* * *
Джона резко вырвало из полудремы, когда лошадь поскользнулась на грязи. Он осмотрелся вокруг и облегченно вздохнул: справа от дороги, где-то в сотне ярдов от него, стояла таверна. Было слишком темно, землю освещала лишь только поднявшаяся неполная луна, но Джон видел за таверной уходящую на запад полосу утоптанной земли, которая могла быть только Речной дорогой, а значит, недалеко был и Рубиновый брод. Если они с Роббом правильно посчитали, то Джон нагонит королевскую процессию уже через два дня. Или даже завтра, если поторопится. С трудом он слез с лошади. Мышцы на правом бедре свело, и он неловко упал на одно колено, уперевшись вытянутой рукой о землю; грязь с хлюпом поглотила его руку. Спустя несколько вздохов боль отступила, и Джон поднялся, аккуратно переступая, стряхнул грязь с руки. Дважды он безответно постучался в дверь, и уже шел к конюшне, как его окликнул женский голос. — Ты чего тут ошиваешься? Джон развернулся к ней. Выглядел он, наверное, кошмарно — ощущалось именно так. Он буквально чувствовал слой пыли, покрывавший его, следы высохших ручейков пота на лице и боль в спине от долгой езды, а одежда и плащ были мокрыми и грязными. — Мне нужна свежая лошадь, — устало сказал Джон, — Выносливая. Свою оставлю вам. Слова давались ему с трудом, и Джон указал на стройную гнедую лошадку, подходившую для пашни или путешествия, но не для боя. Она была вся в мыле и беспокойно вертела головой. Счастье, что Джону слишком хотелось спать, чтобы ехать рысью, иначе он бы загнал и эту лошадь, а поклажи было слишком много, чтобы вновь тащить самому. Женщина вышла на свет и оглядела Джона. — Рыцарь? — спросила она, увидев за его плечом рукоять меча. — У нас места нет. — Я не рыцарь, и мне не нужен ночлег, — отрезал Джон, с трудом распрямив затекшую спину. — Лошадь, будьте добры. Он покопался в кошеле неловкими пальцами, достал несколько оленей и передал их хозяйке. Та кивнула ему и сама пошла к стойлу в натянутых на голые ноги сапогах. Она вывела худую серую кобылу, в ночи казавшуюся черной. Джон задумчиво оглядел лошадь. Обмен был неравным, но ему грех было жаловаться — в такой час его могли и просто огреть метлой за шум. Он снял сбрую и седло с гнедой кобылы и накинул их на серую, привычно закрепив ремешки. Меч он прикрепил к седлу — сейчас клинок казался непосильной ношей для его спины. Джон наклонился вперед, в стороны, покрутил корпусом, разминая спину и прогоняя сонливость. В седло он залез куда проворнее, чем слезал. Кивнув хозяйке, он с места рванул рысью. Последние десять дней Джон не спал, если не считать пары часов в день, когда он дремал, доверяя лошади вести. На Севере было проще это делать — там вокруг крутились падающие снежинки, а ветер ласкал его через одежду. В Речных землях шел дождь, но не тот, к которому Джон привык. С неба летели мелкие капли, проникавшие всюду, и это могло длиться часами, и в дожде не было никакого льда. Как в Браавосе. Призрак перегнал его еще у Рва Кейлин — Джон двигался слишком медленно. Ударив лошадь коленями, он перешел на галоп. Он чередовал рысь и галоп, пока не увидел впереди сверкающие под луной воды Трезубца. Джон пустил лошадь шагом, оглядываясь вокруг и прогоняя сон. Несколько часов назад он видел это место во сне. Как это было возможно? Он помнил деревья у тракта, помнил извилину дороги, помнил лес в трех сотнях ярдов, помнил курганы могил, наверняка оставшиеся после битвы на Трезубце. Но Джон никогда не был здесь. — Арья! — послышался крик из леса. — Арья! Это был голос одного из гвардейцев Винтерфелла. Но ведь они должны были быть еще в сутках пути от него... Джон подумал, что еще спит, но все равно повернул лошадь на крик и пустил рысью. Комья земли вылетали из под копыт, ветер трепал волосы. Вскоре он увидел мелькающий в лесу факел. Ярвик, худой и высокий гвардеец с печальным взглядом, схватился за меч, едва Джон выехал на свет факела. — Это я, Джон Сноу, успокойся. Ярвик шел пешком, держа в руке факел. — Что ты здесь делаешь, Джон? Разве ты не должен быть на Стене? — Я решил, что здесь пригожусь больше, — Джон наклонил голову набок. — Что происходит? — Арья потерялась, а ее волчица напала на принца Джоффри, — Джон сжал зубы. — Это было три дня назад. Ярвик дал Джону два незажженных факела и один горящий. — Где? — коротко спросил Джон, пытаясь понять, куда бы направилась Арья. Мысли были слишком тяжелыми. Джон зевнул и прослушал ответ Ярвика, но гвардеец, осмотрев его, что-то пробормотал и повторил, едва ли не по слогам: — На южном берегу Трезубца, на поляне. Еще полсотни вдохов он узнавал у Ярвика подробности. Королева требовала наказания для Арьи. Ланнистеры искали ее едва ли не усерднее, чем Старки. Джон пересек реку и проскакал милю на запад, ища ту полянку. Когда он увидел Призрака, свернувшегося в клубок в корнях дуба, чуть не упал с лошади от облегчения. Джон вылез из седла. Он пошатнулся, когда ноги коснулись земли. Голова на мгновение закружилась. Призрак вскинул голову. — Ты ведь чуешь ее, малыш? — спросил Джон, потрепав его по загривку. Волк лизнул ему руку, виляя хвостом. — Ты чуешь Арью? — еще раз спросил Джон. Призрак поднял на него красные глаза и наклонил голову набок. — Ищи, мальчик, ищи! Едва Джон сказал это, Призрак развернулся и потрусил на юг. Джон запрыгнул на лошадь и поскакал за ним. В лесу Джон отстал, но старался сохранять то же направление. — Арья! — кричали знакомые и чужие голоса, крики эти эхом отдавались в голове Джона. Иногда он даже видел другие огни, мелькавшие за стволами деревьев. Сам Джон не кричал — сил на это просто не было. Вдруг он едва не врезался в кого-то, тоже ехавшего верхом, но без факела. Золотые волосы сверкнули в свете пламени. На поясе у всадника висел меч. Черные стволы деревьев окружали их. Сердце зашлось в бешеном ритме. — Что вы здесь делаете, сир? — Ищу твою сестру, — отвечал Цареубийца. Ланнистер сидел верхом на могучем боевом коне, одетый в кожаный дуплет и ездовые штаны. Взгляд его не обещал ничего хорошего. Твой отец сразится со мной, если я отрублю тебе, скажем, руку? — Мой отец не просил вас об этом. Джон впился взглядом в глаза Ланнистера. Огонь факела отражался в них. — Не просил, — подтвердил тот. Но просила королева — эти слова остались непроизнесенными. — На вас нет доспехов и плаща, — заметил Джон. — Нет, — отвечал он. — У вас нет факела, — продолжил Джон. — Нет, — согласился Цареубийца. — Но есть меч. Ланнистер улыбнулся. И положил руку на рукоять. Правой рукой Джон держал поводья. Левой — факел. Проклятье! Он едва успел дернуть поводья и отклониться назад, острие меча прошло в дюйме от его головы. Джон ткнул факелом в морду коня Цареубийцы, и тот шарахнулся в сторону. Джон отпустил факел и успел вытянуть меч левой рукой, пока Ланнистер справлялся со скакуном. Цареубийца был лучше него, когда Джон был полон сил — сейчас у Джона от недостатка сна дрожали руки, он едва успевал реагировать на удары. На один удар Джона приходились три удара Цареубийцы. Он безнадежно уступал Ланнистеру в фехтовании. Но вот как всадник Джон был лучше. Он, не задумываясь, правил лошадью так, что Цареубийце приходилось тянуться и замахиваться в неудобной стороны. И Джон держал меч в левой руке — это путало соперника. Их мечи ударяясь, вызывали звон, от которого у Джона болела голова. Джон на мгновение собрался и, поймав удар Ланнистера на половине взмаха, нанес резкий укол; его меч шел снизу вверх прямо в горло врага, но Цареубийца отвел удар, легко коснувшись своим клинком его меча. Кобыла Джона испуганно заржала. Джон с трудом правил лошадью, которую теснил огромный скакун Ланнистера, и едва успевал отбиваться. Его лошадь пятилась и тревожно ржала, факел, лежавший на земле, затух. Цареубийца небрежно сбил в сторону удар, который мог бы разрезать его пополам. — Тебе стоило привести с собой твоего волка, — остро улыбнулся Ланнистер. — Я привел, — ответил Джон. На долю мгновения Ланнистер казался удивленным. Потом за его спиной промелькнула бледная тень, и огромный скакун встал на дыбы: Призрак впился зубами в его ногу. Джон привстал в стременах и сумел дотянуться мечом до Ланнистера. В последний момент он развернул клинок плашмя, ударив им по голове противника. Цареубийца выпал из седла и мешком свалился на землю. Его конь бросился в лес, оставляя за собой кровавый след. — Нельзя! — крикнул Джон Призраку, собиравшемуся вгрызться в шею валявшегося и стонущего Ланнистера; волк посмотрел на Джона, черная кровь капала из его пасти. — Ищи, Призрак! Волк рванул туда же, откуда появился вдох назад. Неловко вернув меч в ножны, Джон рысью последовал за ним. Его била дрожь. Боевой азарт схлынул, руки стали тяжелыми, голова опускалась в каждым вздохом. Лошадь резко остановилась, и зубы Джона щелкнули. Он медленно поднял взгляд. Призрак стоял в двух ярдах, его хвост вилял так быстро, что у Джона закружилась голова. Только потом до его слуха донесся девчачий смех. Призрак исслюнявил Арье все лицо. Нимерия носилась вокруг Арьи и Призрака, повизгивая и припадая на передние лапы. Джон соскочил с лошади. — Ты охотишься, маленькая сестрица? — коротко улыбнулся он. Даже на улыбку у него не хватало сил. Джон присел рядом с Арьей и заключил ее в объятья. Арья обхватила его тонкими руками, ее маленькое тело дрожало в его руках. Призрак подпрыгнул и положил на них передние лапы, пытаясь мордой влезть между головами. Арья зашлась заикающимся, нервным смехом. — Все хорошо, Арья, — шепнул ей Джон. — Все будет хорошо, — он отодвинул ее на вытянутые руки и, осмотрев, заглянул в глаза. — Расскажи мне все. Джон возблагодарил богов, что научил Призрака держаться подальше от людей. Когда Арья закончила, он просто отослал его, а Нимерия увязалась следом. — А куда они? — спросила Арья, проводив волков грустным взглядом. — Подальше от Ланнистеров, — ответил ей Джон, обнимая одной рукой за плечи. Он осмотрелся вокруг. Поднявшаяся луна освещала блестящие от влаги стволы деревьев. Быть может, в такой час королева уже спит и получится отвести Арью к отцу. Джон поднял взгляд к небу. Он не знал названий большей части звезд, но созвездие Ледяного Дракона он знал. Голубой глаз указывал север, а хвост — юг. В поисках Джон ушел с тракта на запад, значит, идти нужно на восток. — Я хочу есть, — пробормотала Арья, дернув его за рукав. Джон вытащил несколько кусков вяленого мяса из седельной сумки и протянул Арье вместе с мехом воды. Она сидела впереди него, ее макушка почти доставала ему до подбородка. Лошадь шла спокойным шагом, и Джон снова начинал дремать. Сейчас, когда Арья четыре дня бродила по лесу, а Джон десять дней скакал на лошади, они выглядели под стать друг другу — грязные, с вороньим гнездом на голове, пахнущие потом и псиной. На тракте были люди, но никто не признал в двух оборванцах детей Неда Старка. Увы, когда они подъехали к замку Дарри, им так не повезло. Пятеро стражников в красных плащах встретили их у ворот. — Нам приказано доставить девочку к королеве, — произнес высокий копейщик, окинув их брезгливым взглядом, — из какой дыры ты ее достал? Джон молчал соскользнул с лошади. Меч вновь висел у него за спиной. Стражи насмешливо на него посмотрели, один из них подошел, чтобы взять поводья. Джон сделал шаг в сторону, встав на его пути. — Мы ее забираем, — сурово произнес стражник, взявшись за рукоять меча. "Если я сейчас достану меч, — подумал Джон, — меня убьют. Арья останется без защиты". Даже сумей он одолеть этих пятерых, в замке были еще Ланнистеры. Жаль, что меч не мог решить всех его проблем. — Я пойду с ней, — сказал Джон, подойдя вплотную к стражу, — или прольется кровь. — Кем ты себя считаешь, мальчик? — стражник навис над ним и на дюйм вытащил клинок. — Я пойду с ней, — повторил Джон, сжав кинжал, висящий на поясе. Одно быстрое движение. Стражник даже моргнуть не успеет. Джон знал, что способен на это. — Да пусть его, — махнул рукой копейщик, — какая разница. Пока они шли, Джон оглядывался, пытаясь найти хоть одно знакомое по Винтерфеллу лицо. На мгновенье он встретился взглядом с Вейоном Пулем и внутренне улыбнулся. Их и правда повели к королеве. В Винтерфелле она неплохо скрывала свои чувства, но сейчас Джон легко видел в ее глазах злобу и властолюбие. Он встал, закрыв Арью плечом. Расстегнув бляху на груди, сбросил с левого плеча меч, поставив его перед собой. Он небрежно положил руки на гарду — так было легче стоять. Джон с трудом подавил зевоту. Он заставил себя выглядеть так, будто ему очень скучно. Весь чертог был набит людьми Ланнистеров. Джон слышал их шепотки. Королева стояла, держа своего сына за плечо, взгляд ее был устремлен прямо на Арью. — Что полагается делать с теми, кто причинил вред принцу? — воскликнул кто-то из толпы. Губы королевы растянулись в предвкушающей улыбке. За эту улыбку Джон ее возненавидел. — И правда, — заговорила она медовым голосом, — каково наказание? — Смерть! — выкрикнул какой-то идиот из толпы. — Высечь ее! — раздались еще выкрики. — Отрубить руку! Казнить её! "Безумцы! — подумал Джон с яростью, — Ей всего десять!" Джон