***
— Привет, хен, — Хенджин запыхался и рухнул на пол, поэтому сквозь стучащую в ушах кровь он не сразу услышал, что к нему кто-то обращается. — Хен? Хван дернулся, когда его мокрого от пота плеча коснулась холодная рука. — Сынмина-а? — Хенджин вскидывает голову вверх и видит из-за навалившихся на глаза слипшихся из-за пота прядей-сосулек почти красное лицо Сынмина. — Что-то случилось, Сынмин-а? — Хенджин поднимается на подрагивающие ноги и почти врезается в Сынмина, беспокойно осматривая продолжающего краснеть младшего. Хенджин провел несколько часов в зале для практик, всё тренируясь и тренируясь. Он чередовал чтение партий с упорной отработкой танцев. Их второй камбэк должен быть через несколько дней, поэтому они все сходят с ума и пропадают в стенах компании, отрабатывая всё до мелочей. Хенджину очень хочется быть идеальным. Но даже несмотря на то что все его мысли заняты тренировками, беспокойный Ким Сынмин, нашедший его среди многих комнат в компании, заставляет пропустить сердце удар. Видимо, он очень ему понадобился. Сынмин Хенджину всегда нравился, с самого первого дня, просто Хенджин боялся сблизиться самостоятельно, а Сынмин, кажется, ничего не боялся: скромно, но прямо прокладывал дорогу к сердцу каждого мембера. С Хенджином их связывала школа, ранние подъемы, общие обеды, трудности при совмещении учебы и тренировок, смех на грани истерики, когда от усталости остается либо плакать и сдаваться, либо смеяться и говорить, что все нормально. Они оба всегда выбирали второе. Но Хенджин никогда не видел Сынмина таким потерянным... Тот стоит перед ним, протягивая полотенце и маленькую шоколадку, краснеет щеками, но не тупит взгляд, а смотрит прямо в глаза, пусть и немного умоляюще. — Так что случилось? — у Хенджина нервы сдают от затянувшегося молчания. А Сынмин стоит перед ним и всё так же смотрит, лишь иногда моргает да брови сильно хмурит. Хенджин переводит взгляд со складки на переносице на нервно вздымающуюся грудь из-за прерывистого дыхания. Сынмин нервничает. Хенджин волнуется еще сильнее, потому что Ким нервничает редко, еще реже позволяет другим это увидеть. Хван его образ и эмоции по кусочкам собирал в течение долгого времени, потому что Сынмин скрытный и не из тех, кого легко прочитать, даже если и следить за ними из кустов долгое время. — Я хочу попросить тебя о помощи, — хриплый от нервов голос Сынмина вырывает Хенджина из размышлений. — Я чувствую, что у меня не получается с танцем. Сынмин отходит на несколько шагов назад и начинает повторять движения из "I am you". Хенджин сначала непонимающе смотрит, но потом улавливает расхождения в движениях и отставание от ритма. Еще до того, как Сынмин останавливается перед ним, он уже знает его просьбу. — Завтра запись практики, — Ким тяжело дышит после танца. — И у меня проблема в переходе от партии Джисона к партии Минхо-хена, а еще когда мы вместе собираемся. Я чувствую, как не попадаю в ритм, но сделать с этим ничего не могу. Сынмин в отчаянии цепляется за рукава лонгслива. Хенджин смотрит на него, не отрывая взгляда. Ким Сынмин просит его о помощи... Не смеется, не отмахивается, не скрывается за легкой улыбкой, а просит о помощи. Внутри у Хвана стучит сердце. Быстро. Сильно. — Пожалуйста? — Сынмин смотрит на него тяжелым взглядом и, кажется, пугается, сталкиваясь с затянувшимся молчанием от Хвана, а еще дергается, когда Хенджин обходит его. Хенджин же подходит к колонкам, забивает на компьютере мелодию и ждет, пока по залу расползется знакомая, уже до скрежета зубов знакомая песня. — Давай начнем с самого начала, Сынмин-а, — Хенджин разворачивает его аккуратно за плечи к зеркалу. Сам боится — он никогда никого не учил, он не хен ведь. Не авторитет, как Чан, не лучший танцор с огромным опытом, как Минхо, не самый старший, как Уджин. Он просто Хван Хенджин... К которому Ким Сынмин пришел за помощью. И от этого тепло. Хенджин