* * *
Джон не был похож ни на кого. Они, все дети Старков, сидели в кухне, окружив щенков, спорили и выбирали. Джон был другим, ему не нужно было никому ничего доказывать или спорить. Он просто взял молчаливого красноглазого щенка, который отполз от остальных, которого никто не хотел. — Его зовут Призрак, — объявил он и пошел в свою комнату — таков был ее старший брат, Джон Сноу. Арья проводила его взглядом, полном восхищения. Арья взяла своего щенка последней — Нимерию тоже никто не хотел. Она была самой громкой — ее пищание уже было похоже на вой — и самой беспокойной. Уже потом оказалось, что Нимерия и Призрак играли едва ли не чаще, чем Арья с Джоном, и она уверилась, что сделала правильный выбор. Отец сказал, что к ним в гости едет сам король. Джон много про него рассказывал после... после Пайка; он не любил вспоминать то время, и Арья любила это еще меньше, но старалась запомнить все рассказы Джона. Она помнила о Ланнистерах, отце и сыне, как о двух самых опасных людей к югу от Перешейка. Она помнила о могучем Роберте Баратеоне, добром Джоне Аррене, огромном рыцаре-Горе, Барристане Смелом. Арья помнила всех, но сейчас она могла бы увидеть их, как видел Джон. Больше всех ей был интересен Тирион Ланнистер, прозванный Бесом — потому как в тоне Джона, когда он говорил о Бесе, не было ничего плохого, только странное уважение, даже сочувствие. Арья не могла заснуть, так ей было интересно. А когда она, наконец, заснула — проснулась с криком. Ей снилось дерево. Дуб, кажется, или сердце-древо. Казалось бы, что тут страшного? Это дерево было со стальными листьями. Оно целиком было из металла, но листья были стальными, а ствол и ветки — чугунными, черными, как небо в безлунную ночь. И еще листья были острыми. Ветер играл ими, заставлял резать ее, снова и снова, и когда она увидела в одном из них свое отражение, у нее не было лица. Арья встала, потирая глаза, и пошла к Джону. Наверное, она была уже слишком взрослой, чтобы с кем-то спать, но Джону не было до этого дела — он всегда был рад ей и никогда не прогонял, даже если она ему мешала. Она давно к нему не засыпала рядом с ним. Дверь комнаты Джона скрипнула, открываясь и она увидела брата, уже сидевшего и смотревшего на дверь. В левой руке он держал кинжал, который поспешно отложил. Джон даже спал, оставаясь начеку. И — Седьмое пекло! — он спал голым. К счастью, простыня закрывала все то, что Арья не должна была видеть, да и света почти не было, лишь от очага. — Арья? — спросил он, повернувшись спиной и накидывая ночную рубашку. — Что-то случилось? Арья не ответила, завороженно глядя на его шрам, начинавшийся от шеи, где широкая ночная рубаха ничего не закрывала. Она мельком увидела — он шел через всю спину. Арья никогда не видела этот шрам, хотя Джон его не прятал, когда в одних штанах спозаранку рубился со столбом во дворе. Но из окна Арья не могла различить шрама. Она только знала, что он есть, благодаря спору между ней и Сансой, который разрешил Джон год назад. Ох, ну и плакали же они тогда. Санса тогда пришла к ней в комнату. — Покажи мне, как ты шьешь, — попросила она. — Зачем? — Арья не любила, когда кто-то смотрел на то, что у нее плохо выходит — да и кто бы хотел! Санса выглядела возмущенной и растерянной. Сейчас Арья понимала, что тогда Сансе казалось, что она делает нечто хорошее. — Септа сказала мне научить тебя правильно шить. — Не надо меня учить, — просто ответила Арья, и это вызвало еще большее возмущения. — Но септа Мордейн сказала... — Мне она ничего не сказала, — на самом деле она сказала, что у Арьи руки кузнеца, и сказала она это матери. — Мне вообще она не указ! Септа-предательница. — Тебе надо научиться шить, — повторила Санса. — Зачем? Арья пыталась шить, но все равно не понимала, для чего, и не понимала, почему не выходит, а игла колола пальцы. Она была близка к слезам. — Как же уродливо у тебя выходит, — самодовольно, презрительно проговорила Санса. — Вот что это? — Рыба, — рыкнула Арья, ее глаза повлажнели. — Зачем мне это, раз не выходит? — Чтобы ты была хотя бы похожа на настоящую леди! Чтобы ты не позорила свою семью. В этот момент вошел Джон Сноу. Он выглядел разозленным. Он всегда защищал Арью, даже от Робба, когда слышал то, что они считали шуткой, и Арья всегда защищала его, даже от мамы. — Повтори свои слова перед отцом, если правда в это веришь, — произнес Джон, и Санса замолкла. Он всегда знал, что сказать, в отличие от самой Арьи. — ...