прижал Арью к боку, положив руку на ее плечо. Кричали и другие наказания, большая часть которых была безвредной, но самые громкие оказались, почему-то самыми жестокими. — Отрубить руку? — повторила королева, раздумывая; Джоффри усмехнулся точь в точь как Джейме Ланнистер. — Подведите ее ко мне, сир, — обратилась она к облаченному в сверкающие доспехи рыцарю. Он был выше Джона, белый плащ развевался за его спиной, когда рыцарь направился к Арье. Королевский гвардеец. Джон встал между ними. — Ни шагу дальше, сир, — ледяным голосом проговорил он, готовый вытащить меч. "Вскоре должен прийти отец. Он десница короля и сможет защитить Арью от всего". Рыцарь на мгновенье опешил. — Ты знаешь, кто я? — спросил он спокойным голосом, в котором было удивление, но не было высокомерия или угрозы. — Тот, кто хочет забрать у меня сестру, — ответил Джон, изучая противника взглядом. — Ты знаешь мое имя? — поменял вопрос рыцарь. Джон знал. Среди Королевской Гвардии лишь один человек был целиком седым. Джон услышал приближающиеся шаги. Это был отец, это не мог быть никто другой. Рыцарь сделал шаг, оказавшись от Джона в двух футах. Джон взялся правой рукой за ножны, а левой за рукоять. Шаги приближались. Пожалуйста, пусть это будет отец! Рыцарь положил руку на изголовье меча. — Ты знаешь мое имя? — повторил он. Джон свирепо взглянул на него и прорычал: — Будь ты хоть Рейгар Таргариен, моей сестры ты не коснешься. Слова эти эхом прошлись по чертогу, а за мгновенье до этого открылись двери. Это был король Роберт. И, судя по гневному взгляду, он слышал последнюю фразу. Джон немедля преклонил колено, за ним последовали все в зале, кроме Арьи, Джоффри и королевы. Сев на трон, король повел рукой, позволяя им подняться. Джону пришлось опереться на меч, чтобы не пошатнуться. Он должен был сохранять хотя бы видимость силы. Рыцарь поднялся перед ним, на голову возвысившись над Джоном. — Отойди от моей сестры, сир, — отчеканил он, пальцы до боли сжали гарду упертого в каменный пол меча. — Делай как он сказал, — рявкнул король. Джон выдохнул. Прошу, отец, поторопись.* * *
У Арьи за спиной раздался грохот ударившихся о стены тяжелых дверей. Она не могла оторвать глаз от Джона, который сейчас походил на отца как никогда раньше. Арья первый раз видела брата таким разгневанным. Она услышала, как кто-то позвал ее по имени. Обернувшись, она увидела вошедшего в зал отца, глаза его опасно сузились, а лицо побледнело от ярости. Подойдя, он заключил ее в объятья. — Мне так жаль, — пробормотала Арья, прижавшись к отцовскому плечу, — мне так жаль, так жаль, — повторяла она, чувствуя на щеках горячие слезы. Отец погладил ее по спине и отвел на вытянутые руки, осматривая. Точь в точь как Джон. — Ты ранена? — Нет, — ответила она, справившись со слезами, — только голодна. Я ела ягоды, Джон дал мне кусочек мяса, но больше я ничего не нашла. — Скоро мы тебя накормим. Отец поднялся и повернулся к королю. — Как это понимать, Роберт? — сказал он ледяным голосом и шагнул вперед, поравнявшись с Джоном, — Почему мне не доложили, что нашли мою дочь? Почему ее немедленно не привели ко мне? — Как ты смеешь так разговаривать с королем?! — воскликнула Серсея Ланнистер. Джон повернулся к Арье, будто король и толпа Ланнистеров не имели значения. Он взял ее руку, и Арья сжала теплую мозолистую ладонь. Она подняла взгляд и посмотрела Джону в глаза. Он был здесь. Арья не сразу поверила, что это был он. Она сидела в корнях какого-то дерева и задремала, греясь рядом с Нимерией, когда к ним подскочил Призрак. Арья думала, что это сон, а волк Джона исчез так же быстро, как появился. А потом пришел сам Джон. Он защитил ее, как делал всегда. Арья даже умудрилась ненадолго уснуть, привалившись к его груди, пока они ехали к замку. Ей казалось, что теперь-то все будет хорошо и Джон обязательно во всем разберется, и принца накажут, а ей разрешат вернуть Нимерию. Но у ворот их остановили стражи в красных плащах, пытаясь забрать ее у Джона, а когда не вышло, их привели к королеве, и та хотела отрубить Арье руку, люди Ланнистеров требовали ее высечь или убить, и только Джон стоял между рыцарем в белом плаще и Арьей. Но Джон снова смог ее защитить. Арья смотрела в его темные глаза, и ей становилось спокойнее. Она не услышала, как король обратился к ней, пока отец не потрепал ее по плечу. Джон держал руку на ее плече, пока она рассказывала королю то же, что рассказала ему. — Я хочу, чтобы ее наказали, — заявила королева. Руки Джона сжались в кулаки, и он сделал шаг вперед. — Ваши желания имеют мало общего со справедливостью. В зеленых глазах Серсеи Ланнистер вспыхнул гнев, но король был согласен с Джоном. Толстый и усталый, Роберт Баратеон не очень нравился Арье, но Джон и отец всегда говорили о нем хорошо. Они называли короля могучим и справедливым, однако Арья не видела ни могущества, ни справедливости. Она была невиновна, но ее хотели наказать. А потом заговорила Санса. Лгунья! Арья бросилась на нее так быстро, что даже Джон не успел ее поймать. Санса предала ее! Из-за ее вранья Арью теперь накажут, и за Нимерией будут охотиться, и Мике могут отрубить руку, как хотела Серсея, и... Джон поднял Арью, отрывая от Сансы, по лицу ее бежали горячие слезы. — Я накажу своего сына, Нед, — пророкотал король. — А ты проследи, чтобы твоя дочь тоже была наказана. Отец согласился. Но королеве было мало. — А как же тот зверь, который изуродовал твоего сына? Джон повернулся к королеве, прижимая Арью к себе. — Волчица накинулась на моего коня, — солгал он, — ее труп сейчас плавает в водах Трезубца. Арья прижалась к Джону еще крепче. Боги, как сильно она его сейчас любила! — Вот и все, — ответил король, взглянув на Серсею. — Можешь послать сколько угодно красных плащей вылавливать труп из реки. А теперь дайте мне поспать. — Откуда нам знать, что этот ублюдок говорит правду? Помнится, у него тоже был свой волк. — Я оставил его на севере, где он и должен быть. — А как же третий волк? — не унималась королева. — Пускай им займется сир Илин. Где зверь? — Тварь сидит на цепи у сторожки, ваша милость, — немедленно ответил старый рыцарь. — Как угодно, — буркнул король. Санса бормотала оправдания. — Леди никому ничего не сделала! — крикнула Арья. — Оставьте ее в покое! Но ее никто не слушал. В эту ночь, несмотря на присутствие Джона, ей снились кошмары. Мика улыбался ей кровавой улыбкой, Джоффри рубил его мясницким тесаком, а Джон печально смотрел на нее, стоя за ледяной стеной, и сколько бы Арья ни кричала, он не слышал. Утром