***
Ганнибал подъезжает к концу прекрасной пригородной дороги. Дорога была полностью перекрыта, усеяна полицией, похоронными бюро и ФБР. Лектер выходит из своей машины и приветственно кивает полицейскому, патрулирующему периметр. Он ныряет под ленту и подходит к Джеку, который укутан от холодной погоды и разговаривает с другим агентом. Джек кивает ему, когда он приближается, а затем поджимает губы. — Доктор Лектер, — приветствует он. — Спасибо, что пришли. — Мне очень приятно, Джек, — отвечает Ганнибал с улыбкой. Он оглядывается и притворяется удивленным. — Где Уилл? — В пути, — отвечает Джек. Итак, Уилл не сказал Джеку, что провел ночь в компании Ганнибала. Ему интересно, что Джек скажет о новых укусах на шее Уилла и едва заметном изменении его запаха, означающем приближение течки. Он ловит себя на том, что мысленно отмечает, сколько Альф собралось здесь, и нужно ли ему следить за кем-либо из них, чтобы они не стали слишком любопытными и слишком близкими к Уиллу. — Что у нас здесь? — спрашивает он. — Вся семья застрелена за ужином, — отвечает Джек. Он издает раздраженный звук. — Свидетелей нет. Никто не слышал выстрелов. — Никто не смотрит на улицу во время семейного отдыха, — мягко говорит Ганнибал. — Пойдем внутрь? Джек качает головой. — Я хочу дождаться Уилла, — отвечает он, и Ганнибал кивает в знак согласия. Джек хмыкает, не сводя глаз с дома. — Вы с Уиллом проводили больше времени вместе? Ганнибал улыбается. — Почему ты так решил? — Вы продолжаете искать его, — отвечает Джек. Ганнибал пытается не дать своему выражению измениться. — У него замечательный дар, — отвечает он. — Мне не терпится снова увидеть это в действии. И, прости меня, но я предположил, что ты позвал меня сюда, потому что он будет здесь, — он делает паузу. — Он сказал мне, что ты думаешь, что мое присутствие ободряет его, обостряет его зрение. — Я ошибаюсь? — спрашивает Джек. — Я не могу сказать, так или иначе, — мягко отвечает Ганнибал. Джек снова напевает. — Вы сказали мне, что вы были знакомы, в последний раз, когда я спрашивал о нем, — говорит Джек. Ганнибал кивает. — Может быть, мне просто нравится знать о том, кто знает Уилла. — Мы с тобой знали друг друга еще до того, как я познакомился с Уиллом, — говорит Ганнибал. — И теперь мы все знаем друг друга, — говорит Джек. Ганнибал вздыхает, его дыхание испаряется в холодном воздухе. — Есть что-то, о чем ты хотел бы спросить меня более прямо, Джек? Джек останавливается и оборачивается на звук другой машины. — Я думаю, что скоро сам получу ответ, — отвечает он. Ганнибал поворачивается и следит за его взглядом, улыбаясь, когда видит, что Уилл подъезжает и паркуется рядом с машиной Ганнибала. Он выходит, его щеки раскраснелись от жары в машине, волосы влажные и вьются у ушей. Он сразу замечает их обоих, чувствуя на себе взгляды Альф, и поднимает руку в легком взмахе, когда приближается. На нем водолазка, а воротник пальто высоко поднят, чтобы скрыть следы на шее. Улыбка Ганнибала становится шире, и он борется с желанием замурлыкать, когда Уилл приближается. — Добрый день, Джек, — говорит Уилл, глубоко засунув руки в карманы пальто. Он смотрит на Ганнибала и кивает ему. — Доктор Лектер. Ганнибал улыбается. — Рад снова тебя видеть, Уилл, — говорит он для вида. Уилл одаривает его легкой, нежной улыбкой, прежде чем вздрагивает. — Начнем? — спрашивает он. Джек кивает и ведет всех в дом. Внутри все выглядит живописно, от чистых ламинированных полов до семейных фотографий на стенах. Весь дом выглядит так, как будто это было место жизни и смеха. — Сюда, — бормочет Джек и идет в столовую. Через мгновение Уилл делает глубокий вдох и следует за ним. Комната полна запаха