* * *
В комнате царил полумрак, единственное окно было занавешено алой, расшитой багровыми узорами парчой, вокруг стоял густой, душный запах ароматных масел, а единственным источником света были стоящие в цилиндрах из цветного сланца свечи. Стоявшая у стены огромная кровать занимала половину комнаты, на узорных столбах были вырезаны картины соитий в самых невероятных позах, простыни из темного шелка пахли незнакомой сладостью. Стулья и стол, принесенные сюда по приказу Петира, напротив, были простыми, хотя и были сделаны из прочного дуба. К Мизинцу часто наведывались знатные гости, интересовавшиеся не только утехами и оставаться в кабинете было небезопасно для Кейтлин — или же Петир просто решил ее смутить. Но сейчас ее мало что могло смутить. Кейтлин давно не чувствовала такого липкого страха, какой испытала при разговоре с Петиром и Пауком. Она слишком привыкла к всемогуществу Неда и не осознавала, какие чудовища обитают в Королевской Гавани. Лорд Варис, безобидный евнух, его вкрадчивый голос пугал больше змеиного шипения. То, что Петир рассказал о людях Ланнистеров при дворе внушало еще больший страх — король и ее милый Нед окажутся в окружении шпионов, и половина солдат в городе носила красные плащи. Но больше всего ее пугало другое — в столицу прибыл Джон Сноу. Петир сказал ей это, перед тем как отбыть в Красный замок, пообещав привести Неда. Его не было уже несколько часов и все это время Кейтлин сидела на стуле, выпрямив напряженную спину и скрестив руки на груди. Как бастард мог оказаться здесь? И зачем? Нед бы не вернул его, не сказав ей, да и когда бы он успел? По словам Петира, бастард нагнал короля еще у Рубинового брода — выходило, что тот должен был покинуть Дозор, едва появившись там, но тогда бы они пересеклись в Винтерфелле, и лорд-командующий непременно послал бы ворона. Нед доверял бастарду и это делало мальчишку опаснее Паука и Цареубийцы вместе взятых. Джон Сноу любил ее мужа и ее детей — в этом Кэт не сомневалась, но бастард оставался бастардом. На Севере он представлял угрозу лишь для Робба, как наследника Винтерфелла, но здесь Ланнистеры с радостью озолотят ублюдка, подарят тому замок, подыщут жену, лишь бы тот выдал тайны Неда. Значит ли это, что она не может верить собственному мужу? Бастард не вытянет из Неда секреты, которых тот не знает. Но куда больше Кэт беспокоило, как бастад здесь оказался. Он не дезертировал — Джон Сноу не трус и не глупец, но почему тогда он не в Дозоре? Когда он решил последовать за отцом? Зачем скрывал это? Внезапно Кейтлин вспомнила, что младший брат королевы, Тирион Ланнистер, отправился на Стену вместе с бастардом. Это долгое странствие, достаточно времени, чтобы коварный карлик сумен переманить на свою сторону честолюбивого, гневливого и талантливого мальчишку. Кэт сжала непослушными пальцами руки. Что, если все началось еще в Винтерфелле? Что, если Джон Сноу уже переметнулся к королеве? Что, если... нет, он ведь был на охоте, когда Бран упал. Как и Тирион Ланнистер. Кейтлин возблагодарила богов, что прожила жизнь на Севере, где не было всех этих интриг, а самым главным врагом всегда оставалась зима. Здесь ей приходилось обдумывать каждое свое действие, и все равно у ничего не выходило — не будь у Петира и Паука своих целей, Серсея уже знала бы о ее визите. Кому в этом городе она могла доверять? Даже Мизинец, несмотря на радушное приветствие и немалую помощь, казался опасным незнакомцем. В детстве Кэт точно знала, что за его улыбкой прятался страх, но чаще всего та была искренней, однако сейчас... Кейтлин казалось, что Петир не так уж и отличается от Вариса. Джон Сноу хотя бы никогда не прятался за лживой улыбкой. Кэт сомневалась, что мальчишка вообще умел лгать — она помнила, как неумело они с Роббом пытались покрывать друг друга. Ее милый Робб всегда пытался защитить сводного брата, особенно после того, как она призналась ему, что сделала. Быть может, Джон Сноу потому и отправился за отцом — рассказать все девочкам, отобрать у нее обеих дочерей? В Винтерфелле он этого сделать не мог, ведь правда навредила бы всей семье, а бастарда, скорее всего, Нед вновь отправил бы на воспитание. Но в Королевской Гавани Кейтлин не было, и слухи оттуда до севера на дойдут — бастарду вполне хватило бы глупости так подумать. Боги, сколько бед может принести один упрямый мальчишка! У ее семьи и так хватало врагов. Когда Нед вошел, Кейтлин бросилась к нему. Лишь прижавшись к его груди, она поняла, что по ее щекам текут слезы. — Моя леди, — прошептал он в изумлении. Ее муж выглядел уставшим и раздраженным, но Кэт видела, как посветлели его глаза при взгляде на нее. Его пальцы нежно гладили ее кожу и Кэт на мгновенье прикрыла глаза, позволив себе быть просто его женой. Как жаль, что у них не было на это времени — каждый час ее прибывания в столице был лишним риском — у королевы было не меньше шпионов, чем у Паука. Нед выслушал вести с холодным спокойствием, лишь с небольшим удивлением взглянув на кинжал из валирийской стали. Кейтлин каждое мгновенье хотелось заговорить о Джоне Сноу, но почему-то медлила, глядя на холодную сосредоточенность в глазах мужа. При Мизинце он бастарда обсуждать не будет — поняла она, когда Нед ответил ледяным взглядом на колкость Петира. — Лорд Бейлиш, я Старк из Винтерфелла. Мой сын искалечен, быть может, он умирает. И он бы уже умер, и Кейтилин вместе с