ей показалось, что все случившееся ночью было сном. Она позвала Нимерию, но та не пришла. Выйдя во двор, она увидела Джона Сноу, входившего в ворота замка. Его одежда была чистой, мокрые волосы собраны в хвост, но вода не смыла темных мешков под его глазами. Черная кольчуга, надетая поверх кожаной брони, сверкала на утреннем солнце, за спину был закинут меч, на поясе висел кинжал. Он не был похож на Джона, с которым Арья прощалась на Королевском тракте. Он шел неуклюжими, неровными шагами, плечи были опущены, спина сгорблена. Он посмотрел на златовласого воина, стоящего посреди двора, тут же распрямился и начал слегка чеканить шаг. Это было еще страннее — обычно Джон ходил как кошка, плавно и бесшумно. Златовласый воин оказался сиром Джейме Ланнистером. Он улыбнулся и кивнул Джону, заставив того замереть. Арья переводила взгляд с одного на другого. Джейме Ланнистер сделал шаг вперед, не отводя взгляда, волосы водопадом спадали на позолоченную, блестящую на солнце броню, белый плащ развевался за его спиной. Джон тоже сделал шаг, его накрыла тень от башни. Лицо Джона стало словно каменным, скулы напряглись, взгляд заострился, левая рука легла на пряжку на груди. Они остановились друг перед другом. Рядом с Джейме Ланнистером Джон казался маленьким, даже когда стоял в полный рост. — Я рад, что ты здесь, бастард, — протянул Цареубийца, — мне по вкусу сложные противники. Джон несколько вдохов молчал, разглядывая сира Джейме. — А мне больше по вкусу честные, сир, — ответил он, глядя тому в глаза. Он отвернулся от Цареубийцы, вновь сгорбившись, и на лицо его легла тень. Он подошел к Арье, тяжело переставляя ноги, и положил руку ей на голову, растрепав волосы. — Привет, сестрица, — уголки губ Джона поднялись в усталой улыбке, — не против, если сегодня я поеду с вами в кибитке? Арья не хотела ехать вместе с септой и Сансой, из-за вранья которой убили Мику. Она хотела скакать на лошади. Одна. И плакать. — Я не поеду в кибитке, — вышло грубее, чем Арья хотела. Джон положил руку ей на плечо и притянул к себе. Арья вырвалась и обернулась. Там, где она стояла мгновенье назад, смерив их с Джоном презрительным взглядом, прошла Серсея Ланнистер. Джоффри шел за матерью, и даже не взглянул на них. Он попытался положить руку на яблоко меча, но меча у него больше не было — Арья утопила его в Трезубце. Джон проводил их взглядом, пока они не отошли достаточно далеко, и только потом заговорил. — Мне жаль твоего друга, — сказал он, присев и заглянув к ней в глаза, — однако сейчас тебе нельзя оставаться одной. Какой-нибудь идиот со львом на груди может решить, что угодит королеве, навредив тебе. Арья почувствовала, что сейчас заплачет. Неужели Джон не понимал? Ей нужно побыть одной. — Я не поеду рядом с Сансой! — зло выплюнула Арья. — Мику убили из-за нее! Джон поднялся, окинул взглядом двор. — Пойдем в богорощу, — сказал он, положив руку на спину Арье. — Не пойду, — буркнула она. Джон посмотрел на нее, и Арье вдруг стало стыдно. И это разозлило ее еще сильнее. — Мика был северянином, — проговорил Джон, — попрощайся с ним, там, где есть его боги. Наши боги, — теплая ладонь погладила ее щеку, вытерев одинокую слезу, — я останусь у входа, тебе никто не помешает. Джон пошел к неприметной арке, и Арья бросилась догонять его. Она поймала его руку своей, переплетя пальцы. Он понимал ее даже лучше, чем сама Арья. — Спасибо, — проговорила она виноватым голосом. — Горевать не стыдно, сестрица, — ответил ей Джон, погладив большим пальцем тыльную сторону ее ладони. Богороща была не такой, как в Винтерфелле. Деревья тянули свои гнутые, лишенные листьев, черные сучья к небу, а сердце-древо было высохшим, лик на нем был почти стерт временем. — Мне нравилось с тобой играть, Мика, — сказала Арья. Слезы жгли ей щеки. — Прости, что не побежала с тобой. Тогда Джон спас бы на обоих. Утерев слезы рукавом, она присела на землю, сухую и пыльную даже после вчерашнего дождя. — Джоффри ответит за то, что сделал с тобой. И Пес тоже. "И Санса", — этого Арья произнести не смогла. Уезжала она в кибитке, сидя рядом с Джоном. — Разве ты не должен ехать на лошади? — сухо спросила септа Мордейн, когда Джон залез внутрь. — Я не останавливался весь путь от Черного замка, — ответил он с прохладой в голосе. — Даже ночью. Отец решил, что мне стоит отдохнуть. Септа выглядела пораженной. — Это же больше тысячи миль, — опешила она. — Полторы, — ответил Джон, с усталым вздохом откинувшись на подушки. Их кибитка была не такой огромной, как королевская, но сиденья были длинными и широкими — откинувшись назад, на них могли легко уместиться три человека. Арья села рядом с ним, а Санса сидела напротив них рядом с септой. Меч Джон положил рядом с собой. — Я никогда не оставляю его, — объяснил он септе до того, как та задала вопрос. Они ехали в неудобном молчании — Арья не хотела говорить с Сансой, Санса стеснялась Джона, а Джон дремал, лежа на подушках. Молчание прервала септа, спросив Арью, выучила ли она гимн Матери. Арья выучила несколько строф, но септе пришлось не по душе то, как она их произнесла. Гимн Матери положено было пропевать, а не бормотать. Он остановились, наверное, в сотый раз — наверняка королевская кибитка сломала ось или увязла в грязи. Раздался стук, и Джон подскочил немедленно, будто не спал мгновенье назад. Когда дверь кибитки открылась, вошедший едва не наткнулся на острие меча Джона. Мужчина отшатнулся, слетев со ступеньки, и грохнулся в грязь. Джон выпрыгнул из кибитки и встал над ним, направив меч в землю. Арья высунулась из кибитки. Это оказался Дюк, один из слуг Винтерфелла, отправившийся с ними. Джон протянул руку и помог ему подняться. — Прости, я спросонья подумал, что это Ланнистеры, — проговорил Джон, потупив взгляд. — Ничего, Джон, — улыбнулся тот. — Хорошо, что ты настороже после вчерашнего. Мы запекли яблоки в меду и зажарили двух кур, а мальчишки насобирали вишни и слив. Вы проголодались? Арья? Санса? Через четверть часа процессия снова двинулась, они вчетвером сидели у принесенного в кибитку столика. Санса съела яблоко и несколько ягод, септа медленно поедала куриную грудку, а Джон обглодал несколько крыльев и ножек. Арья не ела. Мика полмесяца назад учил ее ловить куриц. Должно быть, этих мясник ловил сам. Почему-то Арья не думала, что смерть существует. Она помнила, как все в замке были уверены, что Джон умрет, а он выжил. С тех пор Арья была уверена, что ни один из ее друзей не может умереть. Но Мика умер. Но когда она переставала об этом думать, через