но ведь это правда, — как-то задушенно выдохнула Санса, — она ведет себя как бастард. Взгляд Джона потемнел. — Не смей называть так Арью, — каким-то волшебством чем тише говорил Джон, тем страшнее у него выходило. Джон вздохнул, и его лицо не предрекало ничего хорошего. Для Сансы. — Сколько будет двадцать минус два, Санса? — она не могла ответить, Джон знал это. — Арья? — Восемнадцать. — Видишь? Быть может, это ты позоришь семью? Глаза Сансы заблестели, и она встала, готовая сбежать, но Джон схватил ее за руку. Он подмигнул Арье. — С чего все началось? Арья рассказала. Обо всем. Санса пыталась научить Арью шить, но смеялась над ее шитьем, называла ее лошадкой и не объясняла, как надо. И вообще — ну вот зачем ей шить? — Я умею шить, — только и сказал Джон. Одного этого хватило бы, чтобы Арья тоже захотела научиться, но Джон сказал еще кое-что. — Самый лучший шов из всех, что я видел, — Джон усмехнулся, — был сделан сиром Джорахом Мормонтом. Он у меня на спине. Санса убежала, как только Джон отпустил руку. С тех пор Арья пыталась терпеть Сансу и септу Мордейн и учиться шить. И вот она увидела шрам — и зашит он был криво. Сквозь рубашку Арья дотронулось до него, провела пальцами от шеи до середины спины, где шрам изгибался в сторону. Джон дрогнул от ее прикосновений. — Шов дважды расходился, еще один раз его вспарывали. Если бы не сир Джорах, я остался бы лежать где-то в Зачарованном лесу. Арья не хотела об этом думать. Джон повернулся к ней, растрепал ее волосы и улыбнулся. — Кошмар. Арья на мгновенье сжала кулаки — жаловаться она не любила, хотя Джон обычно был исключением. Джон развел руки для объятий, и Арья поняла: этих объятий их хватит, чтобы кошмар ушел из ее головы. Она прыгнула на Джона, обхватив его руками и ногами, и он поймал ее так легко и плавно, будто она упала на стог сена. Она знала, что он поймает. Джон пах смесью хвои, дыма и пота. Джон пах... Джоном. — А ты сегодня из кузни, — угадала Арья. Потому что только в кузне так много сосны — она же трещит и искры от нее летят далеко, так что огонь сосны всегда должен быть закрытым. Как в кузне или кухне. Джон много времени проводил в кузне, и в городке у резчика по дереву и у пахаря небольшого надела к югу от замка. Джон учился у них. Он ковал, пахал, резал по дереву, ловил руками рыбу, играл на флейте... и дрался. На бой он тратил больше времени, чем на все остальное, вместе взятое, больше, чем на нее. Поэтому Арья и захотела научиться биться с самого начала. Когда она была маленькой, Арья все повторяла за Джоном, да и сейчас тоже. Но в кузне она даже не могла поднять молот. Как-то ночью у нее вышло выйти на надел и поработать мотыгой, но это было сотой долей того, что делал Джон. А вот у резчика она смогла чему-то научиться. Она даже вырезала Джону подарок как-то раз. Получилось криво, но ему понравилось. И те бусы, что она ему подарила, он носил до сих пор, металлические когти, казалось, впивались в его белую кожу. Он никогда их не снимал, даже когда спал. Арья улыбнулась и потерлась щекой о шею Джона. Он усадил ее на кровать, ближе к теплой стене, и лег ближе к краю. Арья тоже легла. — А можем поболтать? — спросила она, чуть повернувшись. Ей нравилось разговаривать с Джоном перед сном. Они играли, как на улице, только словами, хотя Арья могла иногда вскочить и начать показывать, как именно они рубили своих врагов. — Ну конечно, — улыбнулся ей Джон, и его глаза сверкнули. В этот раз они придумали, что Джон вместе с ней убил чудовище, но был ранен в бою. Арья тащила его через темный лес от чудовищ поменьше и зашивала раны. Она это специально придумала, чтобы увидеть шрамы Джона. Они были его историей. Эти шрамы, как кольца на срубе дерева, рассказывали ей о его прошлом, напоминая о том, что с ним произошло. Арья поцеловала его правую руку, вспоминая, как он лечился от хвори, а до этого бился на Пайке, гладила его спину, пока он "лежал в обмороке" от потери воображаемой крови. Арья знала историю Джона. А Джон знал ее, даже лучше, чем она сама.* * *
