* * *
Варис был похож на змею. Ни в голосе, ни в словах угрозы не было, но Джон чувствовал, будто его ногу обвивает холодное, скользкое тело болотной гадюки. "Ваши навыки боя очень впечатляют. Даже сир Джейме не смог устоять против вас в конном поединке." Откуда он мог это узнать? Как хотел использовать? Зачем вообще заговорил? Паук так и не сказал, что ему нужно. Это была угроза, только дурак не понял бы, но за угрозой должно что-то следовать, верно? Требование, условие, задание... что-нибудь. Но Паук только говорил. Он знает о Цареубийце, о Призраке, даже о покушении на Брана — но чего он, иные его забери, хочет? Джон чувствовал, будто провалился в трясину одной ногой. Вроде бы, ничего опасного — вторая-то стоит на твердой земле, но одно неверное движение, и станешь утопленником. Подойдя к турнирному полю он понял, что вполне мог опоздать — слишком медленно он шел, задумавшись о кознях Паука. — Джон Сноу, — окликнул его незнакомый голос. Обернувшись, он увидел приближающегося рыцаря в сверкающей броне, за спиной которого развивался белый плащ из тонкого шелка. Этого гвардейца он не помнил. Не видел в Винтерфелле. Не видел на Пайке. Но почему лицо знакомо? — Я Арис Окхарт. Это ведь тебя прозвали Ночным Всадником? — улыбнулся он, остановившись, — Однажды мы бились вместе в общей схватке, тебе тогда не было и двенадцати. Джон вспомнил. Тогда он струсил и сдался Цареубийце. Сир Арис выбыл из схватки прямо перед этим. Кажется, вместе они неплохо дрались. — Надеюсь, жребий не сведет нас сегодня, — вежливо кивнул Джон, — Не думаю, что способен одолеть Белого меча. И на плаще нарисованы снежинки, а не небо. Арис усмехнулся. — По словам короля, ты и сам можешь вскоре стать Белым мечом. В твоем возрасте сир Барристан спешил Дункана Высокого... Джон не слишком хорошо знал историю Королевской гвардии — это Бран хотел носить белый плащ. Прежде чем он придумал ответ, его окликнул детский голос. К нему подбежал мальчик с пепельными волосами и блестящими, как у кошки, лиловыми глазами. — Сир Окхарт, — застенчиво поздоровался он. Оба они вопросительно посмотрели на мальчика. — Я Эдрик, оруженосец лорда Берика, — представился он, — он сказал, что сегодня буду помогать вам. Окхарт холодно кивнул и молча удалился. Мальчик смущенно указал Джону на шатер вдалеке, и они направились к нему. — Ты ему не слишком приглянулся, — заметил он. — Дейны убивают Окхартов уже тысячу лет, — ответил Эдрик, — разве враги вашего отца не смотрели на вас также? Перед Джоном всплыло лицо Цареубийцы, ехидная ухмылка Теона Грейджоя и грозный взгляд Тайвина Ланнистера. И выражение презрения на лице королевы. Да. Так они и смотрят. — Мои доспехи... — начал было Джон. — Я вчера забрал их у Ювлена, кастеляна Хейворда, — Эдрик внезапно покраснел, — Он предложил поженить меня на грудной девочке. Джон не сдержал смешок. Родись у леди Эвелин мальчик, они бы бегали за Арьей. — Вилла была моей кормилицей, — торжественно заявил мальчик. Джон нахмурился. О чем он толкует? Но Эрик, кажется, прибывал в полной уверенности, что Джон должен был что-то понять. Почему-то он боялся спрашивать мальчика о матери. — Что за Вилла? — спросил Джон, когда они уже подходили к шатру с двумя молниями. Эдрик споткнулся. — Ну как... ваша мать. Разве нет? — Я не знал ее имени, — растеряно ответил Джон, — вообще ничего не знал. Вилла. Выходит, все же, простолюдинка. Джон не был расстроен, просто... никто не пишет портреты простолюдинов. Никто их не запоминает. Эдрик удивленно на него смотрел. — Какая она? — Спросил он наконец, — Как стала кормилицей? У меня есть братья или сестры? Отчего-то эта мысль ему очень понравилась. Он любил своих единокровных братьев и сестер, но... было бы хорошо, будь в мире место, где ему все рады. — Ну... — протянул Нед, — Она добрая. Маленькая — даже ниже меня. Темноглазая, вы совсем на нее не похожи. Кроме вас, детей у нее нет. Джон снова нахмурился. Разве может такое быть? — Как же тогда она стала твоей кормилицей? Едва он спросил, как понял, каким дураком оказался. Он ведь учился у лекаря. Выкидыш. Мертворождение. Проклятье. Но Эдрик уже ответил. — Вы родились спустя год после Восстания. Спустя три года молоко все шло. Мне говорили, так бывает. Губы Джона изогнулись в горькой улыбке. — Я родился во время Восстания, Эдрик. Ты ошибся. Сказав это, Джон вошел в шатер. Внутри никого не было. Эдрик ловко помог ему надеть доспехи, постоянно пряча глаза. Уже выходя, Джон остановился. — Несколько раз я слышал другое имя. После турнира расскажи мне об Эшаре Дейн — может статься, мы с тобой кузены. В первой же стычке Джону в соперники выпал Харвин. Сын главного конюшего был лучшим всадником в Винтерфелле — лучшим, после Джона. Он не пытался использовать уловки, просто и честно вбивая копье за копьем в грудь