что читает, просто бегает глазами по блюдам для виду, чтобы не показывать, насколько сильно выводит из себя ситуация. – Ты так и не сказал мне, зачем позвал сюда, – Тэхён дает себе медальку за старание, голос совсем не дрожит. Ну просто сама невозмутимость и наивность. Как будто он и не догадывается, что такого важного хочет ему сказать Чонгук. Хочется верить, что и на лице не отображается той паники, что сейчас расползается у него внутри. – Что за повод? Тебя повышают? – бета бросает на Кима короткий взгляд, откладывает меню в сторону и нервно облизывается. – Нет, я хотел обсудить то, что между нами происходит, – вот оно, неминуемое. – Тебе не кажется, что нам стоит задуматься о том, чтобы перевести это в формат настоящих отношений? – Тэхён делает глубокий вздох, пытаясь привести дыхание в норму и собрать в кучу разбегающиеся мысли, но у него ни черта не получается. Сердце в груди колотится как сумасшедшее, а кончики пальцев начинают дрожать. Он прячет глаза за меню и думает о том, как лучше всего ответить, но на ум приходят только гадкие вещи. – Этого нет в меню, как насчет запечённой утки? – да, нечто вроде этого. За столом воцаряется тишина, и Тэхён готов поклясться, что слышит, как на кухне гремят тарелками официанты. Он ощущает на себе тяжелый взгляд Чонгука, но так и не решается посмотреть на него в ответ, понимая, что точно не выдержит, что если увидит в глазах беты те самые эмоции, от которых так упрямо пытается избавиться сам. Это неправильно. Все должно быть не так и не при таких обстоятельствах. Как вообще они могут начать встречаться, если ровным счетом ничего не знают друг о друге и только и делают, что трахаются? Спорный повод делать из этого нечто большее. Господи, как же неловко. – Ты слышал, что я тебе сказал? – голос Чонгука ломается, звучит глухо, как-то недоверчиво и слегка растерянно. Словно он сам не до конца верит в то, что Тэхён умудрился сморозить такую глупость. Но а чего еще тот ожидал? Что омега бросится ему на шею, рассмеется от радости и скажет, что мечтал об этом всю жизнь? Ну, может, когда-то и мечтал. А потом его ткнули носом в суровую реальность, показав, что даже наличие серьезных и длительных отношений не гарант того, что человек останется с тобой и вообще захочет создать семью. Тут невольно зачерствеешь и потеряешь веру в большое и светлое чувство. А здесь просто секс без обязательств. Как из этого вообще может выйти что-то серьезное? – Думаю, нам следует все это прекратить, – с трудом выдавливает из себя Ким и наконец решается заглянуть Чонгуку в глаза. Это оказывается ошибкой. В них плещутся боль, непонимание, надежда и обида. О, наверное, именно так омега и выглядел со стороны три года назад. Ему становится тошно от самого себя, потому что теперь он заставляет пройти через то же самое Чонгука. «Это совершенно другое», – настойчиво шепчет подсознание. «Вы даже не состояли в отношениях» «Ты ведь его предупреждал с самого начала» «Я и себя предупреждал, – думает он. – Дурак.» – Ты сейчас это серьезно? – Чонгук скептично выгибает бровь и сжимает руки в кулаки, комкая в одной из ладоней салфетку. Бумага покрывается складками и трещинками, деформируется. Примерно также ощущает себя сейчас Ким Тэхён, буквально выдавливая из себя ложь. – Абсолютно, – он откладывает меню в сторону. Есть сейчас совершенно не хочется. Тошнота подкатывает к горлу, и все, что действительно ему нужно, это обнять Чонгука и ни за что на свете не отпускать. Но Тэхён не может, задыхаясь от душащего изнутри страха и захлебываясь волнами паники. – Это уже вышло за рамки того о чем мы договаривались. Не находишь? С чего ты вообще решил, что нам нужно начать