Джон увернулся от сверкнувшего на солнце клинка. Руки ужасно ныли, и он просто не успевал подставить свой меч, чтобы заблокировать удар. Отскочил от нового взмаха. Собственный, давно задуманный, выверенный до дюйма удар был легко отражен. Одновременно с лязгом столкнувшихся мечей Джон зло зашипел — по кистям будто ударили стальным прутом. Он пятился. — Ну же, Сноу, куда ты убегаешь? Насмешливый голос заставил его зарычать от злости. Он слишком устал. Он бросился на соперника. Бастарды бесчестны. Едва подойдя на расстояние удара, он швырнул меч. Конечно, противник легко отбил летящую железку, но Джон уже был рядом. Удар ногой в колено, разворот, перехват чужого меча, удар локтем по лицу, прыжок назад. Джон приставил затупленный меч к шее Теона Грейджоя. Семнадцать побед подряд. Сир Родрик должен быть впечатлен. Наверное, Цареубийца был так же хорош в четырнадцать лет. На всем Севере наберётся не больше сотни человек, способных победить Джона на мечах, и едва ли десяток из них так же быстры, как он. Сир Родрик считал себя более опасным в бою, чем Джон, но победить его не мог, их битва напоминала какую-то пляску дотракийцев вокруг костра и не могла вызвать ничего, кроме смеха. Рыцарь с крепкими руками и большим животом стоял на месте, а Джон прыгал вокруг него, будто акробат. Рыцарю хватало скорости защищаться, но попасть по Джону было сложнее, чем сбить копьём ворону. И все же, сир Родрик готов был поклясться, он сам это говорил отцу, что через год Джон будет вторым, после лорда Эддарда, мечником Севера. Робб был немногим ниже своего сводного брата, и оба они грозили перерасти отца. По настоянию леди Кейтлин, сир Родрик занимался с Роббом отдельно, но, несмотря на это, Старк уже год не мог даже не победить, а просто достать сводного брата. — В следующий раз, когда захочешь подраться на кулаках, сначала скажи об этом, Сноу. — Теон поднялся с земли и забрал протянутый ему меч. — Ты веришь, что это повлияет на результат, Грейджой? — ухмыльнулся Джон. Он подобрал свой меч и повернулся к брату. — Робб? — Хватит, Джон. Ещё минута, и ты выронишь меч. Сир Родрик был прав, левая рука Джона уже дрожала, а правая, которой он обычно сражался, не могла даже сжаться к кулак. И, все же Джон упрямо помотал головой и стеснительно улыбнулся. — Я знаю, ты думаешь, меч тебе необязателен, но через пять минут ты выронишь и собственные руки, — голос рыцаря звучал холоднее и жёстче. Джон подчинился, провернул меч в руке, невидимым движением перехватив за гарду обратным хватом, и протянул Роббу рукоятью вперёд. — Теон, Джон, можете быть свободны. Джон снял шлем, и на глаза тут же упали мокрые от пота черные волосы. Он знал, что будет дальше. Грейджой возьмётся за свой лук и будет стрелять, пока не лопнет тетива. Джон хотел бы остаться во дворе и продолжить, но леди Кейтлин точно увидит его. Она и так с трудом терпела, что бастард тренируется с ее детьми. Слишком многое было между ними неправильно. К счастью, Джону было чем заняться. Через пару часов Арья будет в богороще. Он знал, как и где он проведет это время. Кузня встретила его жаром, красными искрами и широкой улыбкой помощника кузнеца, Кэлла. Невысокий и широкоплечий юноша только недавно выучился и был готов делиться секретами ковки хоть с пнем, если тот станет слушать. Руки слишком болели, и Джон взялся за молот лишь ненадолго и лишь левой рукой. Сегодня они продолжили делать