противника. В победе он не сомневался. Незачем показывать другим больше, чем нужно. В пятой сшибке Харвин упал с коня, перелетев через голову. Эдрик подавал копья куда лучше, чем мальчишки, которые помогали ему вчера и позавчера, Джону Даже не приходилось останавливать коня. Он смог выбить из седла еще двух рыцарей, одного с первой сшибки, другого со второй. Затем спешил Джона Ройса — тот был опытнее и искуснее с копьем, но держался в седле он хуже Джона — лишь приемы, которые ему показал на Королевском тракте сир Барристан, позволили Джону остаться в седле. Но на этом, очевидно, удача бастарда закончилась. Его соперником был сам Барристан Смелый, живая легенда, и его этими трюками можно даже не пытаться удивить. Джон опустил копье и, не пытаясь сразу пустить коня галопом, направился к сопернику. В первой сшибке он снова попытался выбросить руку вперед, но старый рыцарь повторил движение. Сноу вылетел бы из седла, но ему повезло — левая рука инстинктивно дернулась и копье Селми скользнуло по щиту, даже не сломавшись. Во второй сшибке Джон едва успел убрать голову — копье королевского гвардейца задело шлем чуть выше глаз. В ушах зазвенело от такого удара. В третьей сшибке Джон хотел просто достойно выступить — надежды победить он не питал. Он наклонился в сторону перед столкновением и направил копье в живот соперника. Пики раскололись, щепки брызнули в стороны, Барристан успел прикрыться щитом и остался в седле, но обломанное копье Джона зацепилось за его щит и левую руку вывернуло. Джон видел, как старый рыцарь выронил обломленное копье и согнулся, сжимая руку. Король решил, что победителя определят ещё три сшибки. Джон взглянул на соперника — тот отдал щит оруженосцу, но на ристалище выехал. Его левая рука висела плетью. Старый рыцарь собирался сражаться без щита. Что сделал бы отец? Это решение должно было быть простым, но Сноу пронзил страх. Он вдруг представил, как копье ударит его в грудь, сминая доспех и ломая кости. Так же, как знаменитый молот короля пробил панцирь и грудь Рейгара Таргариена. Он видел, как падает с коня на песок, пачкая его кровью. Шлем слетает, на трибунах кричит от ужаса его маленькая сестра, а он лишь стонет от боли, не в силах остановить вытекающую жизнь. Джон отдал щит и выровнял коня. Он бастард, но не трус. Это просто игра. Левой рукой он погладил своего коня и пустил рысью. Он направил свое копье в грудь Барристану, а тот — в грудь Джону. Без щита много трюков не придумаешь. Направить в голову — все равно что попытаться убить. Белый конь королевского гвардейца поднимал облака пыли, приближаясь к бастарду. Джон повернулся правым плечом вперед ровно в момент столкновения и копье соперника скользнуло по панцирю. Его копье вбилось в грудь сира Барристана, сбив старого рыцаря с коня. Шлем Джона слетел, сбитый взметнувшийся вверх пикой, и темные волосы разметались по плечам. — Отец! Это Джон, смотри! Джон! — Прыгая, Арья визжала от восторга и махала ему рукой. Улыбка сама выползла на лицо и он вскинул руку, вновь вызывая крики толпы. Джон провел в шатре лорда Берика несколько часов, прежде чем ему сообщили, что его черед сражаться. Лорд Берик — оказывается, выбыв из турнира наблюдал с трибун — сказал, что таких перерывов в поединках быть не должно, и это вряд ли случайность жеребьевки. За это время к нему успела дважды забежать Арья — в первый раз она его треснула, расцеловала и помогла снять доспехи, во второй — пожелала удачи. Противником Джона стал Клиган-старший, Скачущая Гора. Последний раз Джон видел его на Железных островах, и тогда рыцарь показался ему великаном. Ничего не изменилось. Огромный конь под ним казался жеребенком, а Джон на своей лошади уступал ему не меньше трех футов. После первой стычки Джона отбросило назад с такой силой, что в спине что-то хрустнуло. Живот свело от напряжения, но в седле Джон удержался. Во второй стычке он решил наклониться вперед и поднять нижний край щита, а копьем целить противнику в ближнее плечо, но копье Джона даже не достало до противника. Пика Горы коснулась морды лошади, та испугано рванулась в сторону, Джон открылся, и копье неслось точно в его лицо. Он сам не понял, как выпустил и копье, и поводья, двумя руками схватившись за пику противника, отводя голову назад. Его ударило по голове. Он вылетел из седла. Мир, едва видимый сквозь прорезь шлема, вращался. Джон рухнул лицом на землю и остался лежать. Ему показалось, что падение длилось не меньше двух вдохов, а удар о землю выбил из него весь воздух. Во рту чувствовался привкус крови. Голова гудела. Джон попытался снять шлем. Руки дрожали. Было сложно дышать. Забрало погнулось от могучего удара и отказывалось подниматься. Потеряв терпение, Джон дернул со всех сил и просто оторвал забрало от шлема. Он жадно вдохнул прохладный