встречаться по-настоящему? – Ну, кто-то же должен быть взрослым и взять на себя ответственность, – раздраженно фыркает Чонгук, кривя губы в горькой ухмылке. На Тэхёна он теперь больше не смотрит, задумчиво изучая узор обложки на меню, и омеге просто хочется провалиться сквозь землю от стыда и чувства вины за свое поведение. Но отступать назад уже поздно. Когда-нибудь они наверняка пришли бы к этому, не сейчас, так через месяц. Забавно, Тэхён надеялся, что им удастся продержаться как можно дольше. Он наивно верил, что они и вправду смогут просто заниматься сексом, при этом ничего друг к другу не испытывая. Наивный. – Ответственность за что? Мы просто спим вместе, – напоминает им обоим Тэхён, но даже сам не верит в свои слова. Просто спят? Какая чушь. Кажется, они никогда ничего не делали просто так. – Не думал, что для этого нужны какие-то официальные договоренности или отношения, – Тэхён зажевывает губу и изможденно проводит ладонью по лицу. – Я уволюсь, – так им обоим будет проще. Вряд ли они смогут сохранить нормальные отношения после этого, будучи коллегами. Нет, он, конечно, не обязан увольняться, можно перейти в другой отдел или что-нибудь придумать, но Тэхён попросту не сможет смотреть на него каждый день. Чонгук будет для него ходячим напоминанием собственной глупости. – Нет, не уволишься, – выдыхает со злостью бета, тут же вскидывая на него глаза. Он протягивает руку и сжимает тонкое запястье Тэхёна, как будто тот может убежать сейчас, не дослушав. – Потому что у тебя ко мне чувства, – Чонгук говорит это с непоколебимой уверенностью. Это даже не вопрос, а у Кима совсем нет сил, чтобы спорить с ним и то-то доказывать. – Чонгук, мы договаривались с тобой с самого начала, что это только секс, ничего больше, – осторожно напоминает он под эхо грохочущего в собственных ушах пульса. – Мои чувства это моя проблема, – никаких глупых клише в стиле «ты ошибаешься» или «тебе показалось». Глупо отрицать, они оба до смешного очевидные. Вот только у одного из них нет проблем с принятием этих чувств, а второй боится их до чертиков, страшась выйти из своей зоны комфорта. – Почему чувства для тебя проблема? – голос Чонгука смягчается. Морщинки на его лбу разглаживаются, а заострившиеся скулы принимают привычную округлую форму. Он будто весь расслабляется от слов Тэхёна и смотрит с какой-то надеждой, грустью и досадой. Хватка на запястье немного ослабевает, но бета не отпускает руку, только осторожно оглаживает пару раз большим пальцем судорожно бьющуюся жилку пульса в успокаивающем жесте. Дыхание у Кима застревает в горле. Он, по правде говоря, удивлен, что никто из них до сих пор не закатил истерику и не перешел на крики. Со стороны, наверное, может показаться, что они ведут какой-то милый и приятный разговор, даже несмотря на внешнюю напряженность и зажатость. И это удивляет, если честно. Тэхён ожидал чего угодно, но только не конструктивного диалога. – Потому что мне не нужны отношения, ясно? – с легким налетом раздражения отвечает он, но освободить руку из хватки по-прежнему не пытается, чувствуя, как дружной гурьбой разбегаются мурашки от ладони вверх по плечу. – Я уже состоял в одних, и мне хватило с головой. Я не хочу проходить через тот ад снова. – С чего ты взял, что это будет так же, как в тот раз? – задает вполне закономерный вопрос Чонгук. О, если бы он только знал, сколько раз этим самым вопросом задавался сам Тэхён. У него не было ответа. Просто знал, что так произойдет и все. Точка. – С чего ты взял, что я причиню тебе ту боль, что причинил твой бывший? – Потому что все причиняют друг другу боль. Я не хочу привязываться, я не готов, – голос предсказуемо