Поместье Амакава. Шесть лет спустя
По дому торопливо шёл мальчик. Каштановые волосы слегка развевались от шагов, светло-карие глаза смотрели строго вперед. Он был одет в белую рубашку, галстук и брюки. Все было чистым, выглаженным, и создавалось ощущение, что мальчик собирается в театр, или ещё в какое-то культурное место. Но нет. Причиной надевания официального костюма был приезд гостей. К которым дедушка ребёнка отнесся с большим уважением, а бабушка два дня готовила Юто к визиту. Общее оживление в поместье подстёгивало любопытство юного наследника, и, несмотря на выматывающие приготовления, он с большим интересом ожидал новых экзорцистов. Предки говорили о важности гостей, о том, как нужно себя вести при взрослых, о невозмутимости, когда говорить будут с ним. Хотя с последним казусов не ожидалось — Юто, будучи весьма активным и жизнерадостным ребёнком, являлся очень спокойным человеком. Он никогда не плакал, разве что изредка грустно опускал глаза, не капризничал, слушался старших и отличался большим терпением, на грани с забывчивостью. Родители считали, что у ребёнка просто спокойный характер, но Генноске порой вспоминал о силе внутри Юто и проверял заклинание. За года только заряд магии падал, целостность печати не нарушалась, и глава Амакава на время успокаивался. Пока подозрения не всплывали вновь. Он не догадывался, что свет сдерживает не душу, а силу. И потому в отличии от живущих в клане аякаси маг не замечал, как порой волосы мальчика слегка темнели, улыбка таяла, а из взгляда пропадали огоньки любопытства. И сам Юто не спешил рассказывать о том, что он, сколько себя помнил, делил тело с кем-то куда более древним, чем все живые ёкаи.***
Юто начал чувствовать в себе что-то тяжелое примерно в два года. Оно было где-то внутри, то ли в голове, то ли во сне, темное, как закрытые глаза, и тихое, как пустая комната. Он инстинктивно потянулся к этому, и оно отозвалось. Тогда по рукам и ногам потек теплый холод. Он будто грел, но стало прохладно. В летнюю жару Юто стал чувствовать себя прекрасно. А когда он перестал вглядываться в свои ладони в попытке разглядеть это, он увидел свой дом. Хотя глаза показывали ту же картинку, что и раньше, ребёнок точно понимал, что через две комнаты в коридоре на шкафчике спит Химари — аякаси в виде кошки, которая порой присматривает за ним. В другом конце дома дедушка сидит и читает какие-то листки, а бабушка на кухне сыплет в кастрюлю рис. Юто уже хотел побежать и рассказать дедушке об этом, но мгновением позже пришла мысль: «многое же я пропустил в стазисе». Секунды ушли на раздумье, и Юто подумал, а что такое «стазис»? И тогда он почувствовал, как что-то большое на него взглянуло, и так пристально, будто пытаясь понять, что Юто такое, как возник, откуда взялся новый разум и почему у него структура, как у разумного голема. И Юто впал в ступор. Он перестал понимать, о чём думает и зачем. И если слово «разум» он слышал, то слова «структура» и «голем» он не слышал никогда. Вдруг в голове всплыли образы… чего-то. Очень много чего-то. И понятие структуры ему стало понятно, и примеры в форме многих вещей он увидел, и что такое голем он понял. Прежде, чем Юто вышел из нового ступора, мир будто разделился — образы окружавших его стен поблекли, он почувствовал, как в них не стало… того, о чём Юто не помнил. И в следующий миг он услышал: — Здравствуй. Юто оглянулся, но никого не было в комнате. — Ты кто? И где? — задал он вопрос вслух. Ответ пришёл из ниоткуда. — Я в твоём разуме. И видимо, у нас с тобой одно тело. Вместе со словами пришёл образ. Юто почувствовал его, и осознал, что он слышал мысли, а не звук. И тут мыслях Юто разверзлась буря. Он знал слова, которые никто ему не говорил, понятия, что ему не разъясняли, картины, им не увиденные. Все то, что он знать не мог. Непонимание вымело из головы ребёнка любые мысли, но раньше, чем он пришел в себя, голос заговорил снова. — Ты каким-то способом получил часть моей памяти… Неожиданно… — теперь он отчётливо услышал удивление. Только он замыслил спросить, ему уже пришёл ответ: — Я человек. Вернее, был им когда-то, и с ёкаями общего не имею. И я не знаю, как оказался в твоих мыслях. — А как вас зовут? — почувствовав в образах способ мысленного общения, спросил Юто. — Моё имя — Эдмунд. — Эдомунодо? — Эд-мунд. — четко проговорил