Ганнибал просыпается с запахом Уилла в легких. Он делает глубокий вдох, переворачивается, чтобы попытаться прижаться ближе к источнику, только чтобы нахмуриться, когда обнаруживает, что другая сторона его кровати поразительно пуста. Он открывает глаза, хмурится еще сильнее, когда садится и не видит ни признаков Уилла, ни света, идущего из ванной.
Он в спешке поднимается на ноги. Уилл практически по пояс в своей течке, и Ганнибалу не нравится не знать, где он. Он следует за запахом, радуясь, что тот все еще свеж в его доме, и спускается вниз.
Он слышит дрожащий голос Уилла.
— Просто принеси это. Пожалуйста. — он входит на кухню и видит Уилла, сидящего перед холодильником, его лицо разгоряченное и раскрасневшееся, лоб блестит от пота. У него в руке телефон, а глаза закрыты.
Ганнибал подходит к нему, кладет руки на дрожащие бедра Уилла. Его веки трепещут, и он открывает их, показывая кусочек сияющего золота. Он хнычет, и Ганнибал слышит голос, доносящийся с другой стороны из телефона.
— Уилл? Уилл!
Это Алана. Ганнибал забирает телефон из вялой руки Уилла и подносит его к уху.
— Алана? — бормочет он.
— О, Ганнибал, слава Богу, — выдыхает она. Уилл снова хнычет, поворачивая лицо, чтобы прислониться щекой к дверце холодильника. Его кожа оставляет пятна пота на нержавеющей стали. — Уилл в безопасности?
— Он у меня дома, — отвечает Ганнибал. Уилл дрожит, отчаянно вцепляясь в свою пропитанную потом одежду. Его запах мощный, ошеломляющий своей интенсивностью. Он пахнет невероятно, лучший аромат, дразнящий нос Ганнибала. Желудок Лектера напрягается, и он чувствует, что его тело начинает реагировать на сладкую, скользкую Омегу, прижатую к его холодильнику. Ему нужно позаботиться о Уилле как можно скорее. — Что он просил тебя принести?
— Маску и ошейник, — тихо отвечает Алана, как будто не хочет этого признавать. Ганнибал гудит, вздыхая через нос, его губы плотно сжаты, чтобы он не обнажил зубы. — Я могу привезти их, но мне потребуется время, чтобы доехать туда и обратно.
— Я ценю это, Алана. Спасибо, — говорит Ганнибал, и она хмыкает и вешает трубку. Ганнибал убирает телефон и обхватывает лицо Уилла ладонями. Тот задыхается, его трясет, дыхание прерывистое. Он разжимает челюсти и судорожно втягивает воздух, издавая стон.
— Уилл, — бормочет Ганнибал, проводя большим пальцем по красному пятну на его щеке. Глаза Уилла расфокусированы, и они не могут подняться выше подбородка Ганнибала. Он подтягивает колени, как будто пытается заставить Ганнибала отступить. — Уилл, все в порядке. Я здесь.
Уилл дрожит, издавая еще один болезненный стон.
— Это больно, — заикается он, скручивая пальцы и дергая за нижнее белье на бедрах. Материал влажный от пота и скользкий, между ног уже образовалось темное пятно. — Я-я не могу. Это
больно.
— Я могу помочь, — говорит Ганнибал, расстроенный больше, чем он хочет признать, видя Уилла таким безумным. Он чувствует его страх, пропитанный запахом его течки. Он убирает потные волосы Уилла с лица и пытается встретиться с ним взглядом.
Уилл качает головой, пытаясь оттолкнуть Ганнибала.
— Я должен… — он останавливается, напрягаясь, когда очередная волна течки накрывает его тело, заставляя замолчать. — Я не могу. Мне нужна…
блядь, Алана. Мне нужно позвонить Алане.
— Она уже в пути, — говорит Ганнибал, стараясь говорить как можно тише и успокаивающе. — Она привезет твою маску и ошейник. Она едет, Уилл.
Уилл дрожит. Его глаза расширяются, он встречается взглядом с Ганнибалом и втягивает воздух.
— Ганнибал, — шепчет он, как будто только сейчас понимает, кто с ним разговаривает. Лектер чувствует, что жар в его голове мешает думать. Ему тоже трудно думать — все, о чем он может думать это то, как он подставляет свою шею зубам Уилла, обнажая его потную кожу, выжимая из Уилла каждое ворчание, стон и крик, которые он может, пока они оба не насытятся и не истощатся.
