***
Звучание будильника Кевина разбудило их обоих через несколько часов. Эндрю выразил протест против его назойливого требования, уткнувшись подбородком и зарывшись лицом в подушку и в волосы Нила. Напротив него Нил издал тихое ворчание протеста, отражающее чувства Эндрю, и сгорбился вокруг руки, которую все еще держал. Несмотря на то, что они оба довольно быстро заснули, как только Эндрю присоединился к Нилу в его постели, Эндрю все еще чувствовал себя так, словно проснулся в три часа ночи, и, судя по полувздоху и жалобному ворчанию Нила против его костяшек, он был уверен, что нападающий чувствует то же самое. Он также знал, что приступы паники, подобные этому, могут практически свести на нет любой отдых, которого вы могли добиться до или после. Если бы он не знал лучше, он мог бы подумать о том, чтобы убедить Нила пропустить тренировку сегодня утром и просто дремать все утро (вместе с ним, конечно), но он знал лучше, поэтому отбросил эту идею еще до того, как она успела сформироваться. Эндрю был готов упрямо держаться до тех пор, пока их не заставит встать с постели нытье Кевина, но Нил, очевидно, был гораздо менее терпим к настойчивому вою этих часов, и менее чем через две минуты он сердито зарычал и отстранился. Эндрю отпустил его, когда Нил скатился с кровати, и вместо того, чтобы последовать за ним, он схватил подушку и полностью присвоил ее себе, свернувшись вокруг нее и натянув одеяла на голову, чтобы превратиться в одеяло-моль в знак протеста против начала дня. Звук прервался, за ним последовало знакомое «уф!» и стук подушки о лицо Кевина (неоднократно, Нил позволил себе несколько лишних раз). Ники издал приглушенное обещание, что он «встал, я встал, мм, просто собираюсь обнять подушку еще раз, потому что она милая», прежде чем раздался звук открывающейся и закрывающейся двери, когда Нил вышел из спальни. Эндрю продержался как можно дольше, прежде чем вздохнуть и выползти из своей норы в одеяле, окинув комнату мрачным взглядом, прежде чем соскользнуть с кровати. Ники как раз одевался и застыл, уставившись на него с открытым ртом. Затем, в совершенно подобающей Ники Хеммику демонстрации, он спустил штаны так, что они сбились вокруг лодыжек, и указал на него, выглядя при этом совершенно нелепо в рождественских трусах с рогатыми оленями. — Ты. Кровать. Нила. Что? Ты! Было слишком рано для таких драматических сцен. Эндрю проигнорировал заикание Ники и схватил одежду, чтобы пойти одеться и приготовиться в ванную, чтобы избежать дальнейшего общения. Выходя из комнаты, он все еще слышал попытки Ники построить предложение, только потому, что не потрудился закрыть за собой дверь. К счастью, Ники благоразумно воздержался от дальнейших комментариев, когда Эндрю присоединился к остальным на кухне за легким завтраком и кофе. Но в его глазах появился веселый блеск, который был слишком доволен, когда он с нетерпением смотрел между ним и Нилом, особенно когда Нил передал ему кружку кофе, уже приготовленного по его вкусу. Если Нил и заметил повышенное внимание, то, похоже, его это не смутило, хотя Эндрю подумал, что, скорее всего, нападающий все еще не в себе. Он облокотился на кружку крепкого чая и не притронулся к яичнице, изредка с отвращением поглядывая на нее через край кружки, как будто она могла быть отравлена. Не удивившись, но и не развеселившись (потому что, хотя он знал, что Нил не любит яичницу, особенно после кошмаров, он также не собирался позволять нападающему не есть вообще), Эндрю взял банан из миски на стойке и открыл его. Он отломил верхнюю половинку и протянул ее Нилу, который рефлекторно взял ее, не отдавая себе отчета в том, что делает. Прошло мгновение, глупый кролик уставился на банан, словно не зная, что с ним делать, потом посмотрел на Эндрю, потом на банан. Эндрю отпил кофе и откусил оставшуюся половинку банана. Не имея другого выхода, Нил медленно съел половинку банана между глотками чая. Когда Ники издал какой-то восторженный звук, который совершенно не следовало произносить ни в какое время, тем более в такую чертовски раннюю рань, Эндрю аккуратно очистил свою половинку банана от кожуры и бросил кожуру в лицо Ники, заставив того завизжать. Кевин вообще ничего не прокомментировал, доказав, что были времена, когда он не был самым надоедливым человеком в этой гребаной комнате. Аарон встретил их внизу, и они все погрузились в Мазерати, чтобы поехать в спортзал. Как только они вышли из раздевалки на пол, Кевин повернулся к Нилу со своей обычной надменной властностью, чтобы провозгласить: — Ты можешь сегодня позаниматься, но не гони. Нил просто уставился на него, его выражение лица вполне ясно говорило «пошел ты» даже без среднего пальца, который он держал для подчеркивания. — Завтра у нас игра, Нил. Если ты напряжешься… Нил оборвал его фырканьем и взмахом руки, а затем стремительно повернулся, чтобы догнать Мэтта, который ждал его в нескольких футах от него. Возможно, это было задумано как способ закончить разговор, но Кевин последовал за ним. Ники, который оживленно болтал с Рейнольдс неподалеку, повернулся и с любопытством посмотрел с Кевина на Эндрю и обратно. Эндрю только пожал плечами и повернулся, чтобы последовать за Аароном к весам, чтобы они могли начать свою собственную тренировку. Если Кевин, в конце концов, раздраконит Нила и тот получит по морде, Эндрю точно не собирался вмешиваться. Хотя учитывая присутствие Бойда, Эндрю сомневался, что Нилу придется зайти так далеко. Мэтт всегда искал предлог, чтобы заткнуть Кевина, независимо от последствий — Эндрю был уверен, что защитник будет более чем счастлив отпихнуть Кевина. Он как раз разминался, когда Кевин, надувшись, вернулся к ним, но Эндрю быстро потерял интерес к надутому Дэю, его внимание привлекли Бойд и Нил, стоявшие на матах в углу возле тренажеров для ног, где они обычно делали