Смотри, мама! Овцы сожрали волков!

Беделия возвращается после обеда, что, как чувствует Ганнибал, сделано специально, чтобы ей не пришлось сидеть и смотреть, как тот ест то, что сам приготовил. Она целует его в знак приветствия, щека к щеке, и, кажется, простила за резкое высказывание, сделанное ранее в этот день. — Не хочешь ли чего-нибудь выпить? — он спрашивает ее. — Было бы кстати, — отвечает она, садясь на кухонный барный стул, пока Ганнибал моет посуду и убирает остатки. Он наливает ей бокал Риохи, улыбаясь, когда она проглатывает свой протест против темно-красного вина. Она предпочитает белое. Ганнибал подозревает, что это связано с цветом, нежели с чем-то другим. Но она делает глоток с тихим гудением, барабаня ногтями по столешнице. — Есть еще несколько вещей, которые я хотела бы обсудить, прежде чем сюда приедет Уилл. Ганнибал ободряюще мычит ей, не отрывая глаз от мыльной воды, когда начинает мыть посуду. Она делает паузу. Ганнибал позволяет ей собраться. Предстоящий разговор обещает выбить ее из колеи гораздо больше, чем это когда-либо могло бы обеспокоить его. Он размышляет, повторяет ли она себе, каков будет конечный результат — если, когда она увидит, как Ганнибал прикасается к Уиллу, играет с ним и садится на него верхом, она будет думать об обещанном ей ребенке-Омеге, надеясь, что он ничего не унаследует от матери. Ганнибал сдерживает улыбку, думая о том, как чудесно выглядел бы ребенок, созданный по его образу и подобию, но с прекрасными глазами и кудрями Уилла. Он думает о Моргане Верджер. — Есть определенные вещи, которых мне, как женщине, не хватает в отношении понимания и наблюдения за спариванием Альфы и Омеги, — говорит она, каждое слово под тщательным контролем и ограничениями. Ганнибал хмыкает в ответ. — Я знаю, что произойдет, если ты укусишь Уилла, и я знаю, что ты обещал не делать этого. Но что, если он укусит тебя? Ганнибал поджимает губы, игнорируя едва заметный жар, который он чувствует в животе при этой мысли. — Без гормонального катализатора укуса у него не появился бы Голос, — отвечает он, поскольку знает, что это то, о чем она действительно спрашивает. — И если бы каким-то образом его гормоны позволили такое изменение, без постоянной похвалы, умиротворения и парной связи, это было бы очень слабо. Скорее всего, это вообще исчезнет, — он делает паузу и смотрит на нее через плечо. — Разве ты не обсуждала эти вещи с ним? — В какой-то степени, — холодно отвечает Беделия. — Он очень осторожен в том, что говорит. — Да, — говорит Ганнибал, поворачиваясь к раковине. — У всех нас троих это общее. — Он заверил меня, что будет оставаться покорным и сдержанным во время игровых сессий, — продолжает Беделия. — Что, во всех смыслах и целях, если вдруг случится что-то… неудачное, то это будет не по его вине. Ганнибал улыбается. — Интересный выбор слов, — говорит он. — Твой или его? — Несмотря на это, — говорит Беделия, пропуская мимо ушей вопрос, — у меня есть кое-что, что точно не даст этому произойти. Ганнибал поднимает брови и поворачивается, чтобы увидеть, что Беделия поставила на кухонный стол два предмета. Один из них — полностью белая маска, предназначенная для того, чтобы закрывать рот и нос человека. Там есть отверстия, через которые можно дышать, и ремни, предназначенные для того, чтобы обвивать чей-то затылок и шею. Второй предмет — тонкий, широкий металлический ошейник. Похоже, что он покрывал бы всю шею, от самой нижней челюсти до ключиц. Он хмуро смотрит на них. — Где ты это взяла? — Их доставили ко мне домой после нашего ужина с Уиллом, — отвечает Беделия. — И кто их доставил? Беделия самодовольно улыбается, ее глаза блестят. — Уилл, — говорит она, и Ганнибал не может понять, лжет она или нет. — Как долго они у него были? — Спрашивает Ганнибал. Он видит следы износа на ошейнике и маске и понимает, что они не новые. Точно так же он понимает, что Уилл никак не мог отправить это Беделии между их первой встречей и сегодняшним днем. Беделия пожимает плечами. — Я не