***
Мне хотелось бы узнать, почему отец поступил так со мной. Я не понимала, чем я заслужила это и что я сделала, что он меня так ненавидит? Эти мысли не давали мне покоя даже во сне. Я осознавала что сплю, на удивление. А может я умерла и просто не знаю этого? Может, она высосала из меня всю кровь и я правда больше не существую? Нет, я этого не хочу. Я хочу жить и доказать, что я смогу сбежать отсюда. Я хочу приехать к отцу и сказать ему все, что думаю о нем. Высказаться, да так, что у него челюсть отвиснет и совесть появится. Да, мечтай, Ева. Во сне все резко стало белым, а потом так же резко потухло. Я видела себя со стороны… Стоя в чёрном пространстве, мой взгляд был устремлен на стол, в середине которого стояла маленькая фотография в деревянной рамочке. Медленные шаги раздавались эхом в бескрайней темноте, я даже не знала, на что наступаю. Казалось, я летаю, но звук шагов приводил меня в себя. Я подошла к столу и взяла рамочку в руки. Тут моё сердце екнуло и будто остановилось. На фото была наша семья. Прошлая семья. Отец стоял справа и улыбался. Так ярко и искренне улыбался, приобнимая маму за плечо. Давно я его таким не видела, да и наверное больше не увижу. Мама стояла слева, взаимно обнимая отца за талию. Она также нежно улыбалась, как и улыбалась мне всегда. Ее лицо казалось таким родным, но таким незнакомым из-за ее долгого отсутствия на этой земле. Перевожу взгляд чуть пониже — посередине между ними чуть ниже стою я. Улыбаюсь. По настоящему улыбаюсь, а не так, как улыбалась последний год. Мне становится жарко, страшно и грустно. Страх был из-за осознания того, что женщину на фото я больше никогда не обниму. Не потрогаю за плечи, не скажу ей «доброе утро», входя на кухню ранним утром понедельника. Грусть за отца. Почему он ненавидит именно меня? Я не заслужила такое отношение. Здесь, на этой фотографии все такие счастливые. А сейчас… Мамы нет, отец изверг, а я… Эгоистка, которая оказалась взаперти в школе с директрисой вампиршей. По щекам потекли горячие слезы. Постепенно они на подбородке уже были холодными. Температура менялась также быстро, как менялись наши отношения с отцом после смерти самой важной женщины в жизни для нас обоих. Я его любила также, а меня он стал ненавидеть. Я не выдержала и закричала, что есть мочи. Чувствую себя слабой, дурной девочкой, которая не может решить банальную проблему. Воспоминания носятся в голове кругом, перед глазами сначала наша счастливая семья, затем похороны матери. Ощущение страха, грусти, ненависти к себе проходят мимолетно и оставляют осадок опустошения. Чувство того, что я сорвала голос и чувство одиночества резко прерываются. Открываю глаза и вскакиваю. — И что ты здесь орёшь? — слышу этот голос. Черт подери, да лучше бы я умерла.***
Оглядываюсь и тяжко вздыхаю. Я на кресле в каком то странном месте. По холоду и воздуху осознаю, что я нахожусь в школе, но где именно — непонятно. — Ты ответишь на мой вопрос или нет? Только разбудила меня, — женщина села рядом около меня, что вызвало у меня неприязнь. А ведь рядом диван стоит, нет, ей нужно сесть здесь. — Сон плохой приснился, — слышу звук зажигалки и запах сигарет. Опять курит. — Ну, может ты хочешь поспать со мной, чтобы не было таких снов? М-м? — я даже знаю, что она ухмыляется. Я её ненавижу, хотя мы знакомы пару часов. — Не хочу. Сколько время? — мой голос стал хриплым, чему я сама удивилась и принялась кашлять, дабы вернуть его в нормальное состояние. — Три часа ночи. Надо тебя наказать, что ты будишь меня в такое время, — я дёрнулась. — Почему я вообще здесь? Может я не хочу находиться в этой комнате? — я смотрю ей в глаза и хмурюсь. Она очень красивая, но она такая сука. Рассматриваю ее. Тёмные волосы волнистыми струями падали на ее плечи и кончались на лопатках. В темноте, освещенной только красным ночником волосы казались темнее, чем на самом деле. Худое лицо, красивый нос и в меру большие губы не сразу бросались в глаза. Скорее, больше внимание привлекали ее глаза. Сейчас они были синими, но я помню их красными. Наверное, они такого цвета когда она хочет пить кровь. Но сейчас они красивее, чем красные. Глаза полностью выдавали ее характер и грубость. Холодные и злые, такими они мне казались