срывается и хрипит. Тэхён замолкает и жмурит глаза, делая глубокий вдох в попытке успокоиться. Внутри него кипит такая буря эмоций, что еще чуть-чуть, и она вырвется на свободу, окончательно разрушив остатки маски внешней сдержанности и равнодушия. Он не будет плакать в чертовом пафосном ресторане. Не будет. – К чувствам никогда нельзя быть готовым, – Ким невесело хмыкает, полностью соглашаясь. Он до сих пор к ним не готов и не хочет быть готовым. Почему это нельзя никак отключить? Почему обязательно влюбляться и страдать? Неужели нельзя без этого? – Я… я тоже не был готов к ним, когда увидел тебя впервые, – Чонгук смотрит на него выжидающе, сверлит взглядом исподлобья, тяжелым, цепким, не желая упускать ни одной мимолетной эмоции на чужом лице. Тэхён чувствует, как у него от этих слов все холодеет внутри и в удивлении вытягивается лицо. Забавное зрелище, наверное. Он смотрит на него и чувствует, как земля уходит из-под ног. Омега будто падает, прямо так, сидя на стуле. И это чувство падения странным образом смешивается в нем с эйфорией, теплом растекающейся по венам. – Ты что? – Тэхён спрашивает скорее на автомате непослушными пересохшими губами, чувствуя, как приливает жар к щекам. Чонгук был влюблен в него с их первой встречи? Но это какой-то абсурд, они же тогда даже толком не общались. – Ты слышал, не притворяйся глухим, – краснея ушами, недовольно шипит Чон. О, он хотел бы, но не может. И так узнал больше того, что стоило бы. – То есть я нравился тебе с тех самых пор? – беспомощно уточняет Тэхён, а перед глазами, как будто кадры фильма, проносятся все их разговоры и встречи, улыбки и шутки, иногда тупые, а иногда довольно специфичные. Но никогда в их поведении не проскальзывало даже намека на нечто больше, чем дружеское рабочее взаимодействие. Этого просто не могло быть. Чонгук никогда не давал ни малейшего повода думать, что он ему нравится. Да тот едва смотрел на него, о какой любви может идти речь? Ким вообще сам подошел к нему и предложил секс без обязательств. Какая-то нелепица. От собственных мыслей начинает болеть голова. Слишком много информации для одного вечера. – Я был влюблен в тебя с тех самых пор, – отстраненно поправляет его Чонгук, не отрывая от Тэхёна своего внимательного взгляда. Несмотря на внешнюю невозмутимость, признание дается ему с большим трудом. Бета поджимает губы так, что вокруг уголков появляются складки, то и дело беспокойно сводит брови к переносице и по-прежнему не отпускает чужое запястье, держась за него как за спасительный якорь. Он никогда не отличался особой разговорчивостью, не говоря уже об откровениях. Да даже слова с особой тщательностью подбирал и старался лишний раз не прикасаться, уважал границы и не вторгался в зону комфорта. Но вот его взгляд... Взгляд всегда был направлен на Тэхёна. Он понимает это только теперь. – Был, – почему-то такая трактовка причиняет ему боль. Какой же Тэхён все-таки эгоист. Даже сейчас, желая все прекратить, он так глупо цепляется за чужие чувства, будто не верит, что кто-то действительно способен его любить, но отчаянно в этом нуждается. – До сих пор, – ни секунды не колебавшись, отвечает Чонгук. Тяжесть в груди от этого признания словно увеличивается во сто крат. – Завтра я напишу заявление. – Нет, не напишешь, потому что мы нормально поговорим и разберемся с этим, – хватка на запястье становится сильнее, а голос Чонгука звучит взволнованно и чересчур громко. Люди за соседними столиками поворачиваются в их сторону. Тэхён морщится от боли и накрывает ладонь беты своей. Официант, который подходит к ним, чтобы принять заказ, тут же исчезает, стоит только омеге взглянуть на