свою растяжку. Мэтт только что попытался положить руку на плечо Нила, но Нил уклонился, чтобы избежать контакта. Выражение лица Бойда было обиженным, и он был достаточно выразительным человеком, чтобы это чувство отразилось во всем его теле. Его плечи опустились, а руки повисли в воздухе между ним и Нилом, пальцы слегка скрючились в полузадушенной хватке. Эндрю было наплевать на то, что Мэтт ведет себя как побитый щенок. Что его действительно волновало, так это выражение вины на лице Нила, прежде чем его кролик спрятал его за знакомой пустой маской. Любая усталость, накопившаяся с утра, исчезла в волне ярости. Его руки сжались в кулаки, и он почти рефлекторно набросился на Аарона, когда его брат заговорил ближе, чем он запомнил. — В чем их проблема? Я думал, что Джостен в основном приемный ребенок Бойда. Эндрю бросил на брата взгляд, но спорить не стал. Вместо этого он медленно выдохнул и поднял гирю, удовлетворяя себя фантазией о том, как протаранит ей горло Бойда. — Бойд психует, потому что Нил не хочет плакать у него на плече, а Нил поддается на его уловки, потому что он сентиментальный идиот. Аарон фыркнул. — Я удивлен, что он просто не сказал ему отвалить. Даже когда он не может говорить, это никогда не мешало ему отшивать других. В любом случае, у него неплохо получается молча сказать Кевину и Ники, чтобы они отвалили. Эндрю сделал паузу и в тягостном молчании изучал своего брата, пытаясь решить, как много Аарон узнал о его маленьком кролике и его тяжелых днях. Он знал, что Нил рассказал, по крайней мере, часть этого Бойду и Дэн, и Рене знала достаточно, чтобы понять, что они с Нилом вместе изучали язык жестов, чтобы дать ему невербальную форму общения, на которую он мог бы опереться, когда ему это было нужно — но он не был уверен, насколько все остальные догадались. Было несколько достаточно значительных случаев, чтобы все, кто заботился и обращал внимание на Нила, должны были что-то понять, но все они настолько плохо умели правильно реагировать на молчание Нила, что Эндрю наполовину думал, что они забывают о нем, пока оно снова не появится. Что касается Аарона, то у Нила вообще не было причин доверять ему, и до вчерашнего дня Эндрю прямо избегал говорить с ним о Ниле. Точно так же, когда у Нила был тяжелый день, Аарон никогда не комментировал это. Эндрю всегда считал, что его это не волнует настолько, чтобы заметить, но поскольку в последнее время Аарон показал себя раздражающе наблюдательным, он предположил, что, возможно, он заметил больше, чем говорил, и у него просто хватило редкого ума оставить это в покое. «Даже если он не может говорить», сказал его брат. Не не хочет, не говорит или не хочет говорить — а не может. Это становилось действительно раздражающим, когда приходилось давать Аарону похвалу за дерьмо. — Как я и говорил, сентиментальный идиот, — сказал Эндрю в ответ, решив не обращать внимания на замечание брата — хотя он полагал, что отсутствие протеста можно считать подтверждением. — Он слишком мягок с Лисами и позволяет им спускать с рук дерьмо, которого не должно быть. Особенно Бойду и капитану. — Это чушь. — О, смотрите, хоть в чем-то мы согласны, — сухо заметил он. — Мы должны сказать Би. Она будет так гордиться. Аарон закатил глаза, но оставил эту тему, и они отправились на тренировку. Странно, но, хотя тема разговора была исчерпана, их беседа в целом не прервалась. Никто из них не был многословен, но они продолжали относительно спокойную беседу, когда закончили растяжку и перешли к разминке со свободными весами, а затем к работе над верхней частью тела. Хотя Эндрю раздражала сама концепция того, что Аарон хочет поговорить с ним, это было удивительно легко сделать — что раздражало еще больше. Он чуть было не свернул весь разговор из принципа, но решил, что не стоит драматизировать ситуацию, если Аарон начнет злиться из-за этого. Это было совершенно не потому, что он получал хоть какое-то удовольствие от общения с братом. Они беззаботно болтали на протяжении всего их обычного четвергового круга, и к тому времени, когда они направились к дорожке, которая огибала второй этаж спортзала, чтобы присоединиться к остальным членам команды для прохождения кругов на разминку, Эндрю решил, что он, вероятно, просто приберегает все свое раздражение для Бойда или Кевина, и именно поэтому ему еще не захотелось ударить Аарона. В пользу этой теории свидетельствовал приступ ярости, опаливший его позвоночник, когда они достигли вершины лестницы, и Эндрю услышал, как Мэтт сказал тоненьким, раненым голосом: — Я просто очень хочу, чтобы ты нам доверял, понимаешь? Когда они поднялись на верхнюю ступеньку, Эндрю увидел, что Мэтт и Нил стоят чуть в стороне, в нише между лестницей и дорожкой, куда другие люди, похоже, складывали свои бутылки с водой, полотенца и случайные толстовки. Выражение лица Мэтта было искажено отвратительной мольбой, глаза большие и круглые, плечи сгорблены, зубы впились в нижнюю губу, когда он искал лицо Нила. По тому, как вел себя Бойд, можно было подумать, что Нил только что сказал ему, что не собирается брать его на бал, если он будет выглядеть толстым в своем платье. Нил снова выглядел виноватым, и Эндрю мог видеть, как острая гримаса стыда отражается в его глазах и проступает на линиях его тела сквозь заметное напряжение в каждом мускуле. Он не мог встретиться с глазами Мэтта, и в попытке избежать их, его взгляд упал на Эндрю. Вечер вторника отчетливо всплыл в его памяти: Нил, охваченный паникой, злобно повторяет «Я ничто» снова и снова, его тело трясется от усталости, а глаза задыхаются от боли. Эндрю поднял руки. Он не стал подписывать «Ты в порядке?», потому что знал ответ — люди всегда задавали Нилу этот вопрос и всегда были недовольны ответом, какой бы он им ни давал. Вместо этого он спросил: — Ты хочешь, чтобы я был здесь? Нил