голос. И продолжил: — Если сложно сказать, зови просто Эд. — Э-до? — у Юто не получалось твёрдо окончить имя. — Пойдёт. — спокойно согласился Негорящий. — А кто ты, Эдо? — Юто стал любопытен собеседник. Эдмунд стал посылать образы про свою жизнь, параллельно рассказывая Юто о себе. Так мальчик узнал про Негорящего, про его прошлое, о том, что он — человек и маг, умерший когда-то, а потом воскресший из-за осколка тёмной души. Множество воспоминаний о мрачных землях, тьме, древних эпохах и лживых богах захватили внимание ребёнка. Пока в мыслях пролетали века, в доме прошёл почти час. Наконец рассказ Эдмунда подошёл к моменту после перехода между мирами. Образы первых месяцев жизни были почти такими же, как воспоминания Юто о каждом дне своей жизни. Даже взгляд мамы был таким же. И тогда Юто высказал свою мысль: — Мы близнецы? Вопрос ввёл в ступор уже Негорящего. Он спросил у Юто, почему тот так подумал. — Ну мы же ведь у мамы с папой появились. Так что братья-близнецы. — Если так смотреть, я тебе не близнец, а старший брат, потому что я появился раньше, когда тебя не было, и потом появился ты. — Эдмунд был в замешательстве от самой ситуации с двумя сознаниями в одном теле, такого в известной ему реальности не происходило. Оттого он высказался не задумываясь. И не ожидая, что от ребёнка повеет радостью. — У меня есть брат! Здорово! — детский восторг прошёл по связи между ними. А через пару секунд почувствовалась задумчивость и после возник новый вопрос: — А может взрослые такие умные и знающие, потому что у них есть старшие братья, которые все им рассказывают и показывают? Такой по-детски наивный вопрос вывел старшего из задумчивости, и он ответил: — Нет, всё не так. Дети долгое время перенимают знания взрослых, потом сами становятся взрослыми и передают знания своим детям. То, что мы с тобой вместе — исключение. Я никогда не слышал о подобном. — Эдмунд чувствовал, что Юто нормален и отделён от него, потому про психические отклонения он решил умолчать. — Получается, только у меня есть такой нии-сан! — новая волна чего-то, похожего на восхищение, затопила восприятие Негорящего. Тот, поразмыслив немного, образно пожал плечами — что сейчас с этим делать, он понятия не имел. Да и ладно, будет, что будет — принял он. Бывший немёртвый, пока Юто витал в облаках, немного подумал о своих будущих действиях. При незнании происходящего, его выбор пал на наблюдение и взаимодействие с ребёнком. К какой цели двигаться, и двигаться ли вообще, будет видно потом. Но то, что Юто забыл о мире, не значит, что мир забыл о нём. Подошло время обеда, и Савако пришла за ребёнком. Радостное выражение лица внука не вызвало особой реакции, лишь улыбку — иногда Юто радовался чему-то своему, так что её не удивляло происходящее. А пока малец шёл на кухню, Эдмунд, быстро думая про окружение, попросил его никому пока не рассказывать про себя — он понял, что старик, которого ребёнок зовёт дедушка Ген, боится Негорящего. Он сам неоднократно сталкивался с запечатывающей магией и примерно понимал, что маг хотел сделать. Юто слегка удивился просьбе, но послушался. С того дня они стали сосуществовать.***
С первого контакта утекло четыре года. Юто Эдмунда иначе как «нии-сан» не называл, а тот привык, незаметно для себя привязываясь к ребёнку, как к брату. Правда, вскоре он научил Юто мыслить в себе, чтобы они друг друга без осознанного желания не слышали — ему детские мысли мешали уходить в себя. Так они познавали мир, в котором жили. Если ранее Негорящий ещё не успел понять уровень развития людей, то теперь регулярно удивлялся вместе с младшим чему-то необычному — телевиденью, радио, машинам, сладостям, которых после смерти носивший Знак тьмы не пробовал. А Юто слушал истории из нежизни старшего, поражаясь масштабам и подвигам и переживая о падениях и несчастьях. Не только мир людей, но и мир магии приносил им новые знания. Дед Ген после четырёхлетия начал обучать внука. Магия и история кланов, родовая сила клана, особенности ёкаев и их сильнейшие представители, традиционные японские печати, язык и математика, физические упражнения и тому подобное. Глава спешил — раны, полученные в прошедшем накануне бою с ёкаем подточили его здоровье, и, хотя Савако смогла исцелить травмы, тень смерти замаячила на горизонте. Эти занятия были особо интересны