***
— Сегодня ты выглядишь по-другому. Ганнибал поднимает брови, глядя на Алану за едой. Они в кафетерии Университета ФБР, и перед ней стоит салат. Ганнибал принес свою еду из дома. Две чашки кофе стоят между ними, слегка дымясь. Кафетерий совершенно пуст, так как обычное время обеда давно прошло. Он наклоняет голову набок и откусывает еще кусочек своей еды. — Как? — он спрашивает. Она хмыкает и пожимает одним плечом. Ее ногти барабанят по краю кофейной чашки, прежде чем она делает глоток. — Не знаю. Погруженный в свои мысли, — Она делает паузу и хмыкает, — Все хорошо? Ганнибал улыбается. — «Все» в целом или очень конкретное «все»? Она закатывает глаза, показывая зубы в веселой, нежно-раздраженной улыбке. — Хорошо. Как вы с Беделией справляетесь с Уиллом? — Интересный выбор слов, — легко отвечает Ганнибал. — Обращение с ним подразумевает, что в нем есть какая-то дикость или опасность. — Ты садишься на Омегу по приказу своей жены, ради того, чтобы зачать ребенка, — говорит Алана. — Вся эта ситуация кричит о «Хаотичности». Ганнибал улыбается. — Возможно, — отвечает он, — но Беделия и я всегда были практичными людьми. А Уилл оказывается на редкость сговорчивым. — Не так уж и примечательно, — говорит Алана. — Я знала, что он будет таким. — Вы были друзьями с ним в течение довольно долгого времени. — Да, — говорит Алана, кивая. — На самом деле я познакомилась с ним сразу после моей ординатуры под твоей опекой. В то время он проводил исследования над своими собственными работами и работал помощником учителя. Мы стали друзьями, — Она делает паузу. — У него нет законного опекуна. В результате я обнаруживаю, что защищаю его. Я считаю его одним из своих самых близких друзей, и, если бы до этого дошло, я бы назначила себя его опекуном для его же защиты. — И до этого когда-нибудь доходило? — Спрашивает Ганнибал. — Или было близко к этому? Алана колеблется и пытается скрыть это, делая еще один глоток кофе. Она ест немного своего салата, и Ганнибал позволяет ей подготовиться. Наконец: — Почему ты спрашиваешь? Ганнибал вздыхает, откидываясь назад. — Беделия показала мне маску и ошейник Уилла, — говорит он. Алана моргает, выражение ее лица такое тщательно натренированное, что является результатом того, что люди пытаются не показывать свою реакцию. Однако ее челюсти сжимаются, выдавая ее. — Уилл сам сказал мне, что они принадлежат ему уже давно. А теперь ты сидишь здесь, подразумевая, что в Уилле может быть какая-то тьма, которую он не хочет, чтобы все остальные видели. Кое-что, что, возможно, придется… взять под контроль. Алана поджимает губы и опускает глаза. — Я не уверена, что должна сказать сейчас. — Ты можешь говорить со мной честно, — говорит Ганнибал. — Я чувствую желание сказать тебе, что, по-моему, было бы очень невежливо с твоей стороны, если бы ты знала что-то об Уилле, что могло бы угрожать мне, моей жене или моему будущему ребенку, и не предупредила меня, — он делает паузу. — Но я также понимаю, что Уилл твой друг, и он доверяет тебе свои секреты. Итак, я призываю тебя поделиться всем, что ты знаешь о нем, не являющееся секретом. Она хмыкает, выгибая одну бровь. — И вот у меня сложилось впечатление, что ты хотел держаться от него подальше, — говорит она. Ганнибал хмыкает. — В данном случае я чувствую, что у меня не может быть выбора, — говорит он. — Вчера я сопровождал Уилла на место преступления и встретился с Джеком Кроуфордом. Я наблюдал, как Уилл описывал место преступления, и ты была права: он очень талантлив. На это было очень интересно посмотреть, — Алана улыбается. — И Джек пригласил меня сюда сегодня, чтобы встретиться с ним. Я беспокоюсь, что он может настоять на том, чтобы я следил за психологическим состоянием Уилла, пока он выполняет свою работу. — Если ты беспокоишься, значит, ты этого хочешь, — говорит Алана. — Но ты также хочешь отказаться. — Я счастливый женатый человек, Алана, и эта ситуация, как бы хорошо она ни была устроена, вызовет разногласия. Особенно если большую часть моего личного и профессионального времени я трачу на нужды Уилла. Алана не отвечает. — Однако я рад слышать, что у Уилла нет законного опекуна, — добавляет Ганнибал. — Я рассматривал такую возможность и опасался, что это может быть агент Кроуфорд. Знание того, что у него его нет, устраняет возможность появления будущих осложнений. — Да, — холодно говорит Алана, — мы, конечно, не могли рисковать, чтобы еще один Альфа встал у нас на пути. Ганнибал смотрит на нее, и она откусывает кусочек салата, избегая его взгляда. Он хмыкает и выпрямляется, откладывает вилку и складывает руки на краю стола. — У вас с Уиллом когда-нибудь были отношения, Алана? — он спрашивает. — В физическом плане? Она качает головой, вздыхая, как будто ожидала этого вопроса. — Нет, — отвечает она. — Мы поцеловались один раз. Это было после игрового сеанса. Я