даже не пошевелил руками, он просто кивнул. Эндрю кивнул в ответ и посмотрел на Аарона, но его брат покачал головой, прежде чем он успел что-то сказать. — Иди. Я догоню Ники. Эндрю может быть раздражен бесцеремонностью позже. Пока же он просто молча кивнул и повернулся, чтобы направиться туда, где Мэтт проследил за взглядом Нила и теперь наблюдал за его приближением. — У тебя проблемы, Бойд? — без обиняков заявил Эндрю, приблизившись к нему. Нил неодобрительно нахмурился и покачал головой, подняв руки в знак: — Не надо. Он просто волнуется. Эндрю поднял бровь, потому что Нил был единственным, кто признался, что хотел, чтобы Эндрю пришел, и если он думает, что он будет просто стоять в стороне, когда Мэтт игнорирует границы Нила, то им явно нужно поговорить о том, как работают эти отношения. Если Нил должен был заступаться за него перед лицом грубых неверных интерпретаций Лис, хотя Эндрю было на них наплевать, то Эндрю должен был делать то же самое, когда они делали то же самое и даже хуже с Нилом, особенно потому, что Нилу было на это не наплевать. Впрочем, это был аргумент на потом. Пока же Эндрю проигнорировал своего маленького кролика и посмотрел на Бойда. На смену щенячьему взгляду пришла настороженная растерянность. Замешательство, вероятно, из-за языка жестов, а настороженность, потому что Мэтт был идиотом во многих вещах, но он, по крайней мере, знал достаточно, чтобы осознать уровень угрозы Эндрю. — Ну? — спросил он скучающим тоном. — Должен ли я спрашивать тебя об этом? Это ты пришел сюда. Он посмотрел между ним и Нилом, его взгляд остановился на нападающем. — Нил? Что происходит? Нил вздохнул и покачал головой. Он показал на себя, потом на Эндрю, потом на дорожку. Затем он помахал Бойду рукой и начал уходить. — Нет, Нил, подожди. Мэтт сделал еще один из тех раздражающих страдальческих взглядов и потянулся, чтобы схватить Нила за руку, но Эндрю плавно убрал ее с дороги, прежде чем он успел это сделать. — Черт, чувак! — шипел он, отдергивая руку. — В чем твоя проблема, Миньярд? Я просто пытаюсь помочь. — Если бы Нилу нужна была твоя помощь, он бы попросил ее, — сказал Эндрю, пожав плечами. Мэтт посмотрел на Нила, который перестал идти, и повернулся к ним лицом, когда Эндрю остановил попытку Бойда схватить его. Его выражение лица было напряженным от мольбы и разочарования. — Нил, послушай. Мне очень жаль. Я просто волнуюсь за тебя. Мы все беспокоимся. Из-за того, что ты вот так от всех нас отгораживаешься, и из-за того, что было во вторник, мы все просто… мы волнуемся. Мы беспокоимся о тебе. Мы хотим помочь, если ты только позволишь. Эндрю внимательно наблюдал за Нилом, видел, как напряглась его челюсть, а ногти слегка впились в основание горла. Он видел, как он пытается заставить свой голос работать, и видел, что это ему не удается. Он видел разочарование в глазах своего кролика, и боль, и страх, и ненависть. Он задавался вопросом, действительно ли Мэтт ни хрена не видит или он просто слишком глуп, чтобы понять это. Наконец Нил обратился к Эндрю. — Скажите ему… скажите ему, что я получаю помощь. Скажи ему, что я разговариваю с Би, — подписал он намеренно. Эндрю долго изучал Нила, но не стал сомневаться в его решении, а просто повернулся к Мэтту, чтобы передать сообщение. Мэтт выглядел потрясенным. Эндрю мог понять, почему. Он был не единственным, кто предложил Нилу, особенно после того дерьма, которое произошло в марте прошлого года, поговорить с кем-нибудь. Он несколько раз перевел взгляд с Эндрю на Нила, прежде чем остановиться на Ниле. — Правда? Нил кивнул. — Так это… подписание и все такое? Я имею в виду, мы немного заметили это, но я не думаю, что кто-то понял до той ночи, что это было, ну, знаешь, что-то. Когда Нил посмотрел на Эндрю и кивнул, Эндрю вздохнул — его уже раздражал этот разговор, но он готов был смириться с ним, если это заставит Бойда отвалить. — Мы с Нилом решили учиться несколько месяцев назад, — сказал он вслух. — Это помогает. Бойд тупо кивнул и снова посмотрел между ними. Нил, как кролик, воспользовался возможностью уйти от разговора. Он снова показал жестом на дорожку, потом на часы на стене, а затем махнул рукой и улетел, прежде чем Мэтт успел попытаться возразить. Типично — не то чтобы Эндрю винил его. Он тоже хотел уйти от этого разговора. О, точно, Эндрю плевать хотел на Бойда. Он мог уйти, когда захочет. Ободренный этим, он повернулся, чтобы начать свой собственный круг, но снова впал в раздражение, когда понял, что Мэтью Донован Бойд опустился рядом с ним. Эндрю устремил взгляд на защитника и уже собирался пригрозить ему подколенными сухожилиями, когда тот заговорил. — Как ты это сделал? — Сделал что? Эндрю вздохнул, давая понять, что ему абсолютно надоел этот разговор, и он даже не знает, о чем, черт возьми, они говорят. — Как ты заставил его поговорить с Бетси? Он бы не решился сам, и он не доверяет остальным из нас, не слушает, когда мы говорим что-то подобное, не позволяет нам помочь ему, когда он действительно в этом нуждается. Даже заставить его выйти с корта, когда он травмирован, все еще является битвой… Но ты заставил его уйти во вторник. Он и к тебе тянется, не так ли? Не то чтобы я не был рад, что он хотя бы к кому-то обращается, — Эндрю закатил глаза от подразумеваемого замечания. — Но как, черт возьми, ты это сделал? В его тоне не было даже обвинения. Бойд был просто растерян и совершенно, совершенно потерян. Если бы Эндрю был способен на жалость, он бы пожалел этого человека. А так он только отмахнулся. — Разберись в этом сам, Бойд. Я не занимаюсь благотворительностью. Затем, вместо того, чтобы набрать скорость, чтобы оторваться от другого человека, он просто остановился и сошел с дорожки, повернувшись, чтобы направиться обратно в нишу у лестницы. Он ждал там, прислонившись к перилам, и наблюдал, как Мэтт в конце концов догнал Нила и пристроился рядом с ним, вернее, как Нил позволил ему догнать себя и снова побежать с ним. Он смотрел, как Мэтт извиняется, как Нил прощает его, вместо того, чтобы ударить его по лицу или поставить подножку и побежать дальше без него. Глупый сентиментальный идиот.***