хлопает в ладоши, как это делает Минхо на их практиках, отсчитывает "раз, два, три", и они начинают танцевать... — Не получается! — Сынмин выходит из себя и валится на пол, когда музыка уже совсем убегает вперед, а у Кима не получается догнать ее и с двадцатой попытки. Впервые Хван видит его таким сломленным. — Я не могу, Хенджин-а! Сынмин раскидывается звездой, а руками закрывает глаза. Он немного дрожит, и до Хвана доносится тихий всхлип. У Хенджина и самого нервы на пределе — до прихода Сынмина он провел в этой комнате не один час, а вместе они танцуют уже часа два, и у Хвана сдают нервы, как и тело. Но от всхлипов Сынмина еще хуже. Хенджин опускается на пол рядом и укладывает голову на плечо Сынмина, одной рукой обнимает поперек живота, а второй проводит по пушистым темным волосам, что уже не такие пушистые из-за пота. Хенджин жмется ближе и тоже начинает всхлипывать, чувствуя, как усталость и тревоги рвутся наружу. Он так устал и так боится. Футболка Сынмина становится мокрой от его слез, но, кажется, Ким этого не замечает, потому что сам продолжает вздрагивать, сильнее заходясь в рыданиях. — Спасибо, Хенджин, — спустя время Сынмин убирает руку от мокрой щеки и кладет ее на спину Хвана, тут же дергающегося от прикосновения. — Я боюсь. Если честно, я в ужасе. И боюсь всех подвести. Хенджин вздрагивает сильнее, когда слышит эти слова. Он тоже боится. Он боится быть тем, кто всё провалит, тем, кто потащит их всех вниз. — Я тоже, Сынмин, — Хенджин сильнее утыкается в его плечо. Они все храбрятся и дома о таком не говорят. Но здесь только он и Сынмин, и они оба уже плачут. — Можно мы попробуем еще раз? — Сынмин снова вздрагивает, но кусает губу, подавляя всхлип, и садится, стирая ладонями остатки слез. — Конечно, — Хенджин еще раз прижимается к нему и встает на ноги, подавая Киму руку. Внутри не особо легче, но Сынмин ему улыбается, слабо, но глаза блестят. И у Хенджина сердце бьется сильнее. Они рядом, поэтому всё смогут.***
Хенджин задыхается от всхлипа и резко садится на нерасправленной постели, распахивая глаза. — Боже, — Хван тянется к своим щекам и чувствует под подушечками пальцев влагу. Слезы бегут по щекам, как и в его воспоминаниях. Дымка сна-наваждения все еще витает вокруг, и Хенджину кажется, что он может коснуться ее пальцами. Он даже пытается отогнать ее от себя подальше, но вместо воспоминаний разрезает косые лучики солнечного света, что пробирается робко сквозь занавески на балконе. Солнце продолжает подниматься и пробиваться в его спальню, привычно заставленную картинами и разбросанной по стульям и полу одежде. На секунду Хенджин думает о том, что надо бы убраться, а потом вновь тонет в этих воспоминаниях. Уже четыре года прошло с того камбэка, а кажется, что пробежала от силы неделя. Но Хван смотрит на свое отражение в зеркале и понимает, что далеко не неделя. Вспоминает Сынмина, и еще сильнее это осознает. Они очень изменились. Но тот момент перед камбэком он, очевидно, хранит в сердце до сих пор. Хенджин не вспоминал о нем почти никогда, потому что их отношения с Сынмином были доверительно-простыми, без усложнений с чьей-либо стороны, смешные, задиристые, да и тот случай с помощью Киму был не единственным, и поэтому Хенджин не понимает, почему его вспомнил. Но от этого воспоминания так хорошо стало. Может быть, он и не влюбился в Кима? А это всё просто эмоции, разбушевавшиеся эмоции, которые опять его захватили. Вот закончится пари. Он победит. И они оба, вместе с Ким Сынмином придут в норму. Без всяких сложностей, гляделок, игр и влюбленностей. Просто Хван Хенджин и его десять дней борьбы с мучной зависимостью. Которые, кстати, почти что подошли к концу. И хотя бы одно утро за эти бесконечные десять дней должно подарить Хенджину спокойствие. Десятый день отлично для этого подходит. Звук сообщения разрезает утреннюю тишину и заставляет Хенджина завалиться обратно на подушки, чтобы достать телефон, стоящий на зарядке. Мой певец Я отменяю пари 10:42 Мой певец Считай, что ты выиграл. 10:42 Телефон опять вибрирует в руке, оповещая о втором сообщении. Они тут же загораются прочитанными, а вот статус Сынмина меняется с "онлайн" на "был в сети недавно". Хенджин дрожит и перечитывает сообщения вновь и вновь. В висках пульсирует, а грудь горит бесполезным воздухом и рвущимися наружу словами, пока пальцы яростно печатают ответ.Кому: Мой певец ЧТО?! Что за хрень?! 10:44