хотела посмотреть, на что это похоже. Но мы оба знали, что в этом отношении не сможем сделать друг друга счастливыми. — Марго знает? — Да, — Алана улыбается. — Это было задолго до нее, Ганнибал. — Он носил маску и ошейник, когда вы это делали? Она хмурится, удивленная вопросом. — Нет, — говорит она, наклоняя голову набок. — Ты уже играл с ним? — Ганнибал кивает. — Значит, он их носил? — Нет, — отвечает Ганнибал. — Игра требует доступа ко рту и шее. Я… признаюсь, существование этих предметов беспокоит меня. Я не могу придумать ни одной причины, по которой он мог бы владеть такими вещами. — А ты его спрашивал? — Да, — говорит Ганнибал. — Он сказал, что предпочел бы не говорить об этом. — И поэтому ты пришел ко мне, — спокойно отвечает Алана, улыбаясь, но что-то горькое отложилось по краям. — Знаешь, вы с Джеком иногда очень похожи. Я надеюсь, что это просто какие-то Альфа-штучки, и мне не придется пересматривать свою дружбу с тобой. — Смелое заявление, — говорит Ганнибал. — Что в моем поведении так похоже на поведение Джека? — Если ты не получаешь желаемого ответа, ты пытаешься обманом вытянуть его из других или торопишь события, — говорит Алана. — Людям позволено иметь секреты, Ганнибал, и решать, когда и кому они будут раскрывать эти секреты. Я уверена, что это так и работает. Ганнибал улыбается. Да, это, безусловно, правда. — Я не хотел тебя обидеть, — мягко говорит он. — Я приношу свои извинения. Она фыркает, но кивает ему. — Я очень люблю Уилла, Ганнибал, — говорит она со стальным взглядом. С тех пор как она стала матерью, ее защитные инстинкты утроились по сравнению с тем, что было, когда Ганнибал впервые встретил ее. В ее сердце всегда была яростная, пламенная материнская любовь. — Я знаю, что ты будешь относиться к нему с уважением и вежливостью. Если бы я этого не знала, я бы не позволила тебе встретиться с ним. Здесь я полагаюсь на твой характер, насколько я его знаю. — Я бы никогда не предал твое доверие ко мне, Алана, — отвечает Ганнибал. Она смотрит на него еще одно долгое мгновение, прежде чем ее ледяная внешность тает, а лицо смягчается и становится более нейтральным. Ее часы издают звуковой сигнал, когда время приближается к трем часам дня, и она проверяет их. — Разве тебе не нужно было встретиться с Джеком сейчас? — спрашивает она. — Да, — говорит Ганнибал и встает. У него встреча через пятнадцать минут, и он не хотел бы опаздывать. Он собирает свою еду, складывает ее в сумку и одаривает ее еще одной легкой улыбкой. — Вы с Марго должны снова прийти на ужин в эти выходные, — говорит он. — Я думаю, было бы хорошо для всех нас стать более дружелюбными друг с другом. Алана улыбается. — Конечно, — говорит она. — Я дам тебе знать, когда мы освободимся. — Отлично, — добавляет Ганнибал. — О, и, возможно, тебе следует взять с собой Моргана. Алана делает паузу, нахмурившись. Она моргает, глядя на Ганнибала. — … Моргана? — повторяет она. — Вряд ли ты хочешь, чтобы за твоим обеденным столом сидел ребенок, Ганнибал. — Я думаю, это было бы неплохо, — легко отвечает Ганнибал. — Но я оставляю это на твое усмотрение. Она кивает, и он выходит из столовой.***
Уилл сидит за дверью кабинета Джека и поднимает глаза, когда Ганнибал приближается. Его глаза быстро пробегают по телу Ганнибала, и он поджимает губы и садится немного прямее, когда доктор садится рядом с Уиллом. Есть и другие места, которые он мог бы занять, чтобы между ними было больше места, но Ганнибалу нравится, как Уилл становится несколько напряженным и расправляет плечи, как будто доктор собирается атаковать его шею. Уилл теребит края своего свитера, его взгляд острый и сосредоточенный на своих руках. В остальном он кажется совершенно спокойным — в его поведении нет ни малейшего испуга, который Ганнибал привык видеть. — Ты хорошо выглядишь, — говорит он. Уголок рта Уилла дергается, как будто он не решил, прежде чем двигаться, будет ли это улыбка или хмурый взгляд. — Ага, — отвечает он. — Я, э-э, очень хорошо спал прошлой ночью. — Как и я, — говорит Ганнибал. Он улыбается, когда Уилл смотрит на него. Его глаза сегодня чудесного зеленого цвета, и в них еще осталось несколько золотых искорок со вчерашнего вечера. Он без очков, и даже без них он выглядит намного моложе, более уязвимо. Ганнибал заставляет себя не опускать взгляд на шею Уилла. — Удивительно, что может сделать даже небольшое отклонение от рутины. Уилл судорожно сглатывает, снова глядя на свои руки. — У нас не было возможности поговорить обо всем этом, ни до, ни после, — бормочет Ганнибал. Уилл напрягается. — Вы действительно думаете, что здесь подходящее место для этого? — отвечает он резко. — Ты бы предпочел где-нибудь в другом месте? — Спрашивает Ганнибал. — Я с радостью соглашусь. — Просто ведите себя профессионально, — говорит Уилл. — Или мы могли бы поговорить, как взрослые. Уилл