Элизабет Мур

Женщина посмотрела на часы, которые уже указывали на полвторого ночи. Она сонно зевнула прикрыв рот рукой, и устало на меня посмотрела. - Дорогой, может, на сегодня хватит? - с мольбой спросила старушка. - Ничего-ничего, кассеты еще надолго хватит, - дружелюбно улыбнулся я, возобновив запись. Она тяжело вздохнула и натянула на свои ноги спавшее покрывало. - Хорошо, так и быть, я продолжу, - с усталой улыбкой на лице, проговорила старушка и снова заговорила: Я проснулась от резкой смены температуры, будто из холодильника меня засунули в жаровню или какую-нибудь баню. Мои конечности были связаны, я кое как могла пошевелить пальцами, не говоря уж об остальном. На глаза мне предварительно повязали ткань от собственного платья, мне было его жаль, ведь это была единственная вещь, которая напоминала мне о прошлом, о моих родителях, - грустно вздохнула она. - Меня несли чьи-то сильные и властные руки. Я долго не могла понять, где нахожусь: воздух был приятен на запах, совсем не такой какой он был у нас, а более мягкий, даже влажный, такой бывает лишь у побережья или моря. Да и вообще, русский воздух пропах взрывчаткой и порохом. Наконец меня поставили на ноги и содрали повязку с глаз. Я оказалась в каком-то небольшом помещении. На столе стояла лампа, похожая на лучину. Комната была полностью сделанная из дерева, даже на полу не было ничего кроме дерева, своеобразная коробка. Там был диван, накрытый потертой скатертью; у стенки стоял стол, а за ним сидела женщина, которая что-то писала с серьезным видом. Над ней висела винтовка ИЖ - 38. Рядом со мной стояло двое мужчин в неизвестной мне форме, вроде не немецкая, да и не русская. Теперь я точно запуталась, где нахожусь. Девушка встала из-за своего стола и подошла ко мне. Она была не молода: на вид ей было примерно сорок лет. Она очень хорошо сохранилась: черные короткие волосы в стрижке каре; большие карие, практически, черные глаза; пухлые розоватые губы; впалые щеки; отчетливо выделяющиеся скулы. Она была одета в красивое платье, морского цвета, я такой красоты в жизни не видела. На ногах были одеты прекрасные туфли, о которых я могла лишь мечтать, смотря в свой модный журнал. Она приказала мужчинам развязать меня, ее голос был строгим и властным. Юноши сразу же выполнили ее просьбу, освобождая меня от веревок. Я стояла смирно, сжавшись как котенок. Я боялась сделать лишний шаг, потому что меня могли убить. Девушка прикоснулась пальцем к моему подбородку, поворачивая мою голову в сторону. Она осмотрела меня оценивающим взглядом и резко сорвала мое платье, я осталась в одних трусах, практически нагая, перед незнакомыми людьми. Конечно же, я сразу стала закрывать руками свои девственные груди, но она ударила меня, злобно посмотрев в глаза. Я сразу же отпустила руки по швам, в ожидании того, что она сделает дальше. Женщина заставила меня покрутиться вокруг себя, чтобы она смогла оценить меня в полной мере. Наконец она одобрительно кивнула и дала мне какое-то платье. Я незамедлительно натянула его на себя, подходя к мужчинам по ее приказанию. Мы шли по каким-то грязным и сырым коридорам, иногда я замечала под своими ногами грязных крыс. Я даже вскрикнуть не могла, из-за своего животного страха. Я была подобно загнанному зверю, шипела, поднимала шерсть, но сделать ничего не могла. Но вот мы резко свернули и меня втолкнули в какую-то комнату. Я была совершенно одна, среди многочисленных кроватей. Они были все заправлены, на некоторых простынях я увидела кровь. Пройдя к окну, к самой дальней и голой кровати я села на нее. Она была железная, на пружинах, было ужасно неудобно, но старый матрас облегчал состояние. Я притянула свои холодные, замерзшие ноги к груди, обхватив колени руками и спрятав в них лицо. От переутомления я так и заснула в этом положении. Я проснулась часа через два, от северного ветра за окном. Поднявшись, я залезла на подоконник, садясь на колени. За стеклом я увидела море... настоящее море, которое я в жизни не видывала. Теперь в моей голове стало еще больше вопросов, я не представляла, где я нахожусь. Далеко ли я от дома? И смогу ли я вернуться на родину? Столько вопросов и ни одного ответа. Но картина была воистину завораживающая: грязно желтый пляж, синяя плещущаяся вода и серые облака над нею. Вдруг в комнату зашла девушка, я повернулась к ней лицом и увидела ее во всей красе, хоть это так и не назовешь. Она была исхудалой, будто болела самой страшной болезнью, ее щеки впали в скулы, почти как у той надзирательницы. Кожа была болезненно белой, практически меловой. Русые волосы лежали на плечах, а серые глаза были устремлены на меня, но не смотря на это у девушки появилась улыбка на тонкой полоске губ. Она подошла ко мне и села на кровать. Я слезла и очутилась рядом, у девочки не пропадала улыбка. На вид ей было лет пятнадцать, чуть старше меня. - Привет, ты новенькая? - дружелюбно спросила она. Я неуверенно кивнула, так как вообще не понимала, как я тут оказалась. - Как тебя зовут? - не сменяя тон, спросила она. Я на секунду задумалась и решила забыть свое старое имя. В голову сразу же пришел мой псевдоним, мое новое имя, раз и навсегда. - Элизабет, Элизабет Мур, а тебя? - Вернет Анастасия, - девушка почтительно поклонилась, тут же рассмеявшись. Я подхватила ее смех и рассмеялась сама. Не знаю почему, но она внушала в меня доверие и позитив. - Где я? - с интересом спросила я. Она лишь тяжело вдохнула ненужный воздух, заключая руки в замок. - Ты находишься в штате Новый-Орлеан, в пансионате мадам Элжебет. Честно говоря, тебе не повезло, здесь находятся девушки, которых отправляют к богатеньким господам, - печально, находясь в безысходности, говорила девушка. - Но ты не бойся, я буду рядом, и да, девушки тут редкостные стервы, прости их, - я коротко кивнула на ее признание, в моей голове не укладывалось, что я попала так сказать в интернат-шлюх. Конечно, война, зарабатывали как могли. За меня наверняка еще и заплатили. Настасья ушла к своей кровати, безмолвно обняв меня. Я лишь постелила постельное белье, что лежало рядом на тумбе и опустилась на кровать, думая о своем. В моей голове строился план, как отсюда выбраться. Но я находилась слишком далеко от родины, безденежная и наивная. С этими мыслями я заснула. Элиза вновь посмотрела на часы, после чего перевела взгляд на меня. - И все же тебе пора, - еле заметно улыбнулась старушка, устремив свой взгляд на старую фотографию. Я кивнул ей и взял свою куртку. - До завтра, - попрощался с этой милой старушкой я, выходя за дверь.