Уилл хнычет. Его руки перестают давить и вместо этого цепляются за Ганнибала, его колени раздвигаются, когда он притягивает его ближе.
— Оседлай меня, — рычит он, такой отчаянный и нуждающийся, каким он никогда не был. Ганнибал вздрагивает, слыша, как Голос Уилла сипит у него во рту.
Ганнибал обхватывает пальцами бедра Уилла, притягивая его к себе на колени, поворачивает и укладывает его на кухонный пол. Определенно не его первый выбор для течки Уилла, но он не думает, что ему удастся заставить его встать, а тем более подняться наверх.
Уилл рычит на него, царапая его грудь через рубашку. Он встает на дыбы и вонзает зубы в шею Ганнибала, и тот стонет, закрывая глаза от острой боли, которую зубы Уилла причиняют его плоти.
Тогда Уилл ахает. Его челюсти резко разжимаются, и он отползает назад.
— Черт.
Нет, — он прикрывает рот и снова сворачивается калачиком, крепко зажмурив глаза. — Черт возьми. Нет,
нет.
— Уилл, — говорит Ганнибал, протягивая к нему руку. Он кладет руки на плечи Уилла, и он рычит на него, пытаясь отбиться, но Ганнибал сильнее, и его голова, хотя и затуманенная, намного яснее, чем у Уилла. Грэм действует на чистом инстинкте, и почему этот инстинкт говорит ему держать зубы под контролем и бежать, Ганнибалу придется обсудить позже, когда Уилл успокоится.
Он притягивает Уилла к себе за плечи и обхватывает пальцами его затылок, заставляя его подчиниться.
— Замри, — рычит он, используя свой Голос. Затылок Омеги — самая чувствительная часть для них и самый быстрый и резкий способ добиться их подчинения. Уилл ослабевает — поскольку Голос Ганнибала пошел в ход, это влияет на него намного сильнее. Он не смог бы бороться с этим, кроме как в самых ужасных обстоятельствах.
Ганнибал притягивает его к себе, поворачивает Уилла, пока тот не оказывается на коленях, и заставляет его свернуться калачиком на кухонном полу, все еще крепко держа руку на его затылке. Уилл тяжело дышит, его челюсти раскрыты, зубы оскалены. Он выглядит диким, совершенно неуправляемым,
хищным. Ганнибал начинает понимать, почему Уилл — или его родители — решили создать маску и ошейник.
Он придвигается ближе и целует Уилла в щеку, и тот скулит так сладко и жалобно, умоляя Ганнибала о пощаде.
— Тише, дорогой, — бормочет Ганнибал. — Я здесь. Я позабочусь о тебе.
— Пожалуйста, — шепчет Уилл. — Пожалуйста, мне нужна… мне нужна… Маска.
— Ты боишься причинить мне вред, Уилл? — спрашивает Лектер.
Уилл вздрагивает, закрывая глаза. Он резко сглатывает и кивает.
— Ты можешь, — добавляет Ганнибал, и глаза Уилла распахиваются и устремляются к его груди. — Для Омег естественно кусать свою пару, Уилл. Ты бы только следовал своим инстинктам, если бы сделал это.
Уилл прикусывает нижнюю губу, снова резко сглатывая. Он стонет, еще одна дрожь пробегает по его спине, и он трет одной рукой лицо.
— Я, блядь, не могу
думать, — бормочет он хрипло и сипло. — Пожалуйста, Ганнибал. Помоги мне.
Ганнибал кивает, сжимая губы.
— Вот что будет, — говорит он, отпуская шею Уилла. Плечи Омеги напряжены, его руки плотно прижаты к бедрам. Ганнибал обязательно использует свой Голос, чтобы заставить Уилла повиноваться, а также лишить его необходимости думать. Если ему нужны инструкции, Ганнибал более чем счастлив их предоставить. — Я собираюсь перезвонить Алане и сказать ей, чтобы она не привозила маску и ошейник. Я скажу ей, что ты боялся причинить мне боль, но сейчас ей уже не нужно приезжать. Ты тем временем пойдешь в мою спальню и будешь ждать меня там.
Глаза Уилла вспыхивают. Он прерывисто дышит и кивает. Ганнибал тоже кивает и берет телефон Уилла, прежде чем помочь тому подняться на ноги.