издает горький смешок. Он смотрит на Ганнибала так, словно тот только что сказал что-то невероятно глупое. — Итак, доктор Лектер, — бормочет он, его голос почти мурлыкающий. — Что бы подумала твоя жена? Или соседи? — Если ты намекаешь, что мы не можем быть дружелюбными из-за Беделии, я бы со всем уважением не согласился, — холодно отвечает Ганнибал. — Она сказала что-то лишнее? — Я же говорил вам, — говорит Уилл, — она не может контролировать свою способность к деторождению, поэтому она должна контролировать меня. Контролируя меня, она контролирует тебя, — Он наклоняет голову набок, его улыбка становится шире. Кот, который нашел сливки. — Только не говорите мне, что вы думали, что наши переговоры закончились после контракта. — Были вещи, о которых мы просто договорились на словах, да, — говорит Ганнибал, кивая. Он пытается игнорировать чувство ясности, которое приходит с заявлением Уилла. Беделия не может контролировать его, но контролировать Уилла — совсем другое дело, и это то, что она наверняка может сделать. Или, по крайней мере, попытаться сделать. — Я стараюсь жить в строго определенных рамках, доктор Лектер, — тихо говорит Уилл. — Я не ценю, что вы пытаетесь изменить их сейчас. — Я вижу, что моя позиция странно изменилась с прошлой недели, — холодно говорит Ганнибал. — Кажется, я припоминаю, что был единственным среди всех сторон, кто испытывал какие-то сомнения, а теперь я встречаю сопротивление с этих же сторон. Меня призвали возглавить атаку, и все же моих войск нигде нет. Уилл улыбается, лукаво и дразняще. — Вы рассматриваете это как войну, доктор Лектер? — он спрашивает. Ганнибал не успевает ответить, так как дверь кабинета Джека открывается, и он приветствует их резким кивком. Уилл встает, и Ганнибал следует за ним в кабинет Джека, и последний закрывает за ними дверь, а затем все трое занимают свои места. — Доктор Лектер, спасибо, что пришли, — говорит он. Опять же, не признавая Уилла. Не в намеренном пренебрежении, чувствует Ганнибал, а потому, что Джек предполагает, что Уилл — это данность. Он просто есть, точно так же, как он просто есть, когда он с Ганнибалом. — Конечно, агент Кроуфорд, — говорит Ганнибал, откидываясь назад и ставя свою сумку на пол рядом со своим сиденьем. Уилл сутулится, расставив колени и приподняв плечи, как капризный подросток, его глаза устремлены на табличку с именем Джека. — Чем я могу вам помочь? Глаза Джека вспыхивают на Уилла, затем снова на Ганнибала. — Я не уверен, говорил ли вам Уилл — мы поймали человека, который убил Альфу в сауне — место преступления, на которое вы сопровождали Уилла, — Ганнибал кивает, слабо улыбаясь, вспоминая, как прекрасно выглядел Уилл, темный, крадущийся и укоренившийся в сознании убийцы. — Я сказал ему, — говорит Уилл. — И еще рассказал ему о допросе. Джек кивает, а затем его брови поднимаются, и он снова переводит взгляд с одного на другого. Ганнибал видит, как раздуваются его ноздри, когда он тонко нюхает воздух, и улыбается. Уилл не выделяет никаких феромонов, кроме своего обычного запаха Омеги, и Ганнибал позаботился о том, чтобы его собственный запах не был нарушенным, зная, где он проведет свой день. Джек не почувствует, что между ними что-то есть. Ради профессионализма. — Есть дело, над которым мы работаем уже некоторое время, — говорит Джек, откидываясь на спинку стула. — Я консультировался с Уиллом по этому вопросу. Я также надеялся узнать ваше мнение. Ганнибал наклоняет голову набок, и Джек вручает ему папку. Она толстая, а внутри несколько фотографий девочек подростков, скрепленных скрепкой. Есть сообщения о том, что они пропали без вести — ничего для коронера, замечает он. — Никаких тел? — он спрашивает. — Никаких тел, ничего, что выходит из тел, никаких частей тела, — Джек качает головой. — Ничего. Уилл… — Он вздыхает. — Похоже, Уилл думает, что он ест этих девушек. Ганнибал делает паузу и осторожно переворачивает еще одну страницу в файле. — Каннибал? Интересная разновидность психопатии. — Он не психопат, — лукаво говорит Уилл. Костяшки его пальцев на подлокотниках кресла побелели, и он выглядит напряженным и злым. Ганнибал видит, как сжимается его челюсть, когда он смотрит на Уилла. — Он заботится о них. — Здесь есть тело, — говорит Ганнибал. — Элиза Николс. Джек кивает. — Он привел ее домой и уложил в постель после того, как убил. — У нее был рак печени, — говорит Уилл. — Он не мог съесть ее, поэтому положил ее обратно. Достойно. Ганнибал хмыкает. — Если это так, это, безусловно, подтвердит теорию каннибала, Джек. Я не вижу причин сомневаться в анализе Уилла, — Он поднимает глаза и вспоминает слова Аланы. — Если, конечно, это не тот ответ, который ты хочешь принять. — Если он убивает этих девушек и ест их, он психопат. Никто, кто может чувствовать, не сделал бы ничего подобного, — холодно говорит Джек. Ганнибал чувствует, что