Эндрю действительно думал, что на этом настойчивость Бойда закончится, даже если он слабо верил в то, что это будет конец его глупости. Он ошибался. Поскольку вчера они с Нилом пропустили большую часть своего обычного учебного времени в пользу дремоты и блаженной бесполезности, они решили немного наверстать упущенное сегодня во время обеденного перерыва. Он не ожидал увидеть Мэтью Бойда, ожидающего его у здания последнего утреннего класса, и был настолько раздражен его появлением, что едва взглянул на него, когда пронесся мимо, решив полностью его игнорировать. — Эндрю! Эй, подожди! Уф. Эндрю не стал ждать. К сожалению, Мэтью Бойд был самым настоящим Веселым Зеленым Великаном, и его невозможно было обогнать, если только он не хотел бежать, а он отказывался. Это означало, что Бойд мог легко догнать его и, не сбавляя темпа, идти вместе с ним обратно к Лисьей башне. — Эндрю, ну же, может быть, ты хотя бы выслушаешь меня? Пожалуйста? Эндрю остановился и уставился на него. Когда Мэтт, споткнувшись, остановился и встретился с ним взглядом, надежда загорелась в его глупых щенячьих глазах, Эндрю сделал быстрый шаг в его пространство и вдавил кончик лезвия в пространство между ними. — Я действительно ненавижу это гребаное слово, Бойд, я думал, что ты это знаешь. — Блядь! Дерьмо! Эндрю, послушай. Мне жаль. Просто. Послушай, ладно? Просто, послушай, это из-за Нила. Это для Нила, хорошо? Ему удалось удержаться от того, чтобы не сказать это во второй раз, хотя и с трудом — и будь проклят этот глупый Лис за то, что надавил на его слабое место. И будь проклят Нил за то, что был этим слабым местом. И еще раз черт бы побрал их обоих, потому что никто не мог использовать это против него — но Мэтью Бойд был лучшим другом Нила, и его сентиментальный маленький идиот собирался и дальше позволять Мэтту расхаживать вокруг, как бык в проклятой эмоциональной посудной лавке. Эндрю не хотел вмешиваться, потому что отношения Нила с другими людьми его не касались, и он очень хотел, чтобы так оно и было. Он усвоил урок с Аароном, спасибо, блядь, большое. Не то чтобы он собирался кому-то в этом признаваться. Нил не просил его участия, и ему казалось неправильным вмешиваться в происходящее на стольких уровнях. Даже когда Бойд пришел к нему. И все же. Закатив глаза, Эндрю убрал нож и уставился на него. — Что? Глупое лицо Мэтта выглядело еще глупее, когда на нем отразился шок, словно он не ожидал, что это сработает. — Ты тратишь мое время, Бойд. Приступай к делу или убирайся с моего гребаного пути. — О. Точно. Он сверкнул небольшой ухмылкой. — Точно. Слушай, я просто хочу знать, как ты это сделал? Эндрю тупо уставился на него, не желая тратить слова на эту неопределенную глупость. — Как ты заставил его пойти на терапию, — уточнил Бойд. — Как ты заставляешь его всегда… идти к тебе. Как ты заставил его слушать тебя и быть честным с тобой вот так. Я был там во вторник вечером, и это не первый раз, когда ты смог достучаться до него, когда никто другой не мог. Я не думаю, что он хочет врать нам или прятать дерьмо от остальных, понимаешь? Он хочет доверять нам, я знаю, что хочет. Как, черт возьми, мы можем помочь ему сделать это? В его глазах было отчаяние, а руки постоянно двигались и суетились, пробегая по волосам, разминая пальцы и возившись с рюкзаком. — Он мой лучший друг, Эндрю. Я беспокоюсь о нем. Я хочу помочь, и меня убивает каждый раз, когда он отстраняется от меня. Эндрю задумался на мгновение. Он подумал о том, чтобы вообще не отвечать, но то, как другие Лисы умышленно не понимали Нила на каждом шагу, слишком разозлило его, чтобы упустить такую возможность. — Я спросил, — наконец сказал он, и хотя лицо его ничего не выражало, внутри он упивался совершенно ошарашенным выражением на тупом, мать его, лице Бойда. Возможно, все это было не так просто, но это было правдой. Потому что он знал. Он просто задавал правильные, блядь, вопросы в правильное время. Он также слушал ответы, которые ему давали, независимо от того, устно их давал Нил или нет. Затем он уважал полученные ответы, какими бы они ни были. Каждое его взаимодействие и отсутствие действий с Нилом было тихим вопросом, он замечал и обращал внимание, а затем уважал все, что находил или что ему говорили. А Нил? Нил давал ему то же самое в ответ. Эти Лисы? Сколько бы они ни говорили, что любят Нила и заботятся о нем, они ни хрена не знали, что значит уважать его, и Эндрю был готов к этому. — Ты… спросил. Бойд произнес это с таким изумлением, что Эндрю фыркнул. — Что? Это такая сложная, блядь, концепция для твоего крошечного мозга? Защитник покачал головой, словно пытаясь собрать вместе две оставшиеся клетки мозга, чтобы вызвать хоть какую-то связную мысль. — Нет, я… Просто… Нил сказал то же самое. Сто лет назад. И не один раз. Всякий раз, когда мы спрашивали его, как он заставляет тебя соглашаться на всякое дерьмо, он отвечал именно это. Непринужденно, просто «я спросил», как будто это было так просто. Эндрю фыркнул, потому что все было чертовски просто. Это также не так, но более глубокие тонкости их с Нилом отношений не были известны такому тупице, как Мэтью Донован Бойд. — Да, и что? — Значит, все не может быть так просто. Эндрю начал закатывать глаза, но Бойд поднял руку. — Нет, послушай. Этого не может быть. Потому что мы все постоянно спрашиваем Нила о всякой ерунде и не получаем и половины тех результатов, которые получаешь ты. Мы спрашиваем, все ли с ним в порядке. Мы спрашиваем, чем мы можем ему помочь. Мы просим его опереться на нас. Мы