Уилл прислоняется к нему, тяжело дыша. Он облизывает шею Ганнибала, где находится розовый и саднящий след от укуса, и издает извиняющийся стон.
— Поторопись, — говорит он, и Ганнибал отпускает его, чтобы он мог подняться наверх. Его шаги нетвердые, и он движется без звука.
Ганнибал звонит Алане.
— Я сожалею о том, что было раньше, — говорит он, когда она берет трубку. — Я успокоил Уилла. Он был в панике и говорил опрометчиво. Пожалуйста, не беспокойся о маске и ошейнике.
— Ты уверен? — спрашивает Алана, в ее голосе звучит беспокойство.
Ганнибал делает паузу.
— Алана, — говорит он, тяжело вздыхая. — Почему у Уилла есть маска и ошейник?
Она отвечает не сразу.
— Мы с Уиллом теперь пара, — говорит Ганнибал. — Я бы спросил его, но он не в состоянии говорить со мной в его нынешнем положении, и с каждой секундой, которую я откладываю, его течка будет усиливаться, прежде чем я смогу его успокоить. Если есть что-то, о чем я должен знать, я прошу тебя рассказать мне сейчас.
Алана вздыхает через мгновение.
— Я говорила тебе, что когда-то давно играла с Уиллом, — говорит она. Ганнибал хмыкает. — Этого было достаточно, чтобы вызвать у него течку. Он напал на кого-то. Я не думаю, что это было в первый раз. Он… как будто куда-то уходит, Ганнибал. Я не могу описать это.
Ганнибал поднимает брови.
— И все же ты предложила мне его в качестве суррогата, — отвечает он.
— Ну, если он в маске и ошейнике, он мало что может сделать, — отвечает она, защищаясь. Вид защиты, когда она чувствует себя виноватой.
Ганнибал вздыхает.
— Спасибо, что рассказала мне, — говорит он. — Но тебе не нужно беспокоиться о маске и ошейнике. Я прекрасно справлюсь с Уиллом.
— Я знаю, — отвечает Алана. — Вот почему я не волновалась.
— Я попрошу его позвонить тебе, как только он поправится. Хорошего дня, — говорит Ганнибал, а затем вешает трубку. Он кладет телефон, облокотившись на кухонную стойку, глубоко задумавшись.
Итак, вера Уилла в собственную опасность выходит за рамки мыслей о тьме и Мейсоне Верджере. Его течка делает его жестоким и агрессивным. Ганнибал улыбается.
Он поднимается наверх и хмурится, когда видит, что дверь в его спальню слегка приоткрыта, а изнутри не проникает свет. Он наклоняет голову набок, медленно продвигаясь вперед. Теперь, когда он знает, что Уилл полностью настроен на хищника, ему придется действовать осторожно.
Он толкает дверь и моргает, его глаза привыкают к темноте в комнате. Он слышит рычание и улыбается, закрывая за собой дверь. Наклоняет голову набок, прислушиваясь к перемещению, учащенному дыханию прямо перед выпадом, любому движению воздуха, которое означает, что Уилл собирается напасть на него.
Он напевает, кружит по комнате к занавескам.
— Выходи, дорогой, — зовет он. Он чувствует на себе взгляд, Уилл перемещается по комнате, ожидая подходящего момента для атаки. — Я не причиню тебе вреда.
Он слышит рычание позади себя и улыбается, издавая низкое рычание предвкушения. Он поворачивается, ловит Уилла, когда тот хватает Ганнибала и поворачивает их, бросая Уилла на край кровати. Грэм сбросил рубашку, и в результате его гладкая кожа мешает хватке, поэтому Ганнибалу приходится использовать ногти, чтобы удержать его.
Ногти Уилла впиваются в его спину через рубашку, его золотые глаза сияют в темноте. Ганнибал затаскивает его на кровать и крадется над ним, хватая Уилла за запястья и прижимая его к земле. Он прикасается зубами к его шее, и Уилл замирает, дрожа под его весом.
— Раздвинь ноги, — командует Ганнибал, и Уилл хнычет, его бедра послушно раздвигаются. Лектер рычит, прижимаясь к влажному пятну на нижнем белье Уилла, его веки трепещут, когда он чувствует, как член Омеги трется о его собственный. Он опускает руки вниз по рукам Уилла и запускает пальцы в его нижнее белье, стягивая его с бедер.