ним, если бы не волчонок, найденный нами в лесу. Если вы действительно верите, что я способен забыть такое, то проявляете столь же огромную глупость, как в молодости, когда решили выйти с мечом против моего брата. Эти его слова зажгли тепло у нее в груди. По ее спине пробежали мурашки, а губы невольно дернулись в улыбке. Ее муж был по-прежнему могуч и непреклонен, и Кэт вновь почувствовала себя защищенной. Когда Петир, наконец, оставил их, Кейтлин хотела заговорить, но Нед опередил ее. — Он может помочь мне, Кэт. Он уже защитил Арью, и в этом месте мне нужен человек его талантов, которому я смогу полностью доверять, — она ожидала услышать эти слова, — прошу, оставь эту тему, миледи. — Ты можешь доверять Джори и другим гвардейцам не меньше, ты знаешь это, Нед, — ответила она ему, — Джон Сноу — храбрец и умелый воин, но почему ты думаешь, что его нельзя купить? Если не золотом, то добротой, славой, девушкой? Не нужно давать мальчику искушение, когда на кону жизни наших детей. "Твоя семья недооценивает тебя", "На юге такого воина ждет славная судьба", "Мой брат по достоинству оценил твои способности", "Ланнистеры всегда платят свои долги", — Кейтлин перевела дыхание и сглотнула — слишком быстро и яростно она выбрасывала свои страхи, — Разве этих слов мало, чтобы бастард решил, что достоин большего, чем пожизненная служба на краю света? Разве лживого восхищения Беса и его сестры недостаточно, чтобы Джон Сноу понял, что может получить больше, чем дал ему ты? Что Ланнистеры дадут ему больше? Нед помрачнел — казалось, ему подобные подозрения не могли даже прийти на ум — а потом огорошил ее. Кейтлин полагала, что сегодня именно она будет удивлять мужа, но вышло наоборот — Джон Сноу уже рассказал ему про покушение на Брана и про Ланнистеров, не знал он лишь про кинжал. Оказалось, мальчишку прислал Робб, приказав тому покинуть Дозор. Джон Сноу преодолел едва ли не полторы тысячи миль без остановки — потому она и не могла понять, сколько бастард пробыл в Ночном Дозоре. Когда она попыталась заговорить о Бесе, отправившемся к Стене вместе с бастардом, Нед даже не ответил ей — он просто покачал головой, будто ее слова значили не больше, чем лай собаки. Сердце Кейтлин сжалось от обиды, но это ничего не значило — ее муж был мудрым человеком и он будет действовать так, как сочтет нужным, а она могла лишь молится, чтобы он оказался прав и проклинать Джона Сноу, множившего опасности для ее детей. Прощались они, однако, поцелуями и словами любви — Нед снова шел на войну, и они могли никогда больше не увидится. Ее любовь к мужу была важнее мелочных обид и подозрений. Она хотела попрощаться и с девочками, но Нед был прав, в замке слишком много чужих глаз. Сир Родрик встретил ее у входа в бордель — Кейтлин решила выйти раньше Неда, пока тот вновь беседовал с Петиром. Она бросила взгляд на далекие руины Драконьего Логова и приняла руку сира Родрика — они проделали путь до Старых ворот пешком, а там их встретили люди Мизинца с двумя лошадьми и инструкциями. Кейтлин не представляла, как, но Петир договорился об их ночевке в гостинице близ Хейворда — до него было лишь семнадцать миль и этот путь они проделают вшестером. Пожилой мужчина с мечом на поясе, представившийся сиром Освеллом направится на восток вместе с девочкой по имени Шафран, дочерью знакомого Мизинцу торговца, а еще двое — юноша двадцати лет и его младшим братом, чьих имен она не знала, направлялись в Близнецы. В Хейворд они приедут вместе, переночуют в гостинице, и покинут замок в разное время, причем девочка приедет туда под видом мальчика. Мизинец и правда был непревзойденным хитрецом. Они добрались до замка к закату. Освелл и Родрик развлекали двух мальчишек и девочку рассказами про войну на Ступенях и сражения в Спорных землях, а Кейтлин задумчиво молчала, оглядываясь на проходивших мимо них людей. Плащ, подаренный ей Мизинцем был теплым и прочным, но выглядел дешевым, как и их с Родриком лошади, а вот конь сира Освелла был статным боевым скакуном и старик открыто носил меч с драгоценным камнем на изголовии, а плащ его был расшит узором из серебряных нитей. Сир Родрик сказал, что это привлечет к нему внимание, на что Освелл заявил, что это отвлечет внимание от остальных. Дверь гостиницы оказалась заперта, однако крики и шум, доносившиеся из замка подсказали, где может находиться хозяин. В замке, который король покинул лишь день назад, до сих пор шло празднование. Кейтлин бы не удивилась, окажись это тоже частью плана Петира. Радостный страж замка, по возрасту уступавший Роббу, немедленно пригласил их за стол — кастелян пригласил на пир всех, кто был в округе, начиная от самых мелких крестьян. Сир Родрик спросил о причине, и юноше немедленно ответил — леди Хейворд два дня назад родила дочь и смогла представить ее самому королю, а стаю собак, донимавшую их полмесяца, истребили и разогнали. Огромный деревянный стол был вынесен на улицу, на нем стояло множество блюд, будто король до сих пор здесь пировал. Замок и владения были не слишком велики — за столом сидело не больше пятидесяти человек, вокруг носились кошки и маленькие дети. Освелл представил их, как большую семью — сира Родрика, как брата, Кейтлин он назвал Лайзой, дочерью Родрика, а трех мальчишек своими внуками. Знал ли этот мужчина ее настоящее имя, или Петир сообщил ему другую ложь? Хозяин гостиницы, дорожный мужчина