спрашивала, — отвечает она. Ее улыбка становится шире, как у кошки, у которой в когтях застряла мышь. Она в восторге от того, что смутила Ганнибала, и Лектер должен отдать должное — он не ожидал, что его потревожит этот разговор, и он ошибался. — Кажется, в мистере Грэме есть нечто большее, чем даже ты увидел, любовь моя. Ганнибал сглатывает и отворачивается, чтобы слить грязную воду из раковины и сполоснуть посуду и отложить ее на сушилку. — Я не могу играть с ним в этом, — говорит он. — Для игры требуется доступ к его шее и рту. — Я в курсе, — холодно отвечает Беделия. — Это только на тот случай, когда у него начнется течка. — Любовь моя, я не могу не чувствовать, что ты на самом деле не доверяешь мне, когда я говорю, что могу сдерживать себя, — говорит Ганнибал так мягко, как только может. По правде говоря, у него голова в огне и чешутся зубы. Какая странная реакция. В его голове продолжают крутиться слова, которые не имеют для них никакого значения — как Беделия смеет ограничивать права Ганнибала на тело Уилла? Но Ганнибал не имеет права на тело Уилла. И даже если бы имел, то только с согласия Беделии. Если Ганнибал проявит свои права Альфы и пожелает взять Омегу в качестве партнера, закон требует, чтобы жена, если таковая имеется, приняла Омегу, поскольку женщина в первую очередь должна вести домашнее хозяйство, а Омега должен подчиняться ее власти, когда нет его Альфы. Беделия хмыкает, довольная, как будто она каким-то образом уличила Ганнибала во лжи. — Почему я должна просить тебя проявлять сдержанность, когда просто могу убрать само искушение? — спрашивает она. — Интересно, — холодно говорит Ганнибал, — просила ли бы ты меня о том же, если бы я выбрал Адриана, — он выключает воду и вытирает руки, поворачиваясь так, чтобы видеть ее. — Или Энтони. Она смотрит на него широко раскрытыми глазами, и Ганнибал знает ответ. Каким-то образом Уилл угрожает ей больше, чем те двое, и Лектер знает почему. Уилл своевольный, дикий, нечистый. Он не будет запуган и не сдастся, пока сам не позволит себе этого. Беделия не сможет дергать его за ниточки, как она могла с Энтони или Адрианом. Помешанная на контроле. Звук ее телефонного звонка избавляет ее от необходимости отвечать. Она сглатывает, достает его из сумочки и отвечает. — Добрый вечер, Уилл, — говорит она и смотрит на Ганнибала. Ганнибал слышит голос Уилла по телефону, мягкий, слишком тихий, чтобы он мог расслышать, что говорит Уилл. Через мгновение Беделия улыбается. — Замечательно. Мы с Ганнибалом у него дома. Увидимся, когда ты приедешь. Она вешает трубку. — Я удивлен, что ты не сказала ему идти к тебе домой, — говорит Ганнибал, не желая отпускать мелкий, горький гнев, все еще сидящий в его горле. К счастью, Беделия не слышит его рычания, и он удивляется силе своей реакции и не может не думать, что, возможно, выбор Адриана или Энтони оказался бы более гармоничным. Беделия улыбается. — Мы уже здесь, — говорит она. — И если ты сможешь удержаться от преследования его после того, как он наполнит одну из твоих комнат своим запахом, то мой разум будет спокоен. Это вызов, и Ганнибал понимает. Без течки заниматься сексом с Уиллом бессмысленно с точки зрения зачатия, но он, скорее всего, станет скользким, и Ганнибал может обнажить его кожу, испачкать мебель потом Уилла и оставить его запах в воздухе после того, как он уйдет. А это значит, что он будет напоминанием, отвлекающим маневром. И Беделия знает, насколько хорошее у Ганнибала обоняние. Он сжимает челюсти, прежде чем заставляет свое выражение лица смягчиться в приветливую, сердечную улыбку. — Мы будем играть в гостевой спальне, — говорит он, и Беделия резко кивает. — Отличная идея.