Запах Уилла поражает его, и мозг Ганнибала останавливается. Он задыхается, и Омега выгибается дугой, сильный и мощный. Он встает на дыбы, толкает его на спину и переползает через него, его вес тяжело опускается на бедра Ганнибала.
Он кладет руки на грудь доктора, его горло урчит, тихо рычит, и он тянет руки вверх, пока его пальцы не касаются горла Ганнибала. Лектер рычит, крепко держа Уилла за бедра. Он все еще одет, но его тело хочет трахаться, завязывать узлы, жестоко оседлать Уилла и проявить себя как главный Альфа, способный одолеть хищника в своей постели.
— Альфа, — рычит Уилл, и Ганнибал обнажает зубы, когда он наклоняется. Он проводит носом по челюсти Ганнибала, глубоко вдыхает и издает мягкое мурлыканье. —
Мой.
Он обнажает зубы на шее Ганнибала, слушая биение его пульса. У Омег нет ярко выраженных клыков, как у Альф, но у Уилла они достаточно близки к ним, и Ганнибал вздрагивает, когда чувствует, как острые зубы Уилла начинают сжиматься. Он порвет кожу, если Ганнибал позволит ему. Ганнибал хочет этого.
Но сначала следует сохранить естественный порядок вещей.
Он цепляется рукой за волосы Уилла и тянет его назад, бросая на кровать. Уилл рычит, звук громкий и мощный в темноте, и Ганнибал находит его бедра, впивается ногтями в бока Уилла, чтобы заставить его инстинкт самосохранения сработать, и прижимает одну руку к его затылку.
Уилл резко расслабляется, дрожа в руках и коленях. Ганнибал рычит, перебирает его потные волосы и накрывает Уилла своим весом.
Уилл хнычет.
— Мне очень жаль, — выдыхает он, сильно дрожа. —
Боже, прости. Ганнибал…
— Все в порядке, Уилл, — мурлычет Ганнибал, целуя раковину его уха. Уилл дрожит под ним, и Лектер знает, что Грэм достаточно слаб, чтобы отказаться от второй битвы. Он спускает штаны до колен и раздвигает Уилла, обнажая его скользкую дырочку. Грэм такой мокрый между ног, промокший до нитки, и Ганнибал рычит, его член пробивается сквозь смазку, окрашивающей его кожу. Он прижимает головку члена к дырочке Уилла и толкается внутрь.
Уилл стонет, дрожь пробегает по нему, когда Ганнибал погружается глубоко в него. Он горит изнутри, такой тугой и скользкий, что грозит заставить Ганнибала потерять свой чертов разум. Лектер отпускает шею Уилла и вместо этого хватает его за запястья, удерживая его прижатым, чтобы он не сражался с Ганнибалом, пока тот седлает его.
Уилл задыхается, поворачивая голову набок, щекой трется о щеку Ганнибала. У Лектера создается впечатление, что Уилл все еще пытается укусить его. Но тот издает сладкие, нежные стоны, пытаясь воззвать к лучшей натуре Ганнибала.
— Мне жаль, — стонет он, как будто ему больно. Его кулаки крепко сжимаются в простынях, и он выгибается дугой. — Я назвал тебя «Альфа». Прости, я…
— Тише, дорогой, — бормочет Ганнибал, утыкаясь носом в потную красную шею Уилла. — Я прощаю тебя.
Уилл рыдает, закрыв глаза, и прижимается лбом к челюсти Ганнибала.
— Пожалуйста, — выдыхает он. — Используй меня. Возьми от меня кусок.
— О, мой дорогой мальчик, — выдыхает Ганнибал, его ногти сжимаются на запястьях Уилла. Его член ударяет в это твердое, нежное место с каждым толчком, и он знает, что сейчас пахнет плодородием Уилла, его течкой, корицей, мятой, лемонграссом и сахаром. Он хочет сожрать Уилла целиком. — Ты уже мой.
—
Да, — стонет Уилл.
Ганнибал рычит, кусая его за плечо. Он сводит руки Уилла вместе, обхватывает пальцами одной руки оба его запястья, а другой скользит вниз по боку Уилла, к его бедру, чтобы удержать его и заставить выдержать его вес. Плечи и бедра Ганнибала горят, каждый дюйм его тела посвящен тому, чтобы насадить Уилла как можно более жестоко, насытить его жаром и раздавить их обоих вместе, чтобы ни один из них не мог сказать, где заканчивается Уилл и начинается Ганнибал.