вечерний воздух и закашлялся — в горло попал песок. Кажется, даже нос был им забит... Высморкавшись, Джон увидел на земле кровь. Шея внезапно жутко заболела, воротник упирался прямо в кость. А доспехи были слишком тяжелы, чтобы Джон мог встать. Сжав кулаки, он перся рукой в землю и перевернулся на спину. На небе уже горели первые звезды. Несколько раз встряхнув левой рукой, Джон сбросил щит. Глаза вдруг стало заливать кровью. — Проклятье... — выдохнул он, утерев рукой кровь и прикрыл на мгновенье глаза. Открыв их, он увидел над головой не небо, а ткань шатра. Поднеся к лицу руку, он понял, что доспехов на нем нет. Повернув голову, он увидел стоящих рядом Арью и Эдрика. Кажется, они о чем-то спорили, но замолчали, едва Джон шевельнулся. Арья посмотрела на него и вдруг захохотала, согнувшись пополам. — Джон, ты... — она продолжала смеяться, чертя пальцами круги вокруг глаз, — ты как енот! Джон усмехнулся. От удара по носу всегда так. Он себя чувствовал, словно лицом о стену приложился. Пощупав языком зубы он удивился — все были на месте. Выходит, удар пришелся выше... Привстав на локтях, Джон увидел лежащую на деревянных мостках броню. Шлем и забрала лежали отдельно. Верх забрала был вмят внутрь, как и часть шлема, прикрывавшая лоб. Рухнув на кровать, Джон ощупал лицо. Рана была прямо над бровями. Выходит, удар пришелся прямо в щель для глаз. Не откинь он голову назад, щепки воткнулись бы ему не в лоб, а в глаза. Повезло. — Кто победил? — устало спросил он. — Да никто, — ответила Арья, прежде чем Эдрик успел открыть рот, — твоя схватка была последней, король перенес остальные на завтра... — Остались только Пес, Гора, Джейме Ланнистер и Лорас Тирелл, — поспешил вставить Эдрик, — Завтра они будут сражаться перед общей схваткой. Сейчас все пируют. Джон откинулся на кровать и закрыл глаза. Даже с расстояния в полмили он слышал рев толпы. Еще он услышал шаги. Твердые, немного чеканящие, как при марше, они приближались. И замерли в нескольких ярдах. Джон открыл глаза, повернул голову и напрягся, готовый вскочить, наплевав на головную боль. Откинув полог, в шатер вошел отец. — Ты сильно нас напугал, Джон. Виновато улыбнувшись, он ответил: — Это уже стало традицией. Отец покачал головой. — Лекарь сказал, что тебя не следует таскать туда-сюда после такого удара, поэтому сегодня ты заночуешь здесь, а лорд Берик и Эдрик погостят в башне Десницы, — сказал отец тоном, не терпящим возражения, — но прежде я хотел бы с тобой поговорить. Эдрик, ты не проводишь мою дочь к столам? Когда в шатре не осталось никого, отец посмотрел на Джона немного виноватым взглядом. — Мне понадобится твоя помощь... — На мгновенье он почувствовал восторг и слушал, стараясь не издать ни звука. Письмо Лизы Аррен, поиск бастардов короля, чтение непонятной книги, отъезд Серсеи прямо перед смертью десницы, кинжал, якобы проигранный Тириону Ланнистеру, отлучка принца Станниса, глупая смерть сира Хью. Он, как и отец, не был силен в загадках, — Сир Барристан предложил сделать тебя его оруженосцем. Я хотел бы, чтобы ты согласился. Я должен знать, могу ли ему доверять, и... Я должен знать все, что он знал о Джоне Аррене. Джон отстраненно кивнул. Несмотря на плохое знакомство, сир Барристан представлялся ему благородным человеком, и, несомненно, он был великим воином. Но мысли Джона все равно были заняты другим — быть может, потому он и проиграл Клигану. Когда отец уже собирался уходить, Джон окликнул его: — Скажи... это Эшара Дейн? Она моя мать? Лицо лорда Эддарда окаменело, в неровном свете свечей оно походило на каменное лицо из крипты. "Ты не Старк, — говорили эти лица в кошмарах Джона, — Тебя не должно здесь быть". Коротко кивнув, он вышел из шатра. Джон долго не мог уснуть. Он проваливался в полудрему, слыша звуки ночного леса, чуя запах близкой добычи, а потом снова просыпался в темном шатре и не мог прекратить думать о матери. Эдрик говорил, она была высокой, черноволосой красавицей с пурпурными глазами, каких больше ни у кого не было, но сколько Джон не пытался представить ее лицо, оно становилось похоже на Кейтлин Старк. Посреди ночи он поднялся и вышел из шатра, ощутив кожей ночную прохладу. Голова больше не кружилась, а руки были такими же сильными, как день назад. Завтра он сможет принять участие в общей схватке. Выиграть ее куда более почетно среди северян, чем стать чемпионом турнира. Джон прикрыл глаза и вспомнил улыбающуюся Арью — это, наконец, выгнало из его мыслей образ леди Кейтлин.* * *