сгнившего мяса и смерти. Ганнибал поджимает губы, глядя на семью, когда они сидят каждый на своем месте. Место главы стола пустое. Ганнибал видит мать, ее лицо повернуто к пустому месту, остальные уткнулись лицом в еду. Уилл прерывисто дышит, и когда Ганнибал смотрит на него, он видит, как тот проводит рукой по волосам. Его пальцы дрожат. — Всем покинуть помещение, — приказывает Джек, и фотографы и криминалисты спешат подчиниться, пока их не осталось только трое. — Доктор Лектер, — говорит Джек и берет Ганнибала за руку, заставляя его отступить и позволить Уиллу смотреть на картину без помех. Уилл берет пару хирургических перчаток, которые Джимми вручает ему на выходе, и надевает их. Он закрывает глаза и делает глубокий вдох. Когда он открывает глаза, его ноздри раздуваются, как будто он нюхает воздух, а его взгляд острый и сосредоточенный на главе стола. — Стол накрыт, — шепчет он, медленно подходя к пустому месту. — Семейный ужин. Меня не пригласили. Он останавливается позади матери, смотрит на нее сверху вниз на мгновение, прежде чем продолжить. — Я сажусь напротив пустой тарелки, — говорит он и отодвигает стул, садясь. — Это мое место. Мое место рядом с миссис Тернер, — он делает паузу и оглядывает семью. — Я почетный гость. Ганнибал наблюдает, как Уилл закрывает глаза, делая еще один вдох. Вся его поза расслаблена, он сидит непринужденно, с комфортом. Он в сознании убийцы. Его глаза, когда они открываются, острые и оценивающие на месте младшего ребенка. Улыбка украшает его лицо, снисходительная и прекрасная. — Никто не прикоснулся к обеду. Кроме самого младшего, — он прочищает горло и наклоняется вперед, указывая на самое молодое тело. — Никто не связан. Никто не встает из-за стола. Все боятся пошевелиться, — он склоняет голову набок. — Даже дети вели себя хорошо. Он поднимает глаза, видя то, что Ганнибал и Джек не могут. Его глаза обшаривают сцену, его улыбка становится шире от чего-то похожего на привязанность. — Я привел свою новую семью в этот захваченный дом, контролируя Тернеров угрозами насилия. Затем привязанность тает с его лица. Он выглядит холодным, властным. Ганнибал чувствует искру тепла, когда тот говорит: — Угрозы, которые переросли в действие. Он закрывает глаза, вздыхая. Ганнибал представляет звук выстрелов, уничтожающих семью. — Семья Тернеров казнена одновременно, за исключением миссис Тернер. Она умирает последней. Он снова открывает глаза, смотрит на мать. Его лицо теперь бледное, лоб липкий. Он потирает рот рукой. — Таков мой замысел, — шепчет он. Он выпрямляется, поворачивает руку в форме пистолета и направляет туда, где должна была быть голова миссис Тернер. — Я стреляю в миссис Тернер, направляя пистолет ей в лоб. Я смотрю ей прямо в глаза, когда нажимаю на курок. Он стискивает зубы, как будто борется с желанием сделать это. Его рука дергается, и Ганнибал почти слышит звук выстрела. Уилл вздрагивает, когда он это делает, задыхаясь, когда его глаза на мгновение остекленевают. Когда они переориентируются, они смотрят в открытые, пристальные глаза миссис Тернер. Он издает тихий стон, и пальцы Ганнибала сжимаются, желая подойти к нему и успокоить страдания его пары. Джек делает шаг вперед. — Что ты видишь, Уилл? Голос Уилла хриплый и сиплый. — Семейные ценности, — бормочет он. — Чьи семейные ценности? Уилл дрожит, качая головой. Он резко встает, стул со скрипом отодвигается. — Мне нужна секунда, — говорит он и выходит из столовой. Ганнибал следует за ним, пока Джек зовет аналитиков и фотографов обратно. Уилл стоит в гостиной, очарованный семейным портретом на стене. Он хмурится, поднимая дрожащие пальцы, чтобы коснуться лица одного из детей. Ганнибал