— Пожалуйста, — задыхается Уилл, склоняя голову, подставляя шею для зубов Ганнибала. —
Пожалуйста.
Ганнибал утыкается носом в потную шею Уилла, слизывает сладкую соль с его кожи.
— Я знаю о маске и ошейнике, Уилл, — говорит он. Плечи Уилла напрягаются, и он скулит. — Я знаю о человеке, на которого ты напал. Почему ты это сделал?
Уилл рычит, поворачивая голову, чтобы Ганнибал мог видеть блеск его глаз.
Ганнибал улыбается.
— Когда ты впервые убил, мой дорогой?
— Мне было шестнадцать, — рычит Уилл в ответ.
Ганнибал закрывает глаза, вздрагивая от звука грубого, резкого голоса Уилла.
— Почему ты его убил? — спрашивает он.
— Потому что я так хотел, — отвечает Уилл. — Потому что мне это понравилось.
Ганнибал дрожит.
— Когда-то я думал, что ты не сможешь стать еще лучше, — шепчет он.
Уилл стонет, выгибаясь дугой.
— Я расскажу тебе все, — говорит он. — Просто,
пожалуйста. Сделай так, чтобы это прекратилось. Это больно.
Ганнибал втягивает воздух, закрывает глаза и зарывается лицом в волосы Уилла. Он представляет Уилла таким, каким он мог бы выглядеть в шестнадцать, молодым, с золотыми глазами, когда он крадется сквозь ночь. Возможно, пустой парк или пригородные улицы. Его родители, должно быть, очень беспокоились за него, боялись, когда он вернулся тем утром с кровью на руках и на зубах. Возможно, тогда они сделали для него маску и ошейник, приковали его в течение первого года, чтобы он не бродил и не убивал снова.
Отец Уилла был Омегой. Омеги сделают все, чтобы защитить своих детей.
Он рычит, образ молодого, милого Уилла, разрывающего горло Альфы, в сочетании с его невероятным запахом угрожает отправить его за грань. Его позвоночник становится напряженным, стальным и соленым, и он крепче сжимает бедро Уилла и широко открывает рот над его шеей, кусая его за затылок, чтобы заставить расслабиться и оставаться неподвижным, пока Ганнибал сцепляется с ним.
— Да,
да, — скулит Уилл, податливый и покорный под весом Ганнибала. Он дрожит, как будто пытается удержаться на твердой почве, ломается, разбивается и обнажает тьму, которую Ганнибал раньше видел только мельком.
В темноте нет места стыду.
Ганнибал врезается в него, чтобы успокоить зуд у основания его члена. Тело Уилла напрягается, вздрагивает, и Ганнибал чувствует, как его задница сжимается вокруг него, когда его узел растет, скрепляя их вместе. Оргазм Уилла подслащивает его кровь, когда она наполняет рот Ганнибала, и он стонет, удовольствие впивается в его позвоночник и опускается вниз.
Уилл рычит, дрожа, и поворачивает голову, чтобы уткнуться носом в висок Ганнибала.
— Укуси меня еще раз, — требует он сильным Голосом, и Ганнибал повинуется, на этот раз вонзая зубы в плечо Уилла и проливая кровь. — Еще, — шипит Уилл, и Ганнибал делает это со слабым стоном. —
Ганнибал.
Ганнибал дрожит и отпускает запястья Уилла, чтобы он мог закрыть его рот рукой. Если Уилл продолжит, Ганнибал укусит его до позвоночника и разорвет на части. Его рот полон крови и слюны, и он облизывает укус, который оставил на плече Уилла, громко мурлыкая, когда тот стонет.
Он поворачивает его бедра, заставляя Уилла лечь на живот, и накрывает его. Лектер гладит его челюсть и целует в покрасневшую щеку, мурлыкая от тепла, исходящего от его кожи. Уилл вздыхает, расслабляясь, и Ганнибал разжимает рот.
Ганнибал знает, что в первый день течки Уилла или около того он получит некоторую ясность между ненасытной потребностью быть оседланным и разведенным. В это время Ганнибал сможет задать все свои вопросы.
Уилл вздыхает, и Ганнибал целует его в губы, ошеломленный тем, как сильно он обожает Уилла в этот момент. Он не думает, что какие-либо слова могли бы передать это должным образом: боль в его сердце и жар в животе безграничны, дикие и грубые, успокаиваются только в тех местах, где его кожа соприкасается с кожей Уилла.