просим его позволить нам быть рядом с ним. Мы всегда спрашиваем его и не получаем и половины тех результатов, которые получаешь ты. Как, блядь, ты заставил его так доверять тебе? Эндрю хотел вонзить свой нож в невежественное гребаное горло Мэтью Бойда. Он даже не обиделся на намек, что настоящим шоком было то, что он, как никто другой, сумел каким-то образом заслужить доверие Нила, он — «монстр», проживающий в Пальмето. Он знал, каким его видят другие, активно поощрял это, собственно говоря, и никогда не придавал важности тому, что он не нравится окружающим. Он и сейчас не делал этого. Единственное, что раздражало, это когда это начинало влиять на Нила из-за сомнений Лисов по поводу их отношений, даже если они не знали всего масштаба этого. Нет, демону под кожей не давало покоя то, каким гребаным эгоистом был Бойд. И как он пытался представить это как заботу о Ниле. Как он использовал свою любовь и заботу о Ниле в качестве ебаного оправдания. Ему хотелось разорвать его на куски прямо здесь и сейчас. Нил был бы крайне недоволен, если бы он использовал свои ножи, но, как ни странно, у него было более сильное желание использовать слова. Это, по его мнению, произведет лучший эффект, чем физическое насилие, — проиллюстрирует, в чем именно Бойд и другие Лисы так невероятно ошибаются все это время. Он хотел увидеть, как в глаза Бойда вползает осознание того, каким ничтожным долбоебом он был, как были все Лисы. Он хотел разорвать его и поставить на место за все те времена, когда он сознательно игнорировал то, что было прямо перед ним, блять, с первого дня. Он хотел заставить его понять, что каждый раз, когда он или другие так отчаянно цеплялись за очевидную фальшь, что Нил «нормальный», они только укрепляли заблуждение маленького глупого кролика, что он должен быть в порядке. Затем, когда Нил так отчаянно пытался стать таким для них и потерпел неудачу? Тогда они наказали его своей «любовью» в виде разочарования, которое только заставило Нила почувствовать себя еще более ущербным, одиноким и отчужденным от остальных. Потому что они хотели, чтобы Нил был в порядке и нормальным больше, чем они хотели видеть Нила таким, какой он есть, и это было чертовски отвратительно. Конечно, Нил доверял Эндрю больше, чем этим тупым ублюдкам. Эндрю, очевидно, был единственным человеком, готовым общаться с настоящим Нилом без осуждения, встречать его в любом месте, где бы он ни находился, не ожидая, что он будет кем-то другим, кроме того, кем он был в тот момент, в тот день. Руки Эндрю сжались в кулаки, и взгляд, которым он смотрел на гораздо более крупного мужчину, должно быть, показал хотя бы часть того, что он чувствовал, потому что другой мужчина сделал настороженный шаг назад, его глаза метнулись к его рукам, вероятно, в поисках ножей. Ножи, которые Эндрю по-взрослому не достал (Би гордилась бы этим). Вместо этого он вытянул средний палец и ткнул им в сторону Мэтта, сказав: — Это не твое гребаное дело. — Он мой друг, Эндрю! Я просто хочу быть рядом с ним! Разве ты не понимаешь? — умолял Бойд, в равной степени взбешенный и отчаянный, когда Эндрю повернулся, чтобы оставить этот притворный разговор. Солома. Верблюд. Назад. — Нет, — прошипел он в ответ, разворачиваясь к нему лицом и делая два сердитых шага в его сторону, заставляя крупного защитника быстро попятиться назад. — Нет, блядь, не хочу, потому что если ты не можешь даже своим маленьким мозгом понять, кто такой Нил Абрам Джостен, то ты не заслуживаешь того, чтобы быть рядом, когда ему больно. И если ты все еще говоришь о том, чего ты хочешь, и что ты чувствуешь, и что это делает с тобой, когда ты, блядь, остаешься в стороне от дел Нила, то ты не имеешь ни малейшего права приближаться к его слабым местам, и знаешь что? Пошел ты на хуй за предположение, что только потому, что ты заботишься о Ниле, ты получаешь привилегию быть частью процесса его исцеления. Новость, Бойд, это, блядь, не зависит от тебя. К тому времени, когда Эндрю закончил свою импровизированную тираду, Мэтт уже стоял у стены какого-то здания, мимо которого они проходили, когда остановились, а Эндрю грозно смотрел на него, ткнув пальцем в костлявую середину груди, чтобы подчеркнуть последнее слово. Изумленное выражение лица Бойда принесло лишь легкое удовлетворение. В основном тот факт, что у него вообще сохранилось лицо, просто раздражал снова и снова, а раздражение, когда он уже был настолько взбешен, только разжигало его гнев и заставляло пламя разгораться все сильнее и сильнее. Он заставил себя отступить, прежде чем сделать что-то, из-за чего Нил мог расстроиться. — Иди на хуй. Идите вы все на хуй. С него было покончено с этим разговором, если его вообще можно было так назвать, и он не собирался больше тратить на него время, когда у него была запланирована учебная тренировка с конкретным кроликом. Эндрю не удостоил Мэтью Бойда и взглядом, а вместо этого резко повернулся и снова начал идти. — Эндрю? Единственная причина, по которой он сделал паузу — единственная причина — заключалась в том, что он знал, что бы он ни сказал, что бы он ни чувствовал по этому поводу, Нил будет продолжать терпеть этих болванов. Поэтому он сделал паузу, но не оглянулся. По крайней мере, пока Мэтт не сказал: — Спасибо. Это было настолько удивительно, что Эндрю посмотрел через плечо на защитника, который оттолкнулся от стены и сделал несколько шагов ближе, хотя благоразумно остановился на расстоянии более чем вытянутой руки от Эндрю. — Я заслужил это, — продолжил он. — Все это. Я… я все еще не думаю, что полностью понимаю, но… Нил — мой друг, и я постараюсь быть лучше. Эндрю не чувствовал себя особенно щедрым в данный момент, но он должен был признать — Бойд выглядел серьезным. Он выглядел… решительным. Эндрю не знал, верить в это или нет, но это было лучше, чем ничего. — Не