поворачивается, когда Джек входит в комнату. — Это были Карен и Роджер Тернер. Возлюбленные с детства. Они владели успешным бизнесом в сфере недвижимости. Столпы сообщества. Трое детей. Глаза Уилла вспыхивают. Он обнажает зубы. — Минус один, — говорит он. Джек кивает, не сводя глаз с портрета. — Сын, Джесси. Он исчез в прошлом году — последнее подтвержденное наблюдение показало, как он садился в фургон в зоне отдыха на шоссе сорок семь. Беглец. Или похищение. Уилл склоняет голову набок. — Или оба. Джек кивает, пыхтя. — Сотни советов, но ни один не задержался после обеда. Когда идет дождь страданий, она выливает все. Ганнибал смотрит на портрет, на улыбающиеся лица семьи. Запах Уилла густой от горя, и Ганнибал задается вопросом, о чем он думает. Омеги генетически предрасположены к идее семьи — они хотят создать такие тесные, доверительные социальные связи. В менее цивилизованные времена было вопросом выживания иметь альфу и детей, которые защищали бы и заботились о них в трудные времена. Уилл судорожно сглатывает. — Каникулы, каникулы, кани… Это никогда не раскрывает всей картины. Джек раздражается. — Кто хочет заполнять свой альбом спорами и грязным бельем? Уилл издает грубый, раздраженный звук. Искра в его глазах ближе к гневу, чем любая другая эмоция, которую Ганнибал может идентифицировать. — Фальшивые лица на семейных портретах, — рычит он. Золото в его глазах горит, когда он смотрит на Тернеров. — Слои и слои лжи, выданные печальным блеском в глазах ребенка. Ганнибал хмыкает, поворачиваясь к Джеку. — Есть ли какие-либо признаки взлома? Раны, указывающие на оборону? Джек качает головой. — Нет первому. И у всей семьи есть такие раны, кроме миссис Тернер. Уилл поворачивается, чтобы посмотреть назад в столовую. — В ее позе тела было согласие. Даже прощение. Ганнибал поднимает бровь. — Какая жертва прощает своего убийцу в момент своей смерти? — спрашивает он. Глаза Уилла вспыхивают, а затем расширяются от осознания. Он снова сглатывает, и его выдох прерывистый. Он смотрит на Ганнибала. — Мать, — шепчет он. Ганнибал наклоняет голову набок, а затем смотрит на улыбающееся лицо Джесси Тернера.***
Джек отпускает Уилла и Ганнибала после исследования, и Ганнибал следует за Уиллом к его машине. Тот дрожит и нервничает, ощетинивается по углам, как кошка, покрытая статикой. Ганнибал чувствует его горе и гнев и борется с желанием успокоить его, запустив руку ему в волосы или на шею, пока они все еще на публике. Уилл останавливается у своей машины, прислоняется к капоту. Его руки снова в карманах, и Ганнибал может видеть очертание его сжатых кулаков. — Его собственная чертова мать, — шипит он, рыча слова. Его глаза блестят и устремлены на ботинки Ганнибала. Ганнибал хмыкает. — Должно быть, с ним случилось что-то очень травмирующее, — мягко говорит он. Уилл качает головой. — Джесси выглядел так, как будто собирался стать Омегой, — говорит он. Ганнибал поднимает бровь. Тернеры были парой, состоящей из женщины и Альфы. Омега — единственный ингредиент, который позволяет получить любого ребенка из трех полов. — Омеги невозможны, учитывая эту пару родителей. — Точно, — отвечает Уилл, поднимая глаза. — Ты думаешь, у миссис Тернер был роман? Уилл пожимает одним плечом. — На самом деле это не мое дело, — резко говорит он. — Они могли усыновить его. Или использовать суррогата, — он вытаскивает руки из пальто и проводит ими по волосам. — К омегам всегда относятся по-разному, — бормочет он. — Либо их почитают, либо они изгои. Особенно в большой семье. Каждый хочет одного или чего угодно, кроме него. Ганнибал улыбается. — Ты, кажется, думаешь, что Тернеры были более склонны к последнему варианту. Уилл обнажает