некоторое время ловила себя на мысли, что ей хочется выпрыгнуть из кибитки, дойти до повозки, в которой ехал Мика, пропахший кровью и мясом, вытащить его и гулять по лесу и холмам Речных земель. А потом она снова вспоминала, что Мика мертв. Вечером она уснула в слезах, но утром ее разбудил Джон, и Арья будто вернулась в Винтерфелл. Они выкупались в ручье, вода в котором была теплой и прозрачной, они нашли дикую яблоню и лазали по ветвям, сбрасывая на землю спелые, наливные яблоки, а потом с хохотом удирали от питавшегося этими яблоками кабана. Джон снова ехал с ними в кибитке, проспав в почти весь день. В сумерках он поднялся и ушел в небольшую рощу. Вернулся он через несколько часов, весь взмокший. На следующий день он проснулся лишь немного за полдень, круги под его глазами почти исчезли. — Мы проезжаем Харренхолл, — сказал Джон, — и Божье Око. Думаю, будет интересно хотя бы взглянуть на них. Харренхолл — самый большой замок в Семи королевствах, а Божье Око — самое большое озеро в мире, — Джон взглянул на септу Мордейн, — Что вы думаете? — Будет полезно их увидеть, — ответила она, вежливо улыбнувшись. — Всякое учение благословлено Старицей. Джон закинул меч за плечо, застегнув перевязь на груди, открыл дверь кибитки и помог септе спуститься. Санса неохотно оперлась о его руку, спускаясь, а Арья попросту выпрыгнула. Замок был далеко, но даже так он выглядел больше Винтерфелла. Арья видела башни, оплавленные, словно свечи, видела стены, возвышавшиеся над деревьями, а озеро на таком расстоянии казалось огромной зеленой поляной. — Чей это замок? — спросила септа. — Уэнтов, — немедленно ответила Санса, — им правит леди Шелла Уэнт, мне мама рассказывала. Ну конечно. Арье мама мало что рассказывала. Большую часть их разговоров составляли споры и упреки. — А кто построил этот замок? — Харрен Черный, — ответила Санса, — про него еще песню написали. — Молодец, — сказала септа, погладив Сансу по волосам. — Харрен Хоар был королем Железных островов, — сказал вдруг Джон. — В те времена Речные земли и часть Западных принадлежали Хоарам. Этот замок строился сорок лет, и в тот же день, когда закончилось строительство, Эйгон Таргариен начал свое завоевание. Арье понравилось, как он говорил. Ей нравились истории, которые рассказывал Джон. — Старая Нэн говорила, что призраки Харрена и его сыновей до сих пор гуляют по замку, — вспомнила Арья, — а в стенах его кровь невольников, и земля, на которой он стоит, проклята. — Не говори ерунды, юная леди, — велела септа. Арья больше не говорила ни слова.* * *
Нед поравнялся с Джоном, восседавшим на гнедой лошади на вершине холма. Впереди были освещенные солнцем огромные кукурузные поля, на западе виднелась деревушка в полсотни домов. Но небу скользили редкие белые облака, и теплый ветер шевелил кроны редких деревьев. В ту ночь, когда Джон нашел Арью, они не говорили. Джон валился с ног от усталости, Джори даже пришлось довести его до кровати. Следующие два дня Джон спал почти все время, а когда не спал, был с Арьей, и Нед не хотел их разделять — Арья скорбела по другу, и Джон очень ей помогал. Только сегодня он пересел на лошадь и сразу сказал, что им нужно поговорить наедине. — Я покинул Дозор до того, как принес клятву, — проговорил Джон, повернувшись к Неду, — Робб призвал меня как лорд Винтерфелла. Нед вскинул голову. Если Робб правил Винтерфеллом, то что случилось с его женой? — Ты видел Кейтлин? — спросил он недоуменно. — И для чего ты ему понадобился? — Я не видел ее, отец, но, думаю, она была рядом с Браном. Он... — Джон замялся. — Робб сказал, что в падении Брана замешаны Ланнистеры и что они прислали убийцу, когда узнали, что он выживет. Нед почувствовал, как его сердце пропустило удар. — Что с Браном? — спросил он, и голос его сделался вдруг хриплым. — Он был в порядке, когда я проезжал Винтерфелл, — Джон смутился. — То есть... Он был без сознания, как раньше, но убийца не смог к нему притронуться, — Джон замер на два вдоха, а потом спешно заговорил: — Робб сказал, что тот ранил леди Кейтлин, порезал ей руку, а потом его разорвал волк Брана. Нед сжал поводья. Конь под ним беспокойно закрутил головой. Брана спас его лютоволк. Как там сказал Джон, когда они нашли щенков? Они богами предназначены для его детей. А Нед своими руками убил Леди. Какую глупость он совершил? И его бедная Кэт... боги слишком жестоки к ней. И кому, во имя богов, нужна была смерть семилетнего изувеченного мальчика? — Расскажи мне все, что знаешь. Джон нахмурился, побарабанил пальцами по луке седла и заговорил: — Убийца устроил пожар, чтобы отвлечь стражей, и если бы леди Кейтлин не сидела безвылазно в комнате Брана, тот был бы мертв. Она задержала убийцу, а потом ворвался лютоволк. Это все, что Робб рассказал мне. И еще он сказал, что леди Кейтлин уверена, что в этом замешаны Ланнистеры. И Нед понимал, почему. Эйрис, Джон Аррен, сын мясника Мика, Бран. Ланнистеры не щадят слабых, а те, кто стоят на их пути к власти, рано или поздно оказываются в могиле. — Робб отправил тебя предупредить меня? — спросил Нед, сжав пальцами переносицу. — Нет, он отправил меня, чтобы я защищал Арью и Сансу. Нед покачал головой: с ним было пятьдесят гвардейцев, и, как бы ни был хорош Джон, его присутствие мало что поменяет. — Ланнистеры не глупы, Джон, они не навредят дочерям десницы. — Я встретил Цареубийцу, когда искал Арью. Он напал на меня, и если бы не Призрак, я был бы мертв. Нед замер в седле. Цареубийца мог напасть на Джона, только если... — Он охотился на Арью, — услышал Нед свой голос, — и решил, что ты это понял. — Пока ты не пришел, — голос Джона больше напоминал рычание, — Серсея хотела отрубить ей руку. Нед давно не испытывал такой ярости. Он выдохнул и заставил себя оставаться спокойным — Ланнистеров не победить мечом. Неду пригодится каждый человек, которому он сможет доверять безоговорочно. Теперь таких людей было двое — Джори Кассель и Джон Сноу. Они не выдадут тайну даже случайно, они умны и верны ему. — Сир Меррин Трант предложил взять тебя в оруженосцы. Нед не думал, что это имеет хоть толику смысла — Джон мог одолеть трех таких, как Меррин Трант — но Джон стал взрослым уже давно, и выбор должен принадлежать ему. — Не думаю, что найду на это время, — ответил тот, улыбнувшись уголком губ, — и я не стремлюсь стать рыцарем. — Хорошо, — улыбнулся Нед, — сперва нам придется понять, кому можно верить. Я не знаком ни с одним из членов Малого совета. Принц Станнис Баратеон и сир Барристан Селми представлялись ему наиболее