***

Некоторое время спустя Уилл приезжает в дом Ганнибала. Небо снаружи совершенно темное, и полоса света, создаваемая фарами его машины, является резким разрывом в темноте. Он подъезжает и паркуется между машинами Ганнибала и Беделии, затем выключает двигатель и выходит, низко пригнув голову от ветра и засунув руки глубоко в карманы. Ганнибал наблюдает за его приближением из окна гостевой спальни, зная, что Беделия внизу, чтобы поприветствовать его. Он слышит, как Уилл стучит, и спускается вниз, когда Беделия впускает его, а Уилл снимает пальто и вешает его в шкаф у двери. Уилл встречается с ним взглядом. Его волосы растрепались от ветра, щеки темно-розовые, как мясо, приготовленное на сковороде, глаза почти светятся в свете гостиной Ганнибала. — Привет, — говорит он тихо и нежно, улыбаясь Ганнибалу. Ганнибал улыбается в ответ. — Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? — спрашивает он. — Что-нибудь горячее, — отвечает Уилл, поднося ладони ко рту и дуя на них. Беделия выглядит нетерпеливой, но она не может спорить, поскольку Ганнибал уже повернулся и направился на кухню. Он слышит стук каблуков Беделии позади себя и тяжелые шаги Уилла. — У меня есть чай и кофе, — говорит Ганнибал. Уилл отвечает не сразу, и Ганнибал поворачивается, чтобы увидеть, что глаза Уилла устремлены на ошейник и маску на прилавке. Он хмыкает, раздраженный тем, что Беделия не убрала их. Бестактно. Уилл прочищает горло, поднимает глаза и небрежно пожимает плечами. — То, что проще. Ганнибал кивает и включает одну из газовых плит, наполняет чайник водой и ставит его на открытый огонь. Уилл садится на один из барных стульев, слегка потирая руки и дуя на костяшки пальцев, пока они не порозовели. Похоже, он не смотрит на маску и ошейник изо всех сил. — Как прошел допрос? — Спрашивает Ганнибал, прислоняясь спиной к стойке у раковины и скрещивая руки на груди. Уилл напевает, его рот изгибается в теплой улыбке. — Легко, — отвечает он. — Определенно наш парень. В значительной степени признался, как только мы показали ему фотографии с места преступления, — он вздыхает, проводит руками по голове, по волосам и водит плечами. — Он продолжал извиняться, как будто как-то обидел меня. — Возможно, вы с Джеком напоминаете ему его родителей, — говорит Ганнибал. — Иногда мне кажется, что ты излучаешь разочарование, намеренно или нет. Уилл поднимает голову, его брови приподняты, а на лице игривая улыбка. — Я не могу себе представить, что вы часто испытываете разочарование, доктор Лектер. Ганнибал смотрит на Беделию, которая опускает глаза. Он хмыкает и поднимает подбородок. — Как вы думаете, этот человек мог пойти другим путем? — спрашивает он, возвращаясь мыслями к теме разговора, а не к тому, как красиво выглядит Уилл, когда его щеки раскраснелись, и он улыбается, явно более расслабленно, чем сегодня утром. Уилл хмыкает, почесывая кончик щетины на шее. Его ногти оставляют маленькие розовые линии на загорелой коже, и Ганнибал сглатывает, чувствуя, как у него снова чешутся зубы. Действия Уилла не являются намеренной уловкой, чтобы привлечь внимание Ганнибала к его обнаженной шее или уязвимому горлу, но то, что они не намеренны, не означает, что они неэффективны. Ганнибалу трудно смотреть Уиллу в глаза, хотя каждый раз, когда он пытается установить зрительный контакт, Уилл опускает взгляд в очередном бессознательном, успокаивающем движении, и это только ухудшает ситуацию. — Может быть, — говорит Уилл, когда чайник начинает гудеть. Ганнибал выпрямляется и снимает его с огня. Он хватает кружку и пакетик с настоем мятно-лимонного зеленого чая, кладет его на дно кружки и заливает водой. Он ставит перед Уиллом чай с сахарницей и ложечкой. Омеги гораздо больше любят сладкое, чем альфы или женщины, особенно когда у них наступает течка. Уилл моргает, словно удивленный, прежде чем с благодарным гудением обхватывает кружку ладонями, осторожно помешивая, чтобы чай быстрее заварился. — Я думаю, ему можно было бы помочь чем-то вроде терапии, — говорит он, — Дать ему понять, что его желания не являются неправильными, и не делать его злым. Беделия издает тихое мычание. — Кто-то может возразить, что сексуальное влечение к представителю вашего вида и создание союза, в котором невозможно иметь потомство, неестественно, — говорит она. — Легко навесить ярлык «зло» на неестественную