подарок для Арьи — одноручный меч, если творение с таким узким лезвием вообще могло называться мечом. Лезвие сделал кузнец, оно было лишь немногим короче настоящего клинка, но втрое уже. Джон настоял, что лично заточит его. Гарду делал Кэлл, после того, как они долго рисовали, как она должна выглядеть. Джон делал рукоять. Он знал каждую мозоль, каждую линию, каждую царапину на маленьких руках сестрёнки. Он знал, с какой силой она способна сжимать руки. Помнил, что средний палец на ее правой руке был вывихнут полтора года назад, когда она полезла за Браном. Он до сих пор с мурашками страха вспоминал, как Бран вбежал на тренировочную площадку, где Джон избивал чучело человека длинной палкой. Джон давно заметил, что гимнастика с этой палкой помогает пройти боли в руках. Но он понимал, как вращать палку, только когда бил ей что-нибудь. — Джон! — взвизгнул Бран, заставив его остановиться. — Там! Арья... Там! — Бран тыкал пальцем в сторону Сломанной башни, из глаз мальчика рекой текли слезы. — Арья в стене застряла... Джон уже бежал так быстро, что за ним не успел бы и волк. И он увидел сестру. Арья висела в двадцати футах над землёй. Правой рукой она пыталась ухватиться хоть за что-нибудь. Ноги скребли по стене в поисках опоры. Левая рука... Ему было плохо видно, но с ней что-то не так — пальцы были в трещине стены, и девочка держалась лишь на ней, немного покачиваясь. Джон в панике огляделся вокруг. Винтерфелл спал. В этот час не спали лишь фермеры, повара, стражи и бастарды. И маленькая сестра. Джон залез на стену — это было легко, он лазал с семи лет. Он остановился прямо под сестрой. — Джон... — плача, выдавила Арья. — Помоги. От ее голоса внутри что-то оборвалось. Схватившись левой рукой за выступ у Арьи между ног, он подтянулся, посадив сестру себе на плечи. Она такая легкая. Арья взвизгнула, когда он рывком поднялся и ухватился за провал чуть выше ее руки. — Больно! — Прости, — прошептал Джон. Левая рука Арьи так и осталась в трещине, слишком узкой, чтобы просунуть туда что-нибудь, кроме кинжала. — Слезь мне на спину, схватись ногами и рукой. Теперь он висел на стене, над правым плечом была голова Арьи, ее ноги обхватили его, а рука держала за шею. — Прости, Джон, прости, я застряла. Помоги, пожалуйста, Джон. Мне больно. — Ты можешь вытащить руку? Арья дернулась и застонала. Зажмурившись, она быстро замотала головой. — Что мне сделать? — раздался рядом голос Брана. Джон ещё раз посмотрел на трещину. Не толще лезвия... — Принеси нож. — Зачем нож?! — взвизгнула она. — Не надо, Джон! Не режь! Пожалуйста! Оторвав руку от стены и потянувшись за спину, он взлохматил волосы сестрёнки. — Не буду я тебя резать, — он повернул голову и прошептал ей на ухо: — Никогда, слышишь? Она снова зажмурилась и кивнула. Рука на шее перестала его душить. Когда Бран снова забрался на стену, держа в зубах кинжал, Арья едва слышно хихикала. Джон просунул кинжал в щель и медленно крошил камень, стараясь не задеть руку сестры. Потом ему пришлось спускаться с сидящей на его спине девочкой. Едва он поставил Арью на землю, она обняла его. Джон чувствовал, как в его груди порхают бабочки, когда тонкие руки обняли его талию, а голова прижалась к животу. — Надо взглянуть на твой палец. Она протянула ему руку. — Только не говори маме, она... — Это будет наш секрет, Арья, — рассеянно ответил Джон. Палец вышел из сустава. — Надо к мейстеру. Джон часто выбивал пальцы, тренируясь: чаще другим, чем себе, и он видел, как мейстер Лювин вправлял их. И когда-то, давно, занимался этим сам. — Тогда мама узнает! Я подожду, и все пройдет, как синяки. — Послушай меня, маленькая сестрёнка. Я сейчас вправлю твой палец, а потом ты пойдешь к мейстеру и скажешь, что ушибла, упав на лестнице... В тот раз Джон так перепугался за Арью, что после ее ухода его начала бить дрожь. Сейчас он вырезал на рукояти выемку для среднего пальца — чуть больше, чем для указательного — от вывиха пока осталось небольшое