зубы, его глаза сверкают. Он отводит взгляд от Ганнибала и смотрит на землю. Он сжимает губы и закрывает глаза. — Я не могу себе представить, чтобы потерять такого ребенка, — шепчет он. — Не зная, где он. Если он мертв… В этот момент Ганнибал проигрывает борьбу против собственной пристойности. Он делает шаг вперед и берет Уилла за руки, и тот смотрит на него. — Я бы никогда не позволил, чтобы что-то случилось с твоими детьми, Уилл, — бормочет он. Уилл рычит, его пальцы скручиваются. — Ты был готов отказаться от всех отцовских прав на ребенка, будь он девушкой или Омегой. — И теперь я полностью изменился. Любой ребенок, которого ты мне родишь, будет желанным гостем в моем доме, и я буду защищать и оберегать его, как свою пару или себя. Уилл поджимает губы, хмурится и склоняет голову набок. — А как же Беделия? — спрашивает он. — Что ты имеешь в виду? — Как будто ты защищаешь свою пару или себя. Ты не упомянул свою жену. Почему? Ганнибал вздыхает, отпуская руки Уилла. Он признает, что в конце концов ему пришлось бы рассказать об этом ему, но он не знает, как бы он это сделал. Он полагает, что сейчас самое подходящее время, как и любое другое. — Беделия попросила развод, — говорит он. — Сегодня утром она принесла бумаги, и я их подписал. — Что? — резко говорит Уилл, выпрямляясь. — Я — нет. Черт возьми, я… — он рычит, отворачиваясь от Ганнибала и делая шаг от него, только чтобы развернуться и посмотреть ему в лицо. — Я спросил тебя, были ли у вас проблемы в браке. Ты солгал мне! — Нет, я не лгал, — отвечает Ганнибал, качая головой. Уилл снова рычит на него, его голос грубый и злой. — Я все еще очень люблю ее, и я знаю, что она любит меня. Но она не сможет получить Энтони, если я не приму его, и я не смогу получить тебя и сделать ее счастливой одновременно. Уилл издает слабый, побежденный звук. Его глаза блестят, а в его запахе чувствуется сладковато-лимонная горечь его страданий. — Я не разлучник, — холодно говорит он. — Вот кем ты меня сделал. Любовник и шлюха. Ганнибал яростно качает головой. Он снова тянется к Уиллу, и тот не сопротивляется, но его плечи напряжены, а дыхание прерывистое, как будто у него приступ паники. — Это не твоя вина, — мурлычет он. — В этом никто не виноват. — Как ты смеешь? — шепчет Уилл, сжимая челюсти. Он отталкивается, и Ганнибал нагоняет его, прижимает к двери своей машины и запускает руку в его волосы. Уилл дрожит, втягивает воздух, его челюсти приоткрываются, чтобы получить больше запаха Ганнибала. Он слышит, как кто-то прочищает горло, и смотрит в сторону, чтобы увидеть Джека, наблюдающего за ними, выжидающего и мрачного. — Надеюсь, что не перебиваю, — говорит он, хотя именно это он и сделал. Уилл напрягается, резко сглатывая. — Прости, Джек, — бормочет он, и Ганнибал отпускает его, делая шаг назад. — Место преступления… сильно поразило меня. Доктор Лектер помогал мне. Джек хмыкает. — Ну, если вы собираетесь продолжать, вы можете сделать это где-нибудь в другом месте. От вас здесь воняет. Ганнибалу хочется зарычать на него, но он сдерживается. — Уилл, возможно, ты позволишь мне пригласить тебя на обед, — говорит он, стараясь оставаться как можно более кротким и спокойным. — И мы можем поговорить о том, почему это место преступления так расстроило тебя. Уилл сглатывает, обнажает края зубов, но кивает. Он садится в свою машину, Ганнибал садится в свою, и Уилл уводит его с дороги и места преступления. Он сворачивает к торговому центру, и Ганнибал следует за ним, паркуясь позади Уилла, когда тот останавливается на парковке. Он удивлен, что Уилл вообще решил где-то остановиться, а не просто попытался поехать домой, чтобы посмотреть, будет ли Ганнибал