они с Уиллом уже много раз спорили об этом раньше. — Он действительно заботится об этих девушках. Или, по крайней мере, об одной из них, — говорит Уилл. — Одна из них — его золотой билет. Она значит больше, чем другие. Тот же рост, тот же вес, тот же цвет волос и глаз. Голубоглазые и темноволосые. Как Морган Верджер. Как то, что, Ганнибал надеется, его собственный сын унаследует от своей матери. — У него определенно есть типаж, — бормочет Ганнибал. — И если их всех похищают по пятницам, это означает, что ему нужны выходные, чтобы сделать то, что он с ними делает. У него будет дом и, возможно, хижина, чтобы прятать этих девушек, пока он расчленяет и пожирает их. Джек хмыкает. — Уилл, ты не мог бы на минутку выйти? — он спрашивает. Уилл поджимает губы и встает. — Я просто пойду, — говорит он. — Я должен идти читать лекцию. И совершенно очевидно, что вы цените мнение доктора Лектера больше, чем мое собственное, — он говорит это без горечи или презрения — ничего такого, на что Джек инстинктивно отреагировал бы. В конце концов, он Альфа. Уилл уходит, не сказав больше ни слова, закрывая дверь, и Джек тяжело вздыхает. Ганнибал улыбается и закрывает папку. — Надеюсь, я не создаю здесь никакого напряжения, — говорит он. Джек пренебрежительно машет рукой. — Уиллу не нравится, когда другие люди играют в его песочнице, — говорит он, и Ганнибал не уверен, что это так. Он не возражает против совместного пространства, он возражает против того, чтобы его загнали в угол и не обращали внимания. Как и большинство людей. — Я думаю, он может почувствовать угрозу, если вы будете звать меня, чтобы проверить каждое из его толкований, — отвечает Ганнибал. — Угрозу? — повторяет Джек. — Вы Альфа, который тесно сотрудничает с ним, Джек. Как Омега, он может чувствовать себя обязанным угождать и удовлетворять вас. Я угрожаю его способности делать это. Он может бояться, что вы потеряете все свое уважение к нему. — Я сомневаюсь, что самооценку Уилла так легко поколебать, — мрачно говорит Джек. Ганнибал задается вопросом, есть ли история за этим заявлением. — Тем не менее, я должен был убедиться. Уилл… чувствительный, доктор Лектер. Он проникает в умы серийных убийц, и иногда я беспокоюсь о том, что последует за ним, когда он выйдет из них. — Я не думаю, что склонность к убийству заразна, как болезнь, — легко отвечает Ганнибал. — Либо у тебя это есть, либо нет, и либо ты это делаешь, либо нет. Джек хмыкает, долгое время рассматривая Ганнибала. — Если я могу спросить, доктор Лектер, какие именно у вас отношения с Уиллом? — он спрашивает. Ганнибал улыбается, он ожидал этого вопроса. — Он сказал, что уже был в вашей компании, когда вы прибыли с ним на место преступления. — Да, — говорит Ганнибал. — Алана познакомила нас. — Недавно? — Ганнибал кивает. — Итак, вы знакомы. — Да, мы поддерживаем наши отношения на профессиональном уровне, — отвечает Ганнибал, поскольку технически это так. Согласие Уилла стать суррогатной матерью — это соглашение по контракту и ничего больше. — Это касается как Уилла, так и меня. Джек хмыкает, потирая рот рукой. — Хорошо, — говорит он, и Ганнибал наклоняет голову набок. — Я хотел бы попросить вас дать мне характеристику Уилла. Ганнибал поднимает брови и кладет папку на стол Джека. — То, что у него есть, — это чистая эмпатия, — говорит Ганнибал. — Он может принять вашу точку зрения, или мою, или любого, на кого вы ему укажете. Даже, если необходимо, точку зрения серийных убийц. Это неудобный дар, Джек. — Если оставить в стороне дискомфорт, — говорит Джек, — это опасно? — Я бы посоветовал вам считать это полезным, — отвечает Ганнибал. — Поскольку Уилл хочет, чтобы вы это увидели. И если я могу спросить — почему сейчас? Уилл сказал мне, что он делает это для вас уже довольно давно. Джек кивает. — Назовите это нехваткой ресурсов, — отвечает он. — У меня никогда не было никого, кто был бы готов или способен сделать это за меня. — Алана? — Я попросил ее, и она отказалась. У нее к нему «профессиональное любопытство», и дальше она не пойдет. Ганнибал хмыкает. — Вы знаете, что Уилл является биологической матерью ребенка Аланы? — спрашивает он, и Джек кивает. — Я бы предположил, что их отношения сильно далеки от профессиональных, агент Кроуфорд. — Я согласен с этим, — отвечает Джек. Затем он вздыхает. — Спасибо, доктор Лектер, это все, о чем я действительно хотел вас спросить. Я ценю, что вы уделили мне свое время. — Вовсе нет, — говорит Ганнибал, вставая, как и Джек. — Я считаю личным удовольствием помогать ФБР. Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне, если вы хотите, чтобы я проконсультировался снова. — Я запомню это, — говорит Джек и пожимает ему руку. — Спасибо.***