вещь. — Быть геем не более противоестественно, чем пользоваться суррогатной матерью, — резко отвечает Уилл. Как будто слова вылетают у него из головы необдуманно, потому что он сразу напрягается, поджимает губы и не сводит глаз с кружки, когда Беделия смотрит на него. Ганнибал проводит рукой по лицу, чтобы скрыть улыбку. Однако он не может вовремя сдержать свое мурлыканье, прежде чем оно зазвучит у него в груди. Беделия не может это услышать, но он знает, что Уилл может. Альфа-мурлыканье в первую очередь предназначено для того, чтобы успокоить и усмирить своих омега-партнеров во время стресса, но оно также может быть вызвано большим удовольствием, развлечением или в расслабленном состоянии. Уилл слышит, что Ганнибала позабавило его замечание. Ганнибал в глубине души надеется, что Уилл воспримет это как поощрение. Ему очень нравится видеть, как он спаррингует в разговоре с двух сторон. Он задается вопросом, как будет выглядеть Уилл, если какая-либо из этих битв станет физической. Опасные мысли, доктор Лектер. Голос в его голове звучит как довольный и мурлыкающий Уилл. Уилл делает глоток чая, морщась от кипятка. Он ставит кружку обратно и кладет в нее две горки сахара, размешивая, чтобы он растворился. Его взгляд метнулся к ошейнику и маске, а затем в сторону. Любопытно, какой будет его реакция, Ганнибал подходит и берет маску, поворачивая ее в руках так, чтобы видеть изнанку. Она имеет подкладки на скулах и под подбородком, предполагая, что человек, носящий их, будет пытаться изо всех сил сопротивляться. Уилл краснеет и судорожно сглатывает. — Это прекрасная конструкция, — беспечно говорит Ганнибал. — Кто это сделал? Уилл прочищает горло. — Эм… Я, — отвечает он. Грэм снова опускает взгляд на свой чай и насыпает еще одну ложку сахара. — И ошейник тоже. — Когда? — Ганнибал спрашивает. Уилл сглатывает. Его пальцы сгибаются и сжимаются вокруг кружки. — Они у меня с тех пор, как… — он двигает челюстью из стороны в сторону и стискивает зубы. — Долго, — заканчивает он и делает еще один большой глоток чая, шипя из-за кипятка. Ганнибал хмыкает, опуская маску. Он думает, что если Уилл и Беделия будут настаивать на том, чтобы Уилл носил такие вещи, он бы предпочел, чтобы они были прозрачными, чтобы он мог видеть лицо Уилла. — Тебе часто приходилось их использовать? — он спрашивает. — Я бы предпочел не говорить об этом, доктор Лектер, — напряженно отвечает Уилл. — Если можно. Ганнибал наклоняет голову набок и издает тихое гудение. — Конечно, — говорит он, хотя теперь его грудь горит от любопытства. — Беделия сказала мне, что вы уже обсуждали возможность носить их во время течки. — Да, — отвечает Уилл. — Это лучшее решение во всех отношениях. Гарантирует, что не будет создана парная связь, — он улыбается, и это кажется несколько натянутым, но только потому, что Ганнибал так пристально наблюдает за ним. Уилл смотрит на Беделию в течение короткого, тихого момента. — И что никто из нас не получит Голос. Ганнибал кивает. Уилл вздыхает и делает еще один глоток чая, а затем отодвигает его. — Ну, — говорит он, вставая. — Я полагаю, нам лучше начать. Ганнибал поднимает брови, выпрямляясь, когда Беделия тоже встает. Ее улыбка мягкая и нетерпеливая, глаза яркие, и сам Ганнибал тоже испытывает какое-то странное чувство радостного предвкушения. Беделия ведет наверх, во вторую спальню, Уилл в середине, а Ганнибал замыкает шествие. Он преследует Уилла, он собирается поймать его и прикоснуться к нему, и если Уилл раньше дразнил его, говоря, что доктор хочет это сделать, то сейчас Ганнибал думает, что он может быть прав. Его пальцы сжимаются, и он проводит языком по зубам. Беделия открывает дверь в гостевую спальню. Это скромное помещение с изголовьем двуспальной кровати, прижатым к задней стене и выдвинутым к двери. В углу есть шкаф, а вдоль стены комод и тумбочка, все из темного, блестящего дерева. Простыни жемчужно-белые, а из окна открывается вид на подъездную дорогу, парковку и дорогу, ведущую к главному шоссе. Беделия принесла