Эдмунду, но Юто на большей части из них было сложно усидеть — слишком нудным ему казалось слушать старые легенды. Постепенно он начал отстраняться от мира, брат всё равно внимательно слушает и сможет подсказать, если дед вдруг спросит. И тут случилось непредвиденное: восприятие делящих один организм дрогнуло, и Юто перестал чувствовать тело, а Эдмунд резко почувствовал, как его сжало, и через миг он движением сжал кулак. — Эдо-нии-сан! — почти паническую мысль услышал Негорящий. — Вижу, — быстрый ответ немного успокоил парня. — Это… как? — Не знаю. Разберёмся, когда никого не будет рядом. — обмен сознаний произошёл на одном из уроков. Негорящий взяв под контроль тело почти не двигался, и Генноске ничего не заметил. Юто же понял, что хотел сказать ему Эдо, и стал ждать. Всё же, эмоции старшего брата он чувствовал, и ему доверял. Через пару часов, когда они остались в своей комнате одни — взрослые разошлись по делам, а сторожевая кошка спала, греясь на солнышке, Эдмунд начал изучать произошедшее. Результат получился… неоднозначным. Что он, что Юто, энергетически воспринимаются телом одинаково, потому они оба могут управлять движением. А дальше пошли расхождения: заклинание, просвечивающее магические потоки в организме, показало, что связь с телом у Негорящего сильнее, но она блокируется световой печатью, и эта же печать связывает тело с энергетическим сгустком в голове, назначение которого поразило Эда. Этот конструкт был источником разума Юто и причиной его появления. Заклинание, наложенное Генноске, блокировало душу тьмы, запечатало почти все силы и, собрав оставшуюся в теле магическую силу, отпечатало его разум, создав новый. Из этого выходило, что у Юто не души, что он, по сути — призрак, подобный копиям, созданным заклинанием Знатока кристальных чар, и что существование Юто завязано на свете — развеять заклинание, и его не станет. Да даже развеивать не обязательно — ему достаточно наполнить тело большим количеством своей магической силы, и печать разрушится от перегрузки. Эдмунд решил не рассказывать Юто о печати света, скормив тому ложь про две души в одном теле. Также он умолчал про силу связи своей души и тела, поведав, что Юто может отбирать контроль над телом у него и не позволять ему вновь управлять плотью. Младший же в ответ предложил разделить время, когда кто управляет тело, чтобы «тебе не было грустно сидеть там и ничего не делать». То, что Юто так решил откосить от занятий, обоими было опущено. С тех пор уже два года Амакава Юто то выглядит слегка необычным весёлым ребёнком, то резко становится более серьёзным. И хмурым. От последнего почему-то бабушка Сава и мама начинают улыбаться. Почему — они не понимали, а потом забили и забыли. Особенно интересными для них были клановые аякаси. Юто — в силу любопытства, Эду — по той же причине, только интерес куда глубже — такие духи ему ещё не встречались. Не столько из-за своей сути — сходные со сверхъестественной живностью Лордрана черты прослеживались, сколько из-за внешнего вида. В человеческой форме они не отличались от людей. Ну, кроме Гинко — прятать свои уши она не хотела. А вот пообнимать наследника, вылизать лицо или придушить грудью — вполне. Отчего Юто и Эдо периодически от неё отбивались. А бабушка шутила, что парни постарше отбиваться бы не стали. Смысл шутки ускользал от обоих. Куда интереснее для старшего была Кая. Само явление возникновения духа, связанного с определённым местом, было новинкой. Так что Эдмунд, когда тело было под его контролем, часто помогал Кае в каких-либо домашних делах, незаметными заклинаниями изучая её энергетику и потоки её магии в доме. Самой Кае нравилось, что она может покомандовать будущим главой. И при этом ребёнок казался ей милым, особенно когда следил за ней. Савако-сан шутила, что у внука первая любовь, отчего дзасики-вараси краснела. Смысл шутки ускользал снова. Ещё были Химари и Ая. Но исследовать их Негорящий не спешил, времени было достаточно. А позавчера дед сказал им, что к ним с визитом прибудет глава клана Джингуджи с наследницей, и началась подготовка. Сейчас же до времени прибытия гостей оставались минуты, и Юто сгорал от любопытства, тем не менее держа себя в руках, а Эдмунд же приготовился тихо пробыть в глубинах сознания весь день. К трём часам дня к поместью подъехал черный автомобиль.