него. Молодец, сообразительный. Чонгук опускает взгляд на их руки, и тень, на секунду мелькнувшая на бледном лице, исчезает. Он словно приходит в себя, вновь становясь собранным и сдержанным. Из взгляда уходят растерянность и горечь, сменяясь какой-то отчаянной решительностью. Чон разжимает свои пальцы на запястье Тэхёна и убирает руку со стола, наверное, решив, что так будет безопаснее. Подальше от соблазна и импульсивных действий. – Хочешь медленное развитие? Окей. Не хочешь давления? Без проблем. Но я не позволю тебе лишить нас даже шанса на нормальные отношения, – холодно произносит он, и Кима пробирает до дрожи прямой серьезный взгляд, от которого захватывает дух. Чонгук в самом деле не отступится – вдруг осеняет его. – Прости, но мне не нужен парень, – уже не так уверенно, как раньше, говорит омега. – А муж? – Ты сейчас серьезно? – с губ сам собой срывается нервный смешок. Это самое абсурдное предложение, какое только доводилось ему слышать. Но это был Чонгук, который смотрел без тени веселья и явно собирался рано или поздно воплотить свое предложение в реальность. Такой же сумасшедший, как и Тэхён. Едва-едва улегшаяся паника вспыхивает с новой силой, подстегивая бежать без оглядки. Подальше от соблазна, от собственных мыслей и чувств. Слова душат, как и одежда, и этот ресторан, и цепкий взгляд. Хочется спрятаться, зарыться с головой под одеяло, абстрагировавшись от всего мира. Тэхён вдруг понимает, что еще минута, проведенная наедине с Чонгуком, и он не выдержит и сдастся. Тот слишком убедительный. Бета выглядит таким… надежным? От одного взгляда на него у Кима начинает болеть сердце, и снова глубоко внутри просыпается слабая надежда. – Мне нужно на свежий воздух, – он встает из-за стола, и мир вокруг начинает кружиться. – Я пойду с тобой, – тут же подрывается следом Чонгук, поддерживая под локоть, наверняка испугавшись, что если Тэхён уйдет из ресторана, то уже больше не вернется. Что ж, он недалек от правды. Возвращаться и вправду не хочется. Впрочем Ким не возражает, когда Чонгук идет следом. Свежий воздух забивает легкие и помогает прояснить мысли. Становится чуточку легче. Омега подставляет лицо ледяным порывам и устало вздыхает, ежась под пронзительными порывами, от которых кожа сразу же покрывается мурашками. В висках стреляет боль, а кончики пальцев до сих пор немного покалывает. Не стоило Тэхёну так резко рвать отношения с Чонгуком. Не в ресторане уж точно. Нужно было его подготовить, подвести, сократить общение, отдалиться постепенно, чтобы предложение не воспринялось в штыки, а показалось вполне логичным и правильным решением после их холодности. Но слова беты настолько напугали Кима, что он не смог промолчать. Теперь пожинал плоды, улавливая боковым зрением, как Чонгук сверлит его взглядом. – Отвезти тебя домой? – после продолжительного молчания спрашивает омега. – Да, пожалуйста. До квартиры Чонгука они едут в молчании настолько неуютном, что Тэхён в какой-то момент подумывает высадить бету где-нибудь на остановке. Но он этого, конечно же, не делает. Не настолько придурок, чтобы так поступать с тем, кто не сделал ему ничего плохого. Мыслей в голове – ровным счетом никаких. Ким не хочет думать об их недавнем разговоре и готовить речь на случай, если Чонгук решит продолжить разговор дома. Нет ни сил, ни желания, только заполняющие каждую клеточку тела опустошение и холод. Поэтому лучшее решение видится в том, чтобы просто сосредоточиться на дороге. Это немного помогает, шуршание шин успокаивает, ребристая кожа обивки руля щекочет кожу – ощущение знакомое, родное и уже привычное. Тэхён цепляется за него в попытке собрать по крупицам остатки самообладания и