преследовать его до туда. Конечно, Ганнибал бы преследовал. Даже если Уилл попытался бы скрыться от него на шоссе, Ганнибал знает, где он живет. Он мог найти Уилла где угодно. Уилл выходит из машины, но не делает ни малейшего движения, чтобы куда-нибудь пойти. В непосредственной близости от них есть Чипотле, Макдональдс и супермаркет. Нигде Ганнибал не соизволил бы поесть, и Уилл должен это знать. Прежде чем Ганнибал успевает выйти из машины, Уилл подходит к пассажирской стороне и забирается внутрь. Ганнибал хмыкает, поддерживая машину на холостом ходу, чтобы они могли согреться. Уилл не смотрит на него. Они сидят, уставившись на мать, ругающуюся со своими детьми по дороге в супермаркет. Они видят, как молодая пара выходит из Макдональдса с бумажными пакетами, заляпанными жиром, смеясь и игриво толкая друг друга. Уилл прерывисто вздыхает. Когда Ганнибал смотрит на него, он видит слезы, блестящие в глазах Уилла. — Я не хотел, чтобы это произошло, — бормочет он. Ганнибал склоняет голову набок. — Я нахожу удивительным, что ты думаешь, что это было что-то, что ты мог контролировать, — отвечает он. — Контролировать то, что любой из нас мог контролировать. — Я пытался, — говорит Уилл, его голос срывается. — Я пытался обуздать твое отношение ко мне. Я старался держаться на расстоянии. Но ты продолжал приходить, проплывая сквозь мое сознание и затуманивая мое зрение. Я в тумане, и вокруг меня нет ничего, кроме скал, и я могу упасть при одном неверном шаге. Ганнибал вздыхает. — Твой нигилизм необоснован, — говорит он. — Долгий и счастливый брак развалился из-за одного незакрепленного винта, — мрачно отвечает Уилл. — Сколько времени до следующего неудачного винта, доктор Лектер? Что произойдет, когда через десять лет у нас будут дети и еще один на подходе, и ты встретишь Омегу или женщину, перед которой ты просто не сможешь устоять? Ганнибал улыбается. — Я не верю, что это произойдет. — Ты верил, что это произойдет? — Уилл кусается в ответ. Ганнибал кивает, хмыкая. — Нет, — признается он. — Но я много думал об этом. Ты человек, который просто есть, Уилл. Так же, как и я. Никаких проблем или незаконченных дел, о которых нам нужно беспокоиться, — он делает паузу. — Что бы ты сделал, если бы оказался в таком положении? Если бы ты подумал, что мое внимание начало рассеиваться? Уилл издает мрачный, сердитый звук. Его глаза вспыхивают. — Я не думаю, что должен говорить. Ганнибал улыбается и думает о Мейсоне Верджере. — Это была бы самооборона, — спокойно говорит он. — Защита своего сердца, своего дома и своей семьи. Он чувствует взгляд Уилла на своем лице и встречается с его темным взглядом. — Я не скажу, что доволен таким поворотом событий, — тихо говорит он, протягивая руку и беря одну из теплых рук Уилла, переплетая их пальцы. — Это стало для меня шоком, но не неожиданностью. Я полагаю, вопрос, который ты должен задать себе, мой дорогой, не в том, могу ли я когда-нибудь заблудиться, а в том, отпустишь ли ты меня, если я это сделаю? Верхняя губа Уилла дергается в оскале. Его пальцы сжимаются в руке Ганнибала. — Нет, — отвечает он. — А если бы кто-нибудь угрожал нашим детям или угрожал мне, ты бы сделал все, что должен был? — Тысячу раз, — выдыхает Уилл. Улыбка Ганнибала становится шире, и он поднимает руку Уилла, чтобы поцеловать костяшки пальцев. — Я бы тоже, — отвечает он. Пальцы Уилла сжимаются. Горечь уходит из его запаха. — Тогда все, — тихо говорит он. — Взаимно гарантированное уничтожение. — Взаимно гарантированное будущее, — отвечает Ганнибал. — Со всеми грубыми и сломанными краями и всеми его последствиями. Уилл вздыхает. Он убирает пальцы и складывает обе руки на коленях. — Я сожалею о