Ганнибал находит Уилла в пустом лекционном зале. Тот напрягается, сразу почувствовав взгляд Ганнибала на своей спине, и поворачивается. Выражение его лица бесстрастное, но холодное, он отворачивается и возвращается к укладыванию бумаг и папок в свой портфель. — Могу я вам помочь? — он спрашивает. — Я думал, ты сейчас преподаешь, — говорит Ганнибал. Уилл качает головой. — Иногда люди придумывают оправдания, чтобы уйти от неудобных ситуаций, доктор Лектер, — отвечает он и со вздохом выпрямляется. Он оборачивается и останавливается, обнаружив, что Ганнибал не двигается. Он блокирует дверь. — Я надеюсь, что Джек сделал вам предложение, от которого вы не смогли отказаться. — Уилл, твоя враждебность необоснованна. Я не собираюсь вторгаться на твою территорию или уменьшать твою полезность для Джека. — Что заставляет вас думать, что вы мне угрожаете? — требовательно спрашивает Уилл. — Вы бы так сказали, только если бы такая мысль пришла вам в голову. — Ну… — Ганнибал пожимает плечами. — Полагаю, я просто заинтригован. Ты интересный человек — не только из-за личного соглашения между нами, но и из-за твоей биологии, твоего карьерного пути и твоих умственных способностей. Я не буду извиняться за то, что интересуюсь чем-то интересным. — Вы говорите обо мне так, будто я редкий музейный экспонат, — бормочет Уилл и проходит мимо Ганнибала, протискиваясь мимо него к двери. Тот следует за ним, устраивая своеобразную погоню. — Приходите, все сюда! Дядя Джек снова достал свою блестящую игрушку! — Ты находишь удовольствие в том, чтобы называть себя игрушкой, надеясь, что я могу не согласиться? — Ганнибал спрашивает. Уилл делает паузу и поворачивает голову, когда Ганнибал равняется с ним. — Я игрушка, — говорит он. — Это чистый факт. Вы играете со мной. Ганнибал улыбается. Уилл сглатывает и снова начинает идти. Он вздыхает, когда они выходят из здания, плотнее запахивая пальто. — Ну, вы сказали, что хотите поговорить, — говорит он. — Говорите. — Не хочешь составить мне компанию на ужин? — Ганнибал спрашивает. — Беделия, скорее всего, присоединится только после. Это дало бы нам возможность говорить свободно, не заботясь о том, кто смотрит или слушает. На нейтральной территории. Уилл фыркает, и его улыбка кривая и горькая. — Мы никогда не будем на нейтральной территории, доктор Лектер, — отвечает он. Но кивает. — Конечно. Я приду на ужин. В какое время? — Скажем, в шесть, — отвечает Ганнибал, глядя на часы. Уже почти половина четвертого, что даст ему достаточно времени, чтобы собрать новое мясо для Уилла. — У тебя есть предпочтения в еде? — Я уверен, что что бы вы ни приготовили, это будет вкусно. — Это не то, о чем я спрашивал. Уилл делает паузу, колеблясь. Он сглатывает и слегка пожимает плечами. — Нет предпочтений, — отвечает он. — Я люблю стейк с прожаркой и виски. Ни то, ни другое, я чувствую, не относится к твоей рулевой рубке. Интересно. Виски не является типичным выбором напитков для омег, поскольку он не подходит для таких сладкоежек. Мясо более привычно, так как омегам обычно требуется избыток белка, чтобы сбалансировать их циклы течек. — Я посмотрю, что смогу сделать, — говорит Ганнибал, тепло улыбаясь. Уилл кивает, один раз, резко и решительно, и садится в свою машину.***
В итоге он подает стейки рибай, приготовленные из грубого агента TSA, которого он запомнил несколько месяцев назад, когда они с Беделией отмечали свою годовщину во Флоренции. У мяса мужчины прекрасная мраморность и толстый слой жира, который он поджаривает, и подает с запеченным и фаршированным зеленым перцем. Он выбирает дымчатое вино, выдержанное в бочках из-под виски — уступка как для себя, так и для Уилла. Уилл прибывает ровно в шесть, и Ганнибал приветствует его улыбкой, жестом приглашая пройти в столовую, пока сам подает еду. Уилл улыбается, когда видит это, и на объяснении Ганнибала о выборе вина он издает нежный смешок. — Как любезно, — отмечает он и делает глоток. Он напевает, морщась от вкуса, втягивая воздух сквозь зубы. — Вау. Это… на удивление хорошо, — говорит он. Ганнибал кивает, поднося стакан к носу, чтобы сделать долгий вдох, прежде чем самому сделать глоток. — Ты поощряешь меня развиваться, — бормочет он. Уилл хмыкает и ждет, пока Ганнибал начнет есть, прежде чем заняться своей едой. Он издает довольный звук от вкуса, мурлыканье на мгновение застряло у него в груди, прежде чем оно прервалось его глотанием. Он краснеет, и Ганнибал решает не упоминать об этом ради нервов Уилла. Через мгновение Уилл прочищает горло. — Алана сказала мне, что вы двое сегодня обедали, — говорит он. Ганнибал кивает, и Уилл смотрит на обильное количество еды на их тарелках. — Все еще голодны? Ганнибал улыбается. — В жизни всегда есть место для более утонченных удовольствий, — говорит он. — И, как ты уже говорил, приготовление пищи для меня — эгоистичный поступок. Но это также успокаивает. — Вы в унынии? — Спрашивает Уилл и откусывает еще кусочек стейка. — Не столько в унынии, сколько в энтропии, — с