с тонкими светлыми волосами, льстиво улыбнулся, сообщил, что комнаты для "милордов" уже готовы и сообщил, что их тайна непременно будет сохранена — очевидно, ему Мизинец скормил третью ложь. Если Петир действительно поможет Неду, хитрец и воин, богач и десница, они смогут сделать что угодно. Но Кейтлин все равно не могла избавится от постоянного беспокойства из-за бастарда. Она едва притронулась к стоящей перед ней кукурузной похлебке. Неумелый бард пел о восстании Роберта и битве на Трезубце, на чистом небе уже зажглись первые звезды. Наклонившись, она заговорила с сидевшим рядом сиром Родриком. — Джон в столице, вы знаете это? Тот удивленно моргнул, будто не сразу понял, о ком она говорила, а потом ответил низким полушепотом: — Разумеется, миледи. Вы сами сказали мне об этом утром, после разговора с Мизинцем. Кейтлин удивленно подняла брови — она не помнила такого. — Вы провели с этим мальчиком намного больше времени, чем я. Думаете, он поможет Неду? Сир Родрик выпрямился и заговорил медленно, явно подбирая слова. — Я знаю, какое проклятье в крови всех бастардов, но, поверьте, его оно не коснулось. Джон верен и честен, и он умрет прежде, чем предаст отца или своих сводных сестер. Кейтлин рвано вздохнула. В ее разуме вспыхнули последние слова, которые она ему сказала, и слова, которыми он ей ответил. Тогда Кейтлин наполовину обезумела и до этого момента она вообще не помнила тот разговор: — Джон, — она могла по пальцам пересчитать случаи, когда обращалась к мальчишке по имени. Она не знала, зачем его позвала, и ей следовало бы сказать ему что-нибудь доброе, но... — На его месте должен был лежать ты. Растерянное лицо бастарда снова стало холодной, угрюмой маской. — Я уже лежал, миледи, — ответил он, — дважды. Вспомнив об этом сейчас, Кэт ощутила укол вины. От воспоминаний ее отвлек неожиданный тост: — За Арью Старк, дочь десницы! — провозгласил крепкий старик, заросший густым седым волосом. — За дочь десницы! — подхватили крестьяне и слуги, поднявшись и расплескав эль из деревянных кружек. Сир Родрик спросил у ближайшего слуги, почему они пьют за ее дочь раньше, чем Кейтлин успела об этом подумать. — Она спасла моих друзей! — с жаром ответил десятилетний мальчишка, — она и ее присяжный меч, Джон Сноу. Они истребили стаю бродячих собак. Те сначала грызли скот, а потом начали кидаться на нас. Они выманили псов на труп коровы, окружили огнем и перестреляли из лука вместе с охотниками, да. А вожака, который бросился на стрелков, Арья Старк заколола своим клинком. Вон его шкура лежит. Посреди стола, куда указал мальчик, лежала подпаленная в нескольких местах, перепачканная в еде и напитках, огромная рыжая шкура.* * *
Санса не думала, что может испытать больше удивления, когда Арья, на следующее утро после своей выходки, пришла на завтрак заранее, аккуратно одетой и с расчесанными волосами, вежливо поприветствовала всех и произнесла перед септой длинное, искреннее извинение. Конечно же, септа Мордейн лишь сухо кивнула, но Санса видела, как морщинки у ее глаз сложились, как при улыбке. Отец мимолетно улыбнулся, взгляну на них, и поспешил по делам — казалось, и пост Десницы, и столица приходятся ему не по душе. Арья ела, старательно соблюдая манеры, однако она все равно оставалась такой же неуклюжей — уронила на себя кусочек персика, пытаясь ровно его порезать. Санса не удержалась и тихонько прыснула, поднеся ладошку ко рту. — Простите, — произнесла Арья, поднимаясь из-за стола, — позвольте, я приведу себя в порядок. Септа одобрительно кивнула, и та удалилась неторопливым шагом, разминувшись в дверях с Джоном Сноу. Ее сводный брат редко завтракал с ними — он вообще проводил с семьей гораздо меньше времени, чем в Винтерфелле — и это Сансу полностью устраивало. Джон Сноу не пользовался духами, почти не следил за своей одеждой, его манер хватало лишь на то, чтобы молча поглощать пищу, к тому же, он нередко приходил взмокшим и покрытым пылью, будто только что слез с лошади. — Доброе утро, септа, — коротко поклонился он, — сводная сестра. — Доброе утро, Джон, — ответила септа. Санса лишь кивнула. — Собираетесь посетить первый день турнира? — Да, — Никого из известных рыцарей сегодня не будет, но за ужином с королевой фрейлины шептались о нескольких поединщиках из Эссоса, о каком-то искусном рыцаре с марок и о "диких северянах", и ей захотелось взглянуть. — Вы тоже, септа Мордейн? — Джон Сноу наклонил голову и волосы почти закрыли его лицо от Сансы. — Разумеется, я почту за честь сопровождать Сансу и вашего отца на таком торжественном мероприятии. Джон Сноу с громким хрустом раздавил орех, заставив Сансу вздрогнуть. — Думаю, вам следует хоть сегодня подумать об Арье. Она с удовольствием посмотрит Великую Септу. Лицо септы Мордейн покрылось красными пятнами. — Что ты себе позволяешь, юноша? Джон Сноу редко спорил с кем-либо, но когда речь шла об Арье, был способен противиться любому, кроме матери и отца. — Я позволяю себе напомнить вам, что вы воспитываете обеих моих сестер. Если вы хотите заниматься лишь Сансой, то скажите отцу, и он отправит с Арьей кого-нибудь, кому будет до нее дело, — Джон Сноу закинул себе в рот несколько ломтей ветчины, поднялся, и, не прощаясь, удалился, жуя на ходу. Когда Арья вернулась, одетая в другое платье, Мордейн похвалила ее и решила вместе посетить Септу Бейлора. Это был лишь первый день турнира, сегодня