стул, и через мгновение она вздыхает и садится в свободном углу за дверью. Ганнибал загоняет Уилла внутрь и закрывает за ними дверь. Уилл смотрит на нее, сглатывая и стискивая челюсти. — Сейчас я понимаю, что это может быть… неловко, — говорит Беделия с довольной улыбкой, как будто она наслаждается дискомфортом Ганнибала и Уилла. — Но я здесь только для того, чтобы убедиться, что не произойдет ничего плохого, что угрожает кому-либо из нас. Я прошу вас обоих действовать так, как будто меня здесь нет. Трудная задача, учитывая, что у нее есть обзор, который дает ей полное представление практически обо всем, что может произойти, и ее духи забивают воздух. Игра — это в значительной степени гормонально-наполненная практика. Хотя в этой ситуации есть скрытые сексуальные элементы, это не всегда так. Уилл, вероятно, играл раньше с членами семьи или близкими друзьями. В тесной группе людей может случиться так, что Альфы и Омеги могут играть друг с другом, когда они не связаны, чтобы обеспечить им некоторое подобие облегчения и удовлетворения, которые может принести такие действия, как сцепка и связывание. Но это будет по-другому, в этом нет ничего платонического или дружеского ни в малейшей степени. Ганнибал не хочет, чтобы так было. Уилл делает медленный, глубокий вдох и поднимает глаза, чтобы встретиться взглядом с Ганнибалом. Он одаривает Ганнибала редкой мягкой улыбкой и сглатывает. Глаза Ганнибала расширяются, когда он слышит, как Уилл скулит. Омеги обладают способностью издавать звуки на частоте, слышимой только Альфам, точно так же, как рычание Альфы предназначено для того, чтобы вызвать реакцию только у Омег. Уилл мило скулит и сильно дергает Ганнибала, как рыбу за крючок. Он протягивает руку, и Уилл наклоняет голову, кладя щеку на ладонь Ганнибала и сжимая пальцы на его пиджаке. Ганнибал подходит к нему, прижимая его к стене между дверью и комодом, перед которым сидит Беделия. Зрачки Уилла быстро расширяются, Ганнибал может видеть их, находясь так близко. Он обхватывает лицо Уилла, проводит большим пальцем по красивой линии его скулы, которую, как он рассеянно надеется, унаследует его ребенок, и губы Уилла приоткрываются. Он издает еще один тихий жалобный скулеж, как будто Ганнибал отказывает ему в его любимой еде. Уилл пахнет так невероятно сладко сейчас, когда Ганнибал рядом с ним. Мята и лемонграсс в его запахе отражаются с нотками чая на его языке. Ганнибал издает низкое рычание, и Уилл дрожит, его дыхание прерывается, а глаза закрываются, когда Ганнибал наклоняется и облизывает сладкое пространство между его губами. Он захватывает рот Уилла, его рука скользит вниз к его шее, большой палец находится в ложбинке на его горле и мягко сжимает. Здесь есть точки давления, чувствительные и точно настроенные на прикосновение Альфы. Ганнибал хочет вцепиться зубами в них всех, чтобы заставить Уилла дрожать. Уилл задыхается, сладкий стон застрял за большим пальцем Ганнибала. Его пальцы крепче сжимают одежду Лектера, притягивая его ближе, и Уилл выгибается навстречу ему, еще шире раздвигая губы, чтобы позволить языку Ганнибала попробовать его на вкус. Ганнибал снова рычит, прижимая свободную руку к стене и сжимая кулак. Блокирование обзора Омег так, чтобы они были вынуждены видеть, слышать и чувствовать запах только своего Альфы, оказывает мощное влияние на них, в течке они или нет. Он отстраняется, чтобы глотнуть воздуха, довольный и мурлыкающий, когда Уилл открывает глаза, и Ганнибал видит первые золотые искры, мерцающие в них. Он тронут этим. Милый, желающий и отчаянный, чтобы Ганнибал прикоснулся и поцеловал его. Лектер улыбается и наклоняется, и на этот раз Уилл бросается на его руку на своем горле, тихо постанывая, когда Ганнибал снова целует его. Он прикусывает нижнюю губу Ганнибала, приподнимая его подбородок, чтобы тот провел рукой вверх и обхватил его шею спереди. Дрожь пробегает по его телу, и голова Ганнибала становится тяжелой, когда он начинает чувствовать запах смазки Уилла. Он отстраняется, улыбаясь