пытайся, — сказал он жестким тоном. Сейчас у него не хватало терпения на его страдания. Бойд нахмурился, потом, похоже, понял, что вместо «не старайся» Эндрю имел в виду «не проваливайся». Хмурый взгляд превратился в дикую ухмылку, знакомую благодаря экси-корту. — Хорошо, но тогда ты должен сделать кое-что для меня. Эндрю закатил глаза и открыл рот, чтобы снова сказать ему, чтобы он отвалил, но Бойд заговорил раньше, чем он успел. — Надрать мне задницу, когда я начну лажать. Я серьезно. Если Нил не собирается этого делать, то, наверное, ты должен. Он все еще ухмылялся, когда говорил это, как будто думал, что это будет своего рода великий вызов, а не потенциально мучительная боль в случае неудачи. С другой стороны, это человек, который добровольно посвятил значительную часть своей жизни экси, так что ему явно не хватало здравомыслия. Эндрю изучал его, затем фыркнул и пожал плечами. — Отлично. Если уж на то пошло, ухмылка идиота стала еще шире. Эндрю закатил глаза и уже начал отворачиваться, когда выражение лица Мэтта изменилось на подозрительно задумчивое. — Ты действительно заботишься о нем, не так ли? Да, нет. Эндрю не удостоил это ответом. Вместо этого он отмахнулся от него и пошел прочь, не обращая внимания на брызжущие слюной призывы стоящего позади него придурка.***
Когда он пришел в общежитие, Нил уже был там, сидел на полу перед диваном с ноутбуком Эндрю, открытым на низком кофейном столике. Он не оглянулся, когда Эндрю вошел, и просто продолжал медленно показывать на разговорном языке жестов в соответствии с целями этой недели. Они оба довольно быстро набирали словарный запас и знали друг друга достаточно хорошо, чтобы понять, что говорит другой, просто перебрасываясь словами друг с другом — но для любого человека, свободно владеющего языком, это, вероятно, выглядело так, будто они половину времени занимались тандемным припадком. Эндрю сначала жаловался, что его это устраивает (он же не собирался говорить с кем-то, кроме Нила, на языке жестов), но потом неохотно согласился, что они могли бы сделать все правильно. Нил, пожалуй, был намного лучше Эндрю, когда дело касалось грамматики и контекста. Он хотел бы обвинить в этом маленького идиота, который уже был полиглотом, но, к сожалению, скорее всего, это было просто потому, что Нил не испытывал и половины тех трудностей, которые испытывал Эндрю с включением выражения лица и языка тела и использованием их одновременно с ручными знаками. Эндрю старался, но даже он должен был признать, что у него есть только то, что он может дать, и он, вероятно, будет говорить на языке жестов с акцентом всегда. Ну что ж. Эндрю еще немного понаблюдал за Нилом, прежде чем отправиться на кухню. Он достал все необходимое, чтобы приготовить для себя чашку горячего шоколада, и порылся в глубине шкафа в поисках маленькой коробочки фантастического чая, который он купил на прошлой неделе в торговом центре. Это была смесь черного чая с корицей и апельсиновыми цукатами, и она выглядела как улучшенная версия одного из любимых чаев Нила из чайного отдела супермаркета, поэтому он взял ее. Затем он спрятал ее, вместо того, чтобы отдать маленькому идиоту, потому что тот назвал его милым за то, что он сделал что-то, что определенно не было милым. Его собственная лень была единственным, что спасло кролика-идиота от кончика его ножа. Сейчас было самое подходящее время сделать ему чашку и посмотреть, сможет ли он отличить ее от своей обычной послеобеденной смеси. Пока чай Нила заваривался, Эндрю приготовил горячий шоколад (с дополнительными взбитыми сливками, мини-зефиром и шоколадной стружкой), а когда все было готово, он отнес обе кружки в гостиную. Почувствовав его присутствие, Нил наклонился вперед, все еще сосредоточенный на плавном копировании движений из видео, воспроизводимого на экране, и позволил Эндрю сесть на диван прямо за ним. Он откинулся назад, как только почувствовал, что Эндрю уселся, и поднял голову только тогда, когда Эндрю протянул ему кружку с мягко дымящимся чаем. Нил принял ее и вдохнул аромат, хмыкнув в знак благодарности. Затем он сделал осторожный глоток, и на смену первому звуку пришел другой — смесь удивления и ровного восторга. Еще глоток, и в этот раз раздался тихий стон благодарности, который заставил Эндрю решить, что они больше никогда не купят эту дрянь из супермаркета. Эндрю спрятал свою самодовольную ухмылку за чашкой, потягивая горячий шоколад, сначала отхлебнув немного взбитых сливок и сделав небольшое углубление, через которое он мог потягивать жидкую вкуснятину. Когда Нил откинул голову назад, чтобы посмотреть на него, он опустил кружку, чтобы встретить его взгляд, и открыл рот, чтобы ответить на невысказанный вопрос Нила о том, откуда взялся новый чай, но прежде чем он получил шанс, рука Нила потянулась назад и вверх, зависнув возле его рта, прежде чем его большой палец так легко провел по верхней губе. Когда он отдернул руку, Эндрю заметил, что на большом пальце остался слой взбитых сливок, а на губах Нила заиграла восхищенная улыбка — выражение, которое достигло его глаз, превзошло все сладости, которые он когда-либо пробовал в любом из десертов, которые ему доводилось пробовать. Нил хмыкнул и поднес большой палец к губам, слизывая взбитые сливки. Эндрю не знал почему, ведь Нил не очень любил сладкое, но он определенно не жаловался. Его взгляд зацепился за медленное скольжение языка Нила по подушечке большого пальца, и он легко представил себе его язык, и этот рот, и этот сладкий изгиб наслаждения, объединяющий их двоих, обернутый вокруг кое-чего другого. Черт. Эндрю никак не мог привыкнуть к тому сильному воздействию, которое оказывал на него Нил. Этого просто не должно было случиться. К безраздельному вниманию Нила нельзя привыкнуть, так же, как нельзя привыкнуть к ядерной бомбе. Ничто не могло сравниться