Барристан стоял рядом с королем. Лорду Эддарду удалось и отговорить короля от общей схватки и унять его гнев, и сейчас Роберт Баратеон легко улыбался, смотря на выстраивающиеся ряды бойцов. Они повязывали на свои руки белые, синие или серые ленты — цвета Старков и Арренов, нового и покойного десницы. — Это ведь тот Сноу? — спросил Роберт, указав на бойца с серой лентой, в этот раз вовсе не надевшего плащ. — Он самый, — подтвердил принц Ренли. Доспехи его отличались от вчерашних, а боевой скакун под ним подходил для общей схватки куда больше, чем стройные ездовые лошади, которых Джон Сноу седлал для турнирного боя. Он сжимал в руках булаву, а за его спиной висел меч. Барристан ожидал, что тот начнет схватку с мечом — он уже убедился, что бастард мастерски им владел. Возможно ли, что в его возрасте, он столь же хорош с булавой? Зеленым огнем вспыхнул меч Тороса из Мира, и через мгновенье прозвучал сигнал к началу схватки. Джон Сноу сорвался с места галопом, выбрав себе в соперники Робара Ройса. Скакуна он направил прямо на соперника, заставив того в последний момент свернуть в сторону, из-за чего удар меча оказался смазан и бастард просто сбил его в сторону собственным ударом. Ройс прикрылся щитом и, ловко прокрутив меч, обрушил на Джона удар, почти не прилагая собственных сил. Бастард, казалось, только этого и ждал — он ударил снизу вверх, быстро и сильно, попав по лезвию клинка противника чуть выше рукояти. Меч Ройса вылетел из рук, он смог отразить еще два размашистых удара своим щитом, но потом Джон ткнул его в голову, когда тот опускал щит, чтобы увидеть удар. Полувдоха ошеломления Сноу хватило, чтобы сбить противника с коня. Сзади на него наскочили сразу двое Фреев, и Барристан решил было, что схватка для бастарда закончилась, но тот будто увидел их спиной. Одним взмахом он сбил удар одного на путь другого, конь подчинялся бастарду, будто у них была одна голова на двоих. Барристана отвлек яростный крик — это Сандор Клиган рубился с Торосом, пытаясь выбить у того пылающий меч. Этот красный жрец был настоящим храбрецом, несмотря на беспробудное пьянство. Пес был одним из немногих, кто мог одолеть Барристана, и он никогда не жалел противников. На турнире в честь именин принца Джоффри он сломал обе руки двум рыцарям, напавшим на него в общей схватке и едва не убил одного вольного всадника. Когда он вернулся взглядом к Джону Сноу, вокруг него лежали двое Фреев и один неизвестный межевой рыцарь, бастард стоял на ногах в двух ярдах от него валялся труп лошади с проломленной головой. Над бастардом на гнедом боевом скакуне возвышался сир Лайл Крэйкхолл, Могучий Вепрь. В руках он сжимал огромный двусторонний топор. Крэйкхолл был рыцарем и едва ли он специально убил лошадь — вероятно, Джон Сноу неудачно отвел удар. Но бастард не сдался. В левой руке он держал меч, в правой — булаву. Крейкхолл направил коня мимо Джона и взмахнул топором снизу вверх, но Джон прыгнул в сторону, одновременно нанося удар булавой в живот, мечом же он легко ударил по ноге противника, выбив ее из стремени. Такого Барристан не видел никогда. Крейкхолл свалился с лошади, и Джон дал ему время встать на ноги. Он уступал рыцарю добрых полтора фута роста, но, кажется, даже не замечал этого. На мгновение Барристану показалось, что глаза бастарда светились, как у животных, но наваждение спало — забрало скрывало их в тени. Правой рукой Джон наносил удары по топору противника, сбивая его в сторону, а мечом в левой пытался попасть по уязвимым местам — бить турнирным мечом по доспехам занятие бесполезное. Эта тактика была обречена на поражение, Крэйкхолл опытен, он куда сильнее и куда дольше сможет наносить удары... Рукоять меча вбилась в подбородок рыцаря — Барристан едва успел разглядеть, как Джон сделал ложный замах и мгновенно подступил вплотную к сопернику. Крэйкхолл отшатнулся, но устоял на ногах, но Джон уже обрушил могучий удар палицы ему на плечо — Барристан мог поклясться, что будь он на месте Могучего Вепря, такой удар неминуемо сломал бы ключицу через любые доспехи. Джон Сноу поднял забрало и оглядел ристалище. Барристан покачал головой — такая ошибка могла стоить победы. Кроме Джона остался только Торос из Мира, но тот был верхом. Бастарда это не смутило. Он опустил забрало и побежал на противника. Такую прыть в доспехах Барристан видел только у Эртура Дейна и Джейме Ланнистера. Джон взмахнул булавой на бегу и швырнул ее в жреца. Что за глупость? Тот просто пригнулся и ударил лошадь пятками, и оружие прошло над ним. Когда до столкновения оставалось два ярда и Торос уже замахивался, Джон сноу прыгнул. У этого парня были ноги лошади. Он оторвался от земли больше чем на три фута, увел своим мечом чем соперника, сплелся с ним и вместе они рухнули на землю. Бастард мгновенно выхватил кинжал и приставил к шее противника. Король хохотал, расплескав вино из кубка, толпа ревела, приветствуя победителя. Барристан улыбнулся и покачал головой. Это необычный стиль, и этот мальчик — настоящий самородок. Он многому сможет его обучить. Первый же урок Барристан дал ему тем же вечером, после того, как его