только чудом удерживает себя от того, чтобы не повернуться к Чонгуку. Он даже соглашается подняться вместе с бетой в квартиру, о чем жалеет сразу же, стоит двери закрыться за ними. – Тэхён. – Только не начинай снова, – обреченно стонет Ким, понимая, что теперь Чонгук от него точно не отстанет. Им нужен перерыв. День или два, чтобы привести мысли в порядок, чтобы все обдумать и прийти к какому-то общему решению. Так он думает поначалу, но в итоге желание все рубить с плеча побеждает, потому что у Чонгука на этот счет другие планы. – Но мы должны поговорить, – не успокаивается тот, тянется к нему руками, сердцем, всей душой. Тэхён в испуге отшатывается обратно к двери, боясь обжечься даже от мимолетного прикосновения. Он слишком слаб и измотан морально, чтобы сопротивляться. Горло стягивает спазмом, а в носу щиплет от слез. Достаточно простого объятия, чтобы разреветься. Какое жалкое зрелище. – Или ты считаешь, что мы действительно закончили? – А разве нет? – даже если не закончили, Тэхён не готов повторять снова и снова как мантру свою речь, потому что Чонгук его не слышит. Или не хочет слышать, уверенный в том, что способен достучаться, если докажет свою любовь и убедит не бояться собственных чувств. Вот только омеге это не нужно. А если и нужно, то точно не так и не сейчас. Слишком много давления, с которым невозможно справиться. – Скажи, что для тебя это тоже не просто так, что ты чувствуешь то же самое, что и я, – требует бета, оттесняя Тэхёна к одной из стен. Неправильность происходящего буквально оглушает. Его буквально вынуждают сказать это, вытягивают признание, к которому он совершенно не готов. Близость Чонгука пьянит, кажется такой знакомой и необходимой сейчас, но приносит вместо облегчения только удушающую тяжесть в груди. Тэхён обреченно вздыхает, ощущая себя загнанным в угол, и измученно прикрывает глаза. – Чонгук, мы ведь договаривались. – Скажи, – требовательно просит Чон. Его голос срывается на последнем слоге, застревает где-то в горле, тело бьет мелкая дрожь, а в глазах так и читается неприкрытая боль, и Тэхён сдается. – Для меня это тоже не просто так, и я чувствую то же самое, но я не могу, – потому что так много факторов, которые они не учли, потому что они торопятся, потому что отношения нельзя начинать со ссоры, пусть и направленной на то, чтобы разобраться в том, что они друг к другу чувствуют. – Тэхён, нет, – шепчет на грани отчаяния бета, цепляясь пальцами за его плечи. – Чонгук, послушай, – Ким судорожно тянет носом воздух и смаргивает с ресниц первые непрошенные слезы. – Это все неправильно, мы совершаем ошибку, мы просто заигрались, понимаешь? Это должен был быть просто секс. Я не могу. Я не хочу все усложнять, мы должны остановиться прямо сейчас. – Нет, – Чонгук упрямо качает головой, сильнее вцепляясь пальцами в плечи Тэхёна, но тот даже не морщится, просто осторожно перехватывает его запястья и отталкивает от себя, вынуждая сделать несколько шагов назад. – Да, Чонгук. Эти чувства не нужны мне, – потому что они куда сильнее тех, что он испытывал к Шин Хосоку. Для того, чтобы принять их, разобраться и научиться с ними жить, нужно время. И желательно наедине с самим собой, а не под давлением ответных чувств. – Я знаю себя, и я знаю, как это по итогу будет. Я все испорчу и разрушу, потому что не умею иначе. А я не хочу делать тебе больно, – и дело не только в бесконтрольном страхе, хоть тот и имеет место быть. Дело в самом Киме и его нерешительности. – Ты уже делаешь мне больно, так в чем проблема? – слова бьют наотмашь, попадают прямо в грудную клетку, выбивая из нее остатки воздуха. Улыбка Чонгука больше похожа на гримасу, и Тэхёну