утолщение во втором суставе, оно уйдет с возрастом, но рукоять из мягкого дерева и чуть длиннее, чем нужно, она будет меняться вместе с рукой, если часто ее держать. Арья сможет им пользоваться, даже когда ей будет шестнадцать — вот уж подарок для ее будущего мужа. Джону эта мысль и нравилась, и нет. Богороща была одним из двух мест, где редко бывала Кейтлин Талли. Она могла сотню раз быть женой его отца, но северная кровь в ней не текла. В отличие от Джона, привычного к морозу, ледяной воде Желудевой реки и запахам богорощи. Джон сел на землю рядом со страж-древом и закрыл глаза, вслушиваясь в звуки богорощи. Карканье воронов. Перестук дятлов. Пение соловья и быстрое чириканье нескольких воробьев. Прямо перед ним нагло пробежала белка. Ему было что добавить к этим звукам. Джон вытащил флейту. Мелодия вплелась в природу не сразу. Сначала Джон перебил дятлов и затянул долгую высокую ноту, затем не совпал в ритме с воробьями, но через десяток вдохов музыка флейты влилась в природу, укрываясь незаметной нитью в сотне звучаний и ведя из за собой. У Джона, кажется, даже выходило предугадывать на несколько вдохов вперед. Джон услышал зловещий, воинственный клич ястреба, приближавшийся к ним. Два вдоха, и один из воробьев замолчал. Джон пропел низкую ноту, смешавшуюся с беспокойным щебетом, создавая маленькую трагедию. Звук шагов тоже вплелся в музыку. Арья старалась идти бесшумно, у нее даже отчасти выходило, но дышала она оглушительно, особенно для того, кто правил всеми звуками богорощи. Джон открыл глаза и положил флейту на землю, завернув в платок. Арья принесла мечи. Джон иногда учил ее фехтовать, но чаще они просто играли, будто вокруг них враги, и они, спина к спине, рубятся с ними. Арья называла это тренировкой, она даже пыталась повторить за Джоном некоторые трюки. У нее неплохо получалось — сам Джон разучивал их дольше, но у него были лишь полузабытые воспоминания из Браавоса, а у Арьи был какой-никакой, но пример. Или Арья просто лучше него, а Джон боялся ранить свою гордость, такое тоже могло быть. Джон старался себе не врать. В этот раз играли по-другому — Джон был чудовищем, а Арья рыцарем. Потом она решила, что расколдует его поцелуем, а не убивать будет. У нее красиво выходило махать двумя мечами. — Это Темная сестра и Черное Пламя, — улыбалась Арья. — Я Висенья, королева-мечница. Я Висенья, драконья всадница! Ар-р-р, я дракон! — Тогда я — Вхагар, — Джон повернулся к ней спиной и присел. — Запрыгивай. Арья залезла ему на шею. Вдруг она резко наклонилась, так резко, что Джон чуть не перевернулся, и чмокнула его в нос. Она озорно посмотрела на него сверху вниз. Найди меня! Арья хохотала, зацепившись за него ногами и размахивая мечами, убивая выдуманных чудищ. Нед ждет тебя. — Держи меня! Лови меня! Джон вспомнил ее. Это была Арья, в его сне, почти десять лет назад, он мог поклясться всеми богами. Почти десять лет назад. Когда Арья родилась. Боги. И это было не все. Теперь ему было достаточно лет, чтобы понять, кем была женщина, которую он видел рядом с Арьей. Он не помнил ни ее лица, ни голоса, ничего, кроме длинных черных волос и невероятных пурпурных глаз. Он читал о ней, случайно, когда пытался понять, кто такой Эртур Дейн, которого победил его отец. И он достаточно помнил из обмолвок знаменосцев, гостивших в Винтерфелле. И о которой открыто говорили в Хайгардене. Мертвая уже двенадцать лет, убившая себя красавица. Эшара Дейн. Она его мать?* * *