сменил Борос Блаунт. — Ты слишком безрассуден, — объяснял он Джону, — так можно драться в поединке, но ты не был в настоящем бою. Там с твоим стилем не... — Я был, — перебил его Джон Сноу, — я был на Пайке во время восстания Грейджоев, а потом не раз бился с одичалыми. На Пайке? Джону Сноу было не больше шестнадцати лет, он не мог... вдруг Барристан вспомнил мальчика, бывшего месяц виночерпием короля. И одичалые... разве могли они напасть на Винтерфелл? — Где ты бился с одичалыми? — Барристан не смог скрыть недоверия в голосе. — На Медвежьем острове, — ответил Джон Сноу холодно, — У Теснины. В Клыках Мороза. В Зачарованном лесу. Барристан не знал этих мест, кроме Медвежьего острова, но видел, как задело мальчика недоверие. Он предполагал, что Джон Сноу обладает природным талантом и все, но ошибся. Он не был чистым холстом, он многое умел и много знал. Он учился, усердно и намеренно. — Хорошо, — кивнул он и задал другой вопрос, — кто учил тебя драться? — Отец, — ответил Джон, — Сир Родрик Кассель, сир Джорах Мормонт, Куорен Полурукий и Сирио Форель. — Мечники, — заметил Барристан, — с каким еще оружием ты умеешь обращаться? — Булава, копье, нож, топор, кистень. Посох, — подумав, добавил мальчик. Теперь Барристан мог оглядеть его внимательнее. Сейчас на Джоне Сноу была только рубаха, после схватки он даже кольчугу не надел, хотя за спиной все еще торчала рукоять меча. Лицо было разбито и Барристан не знал, случилось это вчера или сегодня. Руки Джона Сноу были одинаково сильными и на левой руке были видны мозоли — выходит, он умел обращаться и с двуручным мечом, кроме того, в отличии от большей части сильный юношей, в нем отсутствовал лишний вес, мальчик был прыгучим, как кузнечик. — Хорошо, — протянул Барристан, задумавшись, — хорошо. Сперва я покажу тебе несколько способов блокировать удары, подходящих для любого оружия. Джон Сноу взял со стойки турнирный меч и засучил рукава рубахи. На левой руке, на пару дюймов выше кисти, налился огромный черный синяк. — Как ты его получил? — спросил Барристан. — Пришлось защищаться наручем. Теперь он знал, что нужно показать мальчику. В прочем, вряд ли ему это сейчас поможет. Спустя час Барристан понял, что показал Джону те немногие приемы с мечом, которых тот не знал. Джон Сноу был прекрасным учеником. Он говорил мало и только по делу, сразу понимал, чего от него хотят и с учитывал каждое замечание. Даже Джейме Ланнистер в шестнадцать не был так хорош. Еще полмесяца они тренировались, пока Джон Сноу не усвоил большинство приемов. Конечно, чтобы стать настоящим мастером ему понадобятся еще несколько лет, но Барристан понимал, что с такими способностями он станет рыцарем самое позднее через полгода, и за это время хотел дать ему как можно больше. Оттачивать мастерство он сможет и сам. — Теперь копье, — объявил Барристан, — не будем говорить о конном бое, там ты знаешь свои ошибки, — Джон Сноу коротко кивнул, — я не умею обращаться с ним так, как делал это Ливен Мартелл, но я знаю, как он это делал, — Барристан принял из рук мальчика учебное копье, — прежде всего запомни, что оружие, которым дерется твой противник так же важно, как оружие, которым дерешься ты. У тебя прекрасное чувство дистанции, встань так, чтобы я не мог тебя достать выпадом. Когда мальчик встал, Барристан сделал длинный выпад, выбросил копье вперед, толкнув его правой рукой, а левой придерживая за самый конец. Джон Сноу увернулся — копье прошло на два фута дальше, чем тот стоял — и замер, нахмурившись. Изучил позицию Барристана, положение его рук — он специально не двигался, позволяя мальчику рассмотреть все получше. — Это коварное оружие, — объяснил Барристан, — Оно кажется простым, с явными слабыми и сильными местами, но это не так. Мастер обращения с копьем опасен даже на короткой дистанции. Потом показал еще один прием с копьем, позволяющий делать атаку невероятно быстрой — надо метнуть копье и поймать его лишь в самый последний момент. Они потратили на копье еще полмесяца, потом несколько дней на кинжал — Джон Сноу владел им лучше Барристана. У него складывалось впечатление, что мальчик тренируется все время — с такой скоростью он изучал искусство боя. Однако Джон Сноу успевал справляться со всеми обязанностями оруженосца, и даже несколько раз они вместе прогуливались по городу. В первый раз Барристан повел его к Черноводной, где простолюдины дрались на посохах, но там Джона Сноу уже знали. Также его знали и на Стальной улице — бастард, оказывается, изучал кузнечное дело. Они как раз начали изучать бой на посохах, когда это случилось. Барристан точно знал, что навсегда запомнит это собрание Малого совета. Король был в ярости. — Роберт, умоляю тебя, — говорил лорд Эддард, — ты говоришь, что хочешь убить ребенка. Но эту бурю Старку было не унять. — Эта