с тем чувством, которое охватывало его позвоночник, когда он смотрел в эти ледяные глаза и видел силу своего желания, отраженную в них. Когда он смотрел на Нила, это было нечто большее, чем желание, это была чертова потребность. Он уже наклонился вперед, намереваясь поставить свою кружку на стол и попросить Нила сделать то же самое, чтобы он мог затащить другого мужчину к себе на колени и посмотреть, насколько нуждающимся он может его сделать, когда дверь распахнулась с такой силой, что они оба подпрыгнули. Нил зашипел от боли, когда горячий чай выплеснулся через край его чашки на руку, и Эндрю заставил их обоих отставить чашки, чтобы он мог взять обожженную руку Нила в свою и осмотреть повреждения. Поскольку она была ярко-красной, он подтолкнул Нила, чтобы тот встал, а затем встал вместе с ним, все еще держась за его руку. — Ооо! Хорошо! Вы оба здесь! — пискнул Ники, и Эндрю бросил на него свирепый взгляд, ведя Нила за запястье на кухню. — О нет! Что случилось? Нил, ты в порядке? Ники последовал за ними, с озабоченным видом наблюдая, как Эндрю переключил кран на холодную воду и подставил под него руку Нила. — Кто-то не знает, как открывать дверь, как нормальный человек, — сообщил Эндрю Ники с укоризненным взглядом. — Из-за тебя Нил пролил свой чай. Он также начисто отменил его стояк на маленького щебечущего засранца. — Упс, извини, Нил. Но послушай! Ты не поверишь, что я только что видел, — продолжил он без малейшего стыда. Нил, потому что он был тем еще засранцем, ухмыльнулся, потом перевел взгляд на Ники и ободряюще улыбнулся — предатель. Эндрю лишь закатил глаза и отгородился от непрекращающейся болтовни Ники, вместо этого переключив свое внимание на то, что он все еще держал руку Нила под струей прохладной воды. Убедившись, что ожог достаточно остыл, он выключил воду и осмотрел все еще слегка покрасневшую кожу. Решив, что с Нилом все будет в порядке, он схватил горсть бумажных полотенец и засунул их в мокрую руку, после чего отпустил ее и вернулся в гостиную. Его совершенно не интересовало, о чем там болтает Ники. Когда он проходил мимо, Нил зацепил край рубашки кончиками пальцев свободной руки и слегка потянул ее. Ники перемещался по кухне, размахивая руками в пересказе какого-то нелепого и совершенно бессодержательного события, свидетелем которого он стал, и не уделил им обоим лишнего внимания, когда Эндрю сделал паузу, чтобы оглянуться на нападающего. Его сердце предательски забилось и вздохнуло при виде лица Нила. Его рот был таким мягким, слегка изогнутым, а нижняя губа слегка зажата между зубами, что в груди Эндрю стало слишком тепло, а руки — слишком пустыми. Его глаза были теплыми и напоминали ему о том, каким голубым может быть летнее небо, когда у тебя все впереди, а позади только расчищенная дорога без сожалений. То, как Нил наклонил голову в сторону, чтобы челка упала на ресницы и обнажила изящную линию горла, потому что Нил никогда не уклонялся от взгляда, он всегда поднимал подбородок с вызовом. Это выражение было таким тихим, таким тонким, таким личным — и Эндрю был пойман. Даже когда Нил отпустил его, его улыбка стала глубже настолько, что промелькнула тайная ямочка, о которой они оба делали вид, что ее на самом деле нет, и повернулся обратно к Ники, Эндрю застыл еще на мгновение. Он сказал себе, что это потому, что размышляет о том, как сильно он ненавидит своего маленького глупого кролика и его глупые улыбки, или потому, что размышляет о том, что Нилу нужно подстричься. Он нахмурился, когда ему понадобилось мгновение, чтобы вспомнить, как дышать, и нахмурился с особым акцентом, когда повернулся, чтобы направиться в гостиную. К тому времени, как Ники освободил Нила от идиотских причуд, которые тот принес с собой, Эндрю уже допил свой горячий шоколад, а чай Нила остыл до состояния, когда его еще можно пить, но уже не обжигающий. На этот раз Нил присоединился к нему на диване и хмыкнул, потягивая чай. Ники все еще был на кухне, подогревал обед, который Нилу хватило здравого смысла сделать так, чтобы хватило и на них. Осознавая это, Эндрю допил свой горячий шоколад и поднял руки, чтобы подписать: — Я говорил с Бойдом после уроков. Нил удивленно моргнул и провел одной рукой по лбу, выражение его лица напряглось в замешательстве, когда он подписал: — Почему? — Он первый начал разговор со мной, — уточнил Эндрю. Очевидно, это только еще больше запутало Нила, что он и продемонстрировал, снова спросив: — Почему? Но медленнее и отчетливее, используя немного другую версию знака, чтобы он мог подпрыгивать пальцами, показывая, как его не забавляет то, что Эндрю затягивает это. Эндрю закатил глаза. — Он глупый. Нилу не нужно было разводить руками, чтобы сказать ему, чтобы он продолжал, достаточно было его вздоха, и Эндрю понял, что он медлит. Это раздражало, и Эндрю не стал анализировать, почему он медлит. Вместо этого он сказал себе, что ему все равно, и просто продолжил. — Он хотел знать, почему ты мне доверяешь, — признался он со вздохом, а затем поднял обе руки, чтобы остановить защитное возмущение Нила, прежде чем оно успело начаться. — Подожди. Я уже накричал на него. Нил удивленно моргнул, затем подозрительно сузил глаза. — Ножи? — Нет, я не ударил его ножом. Это не совсем успокоило Нила, потому что его внимательный кролик уловил, что если он не ударил ножом, это не значит, что он не доставал ножи, но технически Эндрю наставил нож на Бойда, когда тот сказал слово, которое не должен был говорить, а не за то, что он был нахальным идиотом, так что он думал, что заслуживает немного большей похвалы. Тем не менее, он не стал вдаваться в подробности, а продолжил. — У меня есть а-р-г-у-м-е-н-т. Я говорю тебе, потому что не хочу, чтобы ты… р-а-з-о-з-л-и-л-с-я, — Нил закатил глаза, — если мне придется действовать исходя из этого. Когда Нил сузил глаза