— Нед! — проревел король, обхватив Неда и оторвав от земли. — Ах, как я рад видеть твою ледяную физиономию! Ты вовсе не изменился. Это было не так. Ее муж стал выше на дюйм, его плечи были шире, чем когда они только женились, а на лице не было той несмываемой печати скорби, которая была на их свадьбе. Кейтлин не удивилась тону Роберта Баратеона — тот относился к Неду как к брату, но ее удивили... объемы короля. Она помнила Роберта Баратеона по турниру в Харренхолле, и тогда он был молод, строен и великолепен. Кэт видела болезненные черные круги под его глазами, такие были у Джона Сноу, когда он умирал и знал об этом. — Винтерфелл к вашим услугам, — сказал Нед, следуя этикету, и встал на колено, чтобы поцеловать кольцо на руке подошедшей королевы, пока король обнимал Кэт, как потерянную на годы сестру. Потом позвали детей и представили их друг другу. Слава богам, бастард в этом не участвовал. — Отведи меня в крипту, лорд Эддард, — печально и торжественно пророкотал король, — я должен отдать дань памяти. Все вокруг затихли, когда услышали слова короля. Нед повел того в крипту. Это было удачей — оба они, Роберт и Нед, не слишком жаловали обычаи и этикет, принятый на юге, а Кэт знала его, как знала и Серсея Баратеон. Она лично проводила королеву и ее детей в их покои в гостевом доме — они были лучше и обширнее, чем покои самого Неда — северяне презирали некоторые удобства, обыкновенные для южан. Это еще одна из причин, по которым подготовкой в приезду короля занималась Кэт, а не Вейон Пуль. Он снова попался ей на глаза. Джон Сноу. Он поймал убегающего Рикона, щелкнул того по носу и посадил себе на плечи, и так понес в Великий замок, где жила их семья. Несколько лет назад было время, когда она думала, что они могут примириться, ради Неда и всех детей. Но этот бастард не единожды доводил до слез Сансу, и однажды, какой-то глупой шуткой про призраков, заставил плакать бесстрашного Брана. Кэт помнила, как это случилось впервые. Тогда септа попросила Сансу помочь Арье научиться шить, но Джон Сноу не захотел делить с ней внимание сестры. Санса вбежала к ней в покои в истерике, и Кэт, едва успокоила дочку, пришла к Джону Сноу. Тот говорил, что Санса обижала Арью, но Санса была не способна никого обидеть. Это был первый раз, когда она ударила Джона Сноу. Она сказала ему, чтобы этого больше не повторилось, чтобы он не смел обижать ее дочь и пытаться поссорить ее детей. Но он не понял. Возможно, он вообще не понял, за что его ударили, решил, что Кэт просто на него обозлилась. А ведь они почти нашли общий язык, когда она была его стюардом. Только с тех пор Джон Сноу сильно испортился, его бастардная сущность выросла и больше не скрывалась под личиной ребенка. И Арью он утягивал с собой. В какое-то мгновенье Кэт пожалела, что бастард не умер. Он был хорош достаточно, чтобы посрамить Робба в бою, сражаясь деревянным ножом против стального меча, достаточно, чтобы не отставать он законного брата в уроках мейстера. Джон Сноу был умелым бойцом, сделавшим себе на Севере имя, он был умным и хитрым. Он был угрозой, как Деймон Блэкфайр был угрозой Железному трону. И он нес Рикона на плечах. Но сейчас Джон Сноу был наименьшей из ее забот. Пока Нед и король говорили о судьбе страны и судьбе Лианны Старк, Кейтлин следила за подготовкой замка к пиру, каких на Севере не видели сотню лет. И у нее это вышло. Она чувствовала невероятную гордость, когда шла к главному столу рука об руку с королем. Все было так, как должно быть, блюда, музыка, столы и люди за этими столами. Джону Сноу она отвела место рядом со сквайрами и оруженосцами, и за столом, приставленным к главному, сидели только те, кто носил великие имена. Теон Грейджой сидел рядом с Роббом и рассказывал ему очередную непристойную шутку — он портил Робба так же сильно, как бастард портил Арью. Санса сидела рядом с принцем Джоффри и выглядела самой счастливой девочкой на свете. Арья же, казалось, интересовалась только Тирионом Ланнистером, а вовсе не принцем Томменом, но пока еда, которая стояла рядом с ней, не разлеталась в тех, кто сказал бы что-то глупое, это устраивало Кэт. По другую сторону от Робба сидела принцесса Мирцелла, похожая на застенчивый золотой цветок. Кэт почувствовала, как улыбается, сидя рядом с Недом, сидевшим по правую руку от короля. Нед пытался о чем-то с ним поговорить, но внимание Роберта Баратеона было нелегко заслужить, особенно когда рядом были вино и девушки. — Мне не терпится