не сражался никто из знаменитых рыцарей. На турнир в честь ее отца прибыло... — Больше пятидесяти юношей, никогда прежде не блиставших в турнирах! — объявлял правила глашатай, — Каждый из них сегодня бросит жребий, выберет себе противника и сойдется в трех поединках с другими претендентами. Те, кто наберет наибольшее количество побед, завтра примут участие в поединках с величайшими рыцарями всех Семи Королевств! — Трибуны взорвались аплодисментами, — У тех же, кто не сумеет попасть в их число, но достойно выступит, будет шанс показать себя в общей схватке. Первый день не посетил почти никто из знатных гостей, даже отец не пришел. Ее сопровождал Джори — он давным давно сражался на турнире в Ланниспорте, потому был избавлен от отборочных поединков — и Джейни Пуль с отцом. — Лансель Ланнистер, оруженосец короля! — назвал первого бойца глашатай. Санса несколько раз видела этого юношу, одетого в шелка и бархат, не поднимавшего глаз при короле. В доспехах он выглядел совершенно иначе. Обрамленная золотом узорчатая красная эмаль покрывала панцирь, наплечники и наручи, на груди восставал золотой лев. Утреннее солнце отбрасывало сотни красных и золотых зайчиков, отражаясь от его доспехов. После Ланселя назвали нескольких незнакомых ей рыцарей, каждому из которых она вежливо похлопала, потом оруженосцев, северян из гвардии отца, а потом и вольных всадников. Последним на ристалище выехал всадник, которого представили, как таинственного рыцаря. Санса была первой, кто начал ему аплодировать, хотя его вид ее немного разочаровал — он восседал на простом, сером в пятнах, жеребце, доспех его был прост, хотя и начищен до блеска, на черном полуплаще были вышиты белые звезды, они же были нарисованы на щите. Лицо его скрывал глухой шлем. Рыцарь вывел коня на ристалище, легким движением заставил встать на дыбы, а сам поднялся в стременах и поднял над собой копье — толпа ответила слабыми овациями. — Он сидит на лошади лучше, чем большинство этих мальчишек, — заметил Джори. Первые поединки показали, что он оказался прав. Двое оруженосцев под хохот толпы сбросили друг друга в первой же стычке, затем несколько рыцарей легко выбили из седел оруженосцев, все гвардейцы Старков выиграли свои поединки, а таинственный рыцарь в первой же стычке выбил из седла рыцаря из Речных земель. — Вы знаете, кто он? — с любопытством спросила Джейни. — Нет, но я знаю, чей это конь. — И чей же? — Мой. После первых пятидесяти поединков лучшие бойцы выбирали себе противников и очередь, в которую они будут биться. Таинственный рыцарь и здесь отличился от остальных. Он выбирал шестым и выбрал себе в соперники Ланселя Ланнистера, который должен был выбирать восьмым, и драться решил не в конце, как другие чемпионы, а первым. Он спешил Ланнистера, сломав лишь одно копье, и эту его победу толпа приветствовала криками и улюлюканьем. Подъехав к королевской трибуне, где вместо короля Роберта восседал его брат, Ренли Баратеон, рыцарь заявил: — Я сражусь со следующим, кто выиграет с первой стычки, не хочу жарится в этих доспехах до заката. Принц Ренли рассмеялся и поддержал желание рыцаря. Санса вспомнила песни, что слагали о сире Дункане Высоком, который десять лет странствовал по королевствам как межевый рыцарь. В пятом поединке в первой же стычке выиграл один из гвардейцев отца — тут же он сразился с таинственным рыцарем, после пяти сломанных копий его конь чего-то испугался, дернулся, а гвардеец получил могучий удар в грудь и сдался. Рыцарь спешился и помог противнику слезть с лошади под восторженные крики толпы. Когда закончились все поединки, до заката оставалось еще несколько часов — по словам Джори, это оттого, что противостояние неумех длиться гораздо меньше, чем поединок опытных всадников. Войдя в город через Королевские Ворота, они решили пройти мимо Великой Септы и встретить Арью и Мордейн, но нашли лишь септу, уходящую с площади в компании двух гвардейцев — Арья, как и всегда, уже убежала играть с Джоном Сноу. Это был один из немногих дней, когда Санса могла гулять по городу. Когда она спросила, сколько у нее есть времени, Джори сказал, что нужно вернуться до полуночи — а Санса так редко гуляла ночью! Она же не Арья, чтобы притворяться спящей и потом сбегать, чтобы ловить сов или заниматься еще какой глупостью. Вернувшись, она встретила счастливую Арью, пытавшуюся вышить что-то на отцовском плаще — тот, наверное, придется выбросить. — Представляешь, на турнире появился таинственный рыцарь! Такого не было уже много лет! Он был весь в черном и выбил из седла всех противников! Наверное, он очень беден, и если он победит, об этом сложат песню, как о сире Дункане Высоком! Арья подняла голову и улыбнулась. — А Джон меня сводил на ристалище! Я тоже хочу завтра посмотреть турнир. Можно взять твое старое платье? Сансе ужасно захотелось спросить, что же такое случилось со всеми платьями Арьи. — Да, у меня как раз есть прелестное небесно голубое платье, оно точно тебе по плечу. Если хочешь, я подберу тебе туфли, а Джейни сделает прическу. Арья скривилась. — А можно без Джейни? И туфли мне не нужны, в них неудобно, а у меня сандали есть. Арья была безнадежна.* * *