холодным спокойствием отвечает Ганнибал. Уилл поднимает брови. — С тех пор, как я встретил тебя, я каждый час оказываюсь в новой ситуации, со всеми новыми путями и правилами, которых нужно придерживаться. Я также не хочу никому наступать на пятки и ищу гармонии во всех своих отношениях. В этом отношении я чувствую, что терплю неудачу. — Если у вас проблемы в браке, я бы предпочел не знать, — мрачно говорит Уилл. — Но я бы попросил вас прекратить это соглашение, прежде чем оно зайдет дальше, если это так. — Такой угрозы нет, — говорит Ганнибал, улыбаясь. — Ты параноик. — Я могу потерять от этого соглашения гораздо больше, чем вы, — говорит Уилл. — Если я забеременею и что-то случится, я не буду прерывать беременность. Но я также ничего не получу в плане финансовой компенсации. И вы можете не предъявлять права на ребенка, из-за чего Беделия тоже не сможет этого сделать, если будет развод. Итак, я думаю, что аргументированно являюсь параноиком. — Если ты так хорошо осведомлен о потенциальных угрозах, зачем вообще вступать в это сражение? — спрашивает Ганнибал. — На этот вопрос можешь ответить только ты, и я признаюсь, что отчаянно хочу это услышать. Уилл медленно улыбается. — Как насчет того, чтобы превратить это в игру? — он спрашивает, глаза блестят. Ганнибал склоняет голову набок. — Игра в наблюдение. Я скажу кое-что о вас, что, как я считаю, является правдой. Если я ошибаюсь, я отвечу на любой вопрос, который вы мне зададите, независимо от того, насколько я хочу или не хочу на него отвечать. Я отвечу правдиво. — А если ты прав? — Тогда я получаю удовлетворение, зная, что я был прав, — холодно отвечает Уилл. — И настанет твоя очередь высказать свое наблюдение. Ганнибал улыбается. — Хорошо. Уилл откидывается на спинку стула, долго смотрит на Ганнибала. Его глаза переходят от доктора ко рту, к его рукам, а затем обратно. — Вы наслаждаетесь своим одиночеством, — говорит он, и Ганнибал поднимает брови, потому что он думает, что это довольно очевидный факт. — Но вы не всегда были одни. Я думаю, что вы были очень близки с кем-то в юности. Член семьи или друг. Девушка. Ты очень уважаешь ее. Ганнибал сглатывает, делает глоток вина и кивает. — Ты прав, — говорит он, глядя в свою тарелку. — У меня была сестра. Уилл хмурится. — Была? — он повторяет. Ганнибал снова кивает. — Да, — говорит он. — Я потерял ее, когда был еще подростком. — Мне жаль, — бормочет Уилл, качая головой, его глаза потемнели от горя. Зная, что Ганнибал знает о нем, он думает, что Уилл может глубоко понять такую потерю глазами Ганнибала. — Как ее звали? — он спрашивает. — Миша, — отвечает Ганнибал хриплым голосом. Уилл снова кивает. — Ваша очередь, доктор Лектер, — говорит он и откусывает еще кусочек своей еды. Ганнибал хмыкает, обдумывая то, что он знает об Уилле, и то, что он считает хорошим и в то же время достаточно личным, чтобы считаться наблюдением. — Я думаю, ты влюблен в Алану, — говорит он. Уилл моргает, глядя на него. — Или был в какой-то момент. Я думаю, что ты сделал бы абсолютно все, что в твоих силах, чтобы сделать ее счастливой, вплоть до размножения с незнакомцем просто потому, что она попросила тебя об этом. Уилл улыбается, показывая зубы. — Неужели вы думаете, что мое достоинство оценивается так низко, что я буду размножаться только потому, что мой друг попросил меня об этом? — Я уверен, что где-то в этом есть личная выгода, что-то, что мне еще предстоит выяснить, — спокойно отвечает Ганнибал. — Но был ли я прав насчет первой части? Уилл сглатывает и кивает. — Я действительно любил ее, — тихо говорит он. — Но то, как кто-то может любить произведение искусства или свою любимую песню. Комната наполняется светом, когда я вижу ее, но я знал, что она никогда не будет моей, а я никогда не буду ее. — Могу ли я спросить, почему? Уилл улыбается, грустно и нежно. — Есть части меня, с которыми я бы никогда не попросил ее смириться, — говорит он. Ганнибал принимает это с задумчивым хмыканьем. Как странно, что Уилл не навязывает свои темные стороны другому, когда Ганнибалу нравится заставлять Беделию принимать это. — Я полагаю, что твоя очередь озвучить наблюдение, — бормочет он и делает еще один глоток вина. Уилл кивает, его глаза снова блуждают по лицу Ганнибала. Затем он отводит взгляд — на рога, вмонтированные в стены, тускло светящийся камин, картину с изображением Леды и Лебедя над каминной полкой. Он облизывает губы и хмыкает в свой напиток. — Я думаю, что вы садист, доктор Лектер, — бормочет он. Ганнибал поднимает брови. — Спорное наблюдение, — отвечает он. — Ты думаешь, что я получаю удовольствие от страданий? — Вам доставляет удовольствие знать, что вы можете заставить кого-то страдать, — отвечает Уилл. — Вот почему вы врач. Власть и контроль, которые вы держите над кем-то, полностью зависят от вашей собственной прихоти. Вы