том, как я вел себя на месте преступления, — говорит он. — Я сделал все это для себя. Это было эгоистично и лицемерно. — Это была печальная сцена, — говорит Ганнибал, кивая. — Я уверен, что это стало еще более важным из-за самой природы происходящего. Там были нарушены и извращены семейные ценности. — Это могла бы быть любая семья, — говорит Уилл. — У Джесси теперь новая семья, где его любят. — О? — Семья, которая убивает вместе, остается вместе, — добавляет Уилл с резкой улыбкой. — Лидером должна быть женщина. В противном случае мистер Тернер использовал бы свой Голос на ней. А остальные, должно быть, все еще подростки, иначе было бы то же самое. — Ты думаешь, Джек подозревает о том же самом? — Он проницательный человек с острыми глазами, — отвечает Уилл. — Ему нравится играть со мной в роли пони, умеющей делать один трюк. Я думаю, он болезненно очарован тем, что я могу сделать, ему нравится смотреть, как я проникаю в умы убийц, нравится наблюдать, как я меняюсь. — Как ты думаешь, почему это так? — Ганнибал спрашивает с любопытством. — Как я уже сказал, либо семьи хотят Омегу, либо они хотят чего угодно, кроме него, — отвечает Уилл. Он вздыхает и откидывает голову назад, расслабленно и удобно устроившись на пассажирском сиденье Ганнибала. Взгляд Лектера падает на его шею, скрытую под одеждой. Он хочет сорвать оскорбительный предмет одежды, чтобы увидеть свои следы. — Когда я читаю место преступления, я настолько близок к Альфе, насколько я когда-либо буду. — Ты думаешь, что Джек хотел бы, чтобы ты был Альфой? — У этого есть свои преимущества, — отвечает Уилл, застенчиво улыбаясь. Он бросает взгляд на Ганнибала, и его улыбка становится шире. — Я думаю, Джек живет в страхе перед днем, когда я обрету пару, у меня начнется течка, и я забеременею. Он потеряет свою любимую игрушку. — Как ты думаешь, ты захочешь перестать работать на него? — спрашивает Ганнибал. — Я уже хочу, — отвечает Уилл. Он делает паузу, сжимая губы, как будто обдумывает, что он хочет сказать дальше. — Ты когда-нибудь ходил в художественную галерею и смотрел на все прекрасные картины, гравюры, мозаики и произведения искусства и думал: «Я хочу попробовать сделать это когда-нибудь»? Ганнибал улыбается. — Я научился рисовать в итальянских галереях, — отвечает он. — Я все понимаю. Глаза Уилла вспыхивают, обостряются. — Правда? — шепчет он. И Ганнибал знает, что Уилл говорит не об искусстве. — Да, — отвечает он. Затем, вспомнив комментарии Уилла о его приготовлении: — Некоторые могут назвать это эгоистичным. Уилл моргает и наклоняет голову набок. Он смотрит на Ганнибала долгое-долгое мгновение. — Вот как я отношусь к созданию семьи, — тихо говорит он, как будто пробуя воду в разговоре Ганнибала. Он говорит о семье или о чем-то гораздо более мрачном? Улыбка Ганнибала становится шире, и он протягивает руку, чтобы запустить пальцы в волосы Уилла. Теперь они суше, вьются, пушистые и мягкие на его коже. Веки Уилла трепещут, и он вздыхает. — Пойдем со мной домой, — шепчет он, и Уилл делает еще один прерывистый вдох. — Я не хочу, чтобы ты был один. — Я больше не одинок, — отвечает Уилл, но он улыбается. — Теперь у меня есть ты.***