Оплечье с грохотом упало на пол. Доспех, сделанный этим подмастерьем, был невероятно тяжел. Как Джон и хотел. Он провел много времени на Стальной улице, хотя даже помощник для подмастерья из него был так себе. Джон понятия не имел как работать со свинцом. Да и кому в голову придет изготавливать свинцовые доспехи? Они были втрое тяжелее стальных, к тому же жутко уродливыми — ведь делались они на скорую руку. Но и сделаны были они не для боя или турнира, а для упражнений, пусть и вызывали у людей смешки. Джон и не собирался покупать доспехи — на Стальную улицу он пошел вместе с отцом, вызнав у одного из слуг бывшего десницы, что тот навещал кузню. Кузнец не был похож на Миккена, взгляд его был больше как у торговца, бархатный кафтан был расшит серебряными нитями, а за сапфир, висевший у него на груди, половина южных леди были готовы убить. Первое впечатление оказалось обманчиво — Тобхо Мотт был упрям и тверд. А его подмастерье... нужно быть слепым, чтобы не понять, чья кровь текла в Джендри Уотерсе. Джон остался в кузне после ухода отца. Ему было бы проще узнать, нуждается ли в чем-то парень и хорошо ли с ним обращаются. Тот смотрел на Джона с легкой, прямой и простодушной завистью. — Ты, хотя бы, знаешь, кто твой отец. Джон не ожидал, что эти слова так сильно его заденут. — Ты, хотя бы, видел свою мать, — ответил он холодно. — Да, — протянул Джендри, — она была красивой... Джон отвел взгляд от лица собеседника, и на глаза ему попались простые доспехи, без узоров, витков и прочей чепухи. Тогда ему и пришла в голову эта идея. — Я не продаю доспехи, — набычился Джендри, — Купи их у Тобхо Мотта. И не свинцовые — они погнуться вместе с твоими костями. — Мне не нужны доспехи Тобхо Мотта, — ответил Джон, протянув Джендри несколько золотых драконов, — мне нужны доспехи Джендри Уотерса. И именно такие, как я сказал. Настоящие доспехи стоили больше, чем было у Джона. Доспехи же для турнира он взял в Хэйфорде — кастелян замка с радостью одолжил ему доспехи покойного брата Эвелин Хэйфорд, нынешней хозяйки замка, а сама леди Эвелин пообещала посетить турнир. Увы, в первый день она не появилась. А Джон едва не зажарился в доспехах. Он заплатил несколько оленей владельцу гостиницы близ Королевских ворот, чтобы тот эти доспехи сохранил — иначе пришлось бы ехать в них через всю столицу. А они, пусть и легче свинцовых, гораздо тяжелее тех, к которым Джон привык. Без них он добрался до Красного замка за четверть часа — а вот бежал к Септе Бейлора он польше получаса. Весь доспех он решил надеть только вечером, когда жара уйдет, на нем были только поножи и наручи, спрятанные под одеждой, но они были достаточно тяжелы, чтобы мышцы Джона горели спустя полчаса бега. Септа Мордейн вовсе не удивилась, когда он подошел к ним на площади Бейлора. Одарив его раздраженным взглядом, она, все же, отпустила Арью — наверное, сестрёнка хорошо себя вела. Они купили несколько пирожков на Хлебной улице — Арья обожгла язык и они еще сотню вдохов искали молоко. Посмотрели на выступление жонглера, после которого Арья захотела непременно стать акробаткой, дошли до Черноводной, где Джон просто смотрел, как Арья плещется с другими детьми — Королевская Гавань — не Волчий лес, оставить вещи без присмотра все равно что выкинуть их в реку. Один худющий мальчишка даже попытался стащить сандали Арьи — Джон дал ему затрещину и три медяка. "Арья непременно бы и с ним подружилась, — подумал он, глядя на босые пятки удирающего мальчишки, — и непременно помогла бы." Джон показал ей ристалище, а сир Робар Ройс, рыцарь из Долины, тренировавшийся там вместе с отцом, позволил Арье прокатится на великолепном белом мерине. Он понравился Джону — в особенности тем, что не знал имя Арьи. Наверное, принял Джона за простого стражника, гулявшего с сестрой после службы. Он и Джону предложил попробовать себя в седле, но сегодня провел достаточно времени верхом. Идя к Речным воротам вдоль Черноводной они увидели толпу людей на каменистой площадке, рядом к которой не было причалов. Крепкие молодчики в одних только штанах дрались на деревянных посохах стоя на высоком помосте, один край которого был над водой. Один из них был полностью лысым, ниже другого и шире в плечах. Одним концом посоха он подсек противнику ногу, а другим молниеносно ударил в голову, заставив потерять равновесие. Тот, неловко взмахнув руками, плюхнулся в реку. Арья засмеялась. — Давай посмотрим! Кроме них на помосте было еще человек двадцать, четверо — ещё мальчишки. Конечно же, Джон к ним присоединился. Он снял с себя одежду, броню и сапоги, отдал их зазывале, дав тому несколько медяков и показав оленя. Кошель и флейту он отдал Арье. Посох показался слишком легким. Без брони Джон чувствовал, будто сейчас взлетит. Провернув его в руках, привыкая к весу, Джон встал напротив лысого парня, только что победившего. На Медвежьем острове на посохах иногда дрались, и Джон в этой забаве участвовал, но тогда ему было еще одиннадцать лет. Посох можно попытаться использовать как меч, можно как копье, но все это будет только мешать. Джон мог драться посохом, да, но Джон не знал как. Воздух загудел от быстрого взмаха. Однако Джону показалось, что противник двигался как-то... медленно. Джон легко отвел несколько ударов — весь секрет был в том, чтобы успевать следить за обоими концами посоха. Он старался не принимать удары на середину посоха, уводя их еще на полувзмахе, легко угадывал ложные удары и постоянно перемещался, меняя направление. Бой продлился недолго — отведя очередной удар, Джон подсек противнику ногу, толкнул его корпусом и сбросил