достойными доверия. И, быть может, принц Ренли, младший из братьев Роберта. — Я жду твоих приказов, отец, — сказал Джон, поклонившись, насколько это было возможно в седле. Нед покачал головой и улыбнулся. — Присмотри за Арьей. Я хочу, чтобы она не влезала в приключения в одиночку. Санса не выходила из лагеря и не отрывалась от процессии, а Арья вновь могла попасть в неприятности. Джон кивнул и развернул лошадь к Королевскому тракту. Нед еще раз окинул взглядом огромные поля, которые десять лет не знали снега. Речные земли летом были страной солнца и зелени. Даже дожди здесь были теплыми, и после них неизменно появлялась радуга. Санса будет здесь счастлива. Но сам Нед слишком привык к ледяной свежести Севера, запаху хвои, летнему снегу и безграничному простору. Тепло, которое грело других, Неда душило. Арья, как и Лиа когда-то, везде будет одинаково счастлива, покуда сможет озорничать. Нед развернулся к Королевскому тракту и осмотрел ползущую по нему змею из людей, лошадей и повозок. Она растянулась на добрых полмили, и то расстояние, которое она преодолевала за день, Нед мог бы проскакать за пару часов. Он попытался вспомнить все, что ему известно о Малом совете. Пицель был великим мейстером еще при деде Безумного короля. Возможно, это делало его самым умудренным из королевских советников, или же самым изворотливым. Варис, мастер над шептунами, был выписан Эйрисом Таргариеном из какого-то Вольного города Эссоса. Где пролегает его верность, можно было только гадать, и это если допустить, что у него есть эта самая верность. Сир Барристан был одним из семи гвардейцев короля Джейхериса, а после — его сына, Эйриса, но в Малый совет вошел только при Роберте. Нед помнил истории отца и сира Родрика о войне на Ступенях. Именно Нед предложил Роберту, тогда еще лишь лорду Штормового Предела, пощадить Барристана Смелого. Этот человек был верен своему долгу и своим клятвам. Принц Станнис не был приятен Неду, но уважения заслуживал — Станнис Баратеон был человеком чести, хорошим полководцем и справедливым лордом. Его брат, Ренли, которого Нед увидел впервые за много лет, был красиво одет, остер на язык и никогда не становился серьезным. Последним был Петир Бейлиш, прозванный Мизинцем, мастер над монетой. Когда-то он дрался с Браном из-за помолвки с Кэт, за что Хостер Талли его и изгнал. Под протекцией Джона Аррена он поднялся высоко, но благородству у покровителя так и не научился. Насколько Нед знал, Мизинец играл в шпионские игры с Варисом, но ни у одного из них пальцы не дотянулись дальше Перешейка. Пустив лошадь медленным шагом, Нед вернулся мыслями к падению Брана. Быть может, Джон этого не понял, быть может, решил не добавлять свои мысли к тому посланию, которое Робб приказал передать — могла быть лишь одна причина, по которой Брану помогли упасть. Он увидел или услышал что-то, чего не должен был знать. В тот день Тирион Ланнистер отправился на охоту вместе с Недом и Робертом. Либо Серсея Ланнистер, либо Цареубийца. Быть может, Бран услышал, как они говорят об убийстве Джона Аррена? Нед помотал головой. Бран мог услышать о любом другом заговоре, южане ведь так влюблены в свои интриги. Королева могла замышлять против него, или же Цареубийца обсуждал с кем-то свои планы, когда он станет Хранителем Востока, и это если предположить, что замешаны сами Ланнистеры, а не толпа их слуг и лизоблюдов. Нед увидел, как Джон подъехал прямо к кибитке и склонился набок, чтобы постучать в дверь. Рядом с его лошадью стояла еще одна, белая в яблоках лошадь, уже оседланная. Поводья были привязаны к его седлу. Арья вылезла из кибитки и прошмыгнула под лошадью Джона. Она легко запрыгнула в седло и взяла поводья, протянутые Джоном. Они понеслись вдоль тракта наперегонки, коса Арьи расплелась, и темные волосы развевались по ветру. Нед был слишком далеко, чтобы услышать ее смех, но знал — Арья смеялась. Перегнав процессию, они свернули на запад, к кукурузному полю и деревеньке. Нед проводил их взглядом. Лошади все так же неслись галопом, они проскакали через ручей, вздымая блестящие на солнце брызги. Нед перевел взгляд к кибитке, в которой сидела Санса. Она скорбела по Леди так же, как Арья по другу, и Нед не знал, как ей помочь. Арья была похожа на Лианну, его сестру, которую Нед понимал как никто, но Санса была вежливой и наивной, мечтавшей о турнирах и славных рыцарях, о красивой одежде и печальных песнях. Нед не понимал ничего из этого, Кэт была той, кто понимал желания и чаяния Сансы. И, быть может, септа Мордейн. Как ему утешить дочь, если он ее не понимает? Нед посмотрел на другую кибитку, огромную, украшенную в золото и багрянец, которую тащило не меньше дюжины лошадей. Ярдах в двадцати перед ней медленно ехал Роберт, а по бокам от него — два Белых плаща. Еще один ехал сразу за кибиткой. Бороса Блаунта он узнал даже с такого расстояния — он ехал слева от короля и был в полтора раза толще, чем рыцарь, ехавший справа. Который из оставшихся был Меррином Трантом, а который Барристаном Смелым? Было время, когда любой из королевских гвардейцев был могуч, верен и смертоносен, но то время прошло. Меррин Трант и Борос Блаунт, даже вдвоем, не стоили и половины Барристана Селми. И Цареубийца... Некоторые называли его первым мечом Семи королевств, и в этом они были правы. Если вдруг ему взбредет в голову убить Роберта смеху ради, Ланнистера не смогут остановить даже шесть его братьев разом. Далеко на юге уже можно было увидеть Королевскую Гавань, Нед даже видел то, что, по его мнению, являлось Красным замком. Место это было прибежищем змей, крыс, стервятников и шакалов, разодетых в прекрасные разноцветные одежды и носящих маски из долга, чести и верности. Нед ехал туда сам и вез своих дочерей. Он будет жить в башне Десницы, где некогда жил пиромант, который сжег его отца. Жили ли Мирцелла с Томменом там, где убили Рейнис и Эйгона? Будет ли теперь призрак Элии навещать его во снах, как призраки Лианны и Эшары давным-давно? Вдруг он понял, что не помнит имени того пироманта, Нед даже не был уверен, что когда-то знал это имя. Нед даже не знал, мертв ли он или сумел сбежать. Или же просто остался в гильдии алхимиков, будто ничего не случилось. Нед сжал зубы и заставил себя не думать об этом. Он здесь, чтобы служить Роберту и защищать его, а не искать мести. Перед глазами тут же встало бледное лицо маленького Брана. "Справедливость — это не месть, — сказал он себе, — тот пиромант лишь слуга, нож в безумной руке Эйриса. Ланнистеры — нет". Улыбка Цареубийцы, сидящего