Хенджин не моргая смотрит на отправленное сообщение, которое просто висит в чате. Видимо, читать его никто не собирается. Хенджин чувствует, как вибрирует всё его тело от злости и волнения. Обо всех нежных и милых моментах с Ким Сынмином забыто. Игра. Опять эта бесконечная игра. Зря Хван подумал о спокойном дне.Кому: Мой певец Ким Сынмин Ответь мне! 10:46
Очередное сообщение уходит в пустоту. Ким Сынмин не ответит. Хенджин даже набирается смелости позвонить, но и это не дает ничего, кроме повышения уровня злости, ведь его скидывают. И двух гудков не проходит, как вызов прерывается. Хенджин смотрит на экран, где всё еще светятся два сообщения, и с силой сжимает корпус телефона. Он точно не влюблен в Ким Сынмина. Сейчас он его ненавидит. Хенджин кипит изнутри и перебирает язвительные реплики, которые он выплюнет в лицо Ким Сынмину, как только его увидит. Одна лучше и острее другой, и Хван клянется себе, что не забудет их до секунды, когда они встретятся. — Эй, Хенджин-и, — дверь приоткрывается и на сидящего на кровати в пижаме Хенджина тут же нацеливается внимательный взгляд лидера. — Ты еще не готов?! Чан распахивает дверь его комнаты и встает на пороге, упираясь руками в бока. Жилка начинает пульсировать на его шее, и Хван обеспокоенно смотрит на время. — Блять! — младший подскакивает с кровати и несется мимо Бана в ванную. — Вот именно, Хван Хенджин! Блять! — Чан выпячивает губы и кричит ему в спину, которую заносит на поворотах. — У тебя пять минут! Машина внизу. Не успеешь, потащу тебя в пижаме! Хенджин делает вид, что этого не слышит, хлопая дверью ванной. А Чан тихо матерится и причитает себе под нос, но просит водителя подождать еще 10-15 минут. Он просто надеется, что его не сожрут, когда они всё же приедут. Хван же крутится в ванной, расчесываясь (и очень радуясь коротким волосам, которые можно пока что просто небрежно растрепать расческой), умываясь, запихивая в рот одновременно и зубную пасту, и воду — новый способ чистки зубов, запатентовано Хван Хенджином. Через семь минут он пулей проносится в свою комнату, чтобы достать вещи из чистой кучи. Так быстро Хенджин давно не одевался. Вот только телефон вновь загорается, и носок валится из рук, потому что он тут же тянется к экрану и забывает о пыхтящем за дверью Бане. Сообщение от мамы, а Ким Сынмин больше не был в сети — Хенджин проверил (и снова застрял над теми двумя сообщениями). — Хенджин! — Бан Чан кричит, а грозные шаги приближаются к двери, но Хван успевает натянуть носок, схватить сумку и распахнуть дверь за секунду до того, как это сделал Кристофер, поэтому вместо виноватого выражения на лицо ползет улыбка — Чан опешил, и это заставляет Хвана негромко прыснуть. Он держится в рамках приличия, чтобы не схлопотать от лидера. — Пойдем уже, — Чан промаргивается и хватает Хвана за руку, вытаскивая из квартиры и запирая ее. Хенджин немного расслабляется, позволяя лидеру тащить его и по коридорам, и по подземной парковке. Он уже мечтает, как заберется на самое заднее и дальнее сидение и провалится в глубокий сон. Вот только чего он не ожидает, когда Чан открывает дверь автомобиля, так это того, что вместо двух пар глаз, принадлежащих Чанбину и Хану, на них с Баном уставятся целых шесть. Пять с половиной, поскольку Ким Сынмин быстро возвращается к экрану телефона, который задорно горит у него в руках. Хенджин вспыхивает щеками