можете не причинять вреда или причинить тяжкий вред в равной мере. Ганнибал моргает, глядя на него, и Уилл встречается с ним взглядом. Затем он медленно улыбается, и Уилл отражает это. — Ты что, составляешь мой профиль, Уилл? — спрашивает он нежно и ласково. — Возвращаю должок, — говорит Уилл. Он ставит свой бокал с вином и заканчивает есть, его тарелка пуста. Он тоже откладывает вилку и нож и откидывается на спинку стула с довольным вздохом. Он выглядит таким расслабленным и прекрасным, прямо как дома, в столовой Ганнибала — и в его комнате для гостей, и в его кабинете, и в любом другом месте, куда доктор мог подумать его поместить. Очевидно, что когда он и Ганнибал наедине, у Уилла нет проблем с откровенностью. Ганнибал назвал бы это почти флиртом. — Вы не переставали давать мне оценку с того момента, как увидели. Я также не переставал составлять профили вас и вашей жены. Это не то, что мы можем просто отключить. — Итак, ты называешь меня садистом. Одиночкой. И в рабочей среде с высоким спросом, — бормочет Ганнибал. — Это звучит как признаки психопата. Ты думаешь, я психопат, Уилл? — Если это так, то и я тоже, — отвечает Уилл. Не отрицание. Но и не признание. Улыбка Ганнибала становится шире. Ему это нравится. Ему нравится играть в эту словесную игру в кошки-мышки с Уиллом, ни одна сторона не уступает и не сдается, пока не обнажится горло. Затем улыбка Уилла становится еще острее. — Если вы отрицаете, что вы садист, то это означает, что мое наблюдение было неверным. Так что вы можете задать мне вопрос. Какой умный мальчик. Дать Ганнибалу то, чего он хочет, не заставляя того требовать этого, тем самым не теряя власть. Доброта Уилла дается как лакомство собаке, и Ганнибал охотно ест из его рук. Он делает паузу, и Уилл склоняет голову набок. — Ну? — спрашивает он. — Я хочу знать о маске и ошейнике. Хочу знать, почему ты согласился стать суррогатной матерью для нас. Я изо всех сил пытаюсь придумать вопрос, который охватывает все это. Уилл хмыкает, его глаза прикрыты. — Вы умный человек, доктор Лектер, — мурлычет он. — Я уверен, вы что-нибудь придумаете. Телефон Ганнибала звонит, прежде чем он успевает ответить. Он встает с извиняющейся улыбкой и идет к своему пиджаку, который лежит на кухне, чтобы взять его. Это Беделия. — Добрый вечер, любовь моя, — говорит он. — Ганнибал, — отвечает она мягким и нежным голосом. — Как прошла твоя ночь? — Без происшествий, — говорит Ганнибал. — Ты уже в пути? — Я не смогу приехать сегодня вечером, — говорит она. — Вот почему я позвонила тебе. Мой Совет директоров пригласил меня на ужин, и я подумала, что было бы невежливо отказаться. — Конечно, — спокойно отвечает Ганнибал. Было бы очень грубо с ее стороны отказаться. Также грубо с их стороны приглашать в последнюю минуту, но он не чувствует себя оскорбленным от ее имени. — Тогда я отправлю Уилла домой. Она делает паузу. — … Уилл с тобой, — говорит она. Это не вопрос. — Да, — говорит Ганнибал. — Сегодня я встретился с Джеком Кроуфордом, и Уилл был там. Я пригласил его на ужин, предполагая, что ты присоединишься к нам позже для игрового сеанса. Но ты не приедешь, поэтому я отправлю его домой. На другом конце провода ответом было долгое молчание. — Посмотрим, согласится ли он, чтобы мы навестили его завтра утром, — говорит она. — Я не хочу отставать. — Я тоже. Спокойной ночи, любовь моя, — говорит он. — Спокойной ночи, — отвечает она и заканчивает разговор. Ганнибал интересуется, присоединится ли Энтони к ней на этом ужине. Он игнорирует чувство разочарования, зная, что не сможет прикоснуться к Уиллу сегодня вечером. Опять же, этот разговор был таким бодрящим, таким странно интимным, что удивительно, что никто из них не вспомнил, что Беделия должна позже приехать в качестве компаньонки. Такое ощущение, что они в Европе эпохи Регентства, и даже присутствие Уилла без сопровождения в его доме вызвало бы шепот скандала. Что подумают соседи, доктор Лектер? Он возвращается в столовую с телефоном в руке. — Беделия, к сожалению, не в состоянии приехать, — говорит он, садясь. — Мы не будем играть сегодня вечером. Уилл кивает, принимая это без протеста. — Она хотела, чтобы я спросил у тебя, примешь ли ты нас в свой дом завтра утром, чтобы компенсировать этот пропуск. Уилл улыбается. — Конечно, — отвечает он. — Если вы не против собак. — До тех пор, пока они не понадобятся тебе как зрители, я думаю, что все будет нормально, — отвечает Ганнибал. Уилл фыркает от смеха. — Это возвращает меня к первоначальному вопросу, о котором я хотел с тобой поговорить, причина, по которой я пригласил тебя сюда в первую очередь. Я хочу знать, как играть с тобой. Уилл поднимает брови и встречается взглядом с Ганнибалом. — Что вы имеете в виду? — Как ты сказал, я знаю, где находятся эрогенные зоны. Я также знаю о практических способах прикоснуться к тебе, успокоить