Ганнибал обнимает Уилла за шею и целует его, прежде чем дверь успевает закрыться должным образом. Грэм задыхается у его рта, выгибаясь дугой, его пальцы крепко сжимают пальто Ганнибала. Он рычит, кусает Уилла за нижнюю губу и сбрасывает пальто с плеч, чтобы оно упало кучей на пол. Уилл шипит, постанывая в рот Ганнибала, когда тот хватает его за свитер и притягивает к себе. — Я чувствую это, — шепчет он, пошатываясь, тяжело дыша. — Это приливная волна. Жарко и невыносимо. Я чувствую, что тону. Его течка. Ганнибал чувствует это по краям его запаха, кровоточащего на его коже. Он рычит и поворачивает Уилла, прижимая его к стене, и снова целует его. Уилл хнычет, когда Ганнибал хватает его за водолазку и стягивает ее через голову, бросая в кучу поверх пальто. Уилл одет в футболку Ганнибала, понимает он, и рычание превращается в довольное мурлыканье. Укушенная шея Уилла покраснела и порозовела, умоляя о зубах Ганнибала. Лектер кусает неряшливую челюсть и царапает ногтями обнаженные руки Уилла, когда тот выгибается против него. Он раздвигает ноги так сильно, как только может, и Ганнибал рычит ему в шею. — Пожалуйста, — шепчет Уилл, крепко держа Ганнибала за плечи. — Пожалуйста, доктор Лектер, помогите мне. Ганнибал издает низкое рычание, обхватывает руками бедра Уилла и поднимает его. Уилл задыхается, крепко обхватывает ногами талию Ганнибала, и, как только он уверен, что его хватка надежна, он отрывает Уилла от стены и проходит короткое расстояние до своего кабинета. Он бросает Уилла на диван и снимает пиджак, прежде чем вернуться к нему. Он зарывается лицом в шею Омеги, и глубоко вдыхает его запах, мурлыкая, когда он ловит покрытый корицей край его течки, покрывающей его язык. Его красивая темноволосая пара. Ганнибал хочет разорвать ему грудь и вырвать сердце, сожрать его так же, как он сожрал бы любую другую часть Уилла. Он отстраняется и целует потный лоб Уилла, его вялый рот. Он впивается ногтями в его бока через футболку и крепко держит его. Он расстегивает брюки Уилла и стягивает их вместе с нижним бельем, достаточно далеко, чтобы обнажить скользкий жар. — Руки и колени, — командует он, удивляясь, когда чувствует, что его горло сжимается, а голос дрожит. Это Альфа-команда, Голос Альфы, и глаза Уилла вспыхивают, и он издает звук, как будто он только что услышал самую прекрасную вещь в мире. Он спешит повиноваться, перекатываясь на колени и упираясь руками в подлокотник дивана. Ганнибал поворачивает руки к своей одежде, не утруждая себя обнажением больше, чем необходимо. Он освобождает свой член и накрывает Уилла, рыча, когда он кладет зубы на его плечо и садится на него вот так, грубо и отчаянно. Уилл на удивление очень мокрый и воет, когда Ганнибал погружается в него. Его тело напрягается, содрогаясь и отчаянно желая, чтобы тот проник в него. Он склоняет голову и выгибает спину, а Ганнибал обнимает Уилла одной рукой за шею, сжимая руку в кулак под футболкой Уилла, а другой крепко сжимает его бедро, чтобы удержать Омегу, пока Ганнибал его трахает. — Да, Боже, да, — стонет Уилл, потный, раскрасневшийся и такой сладкий под Ганнибалом. Он тянется назад и запускает руку в волосы Ганнибала, крепко сжимая пальцы. Лектер рычит, усиливая хватку, пока Уилл не начинает задыхаться и хныкать. Каждый раз, когда Ганнибал погружается в него, Уилл издает сдавленный, нуждающийся стон, такой же красивый, как любая композиция, которую когда-либо создавал Ганнибал. — Мой прекрасный мальчик, — рычит Ганнибал, даже не уверенный, что он собирается сказать, только уверенный, что его голос дрожит от необходимости сказать это. Его Голос сильный, и он может видеть, как он скользит по горлу Уилла, душит его. — Я позабочусь о тебе, дорогой. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Мы с тобой создадим новый мир вместе, я клянусь в этом. — Ганнибал, — слабо стонет Уилл, голос срывается на имени Ганнибала. Он поворачивает голову, и Лектер крадет его рот в поцелуе, пьет милый стон Уилла, когда глубоко погружается в него. — Пожалуйста — пожалуйста. Ганнибал рычит, отпускает шею и бедро Уилла и задирает рубашку, обхватывая нежную грудь. Уилл дрожит, его тело сжимается на члене Ганнибала, пытаясь заставить его завязаться узлом. Уилл скулит, оскалив зубы, его глаза с приспущенными веками светятся золотом. Он такой невероятно мокрый, как будто у него уже течка, или как тогда, когда Ганнибал некоторое время играл с ним и превратил его в не более чем шаткое, отчаянное месиво. Ганнибал мурлычет, и Уилл ахает от этого звука, закрывая глаза и прижимаясь лбом к дивану. — Пожалуйста, — снова умоляет он. Его слабый и нуждающийся Голос доносится до него. Ганнибал закрывает глаза и впивается зубами в затылок Уилла. — О, Боже. — Вот и все, — рычит Ганнибал. Он обхватывает член Уилла одной рукой, крепко поглаживая его, чувствуя, как тот толкается навстречу. Уилл скулит, вздрагивает, обнажает зубы и выгибает шею навстречу рту Ганнибала, и тот кусает его достаточно сильно, чтобы снова открыть первую метку, которую он оставил, корично-сладкая кровь Уилла наполняет его рот, когда тот дрожит и проливается в руку Ганнибала. Ганнибал рычит, глубоко вонзается. Он чувствует, как головка его члена ударяется о что-то твердое и нежное. Живот Уилла напрягается всякий раз, когда он это делает. — Ты чувствуешь это, дорогой? — спрашивает он, обхватив его живот своей запачканной рукой. — Твое тело готовится к зачатию, — кровь во рту делает его голос хриплым и влажным, и он целует больную шею Омеги. — Это место, где мой ребенок будет расти внутри тебя, Уилл. — Да, — задыхается Уилл, разбитый и дрожащий. Он накрывает руку Ганнибала своей. Ему больно, что Ганнибал так глубоко его трахает, Лектер видит, как напряжены его плечи, сверхчувствительный и грубый, но он не просит Ганнибала остановиться. Он сгибает плечи, выгибается как можно ближе к Ганнибалу, желая, чтобы он был именно там, где он есть. — Наполни его. Наполни меня. Ганнибал рычит, крепко зажмурив глаза и стиснув зубы, когда он толкается так глубоко, как только может, зуд у основания его члена требует, чтобы он завязал и породил Омегу, прижатую под ним. Его узел набухает, соединяя их вместе, и он начинает разливаться густым и горячим внутри тела Уилла, где оно почти плодородно. Уилл дрожит, когда Ганнибал начинает наполнять его, его задница сжимается в ритмичных спазмах, как будто он страдает от второго оргазма. Его запах невероятно густой и сладкий, как нектар и агава, и Ганнибал облизывает его потную, окровавленную шею, громко мурлыкая в тишине комнаты. Затем Уилл расслабляется, и Ганнибал помогает ему поудобнее свернуться на диване, опираясь на локти и колени, пока он накрывает его. Затем Уилл выпрямляется, и Ганнибал ложится поперек него, нежно поглаживая его по бокам. Он хмыкает, берет одну из рук Ганнибала и поднимает ее так, чтобы он мог использовать его бицепс в качестве подушки. Ганнибал улыбается и целует красную щеку, а Уилл вздыхает. — Наверное, мне следует сказать Джеку, что следующие несколько дней я буду нездоров. Ганнибал хмыкает, вспоминая, как Джек смотрел на них обоих рядом с машиной Уилла. — Ты думаешь, он заподозрит мое участие? — О, я уверен в этом, — отвечает Уилл усталым и удовлетворенным голосом. — Это что-то, что ты хочешь скрыть? — Вовсе нет, — говорит Ганнибал. — Я просто пытаюсь убедиться, что ни один из твоих секретов не будет раскрыт до того, как ты будешь готов их раскрыть. Уилл хмыкает. — Мне все равно, что думает Джек, — мягко говорит он. — Ты вызвал во мне бесцеремонное отношение. Ганнибал издает смешок, утыкаясь носом в потную, нежную шею Уилла. — Ты вызываешь во мне много чувств, — отвечает он мягко, благоговейно. Уилл снова хмыкает. — Я восхищаюсь твоей способностью делать это. Уилл улыбается и поворачивается так, чтобы он мог захватить рот Ганнибала в поцелуе. — Что я могу сказать? Думаю, у меня к этому талант.