и хватает ртом воздух, не в силах отвести от Сынмина глаз. — Ну же! — Минхо откидывает голову на спинку сидения и закатывает глаза. — Давайте быстрее! — Чанбин вторит ему. — Давай, Хенджин-а, садись уже и поехали! — Чан несильно толкает его в спину, но Хван сопротивляется и поворачивается к лидеру. Он такой подставы не ожидал. — Почему они все здесь? — А где нам быть? — Минхо опять цокает языком. — Съемки сегодня далеко, поэтому одна машина, чтобы не было рассинхрона по времени, — Чан спокойно объясняет, хотя сам уже нетерпеливо топчется на месте. —Садись, Хенджин, пожалуйста. Еще один мягкий толчок в спину, и Хенджин забирается в салон, прорываясь к своему самому дальнему сидению. Вот только путь лежит через Ким Сынмина, который сидит впереди. Хенджин обходит его, кажется, за километр, даже дыхание задерживает и глотает жадно воздух только тогда, когда оказывается рядом с Чонином на заднем ряду. — Привет, хен, — Чонин улыбается и хлопает его по плечу. Хенджин вздрагивает, ведь пугается, потому что всё внимание было на макушке Сынмина впереди, который на него не посмотрел. Впрочем ничего нового. — Хен? — Чонин мурлычет сбоку и придвигается ближе. — Всё хорошо? — А, Нин-и, — Хенджин неловко отвечает на прикосновение Яна, и вымученно улыбается в ответ. — Не выспался. — Понятно, — Чонин понимающе кивает, окидывая помятого Хенджина взглядом, и отстраняется, давая хену пространство, которым он тут же распоряжается здраво: прислоняется щекой к окну и долго смотрит в затылок Ким Сынмину. Надеется, что то ли повернется, то ли чужая голова взорвется. Но не происходит ни того, ни другого, а сам Хенджин проваливается в сон. — Хе-е-ен, — нежный шепот на ухо заставляет Хенджина подпрыгнуть на месте и резко распахнуть глаза. Чонин смеется, но тут же тянет проснувшегося за руку в сторону открытой двери. Они уже приехали на съемки. Сегодня снимают их для какого-то мерча, а после этого Хенджина должны еще всё же покрасить. Как раз перед скорым вылетом в Японию. Синий цвет, как сказали ему менеджеры. Хвану, если честно, откровенно всё равно. Он просто послушно вылезает за Йен-и из салона, а затем так же послушно следует за остальными к стилистам и на съемочную площадку, где уже готова группа для индивидуальных съемок. Белоснежный костюм принца с плащом и сказочный концепт в другой ситуации Хенджину бы очень понравились, и роль бы он отыграл куда лучше, но батарейка все еще на нуле, а вокруг никого, кто бы поддержал. Хотя Хенджин всё равно справляется, фотографы довольны, а его уже ведут обратно к гримеркам, где нуна мешает краску. Пока остальные снимают свои концепты, его хотят покрасить, поэтому быстренько переодевают обратно и накрывают защитной накидкой. В нос бьет жалящий запах краски, но он немного дурманит и помогает отключить и так уплывающее сознание. Хенджин ничего не чувствует, даже жжения от краски, просто наслаждаясь тем, как внутри всё перегорело и чувства отключились. Как же он устал... Безумно. Вновь вспоминается сегодняшний сон и то, как они с Сынмином плакали от усталости. В последнее время напряжение сопоставимо с тем, которое было в самом начале, если не сильнее. Давления уж точно больше. Хенджин устало прикрывает глаза, надеясь проспать до конца покраски. — Хенджин-ши? — спокойствие длится не больше трех минут, и Хван вновь устало открывает глаза. — Могли бы вы повернуться, чтобы я лучше прокрасила? — Да, конечно, — Хенджин крутится на стуле, и поворачивается лицом к нуне с кисточкой, чтобы та быстро приступила к корням у линии лба. Хенджин отводит от нее взгляд и не успевает убрать с лица вежливую улыбку, как всё меркнет вокруг, потому что в зеркале он ловит колющий взгляд того самого человека, чья голова всё еще не взорвалась, хотя Хван же так пытался.... Ким Сынмин послушно поджимает губы, позволяя нанести на кожу тон, и неотрывно смотрит через зеркало на Хенджина, который