становится тошно от самого себя за то, что он заставляет бету проходить через все это. Нужно было все прекратить намного раньше. До того, как они неосторожно вляпались в эту никому не нужную влюбленность. – В том, что дальше будет только хуже и лучше прекратить именно сейчас, пока это не зашло слишком далеко, – хотя куда уж дальше? – Уже поздно, Тэхён-хён, – беспомощно разводит руками Чонгук, озираясь по сторонам, и растерянно облизывает искусанные в кровь губы. – Нет, еще нет. Мне жаль, но это все, – и прежде, чем бета успевает возразить, добавляет для убедительности: – Чонгук, мы ведь договаривались в самом начале, помнишь? Просто секс, без чувств, без отношений, без обязательств. Мне не нужно все то, что ты можешь мне предложить, – а даже если и нужно, то точно не так и не сейчас. – Но почему? – бета делает шаг вперед, жалобно заламывая брови, и тут же останавливается, вероятно, вспомнив, как Тэхён оттолкнул его руки. – Ты ведь хочешь этого, – он говорит это уже без прежней уверенности. Повторяет как мантру и смотрит с такой обреченностью и отчаянием, что Ким на секунду теряется. – Нет, – легко слетает с губ очевидная ложь, в которую Чонгук ожидаемо не верит. Он смеется безрадостно и качает головой, закусывая нижнюю губу. – Лжец, – может, и так, но Тэхён уже не может иначе, потому что измотан морально и физически. Ему хочется уйти, хочется побыть наедине с самим собой. Разрыдаться, в конце концов, вдали от посторонних глаз и проявить слабость. – Прости, мне жаль, что я позволил этому затянуться, – он извиняется, но на самом деле хочет сказать «спасибо». За последние полтора месяца он чувствовал себя счастливым чаще, чем за прошедшие три года. И грустно и смешно. – Не смей извиняться за это, – тут же ощетинивается Чонгук, кривя губы в гримасе боли. – Ни за что из того, что между нами было. – Нам не стоило, – начинает Тэхён, но его тут же перебивает бета, предупреждающе вскидывая палец. – Не смей. – Нам не стоило начинать, – упрямо продолжает омега, игнорируя это предупреждение. – Но я так хотел… – он запинается и тяжело вздыхает, пытаясь подобрать правильные слова. – Так хотел тебя себе хотя бы в таком смысле. – Я твой, – шепчет Чонгук дрожащим голосом, все же подходя к нему вплотную. Он не касается Тэхёна, но от этого все равно не легче. Близость кружит голову, а картинка расплывается перед глазами от набежавших слез. – Весь твой, целиком, – Чонгук берет его ладонь в свою и подносит к щеке, ластится к ней отчаянно, словно побитый щенок, и Тэхён дергается в сторону, обжигаясь этим прикосновением, этим жестом и этими словами. Его грудная клетка буквально горит и разрывается от боли, воздуха в легких катастрофически не хватает, становится нечем дышать. – Не нужно, пожалуйста, – зачем-то тоже шепчет Тэхён, судорожно пытаясь отыскать за спиной ручку двери. – Отойди. – Тэхён! – Дай мне уйти, Чонгуки. Пожалуйста, – они смотрят друг другу в глаза бесконечно долго, общаясь без слов, пока плечи Чонгука, наконец, не опускаются обессиленно, признавая поражение. Бета отходит назад, позволяя Тэхёну повернуться к нему спиной, открыть дверь и буквально выбежать в коридор. И наверное, так даже лучше, потому что ему не приходится видеть то, что точно заставило бы его остаться. Чонгук обессиленно оседает на пол у двери, пряча лицо в ладонях, и слушает эхо отдаляющихся все дальше и дальше шагов, чувствуя затапливающее с головой отчаяние подобно сокрушительным морским волнам. Тэхён хлопает дверью машины, буквально падает на водительское сиденье, складывает руки на руле и утыкается в них лбом. Тихий всхлип разносится по салону автомобиля, и он наконец-то позволяет себе разрыдаться.