Он находит край одеяла и накрывает им их тела, укутывая себя и Уилла внутри, и последнее напряжение покидает плечи Омеги.
Уилл прижимает руки к бокам, ладони под шеей, а Ганнибал обнимает его за грудь.
— Ты собираешься кому-нибудь рассказать? — спрашивает он.
Ганнибал качает головой.
— Нет, — отвечает он. — Теперь твои секреты мои.
Уилл сглатывает, издавая тихий стон.
— Моя мачеха думала, что я собираюсь стать Альфой, — говорит он. — Она сделала все возможное — силовые тренировки, спорт, альфа-вещи, знаешь. Она была уверена в этом, пока мне не исполнилось шестнадцать и у меня не была первая течка. Когда я стал Омегой, я почувствовал, что схожу с ума. Ничто не имело смысла.
— Зависть — мощный мотиватор, — бормочет Ганнибал.
Уилл раздражается.
— Я думал, что стану Альфой, — говорит он. — Я не завидовал им.
— Но тебя обучали как их. Воспитанный и ухоженный, чтобы быть одним из них. Но ты не стал им. Я полагаю, это вызвало много сильных чувств.
— Как только я стал Омегой, имело значение только то, с кем я спаривался, с кем я размножался, — мрачно говорит Уилл.
— Он пытался прикоснуться к тебе? — спрашивает Ганнибал, рыча.
Уилл улыбается. Ганнибал чувствует это, когда прижимается губами к щеке Уилла. Воздух под одеялом горячий и влажный от пота, но Ганнибал не возражает. Это делает запах Уилла еще более сильным, а также новый запах их пота, смешивающийся вместе.
— Не то место, не то время, — отвечает Уилл.
— Сколько течек у тебя было, Уилл? — Ганнибал бормочет.
Сколько людей ты убил?
— Эта третья, — признается Уилл. — Я забыл, как это больно.
Ганнибал вздыхает, мурлычет и гордится. Он целует Уилла в челюсть и проводит рукой по его волосам, убирая их со лба.
— Я здесь, — шепчет он, и дыхание Уилла прерывается рыданием. — Я позабочусь о тебе.
Уилл поворачивает голову и утыкается носом в щеку Ганнибала. Он издает мягкое рычание и облизывает челюсть Ганнибала.
— Я знаю.
***
Ганнибал проводит большую часть дня, ухаживая и лаская Уилла, сохраняя его спокойным и податливым, пока он проходит первые стадии течки. Он может сказать каждый раз, когда его хищная, отчаянная сторона начинает проявляться. У Уилла прекрасные глаза, прекрасное расплавленное золото, но когда оно приближается к краю, они становятся острее. Он скалит зубы и рычит на Ганнибала, как будто они два волка, борющихся за территорию, но Ганнибал — яркий пример своего вида, и он радуется, когда Уилл сражается с ним так же часто, как когда Уилл уступчивый и милый.
У него есть теории относительно того, почему Уилл такой агрессивный и Альфа-подобный в своем поведении. Потребление крови Альфы, чтобы сохранить свой Голос, вероятно, вызовет в нем другие инстинкты, точно так же, как гормональное лечение изменит другого человека. В сочетании с его детством и Альфа-ориентированными блюдами, которыми его кормил Ганнибал, неудивительно, что агрессия Уилла настолько высока.
Он кладет Уилла на спину, во второй раз, целует его каждый раз, когда тот рычит, мурлычет, когда острые когти Уилла царапают его спину, чтобы пометить его. Уилл крепко обхватывает ногами талию Ганнибала и стонет ему в рот, когда Лектер заставляет его испытать еще один оргазм. Это его третий раз в этом раунде, и его живот грязный и с белыми прожилками, разгоняющими красный румянец, который спустился до живота. Он выглядит красивым, полностью изнасилованным, и первый день еще даже не закончился.
— Пожалуйста, — задыхается Уилл. Он пытается использовать свой Голос, но не может издать правильный звук. Его шея окровавлена и скользкая. Ганнибал задается вопросом, возможно ли вырвать нарост Голоса у человека с помощью укусов-меток. — Пожалуйста, Ганнибал, свяжи меня. Мне это нужно.