в воду. Видимо, после боя с Цареубийцей, настоящего боя с могучим противником, Джон стал лучше. Он понимал что хотел сделать противник. Джон и сам не смог бы точно сказать, каким образом он это понимал, по взгляду, по движению рук, повороту стоп или просто следя за оружием, но он понимал. Быть может, дело в опыте? Потому раньше ему было так трудно одолеть сира Родрика, несмотря на все проворство? Он принял еще один вызов. И еще. Идя в Красный замок с отбитыми пальцами и синяками на ногах, Джон не мог перестать улыбаться. Он становится лучше. Арья, тоже успевшая подраться с парой мальчишек, шла рядом, в ее глазах горели восторг и уверенность. Она не была похожа на тот дикий, лохматый, озорной комок радости и шалостей, носившийся по Винтерфеллу последние девять лет. Но она была счастлива. Несмотря на усталость, уой ночью Джон спал беспокойно. Ему снился лай собак, летящие в него стрелы, далекий, скорбный вой и скулеж умиравшей добычи, вкус крови во рту. Он чувствовал охотничий азарт, так ему непривычный, темный гнев на тех, кто счел его за добычу, тоску по далеким братьям и сестре. И силу, которую никогда прежде не ощущал. Он бежал, бежал так быстро, как не может бежать ни человек, ни лошадь, бежал за знакомым запахом, прячась в лесах и сторонясь людей. Проснулся Джон с чувством тоски. Им не следовало ехать сюда. Ни Арье, ни ему, ни даже Сансе. Они потеряли своих щенков, едва пересекли Трезубец — что это, если не знак? Он увидел ту же тоску на лице Арьи. — Мне снилась, что я снова в Речных землях, — ответила она, когда Джон спросил, — что за мной гонятся, я бегу рядом с Призраком, я помню его глаза. Нас разделили, я чувствовала запах его крови но не могла... боялась за ним идти. И, кажется, у меня были клыки. Здесь, на юге, в варгов никто не верил. Джон и сам бы не поверил, если бы не помнил чайку, набросившуюся на пленную одичалую во время рейда за Стену. Он был еще ребенком, не старше Арьи сейчас, и верил в варгов, оборотней и других тварей. Ему даже казалось, что издали он видел великанов. Если бы не тот случай, он бы решил, что это просто сон. Но в одичалых текла кровь Первых людей, как и в Старках. Если одичалый мог быть оборотнем, то могла и Арья. Турнирный доспех был вдвое тяжелее того, в какой Джон носил оруженосцем, однако легче свинцового. Шлем был еще менее удобен — не было видно вообще ничего кроме тонкой полоски. Некоторые рыцари надели настолько тяжелый доспех, что им понадобилась помощь оруженосцев или ступени, чтобы залезть в седло, но тут Джон управился сам — он не мог вновь показать, насколько его превосходит Цареубийца. Его новый конь был, наверное, самым мелким из турнирных и не сразу узнал хозяина, пытаясь вырваться. Хорошо, что этот позор видели немногие. Среди лордов уже ходили слухи о таланте бастарда с Севера, почти победившего Джейме Ланнистера в четырнадцать лет, было бы неудобно быть сброшенным лошадью на глазах у этих самых лордов. Ведь, рано или поздно, ему придется снять шлем и показать лицо. Конь, наконец, подчинился и Джон выехал на ристалище с опущенным забралом. По спине стекал пот — и неясно, из-за жары или из-за страха. Соперник казался таким огромным в его доспехах. Откуда он? Джон не мог узнать герб, значит не с Севера или Речных земель. Уж точно не с Железных островов. Из Долины? Простора? Больше всего рыцарей было именно в этих двух королевствах. Джон оправил щит и отъехал к краю ристалища. В двух сотнях футов гарцевал его соперник. Как его зовут? Сир Эрик, кажется — глашатай выкрикнул что-то, однако в этом шлеме слова было невозможно разобрать. Джон перехватил копье поудобнее. Он с места пустился галопом и поднял щит. У Джона не было опыта турниров. Это, однако, не отменяло того, что Джон не по годам силен, и был непревзойденным всадником. Соперник несся на него, копьё целило Джону в грудь — наверняка обман, чтобы ударить ниже или выше, Робб еще два года назад освоил эти трюки. Джон выбросил руку с копьем вперед, целя в ближнее плечо соперника и был готов поднять щит еще выше, чтобы прикрыть голову, но этого не понадобилось — копье Джона ударило рыцаря ровно туда, куда он целил. Огромная фигура в блестящих доспехах была похожа на падающего бога. Рыцарь слетел с лошади, удар развернул его, и он с лязгом рухнул грудью на песок. Джон подъехал к главной трибуне, выбросил руку вверх. Люди на трибунах взревели. — Меня редко побеждают, сир, — обратился к нему соперник, когда Джон слез с коня и встал среди ожидающих своей очереди всадников, — А так, как вы, меня побеждал лишь Барристан Селми. Берик Дондаррион, лорд Черного Приюта, к вашим услугам. — Милорд, — Джон поклонился, насколько это было возможно в броне, — Мое имя Джон Сноу и я вовсе не "сир". — А-а-а.. — Протянул лорд Черного Приюта, снимая шлем. Золотисто-рыжие волосы были коротко острижены, — Сын Десницы. Тебе было бы интересно пообщаться с моим оруженосцем. Эдрик весьма смышлен для одиннадцати лет. А еще уверен, что вы — молочные братья. Джон замер. Неужели он сможет разыскать ее здесь, на земле зелени, цветом и меда? Он полагал мать простолюдинкой или шлюхой, но... молочный брат Эдрика Дейна? — Благодарю вас, милорд. Я обязательно поговорю с ним. Будь перед ним просто рыцарь, Джон, не сомневаясь, предложил бы свою помощь, но такое предложение от бастарда к лорду будет больше похоже на оскорбление. А больше Джону предложить