встретится с еще одним племянником, — произнес ледяной голос. Бенджен Старк встал из-за стола, бросив на Кейтлин холодный взгляд, и пошел к столу оруженосцев. пылающая ненависть к бастарду переросла в крепкую любовь. Он вернулся через несколько минут и попросил их с Недом внимания. — Я не глупец, Нед, я тоже это чувствую. Дуют белые ветра, за Стеной предатель-дезертир собирает рать дикарей, а могучий король, Роберт Баратеон, едет через весь Вестерос чтобы просить твоей помощи. — Ты здесь за тем же, верно? — спросила Кэт. Бен вновь взглянул на нее с холодом. — Я здесь, чтобы повидать племянников, а помощь я намеревался просить у короля. И раз уж мы говорим о новых рекрутах, как так вышло, что мой четырнадцатилетний племянник хлещет вино и хочет уйти в Ночной Дозор? — Робб выпил лишь чашу... — начала Кэт и осеклась. Речь шла не о Роббе. Бенджен открыто предпочитал Джона Сноу ее первенцу. Как много лордов последуют его примеру? — Ночной Дозор — хорошее место для бастарда, которому нечего наследовать. — Ночной Дозор — это выгребная яма! — вдруг прорычал Бенджен. — Место Джона в Винтерфелле... Нед взял ее за руку, а другой рукой взял брата за плечо. — Место Джона — там, где решит Джон. Он уже давно вырос, чтобы кому-то решить за него.* * *
Голова Родрика гудела после приветственного пира. Он никогда не злоупотреблял вином, но в этот раз решил дать себе волю. И звон стали и стук дерева на следующее утро были наказанием божьим. Яркое солнце резало глаза, детские крики отдавались в голове глухой болью. Утренний легкий ветерок хоть как-то облегчал боль в висках. — Принц Джоффри, Робб, дело за вами, объявляю новый поединок. Робб бодро вышел вперед. — Это же игра для детей, сир Родрик, — скучающе проговорил подошедший принц Джоффри. Джоффри Баратеон не умел драться. Вернее, не так — его никто не учил драться. Удары он наносил неплохие и силой обделен не был — он сын Роберта Баратеона и Родрик бы удивился, будь он слабым, но он вообще не умел защищаться, будто ему только вложили в руки меч. Однако принц носил настоящую сталь, и его походка была походкой воина. Быть может, он владел другим оружием? Булава, кистень, владельцы которого почти не могли защищаться и должны постоянно нападать? Быть может, молот, как у его отца? Но выдать кистень на детский поединок означало едва ли не смертный приговор для одного из детей. Мечи ковались, чтобы биться, но кистень и молот были орудием для убийства. И мальчик был не слишком галантен для принца. — Вы и есть дети, — засмеялся Теон Грейджой. — Робб, быть может, и ребенок, но я принц. И мне надоело рубить Старков игрушечным мечом. Казалось, Джоффри будто не замечал своей неподготовленности. Настоящей сталью он нарежут друг друга на десяток принцев и лордов. — Просто в ужасе перед столь грозным воином, — закончил Джоффри, и его люди засмеялись. Родрик разрешил им взять турнирные мечи, какими Робб уже тренировался сотни раз. — Это твой принц, — прорычал растолкавший оруженосцев Пес, — и кто ты таков, сир, чтобы указывать ему, может он брать острый меч или нет? Родрик выпрямился и посмотрел на Клигана долгим взглядом. — Я Кассель, мастер над оружием в Винтерфелле, и советую тебе не забывать об этом. Надо было разрешить Джону участвовать. С ним никто не захотел бы сойтись в бою на острой стали. — Я убил мужчину в двенадцать лет. И не сомневайся — не тупым мечом Родрик увидел выходящего из тени подростка и проклял свои мысли. — Я впервые убил в восемь, и стали мне для этого не потребовалось, — конечно, Джон решил заступиться за брата. Джон был в простой рубахе и штанах и походил бы на конюха, не будь он так явно похож на воина. И не будь у него в руках уже известной многим флейты из чардрева. Он двигался как кошка. В каком-то поэтическом смысле он был красив. Он отдал флейту восторженно смотревшей на него Арье, следовавшей за ним будто на привязи. — Ты еще кто? — рыкнул Сандор Клиган. — Бастард Винтерфельский. Если его величество