шлюха беременна! — грохот от удара о стол на миг вернул Барристана в прошлое, в тронный зал Эйриса Таргариена. Все безумие прошлого короля сейчас горело в глазах Роберта Баратеона. Барристан знал, что король ненавидит Таргариенов, но не догадывался, что ненависть эта граничит столь безумна. — Милосердие никогда не бывает ошибкой, — твердо сказал лорд Эддард Его лицо, застывшее в ледяной, непоколебимой уверенности, напомнило Барристану принца Рейгара. В другой жизни они могли бы стать друзьями... За все время, что он пробыл Белым щитом, никто, ни десница, ни посол, ни королева, никто не позволял себе так говорить с королем. Рядом с Эддардом Старком Барристан чувствовал себя трусом. Его долгом было защищать короля, а не королевскую честь, но он не мог заставить себя смотреть прямо, когда речь шла об убийстве девочки, — Я шел за тобой на войну, чтобы положить конец детоубийствам. — Чтобы положить конец Таргариенам, — буркнул король пристыженно. — Я никогда не думал, что ты боишься Рейгара, — сказал лорд Старк, в голосе его слышалось презрение, — Неужели ты лишился мужества настолько, что трепещешь перед тенью нерожденного ребенка? — Ни слова больше! — отрезал Роберт Баратеон, — Или ты забыл, кто здесь король? — Не забыл, светлейший, — отвечал лорд Эддард голосом, полным льда и разочарования, — А вы? В ярости король обратился к другим советникам. Все они хотели девочке смерти. — Светлейший государь, честь велит нам встречать врага на поле боя, а не убивать его в чреве матери, — Барристан не нашел в себе сил поднять глаз, — Простите меня, но я вынужден поддержать лорда Эддарда. Слушая великого мейстера, Барристан только и мог, что качать головой, но Мизинец высказался еще хуже. Барристан не смел возражать королю, но лорд Эддард был выкован иначе — он сорвал с себя застежку и бросил на стол перед королем. — Желаю вам удачи. Дверь за ним закрылась, а Барристан все смотрел на выделанную из серебра руку на черном дереве стола, погнувшуюся от хватки северянина. На символ отваги и чести, которыми в королевстве не обладал больше никто. Заседание закончилось и Барристан молча шел рядом с королем. От должен был защищать его от любых угроз, и ссора с Эддардом Старком грозила куда большим, чем рождение сына Дейнерис Таргариен. Быть может, Джон смог бы убедить отца? Он должен был ждать Барристана у дверей зала совета, вскоре им предстоял еще один урок, но король кричал достаточно громко, чтобы мальчик услышал угрозы лорду Эддарду. На другом конце коридора появился Джейме Ланнистер, также облаченный в доспехи. Он даже не взглянул на короля, проходя мимо него. — Сир Джейме, смени меня, — ему нужно было поговорить с... — Нет, — отрезал тот, не остановившись. Барристан опешил. — Твой командующий отдал тебе приказ, сир, — сказал он твердо, взяв Ланнистера за плечо. Цареубийца развернулся, в зеленых глазах плескалась ярость. Толчок был такой силы, что Барристан не смог удержаться на ногах. Доспехи жалко лязгнули, когда он упал на каменный пол. Белый плащ Ланнистера взметнулся, когда он развернулся и продолжил идти.* * *
Джейме влетел в свою комнату в Белой башне, тут же сорвав с себя плащ. Проклятый Старк и его проклятая женушка! Он охранял сестру и детей вместе с Мендоном, когда им принесли письмо. Взят в плен Кейтлин Талли на Королевском тракте за попытку убийства ее сына. Что эта сушеная форель вообще делала у Трезубца? Разве не должна она была сидеть в своем промерзшем замке над своим драгоценным шпионом-сыночком? Услышав эти вести, Серсея лишь усмехнулась. Она всегда ненавидела Тириона за смерть их матери. "Пусть умрет и успокоит этих Старков, — прочитал Джейме в ее глазах, — тогда нам станет только лучше." Он хотел просить ее совета, но уже знал все, что она может сказать. И Тирион, и сестра, и отец были спокойнее его, пожелай они, смогли бы найти просто решение, но Тирион в плену, а отец с сестрой с удовольствием подождут его смерти, чтобы потом спросить за нее со Старка. Тайвин Ланнистер, разумеется, выразил в письме недовольство и сообщил, что Риверран ответит за преступления Кейтлин Талли. Но Джейме это не устраивало. Ему нужно было поговорить с отцом — Серсея и пальцем не шевельнет, пока речь о Тирионе. Открыв сундук, стоящий возле кровати, Джейме достал оттуда алый, вышитый золотой нитью плащ. Отец подарил его после воцарения Роберта, это был едва ли не единственный раз, когда Джейме видел его улыбку. Мальчишка, которым тогда был Джейме, трепетал от ярости, но отец этого не замечал. Он ожидал, что после убийства Эйриса его сын снимет белый плащ. Джейме хотел остаться рядом с сестрой. Сейчас, однако, носить белый плащ он не хотел. Он хотел скакать в Винтерфелл за братом, но даже если он не будет слезать с лошади, он не успеет нагнать их в Речных землях, где