жалобному скулежу Уилла, и скользит рукой по волосам Уилла, резко дергая. Веки Уилла трепещут, и он шипит, золото в его глазах сгущается и темнеет, окрашивая радужки в более зеленый цвет. Он такой абсолютно милый, нетерпеливый и уже дрожащий. Он кладет свободную руку на плечо Уилла и отводит его от стены, затем поворачивает его и заставляет повернуться лицом к стене. Его рука в волосах Уилла толкает, пока его лоб не касается стены, а руки не распластываются на ней. Его плечи вздымаются, волосы между пальцами Ганнибала намокают от пота. Ганнибал рычит и крепко прижимается к Уиллу, и тот задыхается. — О Боже, — стонет он, дрожа, когда Ганнибал обхватывает его живот свободной рукой и заставляет Уилла выгнуться навстречу ему. Ганнибал знает, что Уилл чувствует, насколько он тверд, и исходящий от него жар сводит с ума. Ганнибал хочет раздеть его догола и попробовать на вкус каждый дюйм его тела, насладиться им, как хорошим вином или едой. Он наклоняется, крепко сжимая волосы Уилла в кулак, и утыкается носом в заднюю часть его шеи, где самые чувствительные точки давления защищены его сухожилием. Во время обычного спаривания альфа обычно кусает своих омег здесь, вызывая начало парной связи и высвобождая гормоны, которые позволяют им обоим обрести свои Голоса. Ганнибал широко открывает рот и облизывает шею Уилла, посасывая то место, куда он укусил бы, если бы Уилл принадлежал ему. Краем глаза он видит, как Беделия выпрямляется, и слышит, как она предупреждающе гудит. Ну конечно. Без зубов. У него пересохло во рту, и он слизывает капельки пота с кожи Уилла, напевая от вкуса. Он встречается взглядом с Беделией и кивает ей, надеясь, что это достаточно заверяюще. По правде говоря, это все, что он может сделать, чтобы не зарычать на нее и не потребовать убраться отсюда. Они согласились на это. Уилл хнычет, когда Ганнибал снова целует его в затылок, а свободная рука обхватывает его грудь, прижимая Уилла к нему, пока Ганнибал двигает бедрами, имитируя, как он двигался бы, если бы был глубоко погружен в Уилла и пропитан его смазкой. Он чувствует запах того, какой мокрый Уилл, дрожащий и прекрасный в руках Ганнибала. Теперь наступает следующий этап: игра с разговором. Слова похвалы, ободрения и нужды, призванные вызвать у Уилла желание и доверие к нему. Ганнибал наклоняется, слегка покусывает Уилла за ухо, и тот отворачивает голову от Беделии к Ганнибалу, тяжело дыша. Уилл скулит, его красная шея покрывается гусиной кожей, когда Ганнибал оставляет еще один засос на его затылке. — Тише, дорогой, — шепчет он. Тело Уилла обвисает, колени не выдерживают его веса, но Ганнибал здесь и держит его в вертикальном положении. — Я здесь. Я собираюсь позаботиться о тебе. — Альфа, — выдыхает Уилл, и Ганнибал издает тихое рычание. Он сопротивляется желанию поправить Уилла из-за их аудитории, но думает, что было бы прекрасной наградой сломить Грэма так основательно, что все, что он сможет сказать, это имя Ганнибала. — Ты чудесно пахнешь, Уилл, — шепчет он, надеясь, что Беделия не слышит его отчетливо. Это кажется слишком интимным, чтобы делиться с ней. Он скользит рукой вниз по груди и животу Уилла, прижимая ее к его члену, и Уилл задыхается, стискивая зубы и выгибаясь всем телом навстречу прикосновениям. Ганнибал никогда так не разговаривал с Беделией, и он никогда раньше не садился на Омегу, но слова, кажется, вытекают из него так же легко, как кровь из перерезанной артерии. — Я чувствую, как ты готов размножаться для меня, — Уилл хнычет, двигая бедрами, прижимая свою эрекцию к ладони Ганнибала. — Посмотри на себя, прижимаешься ко мне, как будто у тебя уже течка. Я так сильно влияю на тебя? — Да, — выдыхает Уилл. Его руки сжимаются в кулаки, прижатые к стене, и он дрожит, а Ганнибал улыбается, гордый и мурлыкающий, услышав, каким отчаянным стал голос Уилла. Он не может говорить о чувствительности Уилла, но думает, что он, должно быть, невероятно изголодался по прикосновениям, раз сейчас так страдает. Уилл наклоняет голову, потираясь