сразу. Говорят, что по глазам можно определить сущность человека. Кажется, я начинаю в это верить. — Что так смотришь на меня? Нравлюсь, да? — она улыбается. Эти клыки… Блять. От них мне становится так жутко, что кажется она прямо сейчас подойдёт и разорвёт тебя зубами. И только попробуй ещё поотпираться, будет только хуже. — Нет. Пытаюсь определить, умеете вы быть доброй или нет, — я резко отвожу взгляд и слегка краснею. Благо ночью этого сильно не видно. — Ох, сладкая. Поверь, не умею, — она тихо смеётся и затягивается дымом. Снова смотрю ей в глаза и ловлю ответный взгляд. Ее бровь игриво поднимается и уголок губ тут же повторяет это движение. Ухмыляется. — А может умеете, просто пытаетесь казаться тварью, — тут она смеётся уже громче и немного злее. — Ну что за глупости, милая. Какая я есть, такая я на самом деле. Будешь спать без одеяла на холодном кресле или все-таки пойдешь ко мне в объятия? — она флиртует со мной. Этот голос… Определенно она заигрывает. — Пойду к себе, — встаю, а меня резко хватают за запястье и тянут на себя. Я падаю на ее колени и головой упираюсь ей в грудь. Затылку очень мягко и удобно, я бы даже не против, но если бы это был другой человек, а не эта сука. — Ты такая наивная, знаешь ли. Никуда ты не уйдёшь. Я поставила перед тобой выбор, — резко ее губы касаются моего уха и слабо прикусывают мочку, а голос становится тише. — Либо ты спишь здесь в холоде, либо идёшь ко мне в руки. У меня везде бегут мурашки, а я и не могу ничего с этим сделать. Ну а кто от шёпота на ухо будет с другой реакцией?! Она замечает это и улыбается. Чувствую пальцы на моей руке, а потом и ногти. Женщина проводит языком по моему уху и слегка прикусывает его. Зажмуриваюсь и сжимаюсь вся сама. — Ты смешная. Пытаешься сделать вид, что тебе не нравятся мои ласки, а сама… — я резко сглатываю и открываю глаза. А если она меня изнасилует?! Я резко пытаюсь встать и у меня это получается, ведь она этого не ожидает. Вижу ее непонимающий и наполняющийся злостью взгляд, а сама иду назад не оборачиваясь. — Ох. Знаешь, ты такая проблемная, — она встаёт и резко подходит ко мне. Хватает за волосы на затылке и грубо ведет к кровати. Мне кажется, что мне пиздец. — Ай! Не трогайте меня! — дёргаюсь и пытаюсь вырваться, но волосам только больнее. Она тихо смеется и толкает меня на кровать. Как можно быть такой сильной, но такой худой?! — Ты глупая. На твоём месте я бы давно не была такой самоуверенной, — она садится на кровать, а меня вжимает в нее рукой в плечо. — Можно я пойду к себе в комнату… — надо показаться хорошей послушной девочкой, а потом просто свалить к себе. — Нельзя. Ты совсем тупая я смотрю? Ты начинаешь меня уже бесить, дорогая, — берет меня за шею и проводит ногтями, давя. Царапает… Сука. — Да что за бред? С вами каждая новенькая должна в кровати поспать?! — мне хочется спать в тепле, но и хочется спать одной. А в кресле холодно, ведь на дворе зима, а отопление здесь никакое… — Нет, солнце. Просто я хочу чтобы ты осознала, что меня лучше стоит слушаться, так что выбирай, где тебе спать, — она отпускает мою шею и слизывает кровь с ногтей. — На кресле, — я выдыхаю. Надо доказать, что я сильная и могу потерпеть. Могу. — Ах-аха-ха, удачи, — она жутко посмеялась и легла на кровать, накрывая себя одеялом. Я молча встаю и иду в кресло. Она смотрит на меня, а я ложусь туда как котенок, свернувшись клубочком и пытаюсь уснуть.***
Определённо это была не лучшая затея, учитывая то, что я лежу и трясусь от холода утром, а она спокойно спит в халате под одеялом. Я уже жалею, что я такая настойчивая и пытаюсь вечно доказать, что что-то могу. Мне холодно. Очень холодно. Я хочу согреться, а это невозможно сейчас. Я подумываю лечь к ней в кровать и пристроиться у нее под бочком. Но мой характер не даёт этого сделать. Я вроде благодарна, а вроде и нет. — Брр… — я уже стучу от холода зубами, но не сдаюсь. Надо найти что-то… Хотя бы полотенце или хоть какую-либо ткань. Я уже посматриваю на какой-то чёрный халат, но не могу его взять, потому что это в любом случае ее вещь. А может хватит этот весь цирк и взять это… Я не знаю, что мне делать и тяжело выдыхаю. Мне страшно и кажется, что я в таких условиях умру. Так вот что она имела ввиду под «хочу чтобы ты осознала, что меня лучше слушаться»… Черт, наверное стоит попытаться уснуть. Может так станет легче.***