Ланнистеры имеют власть, а на Севере его просто свяжут и посадят рядом с братом, даже если он порубит перед этим полсотни человек. Сменив плащ, но не снимая своих золотых доспехов, он направился в казармы, где разместились гвардейцы Ланнистеров. Трегар, их капитан, был знатным рубакой, он сражался рядом с Джейме на Пайке, дважды был обязан ему жизнью и один раз спас. Он пошел за Джейме, не сомневаясь. И Трегар был умен. — Не стоит ли нам взять этого Джона Сноу, его бастарда, чтобы Старк стал сговорчивее? Он больше не десница, и в немилости у короля. Джейме не подумал об этом, идея казалась не такой уж плохой, однако... Он вспомнил стычку с бастардом, вспомнил поединки этого мальчишки во дворе. Это будет непросто. Если к нему на выручку придут гвардейцы Старков, то все и вовсе может обернуться поражением. И даже Роберта Баратеона озаботит резня в стенах Красного замка. К тому же, этот отъевшийся буйвол отходчив и простит Старка раньше, чем взойдет солнце. Нет. Нужно ехать в Утес Кастерли, поговорить с отцом. Когда они покинули казармы, на улице уже начался мелкий дождь. Уже у конюшен к нему подбежал мальчишка. — Сир Джейме, лорд Старк покинул замок в сопровождении трех гвардейцев. Он направился в бордель близ Старых ворот. Джейме знал этот бордель — Роберт часто туда захаживал. Мальчишка был ему знаком, но весть эту вряд ли прислала сестрица. — С кем он туда поехал? — Его сопровождает лорд Бейлиш, сир. Лорд Бейлиш? Вот как. Выходит, это затея Мизинца, хотя тот, наверняка хотел, чтобы думали на Вариса. Надо будет потом сказать Тириону, кого нужно благодарить. На лицо Джейме вылезла улыбка. — Не нужно коней, — сказал он Трегару, — я хочу встретить лорда Старка на улицах. Было бы некрасиво устраивать скачки по городу. Когда они выступили, дождь уже лил вовсю. Вода затекало в доспехи, волосы спадали Джейме на лицо. Он не убирал их, скрывая напряженное, безрадостное лицо. Джейме не был уверен, что сделать со Старком. Не был уверен, пока не встретил его. — Дорогу, или вы умрете! — воскликнул гвардеец, обнажив меч. Он был смутно знаком Джейме. — Волки завыли, — на лицо снова вылез презрительный оскал, — А стая-то невелика! Дождь барабанил по доспехам — которых на Старке не было. Лицо его выражало гнев, а глаза потемнели, но Джейме не видел желанного страха. — Ланнистер, что ты делаешь? — спросил Бейлиш. Быть может, это и не его идея. — Он знает, что делает, — невозмутимо заговорил Старк. В голосе его Джейме слышал пренебрежение. Гнев вспыхнул в нем с новой силой. — Совершенно верно, — с улыбкой говорил он, глядя Старку в глаза, — Я ищу своего брата. Вы помните моего брата, лорд Старк? Такой светловолосый, глаза разного цвета, невысокий... — Прекрасно помню, — ответил Старк, будто на него не смотрели двадцать копий. Он не боялся. Он смотрел на Джейме, не как на врага. Так сытый волк смотрит на скачущего перед ним зайца. "Я убью тебя в другой раз", — вот что видел Джейме в этом взгляде. — Он должен ответить за свои преступления, — сказал Старк, и Джейме выхватил меч. Ответить за мои преступления, это ты хотел сказать, — эти слова так и не сорвались с его губ, став другими: — Обнажите сталь, лорд Старк, — Джейме больше не улыбался, приближаясь к врагу, — Я убью вас, как Эйриса, но лучше, чтобы вы умерли в клинком в руках, — он кинул на Бейлиша презрительный взгляд, — если бы я боялся запачкать дорогую одежду кровью, то поторопился бы отсюда. Мизинец скрылся в мгновенье ока. — Убей, меня, Цареубийца, — сказал Старк, конь его сделал шаг на встречу, — и Кейтлин прикажет перерезать горло твоему Тириону. Джейме упер меч в грудь врага, его о, но тот даже не пошевелился. Где-то внутри Джейме чувствовал восхищение, и это злило еще больше. — Убейте его людей, — сказал он наконец, уже стоя за гвардейцами. Вот это Старка проняло. — Нет! — вскричал он, вбившись на лошади в приближающихся гвардейцев. Старк умел драться, его меч двигался быстро и резко, он правил лошадью, не позволяя гвардейцам подступиться, но он был слишком слаб, чтобы... Джейме увидел, как могучим ударом Старк пробил разрубил шлем Трегара, и тот упал на колени, лицо его заливала кровь. Рука вновь потянулась к мечу. Джейме отвернулся и пришпорил коня.* * *