на это, Эндрю встретил его взгляд ровно, гадая, не собирается ли его защитный кролик надавить. Эндрю ценил в Ниле то, что тот обычно позволял Эндрю поступать по-своему, не давя и не осуждая. Нил понимал, что у него есть свои правила, свои границы, и когда они пересекаются, он поступает соответствующим образом. Однако иногда Нилу было трудно понять, что его маленький идиотский кроличий мозг не понимает, что Нил стал одной из этих линий и ему приписывают правила. — Это из-за меня? — медленно спросил Нил, зажав чай между бедер, чтобы можно было пользоваться обеими руками. — А это имеет значение? — ответил Эндрю, приподняв бровь, бросая ему вызов. Сейчас было самое подходящее время, чтобы убедиться, что его кролик понимает некоторые вещи. Нил нахмурился, видимо, с трудом понимая это. Он поднял руки и несколько раз опустил их, обдумывая, что он хочет сказать. — Тебе больше не нужно… з-а-щ-и-щ-а-т-ь меня. Мы прекратили это давным-давно. Следующие слова Эндрю произносил медленно и обдуманно. Он говорил и подписывал их одновременно, независимо от того, что Ники мог находиться в пределах слышимости. — Мы не ничто. Когда глаза Нила расширились от такого прямого заявления, но он не сделал никакого движения, чтобы прервать его, Эндрю продолжил, все еще говоря и медленно подписывая. — Мы вместе. Ты стоишь рядом со мной. Я стою рядом с тобой. Вот как это работает, Нил. Он произнес его имя вслух, но когда подписывался, просто использовал двуручный знак «кролик». Он увидел, как глаза Нила зацепились за это, увидел, как они засветились от любопытства или, может быть, забавы, но Нил пока не стал обращать на это внимание. — Какое отношение это имеет к Мэтту? — спросил он вместо этого, произнося имя Мэтта по буквам. — Ты действительно настолько глуп, что должен спрашивать меня об этом после сегодняшнего утра? — спросил Эндрю, приподняв бровь, придерживаясь английского языка и позволяя своим рукам удобно лечь на колени, а другой — на спинку дивана. Нил нахмурился, но не стал утверждать, что не видит связи. Вместо этого он возразил: — Это не его вина. — Согласен не согласиться. Суть в том, что твой мальчик пришел ко мне, и поскольку это совпадает с моими собственными мотивами — я согласился вмешаться, если увижу, что он облажался. Эндрю должен был отдать Нилу должное, потому что, хотя он и видел, что его кролик тихо бесится, он не стал сразу же переходить на яремную вену, и даже на языке жестов у него был достаточно широкий словарный запас, чтобы вцепиться ему в горло. Он также не был уверен, какая часть всего этого больше всего разозлила Нила. Это могло быть вызвано как вмешательством Эндрю, так и необходимостью этого. Честно говоря, возможно, это было и то, и другое. Но Нил не стал выходить из себя. Вместо этого Эндрю наблюдал за тем, как Нил обдумывает эту информацию, тихо тушуется, а затем, похоже, принимает ее. — Мне это не нравится, — наконец сказал Нил, все еще хмурясь, но выражение его лица было покорным, а руки с укором произносили слова. — Принято к сведению, но не имеет значения. Это между мной и Бойдом. Нил изучал его, но в конце концов вздохнул и кивнул. Обрадованный (и, возможно, немного самодовольный), Эндрю ожидал, что на этом все закончится, и потянулся за своим ноутбуком, чтобы они могли продолжить тренировку — хотя он полагал, что они уже достаточно много сделали за время своего разговора. Пока он это делал, он заметил, что Нил все еще наблюдает за ним — выражение его лица сменилось со смеси покорности и раздражения на что-то более задумчивое. Как только ноутбук проснулся и перешел на нужную страницу, он посмотрел на нападающего и вопросительно поднял бровь. — Мы вместе, — эхом отозвался он, медленно двигая руками и кривя губы в небольшой улыбке. Эндрю это не позабавило. — Если для тебя это новость, то у меня есть серьезные вопросы относительно твоего интеллекта, — сказал он, продолжая говорить по-английски, просто для того, чтобы передать нужный уровень сухого скептицизма. Нил только усмехнулся. — Значит ли это, что мы б-о-й-ф-р-е-н-д-ы? Сначала он написал, а затем сделал знак, который на самом деле был просто комбинацией знаков «мальчик» и «друг». Эндрю сморщил нос и усмехнулся. — Это действительно глупое слово, — пожаловался он. Он не протестовал, когда его брат или другие люди использовали его (если осмеливались), потому что оно было достаточно близким — но оно казалось слишком… маленьким для того, чем они с Нилом были друг для друга. Оно не соответствовало тону их чего-то, поэтому он никогда не думал использовать его сам. — Хм… — Нил хмыкнул вслух, его выражение лица на мгновение стало задумчивым. Затем он по буквам произнес: — П-а-р-т-н-е-р-ы? Он нерешительно поднял средний и указательный пальцы обеих рук и постучал ими вместе, как будто не был уверен, что это правильный знак, а затем подтвердил свою неуверенность, подписав: — Мне нужно еще раз посмотреть. Эндрю тоже не был уверен в правильности знака, но он на мгновение задумался над словом, а затем пожал плечами. — Партнеры подходят. Хитрая ухмылка скривила край губ Нила так, что Эндрю подумал, что на вкус она должна быть как самое вкусное тирамису. — А может, я могу называть тебя просто «мой Эндрю», раз уж ты уже сказал, что я «твой Нил». Его рот был с легкой дразнящей ухмылкой, но голубые глаза горели, как центр пламени, и Эндрю обнаружил, что во рту внезапно стало очень, очень сухо. Его уши стали теплыми, а горло немного сжалось, и он не был уверен, что когда-нибудь сможет выкинуть из головы образ Нила, смотрящего на него вот так, пока его руки выводили одну букву за другой. Мой Эндрю. — Я ненавижу тебя, — выдавил он из себя, но даже он мог слышать, как мало ненависти было в его тоне. Честно говоря, для ненависти не было места, когда каждый нерв в его теле был охвачен чем-то, что горело гораздо сильнее.