на Железном троне, была хорошим напоминанием. Той ночью ему снились Ланнистеры, стоявшие перед Робертом. Роберт был в черных доспехах, знаменитом рогатом шлеме, вооруженный своим огромным молотом. Напротив него стояли они. Посередине Джейме в сверкающих золотом доспехах, с золотым же, окропленным кровью мечом, справа от него Серсея в алом платье, расшитом золотыми львами, с изумрудом в золотой оправе на груди и кубком вина в руке, слева Тирион, уродливый, разноглазый и беловласый, в багровом одеянии, сжимающий в руке кинжал. И лорд Тайвин, могучая тень за их спинами. Глаза его светились зеленым пламенем, в котором Нед узнавал дикий огонь, а ростом он вдвое превосходил гиганта-Роберта. Проснувшись еще до восхода солнца, Нед вышел с постоялого двора, где король решил остановиться, позвал с собой Джори и еще двух гвардейцев, взял турнирные мечи, ушел в ближайший перелесок и четыре часа фехтовал. Под конец он едва мог удержать меч. Все четверо вернулись к постоялому двору с множеством синяков. Одновременно с ним пришел и Джон Сноу, с мокрыми волосами и в чистой одежде, в то время как Нед был взмокшим от пота. Джон нес деревянное ведро, доверху заполненное рыбой, все еще трепыхающейся. — В полумиле к западу речка, — восхищенно заговорил Джон, — там рыбы больше, чем я видел за всю жизнь. Ведро он вручил хозяйской дочке — ей было лет десять, девочка едва доставала Джону до плеча. Она смотрела на него подозрительно. — Ты забыл сеть, — обвинила она. — Я ее и не брал, — отвечал Джон, — руками ловить интереснее. Девочка едва подняла ведро двумя руками и, стукая по нему коленками, потащила в дом. От Джона, попытавшегося помочь, она отмахнулась. Тот с улыбкой повернулся к Неду. — Арья подружилась с Бреттой, — пояснил он, махнув рукой в сторону дома. Арья, с такими же мокрыми волосами, подбежала к Бретте и помогла нести ведро. Нед даже не увидел, откуда она появилась. Дверь, к которой шли девочки, внезапно распахнулась, и на них едва не налетел старик с топором в руках, одетый лишь в рубаху, штаны да высокие сапоги. С удивлением Нед понял, что этим стариком был Барристан Селми. В два шага Джон оказался между ним и Арьей, меч его слетел с плеча вниз, левой рукой Джон поймал ножны, а правой взялся за рукоять. Рядом с сиром Барристаном стоял хозяин постоялого двора, с восхищением на него смотревший. Барристан сделал шаг в сторону, пропуская девочек. Когда дверь закрылась, Джон закинул меч назад и застегнул перевязь бляхой на груди. Рыцарь поднял на него удивленный взгляд. — Сир Барристан, — обратился к нему Нед, — думаю, вам стоит поговорить с Джоном. И лучше вам доказать, что вы не являетесь угрозой для моей дочери. Джори, присмотри за Арьей. Кажется, она хочет научится чистить рыбу.* * *
Джон Сноу держал руку на бляхе на груди, готовый в любой момент отстегнуть ножны. Барристан не понимал, зачем носить меч за плечом, а не на поясе — клинок был полуторным, но парень был достаточно высок. Одет Джон Сноу был в кольчугу, поверх нее шла длинная жесткая кожаная броня, наручи, поножи и наплечники. Точно так же он был одет в великом чертоге Дарри, когда чуть не схватился с Барристаном. Хозяин постоялого двора забрался на место извозчика, взяв поводья, а Барристан и Джон Сноу запрыгнули в повозку с двумя топорами и пилой. Барристану следовало заговорить первым, но он не знал, с чего начать. Джон Сноу достал откуда-то флейту, поднес к губам и начал наигрывать печальную мелодию. Барристан слышал, наверное, тысячи разных песен и мелодий, но эта была ему незнакома. Он никогда не бывал на Севере, даже когда принц Рейгар ездил на Стену — тот взял с собой Эртура Дейна и Джонотара Дарри. Музыка была наполнена печалью и тревогой, напоминала Барристану о давно забытых чувствах, о длинных, холодных пальцах матери и запахе ржаного хлеба, который готовили в пекарне Дома Урожая, замка, где он родился и вырос. Он вспомнил, как юнцом стоял в поле ржи, когда надвигался ураган. Небо тогда было почти черным, вдалеке рокотал гром и сверкали молнии, а ветер заставлял колосья волнами пригибаться к земле, обдувал лицо Барристана и трепал его светлые волосы. Он вспомнил, как ударились о его лицо первые капли, как приближалась необузданная стихия. Джон Сноу закончил играть и спрятал флейту где-то под кожаной броней. — Мой единокровный брат восхищался вами, — проговорил Джон Сноу, вглядываясь куда-то за горизонт, — Он считает вас благороднейшим из ныне живущих рыцарей. Солнце вышло из-за облака, освещая задумчивое молодое лицо юноши, темные глаза на миг сверкнули пурпуром. — Мне лестно это слышать, — ответил Барристан. — Его зовут Брандон, — продолжил Джон Сноу, — в честь моего дяди, старшего брата отца. Мне рассказывали, что его казнил Безумный король, но никогда не говорили, как. Вы ведь видели его смерть, верно, сир? — Это был один из самых ужасных дней в моей жизни, — отвечал Барристан. — Но я дал клятву защищать короля, и не мог ее нарушить. Джон Сноу закрыл глаза и покачал головой, на лице его была печальная улыбка, напомнившая Барристану время, когда он путешествовал с принцем Рейгаром и его побратимом, Эртуром Дейном. Сглотнув, Джон Сноу открыл глаза и посмотрел прямо на Барристана. — Скажите мне, сир, а если бы... если бы король приказал вам... или королева... если бы вам приказали лишить мою сестру руки, вы бы подчинились? — Королеве? Нет. А король Роберт никогда не отдаст подобного приказа, — ответил Барристан с железной уверенностью. Несколько вдохов стояло молчание, не было слышно ничего, кроме топота лошадиных копыт и скрипа телеги. — Вы правы, — согласился Джон Сноу, — король Роберт — человек чести. Он никогда не отдаст такого приказа, — он на мгновенье замолчал, а потом заговорил со сталью в голосе: — Но такой приказ может отдать король Джоффри. Разговор был окончен. Джон Сноу подтянул ногу к себе, поднялся и зашел дальше на повозку. Он снял перчатки, сбросил со спины меч, снял пояс с кинжалом, затем наручи, поножи и наплечники, стянул через голову кожную броню, потом кольчугу. Телега остановилась, в двадцати ярдах он нее стояло несколько высоких берез. Барристан научился этому уроку у Эртура Дейна, пускай тот и был тогда вдвое младше. Тот, где бы он ни останавливался, помогал хозяину в каком-нибудь деле. Эртур Дейн, Меч Зари, вспахивал поля, плел корзинки, охотился на кроликов и чинил кровлю. Взяв топоры, они с Джоном Сноу и хозяином таверны пошли к березам. Стволы были толстыми, но у них с Джоном Сноу ушло не больше полусотни вдохов, чтобы срубить