— Сейчас, дорогой, — шепчет Ганнибал. Он снова целует Уилла, обхватывает его нежную шею и снова глубоко входит в него. Тело Уилла теперь более расслабленное, из него хлещет смазка так, что кажется, будто Ганнибал трахает женщину. Но женщина никогда не будет так сладко скулить или так легко обнажать свою шею для его зубов. Беделия, конечно, никогда этого не делала. — Но сначала ты должен кое-что сделать.
— Что угодно, — говорит Уилл в отчаянии.
Ганнибал улыбается и снова целует его.
— Укуси меня, — говорит он. — Привяжись ко мне. Больше никаких пакетов с кровью, никаких морозильных камер в твоем сарае. Ты мой, и твой Голос мой. Я не требую меньшего.
Уилл дрожит. Несправедливо со стороны Ганнибала просить, когда он в таком отчаянии, но это самый быстрый способ дать им то, чего они оба хотят. Он знает, что Уилл хочет его укусить. Он видит это в его золотых глазах.
Дыхание Уилла прерывается, когда Ганнибал прикасается к его члену, размазывая его смазку и сперму по руке и плотно обхватывая пальцами член Уилла. Ему больно, Ганнибал знает, что он сильно чувствительный, но он не просит его остановиться.
Наконец, Уилл сдается и обхватывает пальцами затылок Ганнибала. Он наклоняется, облизывает его горло и впивается зубами в мышцу сбоку шеи, где он впервые попытался укусить Ганнибала на его кухне. Лектер дрожит, падает на Уилла, впиваясь ногтями в его спину, когда желание завязать узел угрожает поглотить его.
Уилл снова облизывает его шею, дразня его.
— Ты тоже мой, — рычит он. Его ногти впиваются в затылок Ганнибала, и тот рычит. — Твои секреты и твоя кровь — мои. Пообещай мне.
— Что угодно, — выдыхает Ганнибал. — Да.
Уилл удовлетворенно хмыкает, широко открывает рот и вонзает зубы в шею Ганнибала, разрывая кожу. Ганнибал рычит, впиваясь ногтями в спину Уилла, и толкается еще раз, прежде чем его узел раздувается, снова соединяя их вместе. Тело Уилла напрягается, сжимая узел, и он низко и грешно стонет, когда глотает кровь Ганнибала.
Ганнибал дергает его за волосы и целует, слизывая кровь с зубов Уилла.
— Ты прекрасное создание, — стонет он, страстно целуя Уилла. Руки Омеги нежные, теплые и гладкие на спине Ганнибала.
Уилл начинает мурлыкать, звук дергает Ганнибала за грудь, заставляя его укрыть и успокоить свою пару. Он целует его снова и снова, пока ему не станет не хватать воздуха и его легкие не начнут болеть. Уилл гладит его по потным волосам, стонет при каждом поцелуе, самый прекрасный и идеальный партнер, о котором Ганнибал мог мечтать.
— Я должен тебе кое-что показать, мой дорогой, — говорит он.
Уилл восхищенно и довольно улыбается.
— Что?
Ганнибал улыбается в ответ и утыкается носом в укушенную шею Уилла.
— Мое искусство.
***
Уилл достаточно вменяем, чтобы принять душ и привести себя в порядок после второго раунда, и Ганнибал снова одевается и берет Уилла за руку, ведя его вниз на кухню. Глаза Грэма широко раскрыты и сияют, предвкушая. Он сжимает пальцы Ганнибала, когда тот ведет его к секретному входу в свой подвал в полу. Он открывает его и жестом велит Уиллу спуститься по лестнице.
Тот смотрит на него, нахмурив брови, но он спускается, и Ганнибал следует за ним. Автоматически включается свет, освещая стальной решетчатый пол, стол в дальнем углу, где Ганнибал разделывает свою добычу, крюки для мяса, свисающие с потолка, и полку с инструментами и оборудованием на стене.
Уилл останавливается, его глаза расширяются, когда он осматривает комнату, прежде чем смотрит на Ганнибала.
— Что это? — спрашивает он. Ганнибал не уверен, он больше шокирован или напуган.
Ганнибал вздыхает, убрав руки за спину, и оглядывает комнату.
— Здесь я практикую свое искусство, — говорит он. — Место, куда я приношу свое мясо и готовлю его.
— Твое мясо, — повторяет Уилл. Он оглядывает комнату и шагает дальше в нее. Затем он оборачивается, его глаза широко открыты. Страх. Гнев. Ганнибал видит это по его лицу. — Какое мясо?