и оседлать, когда придет время, — Уилл сглатывает, его щеки розовеют. Он рассеянно играет с ножкой своего бокала и смотрит на темную жидкость внутри. — Но я хотел бы знать, как доставить тебе удовольствие. — Как доставить мне удовольствие, — повторяет Уилл низким голосом. — Например, то, что мне нравится. Что меня возбуждает. Ганнибал улыбается. — Да. — Зачем? — Я считаю, ты назвал бы это семантикой, — говорит Ганнибал. — Но чем мы более согласованы, тем быстрее у тебя, скорее всего, начнется течка. Уилл делает глубокий вдох. Похоже, он очень тщательно обдумывает свои следующие слова. — Это может стать очень интимным, доктор Лектер, — говорит он, почти как предупреждение. Затем его губы кривятся в улыбке. — Я не сомневаюсь в ваших способностях любовника, если это вас волнует. — Вовсе нет, — отвечает Ганнибал. — И я в тебе не сомневаюсь. — Может быть, я хочу превратить это в игру, — говорит Уилл, его улыбка становится шире. Он снова встречается взглядом с Ганнибалом, отводя глаза от своего бокала с вином. — Если я выдам все свои секреты, что же вам останется изучать? Ганнибал улыбается. — Справедливо, — говорит он. — Но я все равно хотел бы знать. — Что ж, я должен ответить вам на вопрос, — говорит Уилл. — Ты хочешь заработать на этом? Ганнибал рассматривает его, и его улыбка становится шире. Он качает головой. — Нет, — отвечает он и допивает вино. Уилл сглатывает, чтобы не мурлыкать. — Ты очень хитрое существо. Интересно, есть ли в тебе какая-то садистская жилка? — Насколько я помню, вы говорили, что это спорное наблюдение. Ганнибал смеется. О, на какую чудесную вещь он наткнулся. Когда это будет сделано и Уилл забеременеет, он должен устроить Марго и Алане настоящий пир. — Я думаю, что пока оставлю свой вопрос, — говорит он. Уилл кивает, его улыбка поблекла, но не стала менее довольной. — Если ты хочешь остаться, мы можем пойти в кабинет. У меня есть отличный портвейн, который я собирался попробовать. — Спасибо, но мне пора домой, — говорит Уилл. — Я бы не хотел рисковать, становясь слишком развязным. Ганнибал гудит и встает. Уилл следует примеру, и доктор провожает его до двери. — Есть еще одна вещь, о которой я хотел бы тебя попросить, — говорит Ганнибал, и Уилл надевает пальто. Уилл поворачивается, чтобы посмотреть на него. — Когда мы играем, и когда у тебя течка, не называй меня «Альфа». Уилл улыбается. — Слишком безлично? — он дразнит. Ганнибал не отвечает, ему любопытно, согласится ли Уилл. Через мгновение Уилл кивает, сжимая губы. Он засовывает руки в карманы куртки и туго натягивает ее на себя. — Хорошо, — говорит он. — Я не буду. Ну, я постараюсь этого не делать. Признаюсь, что я не очень хорош в разговоре в играх, и не могу обещать, что не скажу этого. Но я попробую. — Это все, о чем я прошу, — отвечает Ганнибал. Его пальцы сжимаются. Он хочет запустить руку в волосы Уилла, хочет почувствовать мягкость щетины Уилла под своей ладонью. Он хочет взять его за шею, поцеловать и поиграть с ним, будь проклято отсутствие аудитории. Уилл сглатывает и делает шаг назад, опустив голову. — Спокойной ночи, доктор Лектер, — говорит он, и Ганнибал кивает. Уилл открывает дверь и уходит, а Ганнибал продолжает смотреть, пока он не садится в свою машину и не уезжает. Он достает свой телефон и пишет Беделии, чтобы сообщить ей, что Уилл согласился встретиться с ними завтра утром, и что он уехал домой. Она не отвечает. Возможно, она уже на ужине. Или, что более вероятно, ужин был фальшивкой, и она на самом деле с Энтони, в компании Омеги, который нравится ей гораздо больше, чем Уилл. Он сглатывает и убирается в столовой, моет посуду и убирает остатки. Он должен поднять тему об Энтони, лучше раньше, чем позже. Ганнибал считает вполне естественным, что он требует верности своей жены, если она собирается требовать того же от него. Его ужин с Уиллом был очень сытным, хотя у него больше вопросов, чем ответов. Это было интимно. Это было чудесно. Он думает обо всех других, за кем он ухаживал, и о своей жизни с Беделией, и задается вопросом, что, возможно, дело было не в его собственном нежелании уделять внимание и заботиться об Омеге, а просто тот факт, что он еще не нашел Омегу, достойного внимания и заботы. До Уилла. Опасные мысли. Он уединяется в своем убежище и пытается успокоить свои мысли, пытается найти покой в тишине. Никто не приходит, и кажется, что рядом с ним холодный кусок воздуха в форме Уилла, с его острыми глазами и умной улыбкой. Он обещал, что эмоциональной привязанности не будет, но он переоценил свой собственный самоконтроль. Он должен вернуть его, или рискует сделать эту ситуацию полностью хаотичной. И все же в груди у него становится тепло, когда час спустя он получает сообщение от Беделии, сообщающее, что Уилл написал ей, что благополучно добрался до дома, и подтвердил их встречу на девять утра завтра.