челюстью о рот Ганнибала, и Ганнибал награждает его еще одним поцелуем, отпуская волосы Уилла и обхватывая его челюсть, чтобы их губы могли встретиться. Уилл скулит против него, тянется назад одной рукой, чтобы отчаянно вцепиться в бедро Ганнибала, заставляя их крепче прижаться друг к другу, как будто Уилл сможет насадиться сквозь одежду. Уилл задыхается, отрываясь от поцелуя и прислоняясь потным лбом к стене. Это оставит пятно на стене, и Ганнибал находит себя удивительно довольным этой идеей. Он накрывает Уилла, имитируя давление, оказываемое на него верхом, и Уилл дрожит под его весом. — Пожалуйста, — выдыхает он, оскалив зубы, крепко зажмурив глаза. Ганнибал мурлычет, снова утыкаясь носом в затылок Уилла, и скользит свободной рукой вверх, к горлу. Уилл стонет, дрожь пробегает по его спине, его горло плотно прижато к руке Ганнибала. Теперь густой аромат Уилла полностью перекрывает духи Беделии и общий аромат комнаты. Ганнибал рычит и широко открывает рот, проводя зубами по сухожилиям на задней части шеи Уилла, и тот напрягается с надломленным, сокрушенным рычанием. Ганнибал закрывает глаза, его ноздри раздуваются, когда Уилл дрожит, и Ганнибал чувствует новый жар, новую влажность на своей руке. Уилл содрогается от оргазма, задыхается, опираясь на стену, как будто это единственное, что удерживает его в вертикальном положении. Его шея красная, кровь под кожей сладко струится, как будто умоляя Ганнибала попробовать ее. Ганнибал хочет. Он хочет вонзить зубы в шею Уилла и оседлать его как следует, будь проклята их аудитория. Возможно, ошейник — хорошая идея, в конце концов. Он ждет, пока колени Уилла сомкнутся, и отстраняется. Уилл приваливается к стене, ошеломленный и задыхающийся, и всхлипывает, когда прикосновение Ганнибала покидает его. Ганнибал приспосабливается, резко сглатывает и садится на край кровати, чтобы скрыть дрожь в собственных ногах. Уилл делает глубокий вдох, и когда он оборачивается, он выглядит совершенно очаровательным. Его волосы растрепаны, щеки красные, на брюках спереди темное пятно. Его глаза сверкающе-золотые, горящие, когда они встречаются с глазами Ганнибала и задерживаются там. Его губы кривятся в улыбке. Он потирает заднюю часть шеи, веки трепещут от давления, и вздыхает, откидывая голову назад и обнажая горло. Ганнибал рычит и видит, как тело Уилла слабеет от новой дрожи. Беделия резко встает, разрушая момент. — Я провожу тебя, — говорит она, ее тон и выражение лица нечитаемы. Уилл хмуро смотрит на нее. — Нет, — отвечает он. — Мы еще не закончили. Беделия выгибает одну бровь. Уилл жестом указывает на Ганнибала. — Ему тоже нужно кончить, — говорит Уилл. — Если я отсосу у него, гормоны в его семени помогут процессу. …Как грубо. Но Ганнибал улыбается. Беделия пристально смотрит на него долгим взглядом. Она кивает и садится обратно. — Я разрешаю. Уилл улыбается и опускается на колени между бедер Ганнибала. И Ганнибал ничего не может с собой поделать — ему не терпится, и он помогает Уиллу открепить и расстегнуть молнию на брюках от костюма, сдвигая одежду в сторону, пока Уилл кладет руки на бедра Ганнибала, а тот направляет свой член между его губ. Уилл сосет его, нетерпеливый и прекрасный, и Ганнибал запускает руку ему в волосы, туго натягивая, когда он окружен жаром и давлением рта Уилла. Он впивается ногтями в шею Уилла, и тот стонет, горло сжимается вокруг члена Ганнибала, когда он пытается взять его всего в рот. Его толстый и влажный язык скользит под членом Ганнибала, оказывая давление, пока он сосет и работает головой, пытаясь довести Ганнибала до оргазма. Ганнибал чувствует каждый изгиб его горла, видит каждый дрожащий вдох, который подхватывает, когда поднимает и опускает голову. Он в отчаянии, измученный жаждой, и Ганнибал хочет утолить ее. Его внутренности сжимаются, когда Уилл стонет, стон застрял у него в горле, заблокированный головкой члена Ганнибала. Он обнажает зубы и сжимает челюсти, когда чувствует, как оргазм разматывается в животе, и Уилл хнычет, щеки