захочет, я выйду с деревянным мечом против его стального. Если Джон наблюдал за поединками до этого — а Родрик был уверен, что так и было — он не будет ничего прощупывать и искать, он просто сожрет принца, и неважно, каким будет оружие. — Драться с ублюдком? — напоказ скривился принц. — Это дело для псов. Арья открыла рот, чтобы возмутиться, но Джон остановил ее незаметным движением руки и весело сверкнувшими глазами. Он изучал противника взглядом. Сандор был выше, сильнее и яростнее, и Родрик хотел уже остановить их, когда Джон ответил: — Он не принц. Так что пусть берет деревянный меч, — и Джон улыбнулся. Родрику стоило больших сил не рассмеяться — такая улыбка на лице Неда Старка, пусть и молодом, была... не было ее никогда. Это было хитро. Хитро в определенном, честном смысле, как хитрить мог только Нед Старк и, как оказалось, его бастард. Джон последний раз сражался деревянным мечом сегодня утром, а вот Клиган... Родрик не был уверен, что этот человек хоть раз держал деревянный меч. Это был единственный, призрачный шанс Джона победить. Или хотя бы не умереть. Псу пришлось соглашаться, ведь принц приказал ему. Бой длился несколько вдохов. Джон увернулся от двух ударов Пса, трижды достал того мечом, и взбешенный Пес рванулся на него, сбил меч Джона в сторону и толкнул его так сильно, что Джон влетел и опрокинул стойку с оружием. Второй бой длился дольше. Джон дал Псу "почувствовать" удары — ставил полужесткие блоки, уводя его удары от себя — будто Джон был глиной, гнулся, но не ломался. Он достал Пса один раз, другой, а потом не успел полностью закрыться, и меч вскользь задел его голову. К счастью, Джон повернулся, и удар попал в лоб, а не в висок. Этот удар был сделан не случайно. Он был бы смертельным, в отличие от ударов Джона, которые тот наносил по корпусу. И Джон понял это за миг до того, как получил удар. Кожа на лбу лопнула, и, спустя вдох, кровь стала заливать глаза Джона. Но это, казалось, открыло в нем какую-то силу. Он обрушил на Клигана град ударов, каждый третий нанося по голове, но ни один не достиг цели. Об этом Родрик говорил уже сотню раз — Джон потерял концентрацию... Треск. Меч Пса сломался, и тут же Джон с размаху сломал свой меч обо Пса, нанеся тому удар по ожогу. Пес пошатнулся. Сломанный меч уперся ему в кадык. — Ты мертв. Сир Родрик не смог сдержать улыбку. Джон надеялся не на легкость мечей. Он надеялся на их хрупкость. — Какой быстрый ублюдок! — хрипло рассмеялся Пес. — Твоя мать — либо дорнийка, либо одичалая. От кого еще мог уродиться такой боевой волчонок? Грудь Джона тяжело вздымалась, а глаза все еще заливала кровь. Устало он повернул голову к Роббу. — От Старка. Робб засмеялся, но вот сквайры и рыцари принца молчали. — Иди к мейстеру, Джон, пока не заляпал кровью рубаху, — сказал ему Родрик. — Похоже, бастарды тут смелее законных детей, — протянул Джоффри. — Бастарды везде смелее законных детей. Мой старший брат — наследник Севера. Он не может позволить себе умереть из-за прихоти двенадцатилетнего принца. Как и ты, мой принц, куда важнее твоего присяжного меча. — О, такую осторожность, бастард, зовут трусостью. Встречусь с наследником Севера, когда он подрастет. Только не в глубокой старости. Ланнистеры разразились хохотом, и сир Родрик почувствовал, как краснеет. Робба он бы уже взял за ухо, но к принцу прикасаться нельзя. Едва ушел Джоффри, как появился другой человек. — Вы пришли тренироваться, сир Джейме? — С человеком, побившем Пса? Да. Впервые на его памяти Джон Сноу вздрогнул от страха. — На сегодня развлечение окончено, — объявил Джон, почесав за ухом выскочившего не пойми откуда белого волка, — с вами я встречусь завтра. Невероятно нагло для бастарда, но Цареубийце наглость пришлась по вкусу. Значит, завтра. Джон ушел, и Ланнистер посмотрел на Родрика. — На турнирных мечах, сир. Подготовьте их, сир. Джейме посмотрел на Робба и Теона. — С вами я могу сойтись на деревянных, если захотите. Они захотели.