Ганнибал улыбается.
Уилл смотрит на него, и затем его лицо меняется на выражение понимания. Он выглядит так, как будто должен быть в ужасе, но это не так. Ганнибал может сказать, что это не так. Уилл прикладывает руку к шее, сглатывая. Он бледный.
— И… как часто вы практикуете это искусство, доктор Лектер? — тихо спрашивает он.
— Всякий раз, когда проголодаюсь, — отвечает Ганнибал.
— О Боже мой, — шепчет Уилл. Он разворачивается и идет в центр комнаты. Он протягивает руку и касается одного из мясных крюков, пальцы сжимаются вокруг холодного металла. — Доктор… Доктор Дю Морье знала? — он склоняет голову и фыркает, натянуто улыбаясь. — Конечно, она знала. Устрицы.
— Она никогда не видела эту комнату.
— Это будет моя судьба? — спрашивает Уилл, снова глядя на крючки. — Когда я тебе надоем?
— Никогда, — отвечает Ганнибал, нахмурившись. Он идет к Уиллу, и тот не отступает от него. Он опускает глаза, когда Ганнибал берет его за руки. — Я бы никогда не причинил тебе вреда, мой дорогой.
Уилл прерывисто дышит.
— Ответь мне честно, — говорит он. — Она все еще жива? Она действительно просила развод?
— Да, — отвечает Ганнибал. Уилл так же неуверенно переводит дыхание, кивая. Доверчиво. — Я предлагаю тебе секрет за секрет. Правда за правду. Ты убийца, Уилл. Ты видишь мир глазами убийц. Я думаю, именно поэтому мы так хорошо ладим.
— Как долго ты этим занимаешься? — спрашивает Уилл.
Ганнибал улыбается.
— Я думаю, еще до того, как ты появился на свет.
— Почему ты говоришь мне это сейчас? — Уилл убирает руки. Теперь гнев побеждает. — Ты ждал, пока я не смогу оставить тебя, пока я не буду привязан к тебе.
— Нет, — отвечает Ганнибал, качая головой. — Как только я узнал, что ты за существо, я понял, что встретил себе равного. Ты дал мне ясность, Уилл, и я хотел предложить тебе то же самое.
— Что я за существо, — шепчет Уилл, поднимая глаза. Он смотрит на Ганнибала долгое мгновение. — Я не такой, как ты, — рычит он, — Я не…
Он останавливается. Ганнибал позволяет ему собраться, позволяет этому прекрасному мозгу разобраться в хаотичном беспорядке его мыслей. Он уверен, что Уилл не убежит — он не может, и он, конечно, не успеет далеко уйти, прежде чем Ганнибал догонит его.
Затем Уилл поднимает глаза.
— Я не такой, как твоя жена, — шипит он. — Я не собираюсь прятаться в углу и молиться, чтобы никогда не наступил тот день, когда ты решишь, что ты слишком голоден и слишком нетерпелив со мной. Я не позволю тебе использовать мои грехи, чтобы контролировать меня.
— Я бы никогда не мечтал об этом, — отвечает Ганнибал, улыбаясь. Гнев — мощный мотиватор: ему нравится, когда Уилл злится. Он наклоняет голову набок. — Ты собираешься попытаться причинить мне боль, Уилл?
Уилл поджимает губы и потирает лицо руками. Он дрожит и качает головой.
— Нет, — отвечает он. Он снова смотрит на мясные крюки, выражение его лица нечитаемо. — Нет, — он облизывает губы и подходит ближе к Ганнибалу, положив руку ему на грудь. — Но я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.
— Все, что угодно, — говорит Ганнибал, обнимая Уилла за шею. Тот не напрягается и не уклоняется. В его глазах нет страха, когда он встречает взгляд Ганнибала.
— Это чистый холст, — говорит Уилл, поворачивая голову к остальной части комнаты. — Я хочу увидеть твое искусство. Твое настоящее искусство. Создай для меня шедевр.
Ганнибал моргает, удивленный просьбой. Уилл любяще и нежно улыбается и наклоняется для поцелуя, от которого в груди Ганнибала становится тепло и тесно.
— Ты сделаешь это? — спрашивает он.
— Да, — выдыхает Ганнибал, и Уилл дрожит перед ним. — Для тебя.