их. После хозяин пошел обрубать сучья, а они взялись за пилу. Пилить пришлось не меньше часа, но и Джон Сноу, и Барристан оказались достаточно выносливыми, чтобы не делать перерывов. Пот ручьями стекал по его спине, солнце нещадно полило, но Барристан чувствовал приятную прохладу ветра. За работой они завели беседу, им не помешала даже разница в возрасте. Они похвалили вчерашний ужин в трактире, Джон Сноу расспросил его про битву на Трезубце, вместе они вспомнили войну на Железных островах, потом обменялись советами о конной выездке — оба они были прекрасными всадниками, однако Джон Сноу почти ничего не знал о том, как править лошадью в бою, зато знал множество уловок для путешествия, некоторые даже для Барристана оказались неизвестными. Когда они закончили, Барристан бросил взгляд на Джона Сноу и только тогда увидел шрамы на его правой руке. Красные и белые, они змеились, покрывая плоть, и прятались под длинным рукавом. Барристан и сам имел полсотни шрамов, но таких среди них не было. Чтобы получить такой, нужно засунуть руку в жернова или освежевать ее, не меньше. Джон Сноу поставил одну из чурок на другую и принялся рубить, Барристан последовал его примеру. Вся поленья, даже сучковатые, они разрубали с одного удара, и дрова у них выходили одинаковые. Барристан изредка поглядывал на Джона Сноу. Тот делал из рубки дров наполовину игру, наполовину тренировку. Топор он с каждым ударом перекладывал из руки в руку, иногда брался двумя, но все время в разном порядке, поленья он менял не руками, а топором, немного врубаясь в валяющиеся, каждый раз под разными углами. Он поднимал топор вместе с ними, легким движением вынимал его и рубил — иногда всей рукой и даже корпусом, иногда локтем, а иногда лишь кистью, если полено было не слишком толстым. Рубили они еще час, а когда прекратили, вокруг них была куча дров, доходившая Барристану почти до пояса. Джон Сноу вновь надел свои доспехи, и они втроем быстро забросили все дрова в телегу. На обратном пути Барристан заговорил первым. — Я не трону твоих сестер, Джон Сноу. Санса — невеста наследного принца, и я буду защищать их так же, как членов королевской семьи. Джон Сноу ответил ему искренней улыбкой. — Я доверюсь вашему слову. Барристан не мог не произнести следующих слов: — Выступить тогда против меня, против меня и королевы, было отважным поступком. Ты очень храбр, Джон Сноу, как и твоя сестра. — Она — дочь Эддарда Старка, — ответил Джон Сноу, — храбрость у нее в крови. К постоялому двору они вернулись за полдень, но король еще не проснулся. Джона встретила его младшая сестра, тонкая и темноволосая девчушка в перепачканных ездовых штанах и грубой рубахе. Она сидела верхом на лошади со спокойной уверенностью опытной наездницы, лицо ее при виде брата посветлело. Девочка эта была такой маленькой... откуда в ее руках взялась сила закинуть длинный меч на середину Трезубца? Джон легко соскочил с телеги на ходу, один из гвардейцев с лютоволком на груди протянул ему поводья. Начищенные наручи и наплечники блеснули на солнце, когда он запрыгнул в седло. Гвардеец кинул ему кошель, Джон Сноу поймал его быстрым, как бросок змеи, движением. — Мы встретим вас у Хейфорда, — сказал он гвардейцу, — отцу об этом известно. "Но король доберется до Хейфорда, в лучшем случае, через два дня", — подумал Барристан. Впрочем, это было не его дело. Поднявшись в свою комнату, Барристан побрился кинжалом, облачился в сталь, надел пояс с мечом и кинжалом, застегнул белый плащ и взял в руки шлем. Король проснулся лишь через час, а через два процессия пришла в движение. Барристан ехал по левую руку от короля, по правую ехал лорд Эддард. — Ты ищешь врага там, где его нет, светлейший, — говорил лорд Эддард, — и не замечаешь его там, где он есть. — Говори прямо, Нед, если бы я хотел загадок, выбрал бы десницей Вариса. — Говорю прямо, Роберт — ни Визерис Таргариен, ни дотракийские орды, ни тринадцатилетняя девочка не угроза тебе. Их не поддержит ни один из домов Севера, Долины и Западных земель. Штормовые земли тоже верны тебе. Я лично поручусь за верность Хостера Талли, верховного лорда Речных земель. Пайк тоже поддержит тебя, покуда Теон Грейджой остается в Винтерфелле. Мейс Тиррел, даже желай он поддержать Таргариенов, не пойдет против всех остальных королевств. В мире нет человека, который мог бы отнять у тебя Железный трон. — Ты забыл о Мартеллах, Нед, — сказал король. — Нет, светлейший, это ты о них забыл. Ты отнял у них столько же, сколько Безумный король отнял у меня, — продолжал говорить Старк. — Я не отнимал у них ничего! — яростно отвечал король. — Тайвин Ланнистер твой вассал. Полагаю, ему это не нравится в той же степени,что и тебе, но это так. Элию и ее детей убили его вассалы, значит, он в ответе за это. А он — твой вассал, значит, за это в ответе и ты. Примирись с дорнийцами, и тогда, даже если Визерис получит под свое начало всех дотракийцев мира, он не сможет отвоевать Вестерос. — Мартеллы никогда не удовольствуются меньшим, чем голова Тайвина Ланнистера, — проговорил король устало, глаза его закрылись, а руки едва не выронили поводья. — Прошу тебя, Нед, этому спору пятнадцать лет... Лорд Эддард не ответил ничего. Старки и Ланнистеры недолюбливали друг друга уже пятнадцать лет, с тех пор, как лорд Эддард хотел взыскать с Тайвина за разграбление Королевской Гавани. Барристан помнил время, когда это было не так. Во время войны на Ступенях. Отец и сын, Эдвил и Рикард Старки, сражались в ней. Рикард тогда был еще юношей, а Эдвил взрослым воином, яростным, умным и хитрым. Они сражались рядом с Тайвином Ланнистером и Бринданом Талли. Эдвил уважал Тайвина, а Рикард им восхищался, однако Эддард, сын Рикарда, ныне презирал владыку Западных земель. Быть может, лорда Старка злило, что место его сестры сейчас занимает дочь Тайвина Ланнистера, быть может, ему претило, что Джейме Ланнистер скоро займет место Джона Аррена и станет Хранителем Востока. Возможно, Старк злился на то, что ему пришлось казнить волка дочери из-за королевы Серсеи. Барристан плохо знал лорда Эддарда. Он человек чести, в этом Барристан не сомневался, но честью обладал и Станнис Баратеон, человек нетерпеливый, с дурным нравом и огромной гордыней, и даже Улыбчивый рыцарь, разоривший когда-то половину Королевских земель. И все же Барристан чувствовал, что Эддард Старк не такой, и у его вражды с Ланнистерами есть причины. В лорде Эддарде Барристан видел не только честь, но и истинное благородство — хотя бы потому, как о том отзывался его бастард.