холодеет изнутри и вновь горит щеками. — Хенджин-ши, вам больно? Краска жжется? — Хенджин тут же отрывается от Сынмина и сосредотачивается на девушке, что обеспокоенно осматривает его покрасневшие щеки и испарину на лице. Он очень благодарен ей за то, что она спасла его от приступа головокружения из-за очередного непонятного взгляда Кима. — Вы сможете потерпеть или же нам лучше ее смыть? — О, я вытерплю, — Хенджин улыбается и бросает злобный взгляд на Кима, который даже бровью не ведет, хотя Хвану и кажется, что он увидел отблеск беспокойства на чужом лице. — Хорошо, тогда посидите здесь. Хотите, может быть, кофе? — девушка мило улыбается, а Хенджин кривит лицо. — О, я не пью кофе. Знаете ли, отказался, — Хенджин закидывает ногу на ногу и бросает на нее игривый взгляд, из-за чего нуна краснеет и делает шаг назад. — Воды, пожалуйста. Хенджин тоже на секунду смущается, а затем замечает, как Ким Сынмин сжимает подлокотники кресла и опять смотрит на него. Хван не смотрит в ответ, но самодовольно улыбается, позволяя этой улыбке растечься по лицу. — Вот и все, Сынмин-ши, вы можете идти, — визажист аккуратно снимает с Сынмина заколочку для волос и салфетки с шеи, помогает ему встать. — Спасибо, — Сынмин проходит мимо, направляясь в сторону съемочной площадки, а Хенджин вздрагивает, когда впервые за день слышит его голос и неотрывно следит за удаляющейся фигурой Сынмина, вплоть пока он не скроется за поворотом, а в кармане не завибрирует телефон. Хенджин достает его и тут же судорожно озирается по сторонам, проверяя, не увидит ли кто-то сообщения. Когда понимает, что всё чисто, делает большой глоток воды и воздуха заодно, ведь сообщение от Ким Сынмина. Мой певец Я же отменил пари 17:08 Хенджин вновь делает большой глоток прохладной жидкости, потому что закипает с новой силой.Кому: Мой певец О, то есть ты мне отвечаешь! Тогда спрошу еще раз ЧТО ЗА ХРЕНЬ, КИМ СЫНМИН?! 17:08
Ответ не приходит ни через пять минут, ни через десять, ни через полтора часа, когда все закончили и всех зовут на обед. И Хенджин с новым, синим цветом волос, очень уж подчеркивающим яростную красноту лица, несется в сторону столов с едой. Конечно, он находит Сынмина там, как и всю их группу. Ким что-то обсуждает с макнэ, но тут же прерывается, когда видит стоящего в дверях Хенджина. Хенджин чувствует вновь этот изучающий и пристальный взгляд, который скользит по его синим волосам, блестящим праведным огнем глазам и красным щекам, по футболке, что под взглядом Сынмина впивается в горло своим узким вырезом, по штанам, что вдруг ощущаются слишком уж скинни, а потом Сынмин вновь возвращается к его лицу и смотрит в глаза самым равнодушным и спокойным взглядом на свете. Хенджин взрывается. Хенджин несется к столу с закусками и судорожно разрывает упаковку с кремовыми булочками — первое, что он смог приметить и выхватить из кучи. Первый жадный кусок вырывает чуть ли не всхлип с его губ. Он тонет в почти что забытом кисло-сладком вкусе и приятной мягкости теста, которые смешиваются с разрывающей его яростью. Ким Сынмин не сводит с него взгляд, а Хван Хенджин смотрит в ответ и делает второй кусок, слизывая длинным языком выступивший в уголках губ крем. Хенджин съедает так целую булочку, облизываясь и снимая с пальцев крем языком, и всё это под наконец-то потерявший свое равнодушие взгляд Ким Сынмина, который не отрывался от него ни на секунду. Вот только на вторую булочку у него не хватает ни сил, ни нервов, и он, отшвырнув ее на стол, вновь уходит, направляясь к машине, чтобы дождаться остальных на свежем воздухе. А еще для того, чтобы написать одно сообщение.Кому: Мой певец Это я отменяю пари! Считай, что я проиграл И загадывай свое блядское желание 19:15
Или всё же не одно сообщение, потому что Хенджин делает резкий вдох холодного воздуха и продолжает стучать по клавиатуре.Кому: Мой певец О А еще Пошел ты в жопу, Ким Сынмин! 19:16