было нечего, он не был вольным всадником или межевым рыцарем, служащим лишь себе — он служил Старкам, и не собирался отдавать верность кому-либо еще. Быть может, когда все закончится, когда отец выжжет змеиное гнездо, в которое был обязан влезть, когда Арья и Санса будут в безопасности... тогда Джон вступит в Дозор. Но не сейчас. Сейчас он собирался покататься с сестрой на лошадях. Поздним вечером отец вызвал его к себе. Джон зашел в его покои с легкой улыбкой, но она тут же исчезла, стоило ему увидеть задумчивое и суровое лицо отца. Как он мог забыть, для чего они сюда прибыли? Как он мог забыть о Цареубийце, королеве, о Бране, о Леди? — Ты участвуешь в турнире, — отец не спрашивал, — Не стоило этого делать, не поговорив со мной, Джон. — Прошу прощения, — Джон поджал пальцы на ногах, — Я не буду выступать завтра. Лорд Старк покачал головой, его волосы будто поглощали свет свечей. Он сжал пальцами переносицу и прикрыл глаза. — Треклятые Ланнистеры... — пробормотал он, а потом поднял взгляд на Джона, — Думаю, это даже хорошо. Сир Хью, бывший оруженосец Джона Аррена, не захотел говорить с Джори. Думаю, сын Десницы, способностями которого восхищался сам король, покажется ему более достойным, чем капитан гвардии. — Он... отказался говорить с Джори? — удивленно переспросил Джон. — Мы не на Севере, Джон, — печально сказал отец, — я не могу допросить этого мальчишку силой, сохранив тайну, а гвардеец-северянин, не обладающий шпорами, мало что здесь значит. Джон кивнул, и, спустя несколько вдохов молчания, уточнил: — Значит, я могу сражаться в турнире? Отец устало улыбнулся. — Если хочешь, можешь в нем даже победить. В то мгновенье Джон почувствовал себя самым счастливым бастардом на свете.* * *
Арья сделала колесо, запрыгнула на подоконник и замерла на одной ноге. Сирио, отсюда казавшийся лысым ребенком, одобрительно кивнул. Джон, сидящий и стены с ушибленной ногой, улыбнулся. Резко взмахнув руками сверху вниз, Арья прыгнула. Сделав странное сальто, она приземлилась боком, чуть не подвернув ногу, но вовремя успела попятится. — Девочка торопится. Левое плечо быстрее правого. Арья перевела взгляд на Джона. — Через голову, — сказал он, подмигнув, — не через плечо. Когда урок закончился, на Арье было не меньше дюжины синяков, но она чувствовала себя такой счастливой... урок длился всего четыре часа и у нее впереди был еще целый день. По просьбе Джона, Том и Алин согласились выбраться с ней в лес. Джон тоже пообещал присоединиться, когда закончит со своими жутко-важными-делами. Они отправились на юг, в Королевский лес. Он был непохож на Волчий. Деревья были не такими высокими, не было ни сосен, ни железностволов. Она плохо помнила лес, в котором пряталась у Трезубца, но и на него этот похож не был. Поначалу он больше походил на сад — деверья стояли далеко друг от друга, между ними росла трава и цветы, не было ни крапивы, ни жгучецвета, которые заполняли Речные земли. Здесь было куда больше зверей и птиц, чем на Севере, и Арье непременно хотелось на них посмотреть, и листья деревьев были разных странных форм, а некоторые деревья и кусты были покрыты разноцветными цветами, которые потом не превращались в ягоды. Она видела кружащих над лесом орлов, видела маленьких мышей, молнией пробегавших по траве и скрывавшихся в норах, видела рыжую лисицу, гнавшуюся на зайцами, видела двух молодых оленят, пятнистого енота, прятавшегося от них в корнях дерева, белку, невозмутимо грызшую желудь сидя на ветке, гнездо синиц. И не было никого, кто мог бы помешать ей все это посмотреть. Ни Сансы, ни противных детей королевы, ни людей, перед которыми нужно было бы соблюдать приличия. Никто не ругал ее за испачканные ездовые штаны, никто не заставлял ее носить платье. Она нашли орешник, набрала кучу орехов для Джона и папы, и угостила Тома с Алином, и сама уплетала их за обе щеки. Арья забралась на плакучую иву, склонившуюся над затянутым трясиной прудом. Оттуда она и увидела приближение Джона и Алина — тот встречал брата на окраине леса. Арья посмотрела на Джона и почувствовала грусть. Он старался держаться как всегда, наверняка ни Том, ни другие гвардейцы ничего бы не заметили, но она видела — он очень устал. Он дышал глубже, чем обычно, и прилагал усилия, чтобы держать спину прямой. Наверное, весь день тренировался в своих новых доспехах. Арья пробовала поднять свинцовый нагрудник — ей для этого пришлось присесть. Весь доспех весил, наверное, не меньше Джона. Сейчас на нем вовсе не было защиты — Джон был в простом черном кафтане и таких же штанах, даже на ноги надел сандали вместо вечных сапогов. Меч, однако, все также висел за его спиной, а кинжал — на поясе. Вчетвером они уселись в корнях раскидистой ивы. Джон принес с собой еды, Том достал заботливо припрятанный мех с жутко кислым красным соком, который Арье очень понравился, а Алин им едва не поперхнулся. Алин травил байки, Том на него шикал, Арья и Джон смеялись. Она помнила, как швырялась в Тома снежками со стен Винтерфелла, будто это было вчера. Еще они сыграли в ножички — Арья выиграла у Тома, но проиграла Алину, а Джон выиграл у того, но проиграл Арье. Наверное, дело в том, что против Алина он играл правой рукой, а против нее — левой. Еще Джон, под причитания Тома расседлал свою лошадь и учил Арью ездить без седла. Они встретили нескольких девочек, собиравших каштаны и дали им покормить