впадают, когда он сосет и глотает все семя Ганнибала. Он с готовностью выпивает его, впиваясь ногтями в бедра, как будто ему это нужно так же сильно, как и Ганнибалу. Когда он отстраняется, Ганнибал действует инстинктивно. Он берет Уилла за шею и притягивает к себе для поцелуя, напевая от собственного вкуса на его языке. И Уилл охотно отвечает ему, его руки становятся нежными и пробегают вверх по бедрам Ганнибала, когда он выгибается и целует в ответ, его нижняя губа зажата между зубами Ганнибала. Когда они снова расстаются, глаза Уилла все еще светятся золотом, но теперь тускнеют, их снова заполняет синева. Его рот красный и изнеможденный, потрескавшийся и сочный, и Ганнибал думает, что Уилл, возможно, одна из самых красивых вещей, которые он когда-либо видел. Он отпускает Уилла, и тот встает, вытирая рот тыльной стороной ладони. Он кажется гораздо более стабильным, что Ганнибал не может сказать о себе. Он засовывает свой член обратно в одежду и поправляет ее, и они с Беделией встают одновременно. Беделия хмыкает. — Доволен? — она спрашивает. Уилл фыркает, улыбаясь так, словно ему приходится это делать, чтобы скрыть то, что он скалит зубы. — Просто пытаюсь быть эффективным, — говорит он. Его голос грубый и хриплый, и Ганнибал тихо мурлычет от удовольствия, зная, что именно из-за него Уилл так сильно пострадал. Беделия не отвечает, и они втроем возвращаются на кухню. Уилл допивает чай, который уже остыл, и Ганнибал провожает его до двери. Уилл надевает пальто и поворачивается, чтобы посмотреть на него. — Джек хотел, чтобы я пригласил вас к нему в офис завтра, — говорит он. Ганнибал наклоняет голову набок, и Уилл улыбается, теперь мягче. Довольный. — Я полагаю, он думает, что ваше присутствие сделало меня проницательнее сегодня. Он думает, что я хочу произвести на вас впечатление. — Хорошо, — отвечает Ганнибал. — Это так? — Это подразумевает, что я эмоционально вкладываюсь, чтобы произвести на вас впечатление, — отвечает Уилл, его улыбка становится шире, игривой и застенчивой. — Вы думаете, это так? — Для тебя было бы естественно желать моего уважения, — спокойно говорит Ганнибал. — И для меня твоего. Ни один из нас не стал бы спариваться друг с другом, если бы не было определенного уровня взаимного доверия и уважения. Уилл мгновение смотрит на него. Его глаза опускаются на рот Ганнибала, и он прикусывает нижнюю губу, а затем облизывает ее. Ганнибал задается вопросом, чувствует ли Уилл все еще его вкус на своем языке. — Возможно, нет, — отвечает он. Затем он качает головой и отворачивается. — Увидимся завтра вечером, — говорит он громче, и Ганнибал знает, что Беделия наблюдала за ними. Он улыбается. — Спокойной ночи, Уилл, — говорит он и закрывает за собой дверь. Он возвращается на кухню, чтобы помыть кружку Уилла, и обнаруживает Беделию, сидящую на одном из барных стульев. Она поднимает глаза, когда он проходит мимо, ее пальцы нервно играют друг с другом. — Тебе обязательно было его целовать? — спрашивает она угрюмо. — Гормоны в моей слюне вызовут у него течку намного быстрее, чем обычно, — отвечает Ганнибал. Он улыбается. — Это ради нашего будущего, любовь моя. Беделия хмыкает, и хотя Ганнибал не лжет, он не может избавиться от ощущения, что он так и делает. Потому что, по правде говоря, Ганнибал поцеловал Уилла, потому что хотел этого. Он прикасался к Уиллу и говорил с ним так, потому что сам этого хотел. Он хотел укусить Уилла. Его взгляд падает на ошейник и маску на прилавке, и он сглатывает. — Я бы хотел, чтобы ты осталась у меня на ночь, — говорит он. Брови Беделии поднимаются, и она улыбается. — Он так сильно завел тебя, любовь моя? — она спрашивает, смеясь, прежде чем он успевает ответить. — Доктор Хэнскомб все еще предполагала, что мы можем зачать естественным путем, — отвечает Ганнибал. — Попробовать не помешает. Беделия кивает. Она, кажется, довольна напоминанием, как будто боится, что Ганнибал может полностью забыть о ней. — Конечно, — говорит она и протягивает руку, чтобы сжать руку Ганнибала.