Арья не могла выразить, насколько она рада, что Джон был с ними. Когда отец отослал ее спать, не поверив, наверняка, ни единому ее слову, она знала, к кому нужно идти. Джон поверит ей, чтобы она ни сказала, он всегда на ее стороне. Но в тот день он вернулся слишком поздно — по приказу отца Джон искал ее в городе и последним узнал, что она вернулась. Проснувшись поздно утром, она пошла к нему, но Джон был с Йореном, братом Ночного Дозора, что приехал вчера вечером. Конечно же, Джон нашел для Арьи пару ласковых слов и поцелуй, пообещал, что выслушает все вечером — зачем-то она сказала, что не торопится, а затем ушел вместе с Йореном и несколькими гвардейцами. Арья напросилась с ними. — Значит, хочешь деньгами купить дозору людей? Мы не наемное войско, мальчик. Джон не нравился Йорену, это было видно. — Я собираюсь платить не людям, которые пойдут в дозор, а их семьям, — ответил Джон, — и платить буду достаточно, чтобы те не знали голода. — Все они разбегутся, стоит нам покинуть столицу. — Тогда они должны быть хорошими пловцами. Я купил корабль и добыл достаточно моряков тем же способом, которым добуду рекрутов. — Все равно, золотом ты храбрость не заменишь, — мужчина сплюнул, — особенно свою. Арья не поняла, что он имел в виду, но Джона это задело. — Когда вернешься в Черный Замок, спроси Джиора Мормонта о моей храбрости. Спроси Бенджена Старка и Куорена Полурукого. Спроси Плакальщика. Нанял нескольких глашатаев на Площади Бейлора, чтобы те разносили вести. Золотой дракон за мужчину старше двенадцати и моложе сорока, три, если он здоров. Пять за охотника или строителя. Десять за владеющего орудием. И дал Йорену пять сотен драконов, когда вернулся в замок. — Плати не сразу, — наказал ему Джон, — оленя сейчас, поменяешь на дракона перед отплытием. Тот пораженно смотрел на горку из золота. — Не боишься, что украду? — спросил он. — Дозор — твоя жизнь. Желай ты денег, отправился бы с вестями не к моему отцу. И оставил Йорену кучу золота и мальчишку-писца. Джон и правда много выиграл в общей схватке, но, кажется, деньги его вообще не интересовали. Арья слышала их разговор с отцом. Пятнадцать тысяч Джон отправил в Винтерфелл и еще три в Звездопад, оставив себе лишь десятую часть выигрыша, а теперь подарил Дозору еще половину. — А что за весть он принес? — спросила Арья, когда они возвращались в башню. — Мне казалось, это ты хотела мне что-то рассказать, — улыбнулся ей Джон. Арья открыла было рот, а потом закусила губу и едва не заплакала — она не помнила, ничего не помнила. Волшебник со шрамом, чудовища, толстяк, дикари и жонглеры... все перемешалось у нее в голове. Надо было найти Джона раньше, а не спать. Спутанно она все же рассказала ему, что смогла вспомнить, но даже сама Арья ничего бы не поняла из такого рассказа. Но Джон понял все еще когда она открыла рот. — Сядь, — сказал он, когда они пришли в его комнату. Арья послушно плюхнулась на стул, злясь на себя за забывчивость. — Сколько их было? — спросил Джон. — Двое, — сказала тут же Арья, — один толстяк, а другой волшебник, он говорил... Арья замолчала, стоило Джону поднять руку. — Опиши их. Арья описала. Толстяк с раздвоенной бородой, ловко двигавшийся и другой, в кольчуге и шлеме. — Молодец, — улыбнулся ей Джон, — где ты их встретила? — В тайном проходя с чудовищами! — Что за чудовища? — спросил тут же Джон. — Ну, не чудо-овища, — протянула Арья, вспоминая, — только черепа, они мертвые. — Черепа драконов, — сказал Джон, — они стояли в тронном зале, когда правил Безумный король, но Роберт Баратеон приказал убрать их в подземелье. — Да!, — радостно воскликнула Арья, — это должны быть они! — И ты шла за теми двумя, потому что у них был факел, так? — Арья кивнула, — А теперь вспомни, что они говорили, Арья, — сказал Джон, положив ей руку на плечо. Тут все было сложнее, эти двое говорили сразу обо всем, но Арья помнила, что толстяк предлагал убить отца. Еще она вспомнила про дикаря, про брюхатую принцессу, про жонглирование, про волка и льва, про волшебство, про книгу и про бастарда. Джон хмурился все сильнее, будто понимал, о чем она говорит, но когда Арья спросила, то сказал, что просто пытается разгадать. Потом он сказал, что поговорит еще раз с отцом, и пообещал, что будет защищать его, даже от колдуна. И ушел. После турнира Джон был с ней гораздо реже — он стал оруженосцем старого лорда-командующего и много тренировался, еще больше чем раньше. Арья чаще всего видела его на уроках с Сирио, да иногда за ужином — завтракал он раньше всех. Когда Арья спросила его, он объяснил, что помогает отцу и что они в опасном месте, и что он больше не может позволить себе летние игры — сказал он это прямо как отец, и Арья поняла, только поцеловала его в щеку. Она говорила себе, что все в порядке и что Джон со всем разберется, но даже на уроке танцев она постоянно отвлекалась. Ночью, уже лежа в кровати, она услышала шаги. Тихонько выглянув наружу, она увидела Джона, поднимавшегося наверх. Он был в кольчуге и доспехах, и не свинцовых, а настоящих, с мечом за спиной и кинжалом на поясе, а шаги Джона были тяжелыми и твердыми. Арья тихонько пошла за ним, и впервые он ее не заметил. Перед покоями отца стояли Десмонд и Харвин. — Мне нужно поговорить с лордом Старком, — сказал он, — передайте, что все готово. — Лорда Старка здесь нет, Джон, — ответил ему Харвин, — он уехал вместе с Джори.