лошадь, а потом... Лошадь отшатнулась, едва не сбросив Арью, тревожно заржала, из кустов орешника выпрыгнул белый волк, размерам превосходящий любую собаку. — Призрак! — радостно воскликнул Джон, присев и позволив волчонку лизать его лицо. Арья соскочила с лошади и замерла в ярде от них. — Я скучал, мальчик, — Джон гладил волка за ушами. — А Нимерия? — чуть дрогнувшим голосом спросила Арья, — он привел ее? Призрак повернул голову и уставился на нее немигающими красными глазами. "Не привел, — поняла Арья, — Нимерия осталась там, у Рубинового брода." Когда она будет возвращаться домой, обязательно найдет ее! Сказав это Джону, она увидела, как радость исчезла с его лица. — Я не знаю, когда мы вернемся домой, — сказал он ей, — Я не знаю, вернемся ли. Тебе могут найти жениха, как Сансе... — Не пойду я к жениху! — свирепо рявкнула Арья в ответ, — А если найдут — убегу! Джон погладил ее по голове. — Только меня с собой возьми. Арья хотела возмутиться, но Призрак боднул ее, и она повалилась на землю. Джон расхохотался. А потом они целый час ловили взбесившуюся лошадь. Вернулись в замок они только к закату. Во дворе замка, недалеко от башни Десницы их встретил сильно надушенный лысый толстяк. — Леди Арья! — воскликнул он, — я счастлив, что вы в порядке. Слышал, вас едва не сбросила лошадь, — он перевел взгляд на Джона, — Вам следует быть аккуратнее со своими питомцами, Джон. Такие звери очень опасны. "Это он о лошади?" — не поняла Арья, но спрашивать не решилась. Джон рядом с ней вдруг изменился. Арья бросила на него взгляд и почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Его лицо окаменело, скулы заострились, глаза опасно заблестели. Он сделал полшага вперед, закрыв ее от незнакомца и Арья увидела, как напряглись мышцы на его спине. — Иди в комнату, — сказал Джон изменившимся голосом, — завтра утром тебя ждут уроки танцев. Арья забежала в башню, поднялась к ближайшему окну и замерла, силясь услышать, о чем Джон говорил с толстяком. Сперва слышала шаги, толстяк будто специально прошел прямо под окном. Когда они уже удалялись, тот, наконец, заговорил. — Вам следует быть осторожнее, — сказал толстяк изнеженным, сочувственным голосом, — ее величество... Голос толстяка становился все менее разборчивым, слова едва угадывались. А вот ответ Джона она услышала отлично: — Там, откуда я родом, мы не сильны в загадках. Слова толстяка она снова не услышала, но низкий голос Джона разносился куда дальше. — Что вам нужно, лорд Варис? Варис? Так его зовут? Арье показалось, что это скорее не имя, а прозвище. Как ее отца называли Недом. — Что вам нужно? — повторил Джон. Арья так и не услышала, что было нужно этому лорду. Взглянув на лицо Джона, она не решилась спросить. Он поцеловал ее в макушку и отправил спать. А утром, когда Арья зашла в его комнату, Джона там не было. Она нашла его в малом зале, вместе с Сирио Форелем. Они сражались на деревянных мечах — и разговаривали при этом, будто занимались шитьем. Джон уступал ее учителю в мастерстве и скорости, однако бой все равно шел на равных. Арья вгляделась в движения Джона — теперь она могла понять намного больше. Он дрался не как раньше, Арья видела почти все его бои, Джон всегда старался атаковать, сейчас же он оборонялся, даже когда наступал, выжидая шанса. Он ударил Сирио, когда тот делал перекидку назад, но не попал. Попытался атаковать на подшаге, между ударами — Арья не могла понять, как он так поймал момент — но не успел. — Этот стиль не поможет против всадника, — сказал Джон, пропуская над собой удар и подсекая ногу, — Никто не сможет попасть в сочленение доспеха на полном скаку. — В Браавосе нет всадников, — ответил Сирио, кружа вокруг Джона и осыпая его градом ударов, — Железо утопит мальчика в море. Железо делает мальчика медленным. Железо забирает у мальчика силы. "Он про наручи", — догадалась Арья. Джон использовал их, чтобы мягко отклонять удары. Закончилась дуэль неожиданно. Джон почти поймал Сирио, когда тот оттолкнулся от стены ногами и перелетел через него. Сирио отбил меч, летя в воздухе, но из-за этого неловко приземлился, Джон пнул его ногой в грудь, но тот легко развернул корпус, уйдя от удара и отвел руку назад, чтобы сделать укол — на таком расстоянии его почти невозможно отбить, Арья уже знала это. Но Джон отвел меч и схватил Сирио за руку. Сирио змеей извернулся, пытаясь заломать руку Джона и ногой выбил у того меч. Ну а Джон резко шагнул и развернулся, ударив Сирио о стену. — Ничья? — спросил Джон, взмокший и прижимающий правую руку к груди. — Ничья, — согласился Сирио, одобрительно кинув. Из рассеченной брови текла кровь. Арья смотрела на них с открытым ртом. Во время урока они продолжали говорить. Арья не могла избавится от ощущения, что Сирио изучает Джона. — Чередовать удары, — говорил Сирио, — тогда мужчина путается и умирает. Арья атаковала спокойно стоящего браавосийца, но тот успевал не только отбить ее удар, но и перед каждым блоком касаться острием каменного пола. — Или часто вынуждать использовать одну и ту же защиту, — Улыбнулся отдыхавший у стены Джон, — чтобы рука устала. Сирио задумчиво кивнул. — Спасибо за урок, — сказал Джон, уходя. Он всегда уходил раньше, чем кончался урок, чтобы Арья занималась наедине с Сирио не меньше часа. Джон говорил, так больше пользы. Но в этот день урок закончился раньше — Арья посещала турнир вместе с отцом и Сансой.