Стоит признаться, что зря я это сделала. Мне теперь плохо и я хожу с температурой на уроки, потому что прошлый раз когда я не пришла она меня выпорола. Прошло три дня с того момента, а мне даже таблеток не дают. Она спокойно ведёт у нас уроки, а я думаю, как мне отсюда сбежать. И надеюсь, что она меня больше не укусит. Я узнала, что у нее есть любимчики, которые стучат ей на других и… Вроде как даже дают ей. От этих новостей я все ещё в шоке и мне даже противно становится. — Слушай, а ты знаешь, кто у нее шестёрки? — девочка, которая рассказывала мне про Екатерину Владимировну перед уроком сидит теперь рядом со мной. Кстати да, эту суку зовут Екатерина Владимировна. — Нет. Откуда же мне знать? Я тут четыре дня, а ты такое спрашиваешь, — я фыркаю и беру в ладонь ручку. Начинаю решать уравнения. — Просто говорят, что у нас в классе одна такая завелась… Вот я и думаю. Может выследить ее вместе? — она вопросительно смотрит на меня, а я выдыхаю и киваю. Ну а что, было бы интересно. — Смотри. Вряд ли эта. Она ее по полной ненавидит, но боится как огня, — тыкаю пальцем в девочку на первой парте. — Да. У меня подозрения на нее, — девочка кивает на Элю. Странная девочка, самая зашуганная и пытающаяся угодить директрисе во всем. — А че, может быть. Она и часто после урока к ней подходит, — я щурюсь и смотрю на нее. Неужели она жополизка? — Ещё эта баба, что на второй парте, — я смотрю на Альбину. Она зубрила и помешанная на учёбе. — Тоже может быть. Ладно, давай лучше молчать будем, — я смотрю на училку. — А то ещё приебутся…***
Она кидает меня в стену, а я пытаюсь отдышаться. Разъяренная женщина смотрит на меня, как хищник на жертву, а я испуганно сглатываю и смотрю ей в глаза. — Какого черта ты планируешь на завтра побег?! Отвечай! — ей кто-то сказал о том, что завтра я хочу сбежать. Прошло всего пять дней с моего приезда в школу, а я уже хочу сбежать, да… — А кто отсюда не хочет выбраться?! Покажите мне этого человека! Да тут каждый с большим удовольствием съе… — меня затыкают мощным ударом в нос, а я хватаюсь за него и сжимаю. Чувствую горячую кровь, стремительно стекающую по пальцам. — За маты и повышение голоса на меня ты каждый раз будешь получать! Неясно что-ли? Настолько тупая, что догадаться не можешь?! — она поднимает меня и бросает на свою кровать. — Хватит меня бить! Мне больно, ай! — берет меня за больной нос и резко вправляет его, а я слышу характерный хруст и свой же крик. — Не ори, глупая тварь! — она садится мне на бедра, а я кладу руки на ее ляжки. — Больно ведь! Хватит! Мне… Ай, да здесь каждый хочет сбежать! Ай-ай-ай, нет! — она хватает меня за ухо и выкручивает его, а потом даёт оглушающую пощёчину. Я в непонятках пытаюсь восстановить слух и зрение, но слышу только звон, а вижу одним глазом. — Я прекращу, только если ты закроешь свой поганый рот, который столько всего про меня болтает! Воздвиженская, ты думаешь мне не говорят, какого ты обо мне мнения?! — я трясусь. — А какого ещё мнения о вас быть?! Вы убить даже можете кого угодно, только поржете да получите удовольствие от этого! — я не могу сдерживать свои эмоции и сразу же жалею о своих словах. Мне пиздец, я это осознаю после каждого сказанного мною предложения, но продолжаю говорить. — Значит так, — она берет со стола ремень и я вся сжимаюсь. Блять, нет. — Нет, не надо! Только не ремень! — я начинаю дрожать. Лучше бы я умерла от холода в тот день. — Не ремень говоришь? А если возьму сковороду? Могу взять плеть, или страпон. Трахну тебя, да так, что выбью из тебя все твои словечки обо мне и мысли сбежать отсюда, — она совсем ебанутая. Какие страпоны блять?! — Не надо! Ну пожалуйста, не надо ничего делать вообще… — я по детски хныкаю. Боже, мне уже стыдно, но я хочу от этого избавиться. Я могу унижаться, чтобы меня не били. Она слишком сильно пиздит. — Солнце, ты понимаешь, что ты только хуже делаешь? Твои слезы меня возбуждают, признаться честно, — я поднимаю брови. Она совсем припизднутая? — Что… Вы больная?! — она усмехается, смотрит мне в глаза, гладит мою щеку пальцами и ногтями, а после замахивается ремнем над моим ребром.